Когда женские капризы не кажутся капризами

 http://www.proza.ru/2021/11/14/396

       Будучи единственным ребёнком в семье, я росла немного капризной, хотя
  сама  себя такой не считала.
     Да и какие могут  быть капризы у "женщины" в дошколятском возрасте?
                Тогда я была ещё очень юная "женщина".
     Ну, что из того, если я вдруг желала есть суп, который не был приготовлен?
  Или моё высочество жаждало попить яблочный сок,  запросто заменяемый
  на созревшую клубнику,  уже громоздившуюся  горкой в тарелке на обеденном 
  столе.

     Казалось бы, что за прихоть- пить магазинный сок из банки, когда к этому
  времени досыта наелась разной ягоды, огурцов, репы и моркови?
     Так нет, подавай мне покупной сок из стеклянных, трёхлитровых банок,
  которые чинно пылились выстроенные в ряд на полке магазина небольшого села,
  куда меня отправляли на целое лето от городской суеты, нагружая этой суетой
  всю сельскую родню.

     Деревенская родня по очереди привечало тонкое, звонкое, городское дитё
  и в боязни не угодить, покупали в сельпо сок, а потом...
     А потом его делили между мной и хозяйской девчонкой-роднёй, которая,
  почему-то, залпом его выпивала: то ли из боязни, что отберут и отдадут
  городской гостье, то ли от жажды  летнего дня.
        А я пила растягивая удовольствие, видимо играя на нервах тех, кто его
  спешно проглотил, как простую картошку.
            Ну, почему я должна, как они глыкать сок, не ощущая вкуса?

     Примерно так я себя вела и было много разных случаев, подтверждающие мой
  ангельский характер.   Одним из таких оказался довольно серьёзным для хозяев
  дома, где я в то время гостила. (гостила я в разных домах, разной родни)

     Тогда я была гостьей у тёти, проживающей с дочкой, старше меня на три года.
   В детстве такая разница в возрасте весьма ощутима.
              Мне было шесть лет, а ей шёл десятый год.
     Зойка (так звали мою двоюродную сестру) всё время хотела от меня убежать
  к подружкам или в лес, а Зойкина мать обязывала её брать меня с собой.

      Конечно, какая ей радость возиться с малышнёй, когда жаркое, летнее
  солнце  зазывало окунуться с подружками в речку,  а зелёная лесная поляна
  тянула выискивать в её травянистых зарослях созревшую, сладкую клубнику.
     Так что я как всегда плелась за ней нежеланным хвостиком, мешающим в этих
  обыденных, летних развлечениях  всей сельской детворы.

      Как правило, побывав в компании Зойки, городская малышня ей надоедала
  и случалось, что я оставалась без Зойкиного общества.  Ну, тогдааа...
      Тогда, если мне не удавалось поймать бегающего по двору цыплёнка, чтобы
  потом его посадить под прохудившееся ведро, для увлечённого наблюдения за ним
  в дырочку; или выдернуть красивое перо из зазевавшейся, хозяйской утки,
  я обиженно искала утешения около тёплого брюха дворовой собаки, потеснив её
  из собственной будки.
      И хоть будка для нас была просторная, но понятливая собака, растворив мои
  амбиции своим тёплым брюхом, дипломатично оттуда выбиралась, оставив меня
  в одиночестве досапывать свою обиду.

               Найти меня спящую там не представляло труда.
    Предательница -собака выдавала мою тайну своим возлежанием возле будки,
  под знойным солнцем, без головного убора.  Вывод напрашивался сам собой.

     Но однажды, ближе к вечеру, Зойке удалось от меня убежать, а я, успев
  набегаться с ней по деревне, накупавшаяся до посинения в речке, слопавшая
  ужин, уставшая и расстроенная  не пошла обижаться в собачью будку,
  а притулившись на что-то более мягкое, крепко уснула.

     Наступившим вечером вернулась с фермы Зойкина мама, потом, ближе
  к темноте заявилась  Зойка в гордом одиночестве, без малышни, без надоевшего
  хвостика- моей персоны...  Каждая из них надеялись меня увидеть дома...
  а меня дома, к их удивлению, не оказалось.
     Ни в собачьей будке, ни в стайке у коровы, ни, даже,  в курятнике- нигде
  меня не было.
               Озадаченная родня не знала что и думать.
     Запереживали, конечно, что не смогли углядеть за городской малолеткой,
  уверенные, что её мать теперь всем им головы пооторвёт за свою дочь.

     Но пороть горячку не стали, понимая, что я одна ни в лес, ни на речку
  на ночь глядя не пойду.
    А у родни, что находилась на другом конце села и куда я от скуки могла
  отправиться, решили спросить завтра.
    И со словами: никуда не денется- стали стелить постели для сна.

     Тётя спала на кровати, а мы с Зойкой спали на полу, на матрасе, который
  днём без надобности убирали в уголок заправленной кровати.
      Денется- не денется, а всё равно разные  мысли  разъедали душевное
  спокойствие и с правильным во все времена выводом: "утро вечера мудренее",
  тётка подхватывает матрас, чтобы его постелить на пол и понимает, что он
  почему-то стал тяжелее обычного.
     И, пошевелив его немного, обнаруживает мою головёнку с заспанными глазами.

                Вот она- нашлась пропажа!
       И радуются и досадуют на меня, что будто я специально спряталась.
      А я, спросонья, абсолютно не понимающе, видя их радостные лица, 
  не догадывалась, что являюсь обнаруженной пропажей.
     Потому что не пряталась специально, потому что не думала, что притулившись
  в рулоне свёрнутого матраса, я крепко там засну.
      И правда, зачем было искать меня где-то, когда я мирно посапывала
                вся тут- в доме, в рулоне матраса?..
                Хорошо, что хорошо...