Матей Вишнек. Вакансия для старого клоуна

Матей Вишнек



ВАКАНСИЯ ДЛЯ СТАРОГО КЛОУНА


         Petit boulot pour vieux clown


Перевод с французского Анастасии Старостиной




Аллегория об узах лювви-ненависти между людьми искусства и о зыбкой грани между фарсом и трагедией гротескно разыгрывается тремя старыми клоунами.  Пьеса написана в 1987 году.


Текст печатается по изданию: Вишнек Матей. Замечательное путешествие медведей панда, рассказанное саксофонистом, у которого была подружка во Франкфурте: Пьесы/ Перев. с французского А.Старостиной. -- М.; Комментарии, 2010.



Действующие лица

ФИЛИППО
НИККОЛО
ПЕППИНО



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Приемная без окон. Два входа, слева и справа. Внушительная дверь в центре. Стулья. На одном дремлет Никколо: потертый костюм, большой бант на шее, старомодный чемодан с раздутыми боками, на чемодане — шляпа-котелок.
Справа раздается звук шагов: кто-то идет снизу по лестнице. Никколо встряхивается, напрягает слух, встает и одергивает пиджак.
Входит Филиппо. Такой же старый костюм, такой же бант, такой же потертый чемодан с раздутыми боками. Он в изнеможении плюхается на стул. Обмахивается котелком, отдувается.
Никколо, разочарованный, снова усаживается и впадает в дремоту. Филиппо поднимается, подходит к центральной двери, прислушивается.

ФИЛИППО. Там есть кто-нибудь?
НИККОЛО. Нет.

Никколо достает из кармана носовой платок и сморкается. Филиппо стучит в дверь. Никакого отклика. Он пристально смотрит на Никколо.

ФИЛИППО. Значит, вы первый.
НИККОЛО. Значит, я.
ФИЛИППО. Тогда я, значит, второй.

Приглядываются друг к другу. Филиппо прохаживается по комнате.

ФИЛИППО. Это вы здесь накурили?
НИККОЛО. Нет.
ФИЛИППО. А здорово накурено. (Пауза.) Надо бы открыть окно.

Пауза. Филиппо садится на стул. Сверлит глазами Никколо.

ФИЛИППО. Они еще не приходили?
НИККОЛО. Нет.
ФИЛИППО. Значит, еще нет шести.
НИККОЛО. Нет.
ФИЛИППО. Будем надеяться, что к шести они все же подойдут.
НИККОЛО. Ага.

Исподтишка бросают друг на друга взгляды.

ФИЛИППО. Я так понимаю, что вы тут по тому же делу.
НИККОЛО. По объявлению, что ли?
ФИЛИППО. Вот-вот.
НИККОЛО. Да.

Пауза. Взаимное разглядывание. Никколо еще раз достает из кармана носовой платок и с инфернальным звуком сморкается.

ФИЛИППО. Я бы все-таки тут проветрил. (Пауза.) Как интересно, у них нет окошек. Были бы окошки, дым в момент бы вышел.

Пауза. Никколо не отвечает. Филиппо со вздохом поднимается. Никколо тоже поднимается. Их начинает трясти от волнения.

ФИЛИППО (сдавленно). Никколо!
НИККОЛО (сдавленно). Филиппо!
ФИЛИППО. Никколо, ты?
НИККОЛО (дрогнувшим голосом). Филиппо! Филиппо!
ФИЛИППО (широко раскрывая объятия). Не может быть! Нет, этого не может быть!
НИККОЛО (широко раскрывая объятия). Да, это я! Я!
ФИЛИППО. Бог мой! Глазам не верю! Никколо!
НИККОЛО (со слезами на глазах). Я! Я!

Стремительно бросаются друг другу в объятия.

ФИЛИППО. Это ты? Правда — ты?
НИККОЛО. Ну да. Клянусь, это я!
ФИЛИППО. Да как же это, как?
НИККОЛО. Да так вот, так.
ФИЛИППО. Мамочки родные, я бы тебя не узнал. Если бы ты не сморкнулся, в жизни бы тебя не узнал!
НИККОЛО. Ой, брось, а то я разревусь.
ФИЛИППО. Ты когда сморкнулся, меня прямо в дрожь бросило. Прямо в душу сморкнулся. Я тебя учуял. Это он, думаю, его фиоритура. Он один так умеет… (Снова обнимает и целует Никколо.) Ты всегда так сморкался, старый охальник.
НИККОЛО (вырываясь из объятий). Хватит, хватит, а то испортишь мне лицо.
ФИЛИППО (вытирая губы). Что за черт? Чем это ты намазался?
НИККОЛО. Ничем я не мазался.
ФИЛИППО. То-то я гляжу — ты весь сморщенный. Мажешься всякой дрянью.
НИККОЛО. Где это я сморщенный? Где?
ФИЛИППО. Брось… Морду ты себе испортил окончательно, дружище… Но главное дело — мы встретились, вот это да!
НИККОЛО (со слезами). Ничего я себе не испортил!
ФИЛИППО. Какая встреча… просто крыша едет. А у тебя? Да, с ума сойти. Ты только скажи, где ты откопал этот наряд? И ты еще хочешь, чтобы тебя в нем узнавали!
НИККОЛО (чуть не плача). А то я тебя узнал… Колпак засаленный!
ФИЛИППО (не обращая внимания на реплику Никколо). Ну рассказывай же, как жизнь, бедолага. Что поделываешь? Не сказать, чтоб ты был в хорошей форме.
НИККОЛО. Это про тебя не сказать… Разжирел, как боров… (Принужденно смеется.) Хе-хе.
ФИЛИППО (посерьезнев). Поговаривали одно время, что ты умер. Это как?
НИККОЛО (в ярости). Я живехонек, как видишь. С чего мне умирать? Я работал в Фантазио. Ты слышал про Фантазио?
ФИЛИППО. Ты вроде жил в Перудже, в богадельне. Они там что, спятили? Выпустили тебя, что ли?
НИККОЛО. Это вообще! Я в жизни не был в Перудже. Я работал в Фантазио. Ты слыхал про Фантазио?
ФИЛИППО. Сядь, дружище, сядь. Надо же, как ты исхудал! Сколько в тебе килограмм? Ей-ей, там у вас на кухне воруют. В этих богадельнях всегда воруют. Одно жулье…
НИККОЛО (запальчиво). Не сяду! Не может быть, чтобы ты не слышал про Фантазио. Слышал или нет, говори!
ФИЛИППО. Вот не ожидал встретить тебя таким фитилем. Ах ты бедолага! Голодный? Дать бисквитик?
НИККОЛО. Не нужен мне твой бисквитик! Ты слышал про Фантазио, да или нет?
ФИЛИППО. Я тебе дам орешков, идет? Никколо, дружок, я дам тебе все, что у меня есть. Видно, что ты себя не берег. У тебя весь язык в язвочках! Высунь-ка язык!
НИККОЛО. Это у тебя фурункул на твоем двойном подбородке. Да какой здоровенный!
ФИЛИППО. Я слышал, тебе удалили яичко. Не врут?
НИККОЛО. Бесстыдник! Ты ни капли не изменился.
ФИЛИППО. Стесняешься, что тебе отрезали яичко? Не стесняйся. Со мной можешь ничего никогда не стесняться, правда.
НИККОЛО (устало). Гад!
ФИЛИППО. Вообще-то я знал… Я знал, что ты посыпался, что ты — развалина. Я как-то встретил Пеппино, он мне это и сказал. Он прямо так и сказал: Никколо посыпался.
НИККОЛО. Иуда!
ФИЛИППО. Пеппино мне сказал: он весь почернел… Так оно и есть, кожа у тебя просто черная… И еще он сказал: у него под глазами мешки, форменные мешки в складку. Боже мой!  И правда, набрякшие, обвислые мешки!
НИККОЛО. Никакие не мешки. Просто круги… синева под глазами.
ФИЛИППО. Это конец, Никколо, это конец. Слушай, что я тебе скажу. Я знаю, что для тебя лучше, ей-богу знаю… Что ты тут ищешь? На твоем месте я бы убрался прочь, а не выставлял себя на показ.
НИККОЛО (свирепо). Кто бы говорил, окорок копченый! Все зубы сгнили… Понюхай сам себя. Знаешь, как от тебя несет?
ФИЛИППО. Тебе нужно сходить поесть горячего. Понял? Тебе нужен для нутра супец. Возьми деньжат, Никколо. Я угощаю. (Протягивает ему банкноту.) И побалуй себя пивком.
НИККОЛО. Отстань от меня со своими деньгами, придурочный! У меня есть деньги. Твои мне не нужны. (Победно машет банкнотой.) Вот!
ФИЛИППО. Откуда?
НИККОЛО. Я работаю в Фантазио!
ФИЛИППО (по-прежнему не реагируя на название Фантазио). Неужели стал подворовывать?
НИККОЛО. Я вкалываю, я в форме. Мне всего хватает. Я встаю в пять утра каждый день, чтобы ты знал!
ФИЛИППО. Смотри, загремишь за решетку!
НИККОЛО. Я не заплыл жиром, как некоторые, я двигаюсь. Вот! (Делает два приседания.) Я держу себя в форме, могу делать копфштейн… (Встает на голову.) Алле-оп!
ФИЛИППО. Ну полно, полно! Ты что, хочешь околеть на моих глазах?
НИККОЛО (протягивая ему руку). Пощупай… А? Одни мышцы, ни грамма жира.
ФИЛИППО. Это кости, а не мышцы.
НИККОЛО. Мышцы, я тебе говорю!
ФИЛИППО. А ногти-то у тебя какие, посмотри! Вот-вот выпадут. Потому что на тебе мяса уже не осталось. Кожа да кости.
НИККОЛО. Тебе просто завидно, боров толстомясый!
ФИЛИППО. Вобла моя вяленая, удивляюсь, как ты еще вскарабкался по лестнице.
НИККОЛО. Убожество! Сделай, как я, если ты мужчина.
ФИЛИППО. Смотри — костюм подпортишь. Другой раз не дадут напрокат.
НИККОЛО (вставая на ноги и отдуваясь). Это мой костюм.
ФИЛИППО (обмахивая плечи его костюма). Тебе придется доплачивать за порчу.
НИККОЛО (вслепую отмахиваясь). Убери свои лапы. Костюм мой.
ФИЛИППО. Ври, да не завирайся. Кого ты думаешь провести?
НИККОЛО. Прощелыга! Я знаю, почему ты сюда притащился — тебя выперли из Умберто!
ФИЛИППО (побагровев от ярости). Его уже десять лет как распустили, Умберто!
НИККОЛО. Еще бы не выпереть — такого пьянчугу. Прогнали взашей. Где у тебя бутылек? Держу пари, у тебя бутылек в кармане.
ФИЛИППО (задыхаясь от ярости). Цирк Умберто распустили с первого января. В точности с первого января…
НИККОЛО (пытаясь обыскать Филиппо). Поклянусь Святой Мадонной, что пойло при тебе. А ну, где ты держишь бутылек?

Ожесточенная борьба, то ли в шутку, то ли всерьез. Из внутреннего кармана Филиппо показывается фляга.

НИККОЛО. Покажи! Покажи!
ФИЛИППО. А, у тебя слюни потекли… Ты еще и прикладываться начал…
НИККОЛО. Мне твое пойло не нужно. Я ем и пью регулярно.
ФИЛИППО (тряся перед ним флягой). Смотри! (Делает глоток.) А тебе фига! (Сопровождает слова жестом и прячет флягу в карман.)
НИККОЛО. На, рот хотя бы утри, неряха. (Протягивает ему огромный носовой платок.)
ФИЛИППО. Держи при себе свои сопли.
НИККОЛО. Ну-ну, не злись…
ФИЛИППО. Я злюсь? Это ты злишься.
НИККОЛО. Я? Я не злюсь.
ФИЛИППО. А чего ж ты тогда не рад?
НИККОЛО. Как это я не рад? Я рад.
ФИЛИППО. А чего тогда боровом обзываешься?
НИККОЛО. А ты чего тогда воблой?
ФИЛИППО. Я пошутил.
НИККОЛО. И я пошутил.
ФИЛИППО. Дай я тебя обниму.

Они снова обнимаются.

ФИЛИППО (отирая глаза никколовым платком). Господи, время-то как идет… (Неспешно сморкаясь.) Скажи, Никколо, ты меня все еще любишь?
НИККОЛО (плачет). Ну да, люблю.
ФИЛИППО. Клянешься?
НИККОЛО. Клянусь.
ФИЛИППО. И я клянусь. (Отирает затылок, снова сморкается, потом брезгливо разглядывает платок.) Ты бы хоть стирал его иногда.
НИККОЛО (вырывая платок у него из рук). Опять начинаешь?
ФИЛИППО. Слушай, давай хоть пару минут поговорим серьезно, а?
НИККОЛО. Не о чем нам говорить серьезно.
ФИЛИППО. Послушай, Никколо, я с тобой, как с братом… Ты для меня, ты для меня… (Кладет руку на сердце.) Понимаешь? И кто-то же должен сказать тебе правду… ты же должен знать…
НИККОЛО. Какую еще правду?
ФИЛИППО. Им, этим, нужно совсем другое.
НИККОЛО. Какое еще другое?
ФИЛИППО. Нынешний цирк — не то, что прежде, понял? Ты не знаешь, как нынче работают. Нынче работают на измот.
НИККОЛО. И что, если работают на измот?
ФИЛИППО. Никколо, дружище, не обольщайся на свой счет. Кто еще скажет тебе правду в глаза? Они тебя не возьмут.
НИККОЛО (задетый). А тебе-то откуда знать, возьмут —  не возьмут?
ФИЛИППО. Им, парень, этим, нужен кто-то повнушительнее, в соку. Серьезно, посмотри на себя. От тебя одна тень осталась, тебя на арене даже видно не будет…
НИККОЛО. Ты у меня щас получишь!
ФИЛИППО. Ты думаешь, у них нет глаз? Что они ремесла не знают? Думаешь, их можно провести на мякине? Затасканными трюками? Бух-плюх-кувырок? Ты думаешь, что здесь Фантазио? Мир изменился, дружище, на бух-плюх из народа сейчас смех не выжмешь.
НИККОЛО (ретируется в угол). Я больше с тобой не разговариваю. Кончено. 
ФИЛИППО. Ты только кровь себе портишь, какой смысл? Что пыжиться-то, когда ты уже доходяга? У тебя вроде была племянница на Сицилии. Езжал бы себе на Сицилию. Там солнце, там сухо, как раз для твоих легких…
НИККОЛО. Хватит! Нам не о чем говорить!
ФИЛИППО (не отставая). Такова жизнь, что поделать. Если из тебя уже песок сыплется, достойнее уйти самому, чем ждать, когда тебя выкинут на свалку.
НИККОЛО. Да мне еще есть что сказать!
ФИЛИППО. У тебя пунктик, ей-богу! Неужели ты сам не видишь, что ты — на последнем издыхании? Я бы на твоем месте застрелился.
НИККОЛО. Меня возьмут, потому что я старше.
ФИЛИППО. Старше — не старше, это еще тут причем?
НИККОЛО. А ты не видишь, что тут написано? (Вынимает из кармана газету.) Что написано? Разве не написано старый? Требуется старый клоун. Видал? Видал? И кто старше?
ФИЛИППО. То есть как?
НИККОЛО. Из нас двоих — кто старше?
ФИЛИППО. Кто?
НИККОЛО (торжествующе). Я!
ФИЛИППО. Да ничего ты не старше!
НИККОЛО. Нет, старше! На пять лет, вот тебе!
ФИЛИППО. Молчи, мошенник! Сколько ж ты себе лет насчитал?
НИККОЛО. Столько. На пять лет больше, чем тебе.
ФИЛИППО. Поклянись, если наглости хватит! Поклянись сердцем Мадонны.
НИККОЛО. Не буду я втравлять в это дело Мадонну. Я знаю, что знаю, и мне достаточно.
ФИЛИППО. А то я не знаю, дрянцо ты эдакое. Только на одиннадцать месяцев ты старше меня. Всего-навсего. Я точно знаю, когда ты родился. Ты родился, когда Муссолини вошел в Рим. Потому у тебя и кости мягкие.
НИККОЛО. Все равно, одиннадцать месяцев тоже считается. Если правильно считать.
ФИЛИППО. Причем тут счет, придурок. Тут на талант меряют. На гений! 
НИККОЛО. Всё при мне! Всё! Я всегда умел рассмешить публику. Пятьдесят лет я ее смешу. Ни один человек не мог передо мной устоять. Ни один! Смеялись все! А ты еще говоришь про талант! Что ты понимаешь! Знал бы ты, что я выделывал у Фантоцци! Все валялись от смеха. От меня, от меня валялись, я их смешил, я!
ФИЛИППО. Ты давеча говорил — Фантазио…
НИККОЛО. Я говорил Фантоцци…
ФИЛИППО. Ты в полном маразме, бедняжка.
НИККОЛО. Сам в маразме. Смотри, что про меня пишут в Коррьере. (Достает вырезку из старой газеты.) Вот, пожалуйста.
ФИЛИППО. Тут написано Фернандо.
НИККОЛО. Фернандо, Фантоцци, какая разница. Главное, что про меня.
ФИЛИППО. И газета довоенная.
НИККОЛО. Не ври! Прошлогодняя. Ну может, позапрошлогодняя.
ФИЛИППО (с жалостью). Убери к бесу свою бумажонку. Ты мне ее показывал тыщу раз.
НИККОЛО. Ага, завидки берут!
ФИЛИППО. Ты ее лучше порви, ей-богу. Цепляешься за нее, как за дохлую лошадь.
НИККОЛО. Ты бы, конечно, хотел, чтобы я ее порвал. А я не порву! Это доказательство! Доказательство!
ФИЛИППО. Чего доказательство?
НИККОЛО. Доказательство, что смеялись!
ФИЛИППО. Да кто смеялся-то? Всякая шелупонь с окраин, пьянь, недоумки да истерички. Интеллектуалы не смеялись! Потому что ты уже тогда был ноль без палочки.
НИККОЛО. Я всегда был первый на афише!
ФИЛИППО. Да у тебя в жизни ни одной афиши не было!
НИККОЛО. Нет, было. У меня были сотни афиш!
ФИЛИППО. Бред!
НИККОЛО (чуть не плача). Тысячи! Тысячи афиш!
ФИЛИППО (подхватывая игру). Миллионы!
НИККОЛО (блаженно, выпадая из реальности). Да, да, миллионы афиш!
ФИЛИППО. Так, Никколо, так.
НИККОЛО. Потому что я был лучше всех. Лучше всех!
ФИЛИППО (отечески). Лучше всех, истинная правда. Иди сюда. Иди.
НИККОЛО (плача в объятиях Филиппо). И ты это знаешь. Ты знаешь…
ФИЛИППО (успокаивая его). Конечно, это все знают, уву, уву…
НИККОЛО. И ты тоже, ты тоже…
ФИЛИППО. Ну-ну, хватит… Вот, прибери это… (бережно складывает вырезку из газеты и кладет ее в пиджак Никколо). И имей в виду, что я теперь тебя одного не оставлю…
НИККОЛО (в изнеможении). Да?
ФИЛИППО. Я возьму тебя к себе, вот что. Эта служба прокормит нас обоих… Я буду варить тебе супчики, тебе нужны теплые супчики. (Достает флягу, делает глоток.) Отхлебни. (Никколо пьет.)  Я поставлю тебя на ноги. Вот увидишь… (Делает еще глоток, снова передает флягу Никколо.) Я и кресло-качалку тебе куплю. Я знаю, ты такие любишь.
НИККОЛО (слегка захмелев). Нет, не люблю.
ФИЛИППО (по-отечески щедро). Все будет хорошо… Я буду работать, ты будешь гладить мне брюки. Ничего особенного тебе делать не придется. Ну, трубку набивать… Так, по мелочам.
НИККОЛО (все еще под гипнозом, слабо сопротивляясь). Не хочу!
ФИЛИППО. На будущий год отвезу тебя в Ниццу… Сыграешь партию-другую в покер… Выиграешь себе на карманные расходы. На мир посмотришь.
НИККОЛО. Я там был! Был!
ФИЛИППО. Брось, не был ты в Ницце.
НИККОЛО. Был! Был! И в Германии был! И в Швейцарии!
ФИЛИППО. Когда это ты был в Швейцарии?
НИККОЛО. В турне. О-го-го! Какой бомонд! Какие горы! Какие часы с боем!..
ФИЛИППО. Забудь! Ничего этого давно нет.
НИККОЛО. Швейцария есть!
ФИЛИППО. Нет ее. Для нас ее нет. Закрыли ее, всё. Для нас все закрыто. Германия? Мест нет. Швейцария? Какая еще Швейцария? Швейцария не про нас. Европа? Просят не беспокоиться… Для нас остались только задворки… Сицилия… Может, еще Калабрия… И давай говорить откровенно, зачем, как ты думаешь, им понадобился старый клоун?
НИККОЛО (воодушевляясь). Затем что ремесло утрачено, вот зачем! Трюки утрачены… Утрачено Искусство! Как в воду кануло, а они хотят его выудить обратно с нашей помощью.
ФИЛИППО. Ерунда.
НИККОЛО. Помяни мое слово. Дело именно в этом. Потому что нынешний цирк — дерьмо, мерзопакость, жалкое дилетантство. Эти, нынешние, ни на что не годны. Я их всех пересмотрел:  кустари, фарш для сосисок, рвота. Ни фантазии, ни силы! Пошлые, топорные, тьфу! Слушай, Филиппо, слушай, что я тебе говорю… Если мы тоже уйдем, искусству конец. Все заглохнет, все. Потому я и говорю: мы дорого стоим, мы на вес золота! (Срывающимся голосом.) На вес золота! Золота!
ФИЛИППО (давая ему подзатыльник). Полегче, полегче!
НИККОЛО (не унимаясь). Жулье, мошенники, хлыщи! Только денежки качают из честных людей. И это цирк? Когда я был в Умберто? А, прошлый месяц. Срам! Никто и не думает смеяться, сидят себе и жуют жвачку… Я потому и говорю… На вес золота! Золота!
ФИЛИППО. А если им нужен конюх?
НИККОЛО. Что-о?
ФИЛИППО. Очень боюсь, что им просто нужен конюх. Старый — чтобы поменьше платить.
НИККОЛО (в ярости). То есть как — конюх? Да они что… Мы им что… Как они смеют!
ФИЛИППО. Уймись, парень! Это еще не наверняка.
НИККОЛО (в полном исступлении). Они должны были сказать! Хотя бы сказать! И ты, ты молчишь? А кто оплатит дорогу? Кто? (Бьет кулаком в дверь.) Кто оплатит дорогу?
ФИЛИППО (пытаясь его унять). Ты спятил? Хочешь угодить в сумасшедший дом?
НИККОЛО (неистово колотя в дверь кулаками). Пусть оплатят дорогу! Пусть оплатят дорогу!
ФИЛИППО (оттаскивает его от двери и усаживает на стул). Жди, горе мое. Успокойся, переведи дух.
НИККОЛО (замирает на секунду-другую, потом на удивление проворно снова подскакивает к двери). Сколько еще ждать? Сказали же — в шесть. Раз сказали в шесть, почему нет шести?
ФИЛИППО (снова оттаскивает его к стулу). Кончай, кончай. Косточки себе переломаешь. Ты затем и пришел — ждать. Так жди.
НИККОЛО (рвется к двери). Да когда же будет шесть? Сколько еще до шести?
ФИЛИППО (пытаясь силой удержать на стуле). Сколько надо, столько и есть! А если у тебя шило в заднице, можешь убираться, и все дела. Они придут, когда придут…

На лестнице раздается звук шагов.

НИККОЛО (окончательно рассвирепев). Я сказал, что хочу убраться? Это ты хочешь, чтоб я убрался. А я и не подумаю.
ФИЛИППО (заслышав шаги). Тсс! Замолчи!
НИККОЛО. Не замолчу!
ФИЛИППО (выходя из себя). Заткнись Бога ради!
НИККОЛО (сбавляя тон). Ты чего орешь? А? Чего?
ФИЛИППО. Ты что, не слышишь?
НИККОЛО. Чего?
ФИЛИППО. Слышишь или нет?
НИККОЛО (напряженно прислушиваясь). Не слышу.
ФИЛИППО. Не слышишь, потому что туг на ухо. А слышно.
НИККОЛО. Слышно что?
ФИЛИППО. Идут.
НИККОЛО (быстро перемещается на ближайший к двери стул). Я первый. (Суетливо одергивает пиджак.) Не вздумай лезть вперед. (Крестится.) Господи, помоги!
ФИЛИППО. Стали.

Томительная тишина. Персонажи, замерев, прислушиваются.

НИККОЛО. Стали. Почему стали? Ты слышишь, что стали?
ФИЛИППО. Именно что не слышу. Раз не слышу, значит, стали.
НИККОЛО (устремив глаза к потолку). Господи, сделай так, чтоб они дошли!
ФИЛИППО. Опять идут! (Садится на второй от двери стул, одергивает пиджак, достает флягу и делает глоток.) Хорошо идут.
НИККОЛО. Филиппо, мне дурно. Филиппо, один глоток.
ФИЛИППО (злобно, завинчивая флягу). Кончилось, больше нету.
НИККОЛО. Один глоток… Один-единственный… Не будь жлобом.
ФИЛИППО (гаркает). Кончилось, я сказал. Оглох? И слюни вытри с подбородка.
НИККОЛО (в панике). Где? Где? (Отирается платком.) Еще есть?
ФИЛИППО (по-мефистофельски). Есть, есть. Ты весь в слюнях… Дай сюда… (Берет у него платок и возит по всему лицу.) Никколо, лучше бы ты пустил меня первым. (Нежно.) Пусти, вот увидишь, тогда все будет в порядке… Мы поделимся фифти-фифти… Клянусь…
НИККОЛО (вырывая у него платок). Нет!
ФИЛИППО (сквозь зубы). Ханурик!
НИККОЛО. Фуфло!
ФИЛИППО. Конюх!

Шаги все ближе и ближе. Персонажи ждут, вперяясь глазами то в правую, то в левую дверь. Одна из дверей открывается, и входит Пеппино. На нем тоже темный костюм с чужого плеча. В руке — тоже  старомодный чемодан с раздутыми боками. Пеппино кажется старше, чем эти двое, но явно умеет лучше  подать себя. Несколько долгих секунд он переводит дух у двери. Отдышавшись, идет в центр комнаты. Филиппо и Никколо приподнимаются на стульях и замирают. Все трое долго, без слов глядят друг на друга. Никколо охватывает дрожь. Филиппо машет рукой, будто прогоняя призрак. Пеппино, начав было обмахиваться шляпой, застывает с неоконченным жестом.

ФИЛИППО. Пеппино…
ПЕППИНО. Филиппо…
НИККОЛО. Пеппино, ты?
ПЕППИНО. Ах, Никколо!
ФИЛИППО. Пеппино! Пеппино!
НИККОЛО. Ты, взаправду? Пеппино, ты жив?
ПЕППИНО. Мой Бог! Филиппо! Никколо!
ФИЛИППО. С ума сойти, Пеппино, с ума сойти!

Филиппо и Пеппино бросаются друг к другу в объятия.

НИККОЛО. А я? А я? Нет, этого не может быть… Не может быть! (Пеппино отлипает от Филиппо и обнимает Никколо.) Пеппино, голова кругом… Пеппо, это ты, ты здесь?
ПЕППИНО. Я, я… Дети мои, драгоценные мои… (Отпускает Никколо и обнимает Филиппо.) Это чудо, форменное чудо. Это Бог нас собрал, ей-ей… (Все трое стоят, обнявшись, Никколо всхлипывает, Филиппо отирает пот, Пеппино собирает со щек Никколо слезы, подносит себе к носу.) Ты плачешь, Никколо, ты плачешь?
НИККОЛО. Плачу, Пеппино, я плачу.
ПЕППИНО. И я плачу, Никколо. И я плачу.
НИККОЛО. О, не надо плакать, Пеппино. Не надо…
ФИЛИППО. И я плачу, ребята, и я плачу.
ПЕППИНО. Снова вся троица вместе… Надо же, какие фортели жизнь выкидывает!
НИККОЛО (достает свой платок и протягивает его Пеппино). На, Пеппино, вытри слезы
ФИЛИППО (достает свою флягу и протягивает ее Пеппино).  Хочешь глотнуть, Пеппино? На вот.
НИККОЛО (едко, к Филиппо). Ты же сказал, у тебя больше нет.
ФИЛИППО (к Пеппино). Пей, пей еще. Сегодня великий день.
НИККОЛО. А я? А я?
ФИЛИППО (к Пеппино). Ну как на вкус?
ПЕППИНО (передает флягу Никколо). Вырви глаз. (С гримасой.) Сивуха? Сам гонишь?
ФИЛИППО. Сядь, Пеппино, сядь, мы на тебя поглядим. (Подпихивает его к стулу.) Ты дрожишь, как жеребец.
ПЕППИНО. Уф! Я чуть не сдох от этой лестницы. Духотища!
НИККОЛО (потягивая из фляги). А зачем ты шляешься по такой духотище?
ПЕППИНО (вырывая флягу у Никколо). Мамочки родные, как же вы постарели!
ФИЛИППО (вырывая флягу у Пеппино). Ну хватит уже, обопьешься!
НИККОЛО. Где это ты видишь, что мы постарели?
ПЕППИНО. Постарели — просто жуть смотреть.
ФИЛИППО. Ты у нас зато каким был, таким остался.
ПЕППИНО. Да, я каким был, таким остался.
ФИЛИППО. Хочешь скажу, что у тебя осталось, каким было? Чемодан.
НИККОЛО (хихикает). Вот-вот!
ФИЛИППО. Это тот же, что тридцать лет назад, он?
НИККОЛО. И бант на шее. Когда я с тобой познакомился, ты был с этим бантом. В Беневенто, помнишь? Видно, что как нацепил тогда, так тридцать лет не снимаешь.
ПЕППИНО. Что ты врешь! Бант новый!
НИККОЛО. Щас! Это ты врешь прямо в глаза.
ПЕППИНО. Я его вчера купил! Не далее как вчера! Вчера утром.
НИККОЛО. Ой, Пеппо, помолчал бы…
ПЕППИНО (развязывает бант и сует им). Смотрите на ярлык! Это новая фирма, никакие не тридцать лет. Это последняя мода!
НИККОЛО (осматривая бант и передавая Филиппо). Думаешь, новый?
ФИЛИППО. А если даже и новый, зачем, спрашивается, он его нацепил?
НИККОЛО. Вот именно, Пеппино, зачем ты его нацепил?
ПЕППИНО. Как зачем, Господи боже ты мой?
ФИЛИППО. Не видишь что ли, как он на тебе сидит?
ПЕППИНО. Я вижу, как он сидит.
ФИЛИППО. Как индюшачий зоб!

Никколо и Филиппо смеются, как заговорщики.

ПЕППИНО (неуверенно подхихикивает). Вот балбесы! Ничуть не изменились…  Балбесы были, балбесами остались.
ФИЛИППО. Ах, Пеппино, руки так и чешутся дать тебе щелбан!
НИККОЛО. У Фернандо! Какие щелбаны я там раздавал!
ФИЛИППО. А затрещины! Мамочки, какие затрещины я вам обоим там лепил!
ПЕППИНО. А мои тумаки помните? Вы помните, как я вас обоих шарахал?
НИККОЛО. А мои пинки под зад? Какие душевные пинки под зад вы от меня получали, а?
ФИЛИППО. Нетушки! Пинки под зад — это от меня. Я ногу отшиб пинками вам под зад, до сих пор побаливает.
ПЕППИНО. Будем говорить серьезно. Я так скажу: больше всего пинков под зад вы с Никколо получили от меня. Точно говорю. Немерено пинков, это все знают.
НИККОЛО. Кроме меня. Я знаю только то, что Филиппо я пинал полегче, потому что у него была простата.
ФИЛИППО (в сердцах).  У меня — простата?! Пеппино, а ну, скажи ты, у кого была простата? Скажи, если ты мужчина.
ПЕППИНО. Ничего не знаю. Знаю только, что Никколо всегда сопливился после того, как я его запихивал в бочку, и потом у него было недержание мочи.
НИККОЛО. Меня — в бочку? Ты хотел сказать — Филиппо, его потом с желтухой отправили в Успенскую больницу.
ФИЛИППО. С какой еще желтухой! Не было у меня ничего никогда.
НИККОЛО. Ну да! А когда ты свалился с трамплина и вывихнул все, что только можно… Как я тебя отмолотил-то тогда на трамплине…
ФИЛИППО (взбешенно). Меня? Это ты Пеппино молотил. Это Пеппо свалился с трамплина! Пеппо, посмотри мне в глаза, неужели ты скажешь, что не падал с трамплина? Когда я тебя обдал из шланга?
ПЕППИНО. Меня? Из шланга? Не было такого!
ФИЛИППО. Как это не было? Давай по-честному, ей-богу! Никколо тебя молотил, а я тебя поливал.
ПЕППИНО. Брехня. У вас у обоих маразм.
НИККОЛО. Это у тебя маразм, если ты такого не помнишь. А как мы тебя подвешивали на крюк за задницу? (К Филиппо.) Гляди-ка, он не помнит.
ПЕППИНО. Где? Когда? Какой еще крюк?
НИККОЛО (к Филиппо). Все забыл. (К Пеппино.) Ты забыл все напрочь. Как можно было забыть такое?
ФИЛИППО. Что у тебя с башкой?
НИККОЛО. Тупой, как жаба.
ФИЛИППО. Пеппино, золотко, ты туп, как жаба.
НИККОЛО. Брр, мерзость.
ПЕППИНО. Ах вы паршивцы… Так вы разговариваете с тем, кто научил вас ремеслу.
НИККОЛО. Ты? Ты научил нас ремеслу? Умру со смеху.
ПЕППИНО. Я вас научил, да! Вы были сопляки, когда я забрал вас у Дона Пассанте. Все, что вы знаете, вы знаете от меня… Все трюки, все…
ФИЛИППО. Какой еще Дон Пассанте? Я не знаю никакого Дона Пассанте.
ПЕППИНО. Вы должны мне руки целовать… Я вас с улицы подобрал…
НИККОЛО. С какой еще улицы? Я учился в лицее в Беневенто…
ФИЛИППО. Заткни клюв! В лицее!
ПЕППИНО. Ну хватит! Вы оба выжили из ума. С меня довольно. Finita la commedia. Лучше скажите мне, который час.
НИККОЛО. А что тебя так беспокоит, который час? Ты спешишь?
ФИЛИППО. Если у тебя дела, уматывай. Повидались — можешь уматывать.
ПЕППИНО. Поганец ты, Филиппо. И всегда был поганцем. Потому-то я тебе всех трюков не раскрыл. Я знал, что нельзя тебе раскрывать все, знал. Самое главное я приберег, здесь оно… (Стучит пальцем по лбу.) Секрет здесь. До сих пор здесь.
ФИЛИППО. Какой еще секрет? Щелкаешь, как по тыкве.
ПЕППИНО. Э-хе! Где тебе знать, какие тут у меня припрятаны трюки.
ФИЛИППО. Звук, как по тыкве. (Щелкает его пальцем по голове.) Пустая тыква. Правда ведь, Никколо, звук, как по тыкве?
НИККОЛО. Оставь его в покое. Не видишь — это тень, а не человек. (К Пеппино.) Слушай, Пеппо, только не говори, что пришел по объявлению. Только не это.
ПЕППИНО. А что же, к чертям собачьим, еще? Неужели на ваши хари посмотреть?
НИККОЛО. Значит, ошибочка вышла. Надо было разуть глаза.
ПЕППИНО. Надо было разуть глаза…
НИККОЛО. Они ищут старого клоуна, понял?
ПЕППИНО. А я кто, по-твоему? Мозгочками своими убогими пораскинь, кто я есть? Я и есть самый лучший старый клоун. Я — единственный стоящий старый клоун. Что, не так?
НИККОЛО. А вот я тебе скажу, кто ты есть. Но только с твоего позволения. Только если хочешь знать правду… (К Филиппо.) Сказать ему или не говорить?
ФИЛИППО. Говори, черт с ним, пусть знает!
НИККОЛО. Я ему вообще-то уже сказал, но он не въехал.
ФИЛИППО. Нормально.
ПЕППИНО. Куда я не въехал? Чего?
НИККОЛО. Ничего. Я тебе только что сказал, что ты такое.
ПЕППИНО. Что?
НИККОЛО. Фантом. Чучело огородное. (К Филиппо.) Так или не так?
ФИЛИППО (со злым смехом). Именно так. (К Пеппино.) Что, съел, Пеппино, съел? Именно так. Костюмчик висит на тебе, как на вешалке, а то ты сам не видишь.
ПЕППИНО. Подонки. Вот вы кто. Пара мелких подонков. (Брезгливо.) С меня хватит.

Встает и подходит к двери. Осторожно стучит.
 
ФИЛИППО. Стучи, стучи, Пеппо. Стучи хоть до завтра…
НИККОЛО. Стучи, стучи, Пеппо. Только руку себе обобьешь.
ФИЛИППО. Кончай. Не колотись так об эту дверь, а то рассыплешься. Останется от тебя кучка костей в костюмчике с чужого плеча…
ПЕППИНО (в исступлении). Это мой костюм! Мой!
ФИЛИППО (с дьявольским смехом). Ну конечно… (К Никколо.) Слыхал? Слыхал, что он вякает?
НИККОЛО. Улет, просто улет… (К Пеппино.) Сядь, зайка, сядь, а то надорвешься.
ПЕППИНО. Не сяду! Не сяду!

Взрывы хохота у Никколо и Филиппо. Их как будто страшно забавляют все слова и жесты Пеппино. Последний с напускным равнодушием делает вид, будто бы занят осмотром помещения.

ПЕППИНО (после паузы, с раздражением). Скалите зубы? Только на то вы и способны… Настоящий клоун никогда не смеется… Клоун не смеется, публика смеется, а он не смеется… Да что вы понимаете! Искусство, оно…
НИККОЛО. Говори, говори. Это просто умора — все, что ты говоришь.
ФИЛИППО. Расскажи нам, что ты делал после того, как сверзился с трамплина. Как ты выкрутился — ты ведь все косточки себе переломал.
НИККОЛО. Он пошел в конюхи, а ты не знал?  Дон Пассанте встретил его в Турине, он там навоз греб… (Смеется взахлеб.) Из-под осликов и пони…
ПЕППИНО. Смотри, не помри от смеха. А то у меня на совести останется, что ты из-за меня помер.
ФИЛИППО. Нет, правда, маэстро, что ты там крутился, в Турине? Правда навоз греб из-под пони?
ПЕППИНО. Я был в труппе! Актер!
ФИЛИППО. Ты — актер?
ПЕППИНО (гордо). Я — актер!
НИККОЛО. Видали мы таких.
ПЕППИНО. Не веришь, не надо. Мне начхать.
ФИЛИППО. Ей-богу, Пеппо, чего ты перед нами выкаблучиваешься? Чего ты нам-то мозги пудришь?
ПЕППИНО. Ничего. Раз я сказал, значит, так оно и было.
ФИЛИППО. Так-то ты с закадычными друзьями. А ведь мы делили с тобой хлеб. Как же ты можешь нам врать прямо в глаза?
НИККОЛО. Нет, вы подумайте. Постыдился бы. Хоть на старости лет не помешало бы стыд заиметь.
ПЕППИНО (с горечью). Так, вы мне не верите… (Открывает свой чемодан.) Не верите, да?
ФИЛИППО. Ну да.
ПЕППИНО (достает из чемодана ветхую афишу и расправляет ее, прижимая по углам разными предметами, вынутыми из чемодана). Вот, пожалуйста!

Никколо и Филиппо склоняются над афишей.

ПЕППИНО. Ну? Крыть-то нечем. Чем крыть-то?
ФИЛИППО. Чем крыть что?
ПЕППИНО. Убедились? Да или нет?
ФИЛИППО. Нет.
ПЕППИНО. Тогда читай. Что не читаешь? Читай.
ФИЛИППО (к Никколо). Читай ты.

Никколо достает очки и неспешно их протирает. Пеппино нетерпеливо ждет. Никколо начинает читать по слогам.

НИККОЛО. Голь-до-ни… (Торжествующе, к Филиппо.) Гольдони! (К Пеппино.) Гольдони!
ФИЛИППО (к Пеппино). Гольдони. Ну и что, что Гольдони?
ПЕППИНО. Черт, читай ниже. Ниже читай.
ФИЛИППО (к Никколо, уступчиво). Ниже, Никколо, ниже.
НИККОЛО. Са-мо-ду-ры. (Торжествующе, к Филиппо.) Самодуры! (К Пеппино.) Самодуры!
ФИЛИППО (к Пеппино). Самодуры. И что там с Самодурами?
ПЕППИНО. Ниже, недоумок, ниже, ниже. В самом низу!
НИККОЛО. Марио Квадри...
ПЕППИНО (гаркает). Нет! Последняя строчка!
НИККОЛО.  Каччини Риччи!
ПЕППИНО. Черт! Самая последняя!
НИККОЛО. Напечатано в Бельгии.
ПЕППИНО (тычет пальцем в афишу). Вот здесь, здесь! Что здесь написано?
НИККОЛО. Не видать.
ПЕППИНО. Написано Пеппино или не написано Пеппино?
НИККОЛО. Слишком низко, не разобрать.
ПЕППИНО. Чего там разбирать, ты просто глазам не веришь, и все дела. (К Филиппо.) Взгляни, написано Пеппино или не написано Пеппино?
ФИЛИППО. И что, если написано Пеппино? Откуда нам знать, кто это — Пеппино? (К Никколо.) Мы знаем, кто это — Пеппино?
НИККОЛО (решительно). Нет!
ПЕППИНО. Я! Чтоб вас черти взяли! Я и только я!
ФИЛИППО. Да кто угодно может быть Пеппино. Мало ли Пеппино на свете. Кто угодно может назваться Пеппино. (К Никколо.) Так ведь?
НИККОЛО. Вот именно.
ПЕППИНО. Как это — кто угодно? Написано Пеппино? Вот он я, Пеппино.
ФИЛИППО. Подумаешь! И Никколо может быть Пеппино. И я могу быть Пеппино. Хоть сам Гарибальди может быть Пеппино. Откуда нам знать, где правда? Написать-то можно все, что угодно. Пишем Гарибальди, подразумеваем Пеппино. Все одним миром мазаны. Можешь стибрить афиш сколько угодно. Это ничего не значит.
НИККОЛО. Пеппино — это даже не актерское имя.
ФИЛИППО. Точно не актерское. Это никакое не имя.
ПЕППИНО. Нет, какое! Какое! Это я! Я играл на настоящей сцене! Да! На подмостках! Я был королем Лиром в Фросиноне! Вы и не нюхали настоящих сцен! У меня было дерево под ногами! Я и сейчас подошвами его чувствую! Кривляки! Меня знает вся Италия! Меня на улице узнают! Все били в ладоши! Все... (Начинает декламацию в стиле «Короля Лира». Старая актерская школа.) О, за вас я молюсь, немоществующие, ради вас стачиваю косточки и ради вас последнюю каплю крови проливает моя удрученная плоть... потому что я вижу! (Впадая в пафос на грани безумия.) Я вижу, как червь отчаяния сучится под вашей кожей, а день ваш все не наступает, все не наступает... О, безлюдье мира, уснувшая пустыня, застывший камнем свод небес, зачем все это?! (Никколо и Филиппо шарахаются от него и прижимаются к стене.) На чем, о Господи, твоя споткнулась мысль? Где лопнул узел, глаз, порыв благой? И как я оказался виноватым, трусом, негодяем? Заройте! Заройте же меня посередине отары коз, заройте под завалами камней... Ведь это я своим зловредным языком сюда завлек вас, сюда, где вы вдали от ваших жилищ и от сердец... (Падает на колени.) Бейте же меня, топчите, четвертуйте… (Начинает хлопать в ладоши.) Я не закричу, не захриплю, ни слова не промолвлю... Хаос обрушился на нас. Черные знамения взошли в мозгу у нас, и плачут во сне безвинные дитяти! (Аплодирует себе все неистовее.) И шут напрасно совершает свой кульбит, напрасны его кривлянья, ибо они не лечат больше раны... Он, вялый шут, уж больше и не шут... Быть или не быть шутом, вот в чем вопрос.

Бьет в ладоши, пока не падает, опустошенный, на стул. Никколо и Филиппо долго смотрят на него без слов.

НИККОЛО (с робким сочувствием). Пеппо, тебе дурно?
ФИЛИППО. Пеппо, что это было?
ПЕППИНО. Пьеса, что же еще?
ФИЛИППО. Это — пьеса?
ПЕППИНО. Ну да, новая пьеса. Не знаю, как называется. (Сам с собой, глядя поверх них.) Это искусство.
НИККОЛО. Пеппо, какое там...
ПЕППИНО. Именно что искусство. Декламация. Королева искусств. Венец актерства. Вершина. Пик!
НИККОЛО. Бог мой, тебя опять надули. Кто же это тебя научил такой жути? Святая Мадонна, обдурили тебя. (К Филиппо.) Ну ты подумай! Опять ему впарили не то!
ФИЛИППО. Да, впарили ему дохлый трюк. Проходимцы!
ПЕППИНО (к Никколо). А ты бы сам так попробовал. Пасуешь? Это тебе не раз плюнуть!
НИККОЛО. Grazie. У меня свое ремесло.
ФИЛИППО (вкрадчиво). Почему бы тебе, Пеппо, не попытать счастья где-нибудь в серьезном театре?
НИККОЛО. Вот именно, ты слишком хорош для этих вот.
ПЕППИНО (в замешательстве, с напускной скромностью). Ну прямо...
ФИЛИППО. Ей-богу, не собираешься же ты растрачивать свой талант тут?
НИККОЛО. Тебе нужно что-нибудь такое грандиозное...
ФИЛИППО. Нет, правда, жалко будет, если ты скатишься... именно сейчас, в конце...
НИККОЛО. Надо держать планку... (Поднимает чемодан Пеппино и подает ему.) С этими работать — потеряешь навык.
ФИЛИППО (обнимая Пеппино как бы на прощание). Держись, Пеппино! Ты просто обязан остаться тем, чем был. (Подталкивает его к двери.) Твой путь — путь славы. К вершинам. На самый пик...
НИККОЛО (тоже обнимая Пеппино). Иди, Пеппино... Ты создан для великих сцен мира.
ПЕППИНО. Пустите! Оставьте меня в покое, черт вас дери!
НИККОЛО (с пафосом). Не предавай искусство, Пеппино! Беги!
ФИЛИППО. На что тебе эта дыра?
НИККОЛО. Эта клоака...
ФИЛИППО. Ты что, не чувствуешь, как тут воняет?
НИККОЛО. Ты обязан уйти, обязан... Искусство зовет тебя, Пеппо... Декламация, да, декламация нуждается в тебе... Не будь трусом, Пеппино.

Никколо и Филиппо выталкивают его за дверь и победно обнимаются. Но Пеппино врывается обратно и садится на стул.
 
ПЕППИНО. А вот и буду, я трус!
НИККОЛО (к Филиппо, удрученно). У него вроде был племянник на Сицилии. Чего это он не едет на Сицилию?
ФИЛИППО (устало садится. Брезгливо). Оставь его, он просто неудачник. Задрыга.
НИККОЛО (та же игра). Тряпка ты, Пеппино.
ПЕППИНО (устало, прислонясь к стене затылком). Пусть.

Пауза.

НИККОЛО. Я вот возьму и кое-что сделаю на твою афишу.

Пауза.

ПЕППИНО (устало, с закрытыми глазами). А я возьму и кое-что сделаю на твою газету.
ФИЛИППО (с закрытыми глазами, прислонясь к стене затылком). Хи-хи!
НИККОЛО (как бы в полусне, к Филиппо). Откуда это он знает про мою газету?
ПЕППИНО (спустя несколько долгих секунд). А кто про нее не знает, про твою газету?

Пауза.

НИККОЛО. Умолкни!
ПЕППИНО (с запозданием). Сам умолкни.
НИККОЛО (с закрытыми глазами, прислонясь к стене затылком, к Филиппо). Как сделать, чтобы он умолк?

Пауза.

ФИЛИППО. Никак.

Пауза.

НИККОЛО. Гм.

Долгая пауза. Все трое сидят с закрытыми глазами, прислонясь к стене затылками.

ФИЛИППО (вздрогнув). Улавливаешь?
НИККОЛО. Что?
ПЕППИНО. Я улавливаю.
НИККОЛО (в ажитации). Что? Что?
ФИЛИППО. Тикает.
НИККОЛО. Где?
ФИЛИППО. С той стороны.
НИККОЛО. Где?

Пауза. Никколо прикладывает ухо к стене, пытаясь «уловить».

ПЕППИНО. Точно над моей головой.
ФИЛИППО. Нет, это с моей стороны.
НИККОЛО. Где? Где? (Подсаживается к Филиппо, потом к Пеппино.) Ничего не слышу.
ПЕППИНО. Я думаю, шесть уже было.
НИККОЛО. Ничего не слышно. Ничего.
ПЕППИНО. Я думаю, уже семь. Возможно такое, чтобы было уже семь?
НИККОЛО (возвращаясь на свое место. В сердцах). Может быть и семь. А тебе-то что, если семь?
ПЕППИНО. А может, и все восемь?
НИККОЛО. Восемь? Да ты что! Откуда бы быть восьми?
ПЕППИНО. Тогда хорошо. Если нет восьми, хорошо.
НИККОЛО (ерзая на стуле). Никак не может быть восемь. Семь.
ПЕППИНО. Это хорошо. Если семь.
ФИЛИППО (мягко). Да и семи-то нет, я так думаю. Только что было шесть.
ПЕППИНО. Ей-богу? Было шесть? Ты точно знаешь, что было шесть?
ФИЛИППО. Было шесть, да… Может, и шести не было.
НИККОЛО (как в трансе). Было пять с чем-то...
ПЕППИНО (поддерживая это гипнотическое топтание на месте). Ты думаешь? Ты так думаешь, да?
ФИЛИППО. Ну уж это нет. Не так уж это, чтоб уж... 
НИККОЛО (как сквозь сон). Я тебе говорю, было пять минут шестого.
ФИЛИППО (рассеянно). Может, и так. Но вряд ли.
ПЕППИНО. Так что, шестой час? Если уже шестой час, это очень хорошо.
НИККОЛО. Почему же хорошо? Ты думаешь, это хорошо? А если это нехорошо?
ПЕППИНО. Было бы нехорошо, нам пришлось бы ждать еще очень долго. Было бы пять, пришлось бы ждать до семи.
ФИЛИППО. Я думаю, что сейчас шесть ровно.
ПЕППИНО. На самом деле, может быть сколько угодно.
НИККОЛО. Я не считаю, что может быть сколько угодно. Как это может быть — сколько угодно?
ПЕППИНО. Разумеется, такого не может быть, чтобы было сколько угодно. Но кое-что всегда может быть.
ФИЛИППО. Нет, этого не может быть. Как это может быть?
ПЕППИНО. Так или иначе, но они опоздают, хоть на чуть-чуть.
НИККОЛО. Опоздают, конечно, на чуть-чуть они опоздают. И что, если на чуть-чуть опоздают? Чуть-чуть не считается. Подумаешь, чуть-чуть.
ПЕППИНО. Они опоздают на подольше, вот увидишь.
ФИЛИППО. Ну не слишком уж на подольше, вот увидишь.
ПЕППИНО. Или вообще не придут, вот увидишь.
НИККОЛО. Не думаю, что они вообще не придут. Как это им не прийти? Я думаю, что в конце-то концов они придут.
ПЕППИНО. Эти мерзавцы над нами издеваются, я так думаю.
ФИЛИППО. Ну уж! Я так не думаю, что они издеваются. С какой стати им издеваться?
ПЕППИНО. Ей-ей, маленько есть.
НИККОЛО. Да нет никакого маленько.
ПЕППИНО. Ей-ей, дурят они нашего брата. Куражатся.
НИККОЛО. С чего бы им над нами куражиться?
ПЕППИНО. А то я над вами никогда не куражился.
НИККОЛО. Ты? Ты над нами куражился?

Издалека слышится труба. Постепенно вступают и другие инструменты, как будто по улице идет цирковой оркестр. Все ближе и ближе, к восторгу прохожих.

ПЕППИНО. Так, слегка. Вы что, не замечали, что я куражусь?
НИККОЛО. Нет.
ПЕППИНО. Ну и ладно.
НИККОЛО (к Филиппо). Он что, правда куражился?
ФИЛИППО. Сочиняет.
НИККОЛО. Сочиняешь, Пеппино?
ПЕППИНО. Сочиняю.
НИККОЛО. Это ничего. Ты такой.
ПЕППИНО. Да я сволочь,  чего там.
ФИЛИППО. Ну не так уж это, чтоб уж... Сразу уж и сволочь.
ПЕППИНО. Сволочь, сволочь. Изнутри я сволочь.
НИККОЛО. Уф, изнутри и я тоже не ангел.
ФИЛИППО. Мы как будто все испоганились. Вам не кажется, что мы стали поганцы?
НИККОЛО. Фанфары вроде слышны. Вам не кажется, что слышны фанфары?
ФИЛИППО. Ради Бога, откуда тут фанфары? Никаких фанфар не слыхать.
НИККОЛО. Труба вроде слышна. Вам не кажется, что слышна труба?
ПЕППИНО. И я слышу трубу.
НИККОЛО. Правда ведь, слышна труба? Правда? Вот, Филиппо, труба-то слышна.
ФИЛИППО. Я ничего не слышу. Абсолютно ничего не слышу. Как это она слышна, если я абсолютно ничего не слышу.
НИККОЛО. Бог мой, это же духовой оркестр.
ПЕППИНО (вскакивая). Это цирк! Это цирк идет!
ФИЛИППО. Как это? Где это? Как это цирк?
ПЕППИНО (радуясь, как ребенок). Цирк! Цирк идет!
НИККОЛО (прыгая, как ребенок). Идет! Цирк идет!
ФИЛИППО. Где? Где?
ПЕППИНО. Внизу, по улице! (Кружа по комнате, как по клетке.) Откройте, ко всем чертям, окно! Где окна?
ФИЛИППО. У этих нет окон.
ПЕППИНО (неистово, в испарине.) То есть как это — нет окон? Как это может быть — нет окон? Цирк же идет!
НИККОЛО (в отчаянии мечась вдоль стен). Нету! Нету, и все!
ПЕППИНО (тоже волочась вдоль стен, в то время как музыка и аплодисменты раздаются уже совсем близко). Не может быть! Такого не может быть!
ФИЛИППО (плюхаясь на стул, убитый). Нету! У этих нет окон.
НИККОЛО (в изнеможении сползая у стены на пол). Вот скотство...
                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Несколько позже. Никколо, Филиппо и Пеппино сидят по разным углам той же приемной.

НИККОЛО. Помнишь, Филиппо, какой оркестр был у Фернандо?
ФИЛИППО. Помню, а как же.
НИККОЛО. У нынешних ни у кого нет такого оркестра.
ФИЛИППО. Особенно трубач был классный.
ПЕППИНО. Его звали Фернандо.
НИККОЛО. Вот-вот. Фернандо. Я хотел сказать Фернандо, но не сразу вспомнил.
ПЕППИНО. А трапецистка! Тоже была классная. Помнишь Лолу, Филиппо?
ФИЛИППО. Как не помнить, помню. Доппль-трапе!
НИККОЛО (элегически). И звали Лола...
ФИЛИППО. Да и он тоже был хорош... Ее партнер... Как его бишь?  Тоже очень хорош. Не так, как она, но тоже был очень хорош.
ПЕППИНО. Его звали Фернандо.
ФИЛИППО. И слон был умница. Сейчас таких нет, больших и умных.
НИККОЛО. А какие львы! Какие львы! Ух, какие они были злющие!
ФИЛИППО. Нынче они не такие злые. Правда ведь, таких злых нет?
НИККОЛО. А дрессировщик... Ух, какой был мужчина дрессировщик!
ПЕППИНО. Его звали Фернандо...
НИККОЛО. Вот черт! Всех, что ли, звали Фернандо?
ПЕППИНО. А как же? Братья Фернандо.
ФИЛИППО. Ну да, братья Фернандо. Отличные были братья Фернандо!
НИККОЛО. Их было четверо...
ПЕППИНО. Отличные. Лучше всех.
НИККОЛО. Классные были ребята.
ФИЛИППО. Да и мы были хоть куда. 
НИККОЛО. Мы были о-го-го!
ФИЛИППО. Помнишь антре со скамеечкой?
НИККОЛО. Со скамеечкой?
ФИЛИППО. Ну да, антре со скамеечкой!
НИККОЛО (задумывается на мгновенье, потом заливается хохотом). Со скамеечкой, как же! Пеппино, ты еще помнишь нашу скамеечку? Скамеечку!
ПЕППИНО (заливаясь хохотом). Клаки-клаки-бинг! Какое антре! Клаки-клаки-бинг!
ФИЛИППО. А с нарукавниками?
НИККОЛО (на миг посерьезнев). С нарукавниками?
ПЕППИНО (закатывается от смеха). А, помню, помню!
НИККОЛО (тоже вспомнив). Ззы-ззы-ча! (Смеется взахлеб.)
ФИЛИППО (сквозь смех, расслабленно). Хе-хе... А с утюгом, а?
ПЕППИНО. Увуу! Дзынь-дзынь-фьюить! Гениально! Дзынь-дзынь-фьюить!
НИККОЛО. Ой, не могу больше...
ФИЛИППО. Ну мы и зажигали... Как мы зажигали...
НИККОЛО (отирая слезы). А с бананом... Как я того... с бананом. Ба-ба-ны! И плюх! (Встает и картинно плюхается.)
ФИЛИППО (трясясь от смеха). Ага, ага!
НИККОЛО (продолжая пантомиму). А потом выходил ты и... ту-ту-уу… бряк!     ФИЛИППО (вставая и тоже начиная изображать). А он... (Показывает на Пеппино.)  Флики-флаки... брык!

Все трое безудержно смеются.

НИККОЛО. И ты когда был уже у цели, я у тебя из-за спины: цап! цап!
ПЕППИНО (сквозь слезы). Цап-цап! (Вступает в гротеск мимических воспоминаний.) А я... (Как будто толкает кого-то выпяченным животом.) Дуп-дуп!
ФИЛИППО. А я... пчхи-пчхи-пчхи!
ПЕППИНО. И тут я с тарелками... (Всеобщий взрыв смеха.) Пли-пли-жах!
НИККОЛО. А я-то? Как я? Дай-ка мне раза!
ПЕППИНО (давая ему легкий подзатыльник). Оп!
НИККОЛО. И еще разок!
ПЕППИНО. Оп! Оп!
НИККОЛО. А я — шмяк!
ПЕППИНО. Стой, стой! И тут я выхожу с шезлонгом... и... (Жест.) Бамс! Бамс зонтиком!
ФИЛИППО. Он у меня еще есть, зонтик. Еще есть. С собой.
ПЕППИНО. Давай его сюда!
ФИЛИППО (спешит к чемодану и роется в нем.) Он есть, остался... вот!
НИККОЛО. Одну минутку! (Спешит к своему чемодану и нацепляет фальшивый нос и огромный воротник.) А ну, а ну? Как?
ФИЛИППО (хохочет и отставляет большой палец). Во! Во!
ПЕППИНО. Это что-то, это как тогда!
ФИЛИППО. Запали, а ну запали!
НИККОЛО (важничая). Не-а...
ФИЛИППО. Э, ты что, забыл? Валяй.
НИККОЛО. Не-а... Пусть Пеппо... Пеппо, давай ты.
ПЕППИНО. Нет, я не могу. Я забыл.
НИККОЛО. Еще чего, забыл! Ничего ты не забыл! Что ты врешь, что забыл?
ПЕППИНО. Нет-нет... Это твое антре.
ФИЛИППО. Ну-ка, Никколо, сделай! Сделай!
НИККОЛО. Нет, не получится. У меня нет трости.
ПЕППИНО. У меня есть трость. Я дам тебе трость.
НИККОЛО. Нет-нет. Пусть Филиппо первый. Я вступал за Филиппо.
ФИЛИППО. Нет, за мной был Пеппино.
НИККОЛО. Давай, Пеппино, запали эту штуку, с протезом.
ПЕППИНО. Сначала вы, после я.
НИККОЛО. Тогда первый Филиппо.
ФИЛИППО. Не хочу. Я всегда был второй.
НИККОЛО. Я так не играю
ФИЛИППО. Тогда считаемся на вылет!.. Индя-индя-индя шла, индя три яйца снесла, ты хватай и ты хватай, ну а третий вылетай... (К Никколо.) Вылетай.
ПЕППИНО (надувшись). Нет! Нехорошая считалка. (Заводит свою.) Би-ли би-ли  ко-ло-ти-ли в о-ко-лот-ок у-го-ди-ли вы бы взя-ли и не би-ли ни-куд-а б не у-го-ди-ли... (Смеется. К Никколо.) Ты первый. Я — третий.
НИККОЛО. Так нечестно!
ФИЛИППО. Все по-честному. По-честному, ты сам видел.
ПЕППИНО. Вот-вот.
ФИЛИППО (волнуясь, как перед представлением, садится на стул и потирает руки). Готово! Начинаем!
ПЕППИНО (пододвигает свой стул к Филиппо и садится). Начинай, Никколо! Начинай!
НИККОЛО. Я вам покажу трюк с тростью.
ФИЛИППО. Нет. Я этим сыт по горло. Все что угодно, только не это.
ПЕППИНО. Сделай нам дровосека.
ФИЛИППО. Не надо! Что-нибудь новенькое. Новенькое, слышишь?
НИККОЛО (в замешательстве). Ну да, слямзите.
ПЕППИНО. Никколо, ты уникален, ты неподражаем... Разве может кто-то что-то у тебя слямзить?
НИККОЛО (польщенный). Это точно.
ФИЛИППО (в возбуждении). Начинаем. (Оглядывается.) Свет гасить? Были бы окна, я бы завесил окна.
НИККОЛО (решительно). Я вам покажу такое, какого вы не видывали.
ФИЛИППО. Давай, давай!
НИККОЛО. Вы скажете, что я такое не потяну. А я потяну. Вот увидите, что потяну.
ФИЛИППО (как зачарованный). Давай!
ПЕППИНО. Конечно, потянешь.
НИККОЛО. Но чтоб вы дохнуть не смели! Чтоб я не слышал шушуканья!
ФИЛИППО (в нетерпении). Да, да! (К Пеппино, видя, что Никколо снимает пиджак.) Что он делает? Это еще зачем?
ПЕППИНО. Тсс!
НИККОЛО. Все же нужен бы занавес. (Спуская штаны.) Так задумано... Только голая сцена  и занавес... Ничего так, а?
ПЕППИНО. Колоссально!
НИККОЛО. Это нелегко... Голая сцена и занавес... Так? (Разувается и остается в белом трико мима.) Так-то вот.
ФИЛИППО (к Пеппино). Он начал?
НИККОЛО. Я начинаю. Это — сцена. Она пустая, так? (Открывает чемодан и пудрит лицо.) Теперь я сплю. (Растягивается на полу.) Это ведь и так ясно, что я сплю, да? Я хочу сказать, когда занавес поднимается, да? Видно, что я сплю, да?
ФИЛИППО. Видно, видно.

Пауза. Никколо изображает спящего. Остальные напряженно ждут.

ФИЛИППО (не удержавшись). Хи-хи.
ПЕППИНО (цыкает на него). Тсс!

Долгая пауза. Никколо начинает корчиться и ворочаться на полу.

ФИЛИППО (тихо, к Пеппино). Что он делает?
ПЕППИНО (шепотом). А ты не видишь?
ФИЛИППО. Почему, вижу.

Никколо хватается за живот, открывает глаза, смотрит вокруг с выражением страдания на лице.

ФИЛИППО (взбудораженно). Он проснулся! (К Пеппино.) Правда ведь, он проснулся?  Гениально! (К Никколо.) Браво! (Бьет в ладоши.) Ты проснулся!
НИККОЛО. Молчи!
ФИЛИППО. Да-да.
НИККОЛО. Молчи, я сказал!
ФИЛИППО. Ну да.
НИККОЛО. Нет, так невозможно.
ФИЛИППО. Все, молчу.
НИККОЛО. Мне же надо сконцентрироваться!
ФИЛИППО. Ясное дело.
НИККОЛО. Что я до сих пор делал?
ФИЛИППО. Ты спал.
НИККОЛО. И?
ФИЛИППО. Ты спал, а потом проснулся.
НИККОЛО. Я проснулся от голода. Видно было, что я проснулся от голода?
ФИЛИППО (к Пеппино). Было видно?
ПЕППИНО. Не очень.
НИККОЛО. Потому что вы не смотрели! Куда вы смотрели? Вы шушукались вместо того, чтобы смотреть.
ПЕППИНО. Мы смотрели, но было не видно.
НИККОЛО. Цыц! Теперь я одеваюсь. (Изображает одевание.)
ПЕППИНО (смущенно). Никколо, а что это вообще такое?
НИККОЛО (изображая завязывание узла на галстуке перед зеркалом). Пантомима, олухи.
ФИЛИППО (давно ожидающий повод для смеха). Ха-ха-ха!
НИККОЛО (свирепо). Чего зубы скалишь? Чего?
ФИЛИППО (испуганно). Не пора?
НИККОЛО. Не пора. Пока я спускаюсь по лестнице. (Изображает ходьбу по ступенькам.) На сколько этажей я спустился?
ФИЛИППО. На два.
ПЕППИНО. На три!
НИККОЛО. Вот я спотыкаюсь. (Изображает падение.) Ну как? Доходчиво? (Поднимается и отряхивается.) И не на три. На четыре!
ФИЛИППО (натужно смеясь). Хи-хи-хи! (Вскакивает и топает ногами.) Ух ты, ух ты!
НИККОЛО. Сиди! Какого черта тебе не сидится?
ФИЛИППО. Сижу.
НИККОЛО. Ничего я вам больше не буду показывать.
ФИЛИППО. Все, я сижу. Молчок!
НИККОЛО. Вот я иду на базар. (Изображает шаг на месте.) Что я сейчас делаю?
ПЕППИНО. Идешь на базар.
НИККОЛО. Это шаг на месте. Это очень трудно — ходить на месте. Видно, что я иду на месте? Филиппо, попробуй пошагай немного на месте. Сумеешь? Редко кому удается настоящий шаг на месте. Вот я остановился. (Останавливается и начинает шататься из стороны в сторону.) Видно, что толкучка? Да или нет?
ФИЛИППО. Нет.
ПЕППИНО. Нет.
НИККОЛО. Ну вас к черту! Показываю еще раз. Вот она, толкучка. Это на базаре. (Шатается, как будто его толкают невидимые прохожие.) Очень трудно создать впечатление толкучки. Мало кто умеет. Очень мало кто умеет показать толкучку. Видно, что толкучка?
ФИЛИППО (чуть не плача). Нет...
НИККОЛО (утрируя жесты). А сейчас?
ПЕППИНО. Ничего не видно. Ни черта.
НИККОЛО. Не может быть.
ФИЛИППО. Пустой номер, пустой.
НИККОЛО. Заткнись, Филиппо!
ФИЛИППО. Все, заткнулся.
НИККОЛО. А сейчас что я делаю?
ФИЛИППО. Не знаю.
НИККОЛО (свирепо). Смотри на меня! Что я, к чертям собачьим, сейчас делаю?
ФИЛИППО (потерянно). Не знаю...
НИККОЛО (к Пеппино, угрожающе). Что я сейчас делаю, Пеппо? Отвечай!
ПЕППИНО. Пыжишься.
НИККОЛО (в отчаянье). Да смотрите же, смотрите! Что я делаю? (Судорожно повторяет жест.) Краду арбуз, неужели не видно?
ПЕППИНО (печально). Нет...
НИККОЛО. Как это — не видно? Филиппо, скажи ты. Я краду арбуз. Разве не видно, что я краду арбуз? Как это может быть не видно?
ФИЛИППО (печально). Не видно. Ничего не видно, Никколо.
НИККОЛО (в волнении). И бегу... Видно, что я бегу? Бегу прямо с арбузом... Это очень трудно — бежать на месте. Бег на месте — самое трудное изо всего. Видно, что я бегу на месте?
ПЕППИНО (великодушно). Так, кое-что.
ФИЛИППО. Ты бы лучше нам показал с дровосеками... С дровосеками все же получше...
НИККОЛО (в изнеможении). Да ведь не может же быть, чтобы не было видно... Неужели так-таки ничего и не видно? А ну, ребята, говорите, не бойтесь! Я бегу или нет? ПЕППИНО (уступая). Да.
НИККОЛО. А они за мной.
ФИЛИППО. А они за тобой.
НИККОЛО. Смейся же, Филиппо, смейся! Теперь пора!
ФИЛИППО. Я смеюсь.
НИККОЛО. А ты что не смеешься, Пеппо? Что ты не смеешься?
ПЕППИНО. Я смеюсь. Не видно разве, что я смеюсь?
НИККОЛО. А они за мной. (Ускоряет движения.) За мной по пятам... И вот они меня поймали! (Плюхается на пол.) Это ясно, что они меня поймали?
ФИЛИППО (со скукой). Ясно как божий день.
НИККОЛО. Паршивцы! Жадины!
ПЕППИНО. Жалкие люди.
НИККОЛО. Это видно, да? Видно? (Гротескная борьба.) Они меня забьют до смерти. Видно, что они забьют меня до смерти? Мерзавцы!
ФИЛИППО (с тревогой). Хватит... Хватит, Никколо.
НИККОЛО (в образе). Стервецы... (Яростная борьба с невидимыми противниками.) Они меня почти добили. Видите? Добили, чего там. Добили, правда?  И вдруг... Ну?
ПЕППИНО. Ну?
ФИЛИППО (торжествующе). Они ушли. Да? Убрались, ведь так? Укокошили тебя и убрались.
НИККОЛО. Да нет.
ФИЛИППО. Ты мертв! Ты мертв! Ясно видно, что ты мертв.
ПЕППИНО. Браво, Никколо. Ты мертв.
ФИЛИППО. Круто. До чего же ты хорош, мертвый-то.
НИККОЛО. Да не мертвый я, не мертвый!
ФИЛИППО. А тогда чего же они убрались?
НИККОЛО. Так в этом вся и штука. Вы что, не просекли, почему они убрались?
ФИЛИППО. Да какая разница? Главное, что убрались.
НИККОЛО. Но почему, почему убрались? Вот в чем штука. Я сделаю еще раз. (Повторяет сцену борьбы.) Э? (Долгая пауза.) Из-за дождя, тупицы!
ФИЛИППО. А?
ПЕППИНО. Чего?
НИККОЛО (прерывающимся голосом). Вы что, не видели, что пошел дождь? Пошел дождь или не пошел?
ФИЛИППО (робко). Не знаю.
НИККОЛО. Неужели не ясно, что это из-за дождя? Вот, пожалуйста... (Повторяет жесты.) А я еще некоторое время лежу на земле...
ПЕППИНО. Это видно.
НИККОЛО. Если бы не дождь, они бы меня прикончили. Шикарно?
ПЕППИНО. Шикарно.
НИККОЛО. Меня спас дождь. Это что-то, нет? Просто-напросто спас. Так-то.
ФИЛИППО. И все?
НИККОЛО. Осталось только дойти до дому... Иду вверх по лестнице... На четвертый этаж... Не на второй и не на третий... Ложусь на постель... Я промок насквозь и прямо так и ложусь. Это самое трудное — когда надо показать, что ты промок насквозь. (Вытирает пот полотенцем, вынутым из чемодана.) Правда ведь, обхохочешься?
ФИЛИППО. Гм.
НИККОЛО. Я всех убивал этим номером. Всегда полный аншлаг. Везде... Скажи, Пеппино, как тебе? Я думаю, неслабо. А? Особенно дождь. Нет? Весь упор на дождь, Смехота, как я его показываю. Нет?
ПЕППИНО. Уву...
НИККОЛО. Я считаю, что этот номер пойдет везде и всегда. Правда ведь?
ФИЛИППО. Давайте лучше я вам покажу такую штуку — глазам не поверите.
НИККОЛО. Нет, скажи, Филиппо, как задумано, а? Чтобы пошел дождь, а ты бы спасся. Здорово?
ФИЛИППО. Я вам покажу фокус с черной шкатулкой.
НИККОЛО. Я десять лет повторяю этот номер. Каждый день я его повторяю. Это что-то, нет?
ФИЛИППО. Вы скажете, что такого не может быть... (Сурово.) Сядь, Никколо!
НИККОЛО (присмирев, садится). Да, да... Скажи, Пеппо, правда ведь, ты не ожидал такое увидеть?
ФИЛИППО. Молчи, Никколо!
ПЕППИНО (с ласковой укоризной, к Никколо). Уймись, правда.
ФИЛИППО. Жалко, что тут не темно. Когда темно, гораздо лучше. (Раскрывает чемодан.) Вот она! Черная шкатулка! Черная снаружи, черная внутри. Потому и называется — черная шкатулка. Маленькая и черная. (Ставит ее на пол, в некотором отдалении от товарищей.) И все дела. Она черная, но с дырочками. Они на крышке, не видны. Не видны, правда? Когда смотришь вблизи, они видны, а издали — не видны. Они не видны, потому что черные, ха-ха! Теперь закладываю шарики. И все. Что-нибудь видно? Ничего. (Достает из кармана горсть сдутых шариков и бросает их в шкатулку. Закрывает крышку и бегом возвращается на свой стул, рядом с остальными.) И все. (Напряженное ожидание.) Воздушные шарики, всего-то. Вы видели, да?
НИККОЛО. И что будет?
ФИЛИППО. Погоди, увидишь.

Пауза. Все трое сосредоточили взгляды на черной шкатулке.

ФИЛИППО (в ажитации). Секундочку. Сейчас начнется. Это проще простого...
НИККОЛО. Что-то не понять.
ФИЛИППО. Подожди. Это такое, что вам и в голову не придет. (Лихорадочно, к Пеппино.) Пеппо, ты что-нибудь подобное видел? (Порывисто целует его.) Держу пари, что нет. Держу пари на что угодно. Сейчас вы увидите. Сию секунду. А просто-то как...
НИККОЛО. Лучше расскажи сначала.
ФИЛИППО (в крайнем возбуждении). Этого не расскажешь. Хе-хе! Вот! Вот! Пошло!
НИККОЛО. Что?
ФИЛИППО. Смотрите, смотрите!
ПЕППИНО. Не может быть! Ха!
НИККОЛО. А я не вижу.
ФИЛИППО. Пошло, пошло!
ПЕППИНО. Лезет, лезет! Ха-ха!
НИККОЛО. Что лезет, что?

Из отверстия в крышке шкатулки показывается шарик, который постепенно надувается.

ПЕППИНО. Хо-хо!
НИККОЛО. Что? Как?
ФИЛИППО. Не видишь? Вылезает.
ПЕППИНО (заходясь от смеха). Фантастика! Немыслимо!
ФИЛИППО. А? А? Неслабо, правда?
НИККОЛО (наконец замечает шарик; реакция, как у ребенка). Ой, шарик, шарик!
ФИЛИППО. А? Это что-то...

Шарик раздувается на полную мощь. Троица смеется все безудержнее. Шарик выталкивается с легким щелчком и катится по полу.

НИККОЛО. Ой, глядите, лапочка какая...
ФИЛИППО. Я вам говорил — смертельный номер. Говорил я вам?
ПЕППИНО (с хохотом). Умереть не встать.
ФИЛИППО. Сейчас и еще пойдут. И еще.

Из отверстия начинает вылезать и надуваться второй шарик. Он еще не до конца надулся, а уже третий шарик полез из другого отверстия. Трое клоунов в экстазе.

НИККОЛО (сквозь приступы смеха). Сколько их? Сколько их?
ФИЛИППО (сквозь приступы смеха). Сколько хочешь. Сколько хочешь.
НИККОЛО. Хочу еще. Есть еще?
ФИЛИППО. Есть. Есть.
НИККОЛО (показывая пальцем). Гляди! Гляди! (Хватаясь руками за живот). Ой, не может быть!
ФИЛИППО (исступленно). И еще. И еще.
ПЕППИНО (захлебываясь от смеха). Не могу больше... Ой, больше не могу.
ФИЛИППО. Это трюк века. Вот оно, Искусство!
ПЕППИНО (хохоча, как безумный). Помираю! Помираю!
НИККОЛО (вскакивая со стула и топая ногами). Это прям как... Это прям как...
ФИЛИППО (захлебываясь от смеха). А? А?

Из отверстий в шкатулке вылезают и вылезают все новые шарики, надуваются и выталкиваются с сухим щелчком. Смех троицы граничит уже с состоянием апоплексии.

ПЕППИНО. Такого трюка ни у кого нет... Ни у кого...
ФИЛИППО. А вот и есть...
НИККОЛО. Мамочки, да как же это делается, как?
ФИЛИППО. Смотри, вот еще. Смотри.
ПЕППИНО. Ой, мне плохо... Мне плохо...
НИККОЛО. Прям как половинки задницы... Ей-богу, как половинки!
ФИЛИППО (катаясь по полу). И еще, и еще, и конца не будет...
ПЕППИНО (к Филиппо, сквозь хохот взахлеб). Ой, Филиппо, мне правда дурно...
НИККОЛО. Это вершина вершин... Выше этого нет ничего!
ПЕППИНО (хохот постепенно переходит в хрип). Ох... Воздуха... Дурно... Не могу больше… Филиппо, заткни! Заткни ее!
ФИЛИППО (гордый, к Никколо). Видал? Видал? Я лучше всех.
ПЕППИНО (хватаясь руками за горло, глаза закатились). А! А! Чемодан! Мой чемодан...
ФИЛИППО (сотрясаясь от смеха). Искусство! Это искусство! (Задерживая взгляд на Пеппино). Ты чего?
ПЕППИНО (весь дрожа, с хрипом). Чемодан... Никколо! Чемодан где? Умираю, Филиппо!
НИККОЛО (переставая смеяться, к Филиппо). Что он говорит?
ФИЛИППО (наклоняясь к Пеппино). Что? Что ты сказал?
ПЕППИНО. Чемодан... Таблетка...
ФИЛИППО (к Никколо). Что с ним?
НИККОЛО (наклоняясь к Пеппино). Ты чего, Пеппо?
ПЕППИНО (слабеющим голосом). Таблетка, чего... Чемодан...
НИККОЛО (в озарении). Он просит свой чемодан...
ФИЛИППО (обеспокоен, слегка встряхивая Пеппино). Что с тобой? Какого черта?
НИККОЛО (несколько испуган). Принести ему чемодан? Он просит чемодан? Я ему принесу чемодан...
ФИЛИППО (слегка встряхивая Пеппино). У тебя что-то болит? Где у тебя болит?
ПЕППИНО (лицо наливается кровью, с хрипом). Воздуха... таблетку...
НИККОЛО (чуть не плача, к Филиппо). Что с ним? Чего он хочет?
ФИЛИППО (впадая в панику). Таблетку! Быстро неси ему его таблетку!
НИККОЛО (потерянно). Какую таблетку? Откуда я возьму ему таблетку? (Наклоняясь к Пеппино.) Пеппо, какую таблетку? (К Филиппо.) Сделай же что-нибудь!
ФИЛИППО. Таблетку из чемодана, живо!
НИККОЛО. Да, да... (Бежит за чемоданом Пеппино, натыкаясь на шарики, которые все лезут и лезут из черной шкатулки.) Где он? Где?
ФИЛИППО (доставая флягу. К Пеппино). Глотни, хочешь глотнуть?
ПЕППИНО (обмякая на руках у Филиппо, хрипит). Ахр... ахр...
ФИЛИППО (в отчаянье, к Никколо). Какого черта ты там копаешься?
НИККОЛО. Нашел! (Открывает чемодан, вытряхивает на пол россыпь актерского реквизита и начинает в ней копаться.) Да не вижу я никаких таблеток... Ничего не вижу...
ФИЛИППО. Должны быть.
НИККОЛО (зачарованно перебирая маленькие волшебные вещицы; со слезами на глазах). Нету... Где они?
ФИЛИППО (бросает попытки влить в Пеппино спиртное  из фляги. Отхлебывает сам). Вода! Нужна вода!
НИККОЛО (лихорадочно, среди россыпи волшебных вещиц). Откуда?
ФИЛИППО (похлопывая Пеппино по щекам). Пеппо! Что с тобой, Пеппо? Очнись! Ну-ка, вставай! Говори! Скажи хоть что-нибудь! Что с тобой? Скажи же! (К Никколо.) Посмотри в пузырьках! Что там у него в пузырьках?
НИККОЛО (открывает пузырек за пузырьком, нюхает). Не знаю... Гм... Не понять... (Резко выпрямляется, с явным желанием улизнуть.) Пойду позову кого-нибудь... (Бросается к двери.)
ФИЛИППО (свирепо). Стой! (Никколо застывает.) Бросаешь меня одного, скотина?
НИККОЛО. А что мне делать? Что ты от меня хочешь? Скажи, я сделаю.
ФИЛИППО (сильнее похлопывая Пеппино по щекам). Пеппо! Мальчик мой! Ты меня слышишь?
НИККОЛО. Расстегни ему ворот. Не видишь, как у него стиснута шея?
ФИЛИППО (расстегивая на Пеппино ворот). Тебе лучше? Скажи, Пеппино! (В отчаянье голосит.)  Пеппино, что с тобой? (К Никколо, сдавленно.) Господи, он ей-ей умирает.
НИККОЛО. Как умирает? Как это? Да что ж это такое? Побей его по щекам! Как это?
ФИЛИППО. Не видишь, как он хрипит?
НИККОЛО (в панике). Хрипит? Да не может быть! Да нет же... (Хлюпая носом, падает на колени рядом с Пеппино и бешено его трясет.) Пеппо! Вставай! Какого черта! Пеппино! Малыш... Нельзя же так... что ж это такое? (К Филиппо.) Давай его обмахивать. (Обмахивает Пеппино старой газетой.)
ФИЛИППО. Надо открыть окно. Господи, он задохнется! Открой окно, чтоб тебя! Сделай же что-нибудь.
НИККОЛО (вслепую шаря по стенам, спотыкаясь о стулья, о чемоданы и о воздушные шарики, которые все вылезают и вылезают из черной шкатулки). Какое? Какое окно? Чертова шкатулка!
ФИЛИППО (свирепо).  Оставь шкатулку в покое!
НИККОЛО. Какое окно? Покажи его мне, и я открою.
ФИЛИППО. Поди сюда. Возьмись вот здесь.

Пытаются поднять на ноги Пеппино.

НИККОЛО. Не могу. Он не держится.
ФИЛИППО. Тяни, урод!
НИККОЛО (отпуская Пеппино, который валится на стул, как тряпичная кукла). Не могу. У меня грыжа. Не могу.
ФИЛИППО (воздевая руки). Боже мой, человек умирает...
НИККОЛО. Может, он просто эпилептик.
ФИЛИППО (наклоняясь к Пеппино, который время от времени издает хрип). Пеппо, ты эпилептик?
НИККОЛО (в озарении). Сердце! Послушай, бьется ли. Бьется?
ФИЛИППО (прикладываясь ухом к груди Пеппино). Не знаю... Вроде нет...
НИККОЛО. Ты не слышишь? Не слышишь? Пусти меня! (Тоже прикладывает ухо к груди Пеппино.) Вроде бьется...
ФИЛИППО. Черта с два оно бьется...
НИККОЛО. А все из-за тебя! Из-за твоей поганой шкатулки! Из-за тебя и из-за нее, да!
ФИЛИППО (сильно встряхнув Никколо). Замолчи! Заткни свою грязную пасть!
НИККОЛО. Не замолчу! Нет! Это ты его убил. Пожалуйста! Теперь расхлебывай!

Филиппо хватает Пеппино за руки и начинает наобум импровизировать движения реанимации.

ФИЛИППО. Эй! Эй, малыш, эй!
НИККОЛО. Что это такое? Что ты делаешь? Зачем ты ему так делаешь?
ФИЛИППО. Затем. Для воздуха. Чтобы вздохнул. Нажимай ему на живот!
НИККОЛО. Нет, не то… Надо ему что-то подложить под голову.
ФИЛИППО (с ожесточением). Ну так что ж ты ему не подложишь чего-нибудь? Подложи! Двигайся!
НИККОЛО (подтаскивая чемодан и осторожно укладывая Пеппино на пол, с чемоданом под головой). Бьется?
ФИЛИППО (энергично сгибая-разгибая руки Пеппино). Не знаю... (Отчаянно, к Никколо.) Не стой сложа руки, Никколо, убью!
НИККОЛО (плача). Да я не стою сложа руки. Где ты видишь, что я стою? И делают не так... Не так.
ФИЛИППО. А как?
НИККОЛО. Ты не видел, как делали Фернандо?
ФИЛИППО. Когда это?
НИККОЛО. Когда он упал с трапеции. Рот в рот это делается.
ФИЛИППО. Да это было лет тридцать назад.
НИККОЛО. И сейчас так делается. Я тебе говорю. Рот в рот. А ты как думал, это делается? Рот в рот это делается.
ФИЛИППО. Пожалуйста, делай рот в рот.
НИККОЛО (жалобно). Я не смогу... Нет, не смогу...
ФИЛИППО (угрожающе поднимаясь). Делай! Делай, а то голову размозжу! Делай, а то в порошок сотру!
НИККОЛО. Я не умею. Не умею я... О Господи, я брезгую... Брезгую я, о Господи...
ФИЛИППО. Не видишь, человек умирает? А если б ты был на его месте?.. Брезгует он, зараза... (Дает ему пинка.) Делай!
НИККОЛО. Не тронь меня! Хватит! (Пригибается к Пеппино и начинает делать ему искусственное дыхание рот в рот. Но скоро отшатывается, весь дрожа.) Не могу больше... (Валится головой на чемодан, издавая звуки, предшествующие рвоте.)
ФИЛИППО. Ну паршивец, ну гнида! (Пригибается к Пеппино и начинает делать ему искусственное дыхание рот в рот. Наконец зовет Никколо.) Быстро сюда! Быстро, Никколо! Слушай!
НИККОЛО (тяжело вздыхая, подползает на четвереньках). Я здесь... Здесь я...
ФИЛИППО. Вроде бы...  Вроде бы все-таки дышит...
НИККОЛО (прикладывает ухо к губам Пеппино). Дышит... Чуть-чуть...
ФИЛИППО. Да? (Возобновляет «рот в рот»). Ведь дышит, а? (Тоже прикладывает ухо к губам Пеппино.) Ей-богу, дышит.
НИККОЛО. Да, да... Да, Боже святый! (Трясет Пеппино.) Пеппо, очнись!
ФИЛИППО. Я его спас! Господи, я его спас! Никколо, я его спас! Он жив. Жив ведь, правда?
НИККОЛО. Жив, несчастный. Жив!
ФИЛИППО (прикладывая ухо то ко рту, то к сердцу Пеппино). Слышно! Слышно!
НИККОЛО. А я! А я! (Тоже слушает.) Да! Да! Правда!
ФИЛИППО (бросается в объятия к Никколо). Мы его спасли... (Рыдает от счастья.) Он жив...
НИККОЛО (бурно, лихорадочно, с облегчением). Бьется! Бьется! (Долгое объятие.)
ФИЛИППО. Благодарение Святой Деве!
ПЕППИНО (приоткрывает на миг глаза, смотрит на товарищей и тихонько, издевательски посмеивается). Хе-хе... Хе-хе-хе...
НИККОЛО (на вершине энтузиазма). Он дышит, он смеется! Господи!
ФИЛИППО. Смеется?
НИККОЛО. Смеется! Смеется!
ПЕППИНО. Хе-хе-хе...
ФИЛИППО (озадачен). Правда смеется?
ПЕППИНО (смеется все звучнее и  глумливее, вовсю раскрывает глаза, снова прыскает со смеху, берется руками за живот, хохочет). О-хо-хо!
ФИЛИППО. Ты что, Пеппино?
ПЕППИНО. Хе-хе-хе... Пара дураков.
ФИЛИППО (поднявшись, смотрит на него с угрозой). Ты что смеешься? Ты что смеешься, Пеппо?
НИККОЛО (озадачен, смотрит то на одного, то на другого). Он спятил?
ПЕППИНО (сквозь взрывы хохота). Я вас провел. Шикарно я вас провел?
ФИЛИППО (застыв в оторопи, обливаясь потом). Что ты несешь, Пеппино?
ПЕППИНО (весело). Я вам показал, что я могу, вот что. Показал ведь, правда?
ФИЛИППО (к Никколо, кивая на Пеппино). Он нам показал, что он может.
НИККОЛО (мучительно). То есть что?
ФИЛИППО (к Пеппино). Скажи еще раз. Скажи еще раз, что ты нам показал.
ПЕППИНО (довольный донельзя). Искусство! Не просекли? Я вам показал то, что называется Искусство!
ФИЛИППО. Это — искусство?
ПЕППИНО. Оно самое. Актерское искусство. Здорово я вас провел? Вот то-то. А вы как думали? Искусство — дело такое!
ФИЛИППО (к Никколо, кивая на Пеппино). Искусство — дело такое…
НИККОЛО (в оторопи, поднимаясь). То есть ты притворялся?
ПЕППИНО (взрывы злорадного смеха). Пентюхи! Остолопы! Что вы понимаете... Вы говорили — возвышенное... Пожалте! Ха! Вам не понять, что такое настоящий артист! А ну, бейте в ладоши, что стоите как пни? Я вас раздавил! Ха! Я лучше всех! (Смеется, снова повалившись на спину.) Ха!
НИККОЛО (плаксиво). Что происходит, Филиппо?
ФИЛИППО (с грустью).  Что видишь.
НИККОЛО (в тоске и смущенье). Пеппо, что происходит?
ПЕППИНО. Что происходит! Что происходит! Что видел. Ха! Воняет у вас изо рта!
НИККОЛО (выдергивает у Пеппино из-под головы чемодан). Разлегся тут на моем чемодане!
ПЕППИНО (катается по полу от хохота и имитирует товарищей писклявым голоском). «Дышит... дышит...» Ха-ха... «Он жив, он жив…» Ха-ха… Но и вы были хороши... Хороши, хороши, что говорить...
НИККОЛО. Ладно, заткнись, Пеппо!
ПЕППИНО. Брр! Зубы вам надо чистить почаще... У тебя, Филиппо, гнилой зуб. Я думал, ты меня отравишь этой вонью...
ФИЛИППО (холодно). Ладно, кончай...
ПЕППИНО (писклявым голоском). «Он жив... он дышит...» Хо-хо...
НИККОЛО. Да замолчи же!
ПЕППИНО. Два дурака, два старых дурня...
ФИЛИППО. Хватит!
НИККОЛО (шмыгая носом). Я пошел.
ПЕППИНО. Убирайтесь! Убирайтесь оба. Вы ни на что не годны.
НИККОЛО (пихая его чемоданом). Молчи!
ПЕППИНО. Хо-хо!
ФИЛИППО (пиная его ногой). Молчи, говорят!
ПЕППИНО. Два пачкуна... Что вы понимаете... Искусство! Искусство!
НИККОЛО (трахая его чемоданом). Молчать! Молчать, слышишь!
ФИЛИППО (пиная его ногой). Молчи, чертово семя, молчи!
ПЕППИНО (с хохотом, нечувствительный к ударам). Искусство! Искусство! Что вы понимаете в искусстве! Два хмыря!
НИККОЛО (пиная его все сильнее и сильнее). Молчи! Молчи! Молчи!
ФИЛИППО (пиная его все сильнее и сильнее). Заткнись, вонючка! Актеришка завалящий! ПЕППИНО. Хо-хо... Я вас провел... Я вас обошел... (Постепенно взрывы хохота переходят у него в хрип, в точности, как в первый раз. Он закрывает лицо ладонями, корчится на полу и принимает удары, не защищаясь.) Хо-хо… Ох… Ооох…
НИККОЛО. Потаскун! Мокрица! (Бьет из последних сил.) Молчи! Молчи!
ФИЛИППО. Свинья! Старая свинья! (Бьет из последних сил.)

Пеппино вдруг застывает в неподвижности. Двое других, все в поту, запыхавшись, отваливаются от него. Пеппино лежит теперь среди шариков, которые не перестают надуваться, среди россыпи вещиц, вываленных из чемоданов. На лестнице раздаются шаги.

ФИЛИППО (прислушиваясь). Идут!
НИККОЛО. Который час?
ФИЛИППО. Идут снизу! Слышишь? (Начинает суетиться. Быстро закидывает свои вещи к себе в чемодан, пока черная шкатулка, словно бы устав, редко и замедленно «выплевывает» шарики. Тянет Пеппино за рукав.) Вставай, идут!
НИККОЛО (суетится, тоже собирая свои вещи). Уже шесть часов? Да? Уже?
ФИЛИППО (собирает вещи и время от времени дергает за рукав Пеппино). Пеппо, подъем! Они пришли… Вставай! Пора! Начинается!
НИККОЛО (собирает вещицы, выпавшие из чемодана Пеппино). Что мне с этим делать? Что мне с этим делать, Пеппо?

Шаги слышны все ближе. Персонажи впадают в панику. Пытаются привести себя в порядок, помогая друг другу. Время от времени встряхивают Пеппино, который не желает подниматься.

ФИЛИППО. Ну же, Пеппо, кончай! Идут!
НИККОЛО (угрожающе). Давайте договоримся, я — первый!
ФИЛИППО (тряся Пеппино). Ну же, хватит уж... Ей-богу...
НИККОЛО. Ну его к черту. Чего с ним цацкаться?
ФИЛИППО (переворачивая Пеппино лицом кверху). Вставай же, несчастный! (Лицо Пеппино застыло в злом оскале.) Господи, посмотри на него!
НИККОЛО. Хватит, сыт по горло. Брось его! Он что, умер?
ФИЛИППО. Не знаю. Чтоб меня, если я знаю.
НИККОЛО (теряя рассудок от звука приближающихся шагов). Давай! Скорее!
ФИЛИППО. Куда?
НИККОЛО. Не знаю...
ФИЛИППО (в ужасе кружа по комнате). Уже шесть, что ли? (Натыкаясь на Пеппино.) Уже шесть? (Нагибается и смотрит на часы на руке у Пеппино.) Эти новые часы не разберешь, что показывают... И что нам теперь делать?
НИККОЛО. Лучше бежать!
ФИЛИППО. Как бежать? Почему бежать?

Звук шагов на лестнице все ближе и ближе.

НИККОЛО (в панике, задыхаясь). Бежим! Бежим!

Теряя голову, спешит к левой двери, откуда слышны шаги. Возвращается к правой двери, но шаги слышны теперь как раз справа. На миг замирает около внушительной центральной двери — и нажимает на ручку. Внушительная дверь открывается.

НИККОЛО. Сюда!
ФИЛИППО (в испуге). Не через нее. Нет!
НИККОЛО (широко раскрывая дверь). Филиппо! Филиппо!
ФИЛИППО (бросается к левой двери, потому что шаги слышны теперь только справа). Нет, быстро сюда! Быстренько!
НИККОЛО (внезапно приняв решение). Нет-нет... Помоги мне! Помогай!

Взглянув друг на друга, они без слов заталкивают Пеппино, как огромный сверток, через внушительную дверь в комнату, посреди которой уже лежит один труп. Это тоже старик, одетый в костюм с чужого плеча, он лежит головой на пухлом старомодном чемодане. Никколо и Филиппо почти не обращают внимания на этот второй труп. Филиппо открывает было рот, чтобы что-то сказать, показывая на него пальцем, но Никколо вытаскивает его вон. Уложив Пеппино головой на чемодан, рядом с другим трупом, они закрывают за собой дверь.

НИККОЛО. Все, проехали... давай, давай...

Они поспешно выходят в левую дверь, поскольку шаги подошли уже к правой. На несколько секунд приемная остается пустой, только шарики перекатываются туда-сюда от возникшего сквозняка.

Тот, кто дошел, решается наконец войти. Это старичок, одетый в белый костюм, явно взятый напрокат, он тащит огромный чемодан, похожий на футляр аккордеона. Старичок очевидно выбился из сил, он оставляет чемодан на пороге и плетется к ближайшему стулу. Опускается на него и начинает отирать пот с лица.


КОНЕЦ

Другой вариант концовки

С чемоданами в руках, Филиппо и Никколо бросаются наутек, но уйти им так и не удается. Когда появляется четвертый клоун, Филиппо и Никколо перебирают ногами, как бы в капкане собственного бегства, не в состоянии покинуть то место, где Пеппино нашел свою смерть. Для четвертого клоуна Филиппо и Никколо остаются невидимыми. Он усаживается на стул, чтобы ждать (может быть, аудиенции), а Филиппо и Никколо, все отчаяннее, продолжают бег на месте, пытаясь убраться со сцены.
Может быть, так им и бежать до скончания века.