Кэтрин Дженнер

«ЖИЗНЬ ПРАВА НЕИЗБЕЖНО, И СМЕРТЬ НЕИЗБЕЖНО ПРАВА»

    Не хочу оправдывать себя и трусливо думать, что со мной поступили несправедливо. В какой-то мере я сама виновата в том, что случилось. Клэр с самого начала нашего знакомства вела себя не слишком красиво, обсуждая со мной всех наших общих знакомых за их спинами и исходя лютой ненавистью по отношению к своим бышвим парням, коих было великое множество. Я, идиотка, наивно полагала, что, раз Кэтрин Дженнер является ее единственной и самой близкой подругой, бояться мне нечего, и это было моей главной ошибкой. Эгоистичная Никсон не способна думать ни о ком больше, кроме себя любимой. Еще в те времена, когда наша дружба только зарождалась, она позволяла себе быть грубой и часто говорила мне всякие резкости. Я, считавшая себя человеком великодушным, закрывала глаза на эти ее выходки, надеясь, что со временем Клэр станет спокойней и мудрее. Я не желала отказываться от подруги по той причине, что у нее был скверный характер, и в конечном итоге пригрела на своей груди ядовитую змеюку. Наверное, мне стоило прислушаться к воплям интуиции и держаться от мерзавки подальше, однако сделанного не воротишь, и, невзирая на то, что я в своей жизни никому не причинила зла, случилось то, что случилось: Кэтрин Дженнер вновь осталась одна, а моя прекрасная мечта в виде Кроули Кинга была разбита вдребезги.
    Две последние ночи мне снились странные сны, в которых я была способна с легкостью путешествовать по пространственно-временному континууму, перемещаться в прошлое практически за долю мгновения. Зная свое будущее, я решительно меняла цепочку событий и получала свой долгожданный happy-end, а просыпаясь утром, была подавлена из-за того, что казавшееся так близко счастье было всего лишь миражом.
    Весна постепенно вступала в свои права. В северном Сиэддле в апреле только-только начинает проклевываться первая зелень, - здесь вам не вечно цветущий Скай-Фло, по которому даже зимой можно разгуливать в босоножках и сарафанах. Встав с рассветом, я сварила себе кофе и, взяв в руки планшет, села в кресло у окна с намерением почитать новости. Несколько статей, попавшихся мне на глаза, были посвящены расследованию загадочной гибели Юнии Сан-Донато: журналисты были уверены, что смерть молодой женщины не случайна, и в главных подозреваемых числился ее муж, получавший несомненную выгоду от кончины «любимой» супруги. И хотя гомериканский суд (не самый, откровенно говоря, гуманный суд в мире) оправдал господина Прайса, общественность считала его убийцей, несмотря на то, что в Интернет просочилась предсмертная видеозапись, где умирающая девушка призналась в том, что кокнула собственного отца в отчаянной попытке спасти жизнь своему ненаглядному. В какой-то мере я даже завидовала Юнии, павшей на поле боя. Лично мне не хватит смелости даже на то, чтобы отомстить Клэр, и дело только в том, что я - слабачка и трусиха. Просто мне совершенно не хочется тратить ни силы, ни уж тем паче свое драгоценное время на эту шваль.
    Вовсемнадцатого апреля я, открыв глаза, поняла, что лежу в джакузи, утопая в ледяной воде по самые ключицы. Что, блин, происходит? Почему я все еще не в состоянии разложить по полочкам весь свой день? Может, у меня какая-то загадочная болезнь, из-за которой часть своей жизни я провожу в бессознательном состоянии, совершая те или иные поступки на автомате, с полностью отключенным мозгом?..
    Выбравшись из ледяной купели и дрожа от холода, я обтерлась махровым полотенцем, надела свой новый спортивный костюм и вышла на пробежку. Быстрым шагом обогнув центральную площадь, я снова отключилась от реальности, а когда опять пришла в себя, обнаружила, что нахожусь в своей квартире, облаченная - да что ж ты, сука, творишь? - в мамину шелковую ночную сорочку. Стоя у зеркала в прихожей, я накручивала свои волосы на непонятно откуда взявшиеся бигуди с таким видом, будто занималась этой фигней каждый божий день. Но самое страшное заключалось в том, что мое тело меня более не слушалось. Словно отделившись от меня, оно жило своей жизнью. Я, словно загнанная в клетку птица, билась о прутья, но все было тщетно. Я явственно ощущала чье-то присутствие в своей голове, - складывалось впечатление, что, что мою личность загасили, подавили, запечатали в самом дальнем углу сознания.
    «Да нет же, - принялась уверять я себя, - такого просто не может быть. Просто я больна и потому перестала отдавать отчет своим поступкам, только и всего».
    Похожая на лавину боль вспыхнула в моей многострадальной черепной коробке, и, вскрикнув, я упала на колени. Из глаз потекли слезы, и, приложив ладони к щекам, я принялась судорожно вытирать лицо, а когда посмотрела на свои руки, до меня с опозданием дошло, что они перепачканы не соленой водой, а чем-то другим. Я подняла голову и, уставившись в свое отражение, заключила, что из моих слезных каналов течет багровая жидкость, а затем мир резко замолчал, потерял краски и я, прекратившая различать цвета и слышать звуки, на четвереньках поползла в сторону входной двери с намерением позвать на помощь.
    - Да кому ты нужна? - взвизгул кто-то в давящей на барабанные перепонки тишине, и я поняла, что сей страшный голос звучит внутри меня. - Тебе меня не победить, куколка. Сайонара!..
    В панике я метнулась в свою комнату, споткнувшись о порог, повалилась на пол, и, частично ослепленная невыносимой вспышкой боли, привалилась спиной к стене, тяжело дыша. Нужно успокоиться, просто посидеть так несколько минут, и все пройдет. Бегущий по спине холодок сменился морозным дыханием; я, внезапно замерзшая так, будто три дня нагишом разгуливала по Северному полюсу, попыталась встать, но осознала, что ног больше не чувствую. Пальцы рук, над которыми я также утратила контроль, словно забавляясь, весело прыгали по моим коленям, подвластные теперь чужой воле, и очередной взрыв in my head окончательно лишил меня способности воспринимать окружающую действительность.
    Я, полностью отделившаяся от своего тела, была тотчас заключена в некую темную субстанцию, которая поглощала меня подобно зыбучим пескам Аравийской пустыни. Я уже не имела представления о том, какое сегодня число и какой день недели; моя память, я чувствовала это явственно, испарялась, и только крошечные песчинки самых важных воспоминаний все еще оставались со мной, - та самая малость, которю, видимо, мне было дозволено унести с собой.
    Дастин Митчелл, моя первая любовь. Я познакомилась с ним в Лос-Демоньосе, куда мы с мамой поехали отдыхать летом в год, когда мне стукнуло десять. Остановились, если я не ошибаюсь, в пятизвездочном отеле «Элея», который принадлежал приятелю моего покойного дяди. Мамаша, носившаяся со мной как квочка, запрещала маленькой Кэт подходить к океану, и поэтому я целый день плескалась в лягушатнике под пристальным взглядом своей токсичной родительницы, лежащей на шезлонге и косящей одним глазом на меня, а другим - в сторону лежащей на коленях книжки в мягком переплете. Кажется, то был детектив знаменитой Гагаты Херстин, в котором предприимчивая девушка по имени Дрю Фрост, убив своего парня, нашпинговала его тело драгоценными камнями для того, чтобы контрабандой переправить ценный груз из Хамфрики в Гомерику. На допросе она призналась, что очень любила своего любовника и безумно сожалеет о том, что ей пришлось устроить аварию, в результате которой молодой человек и погиб. Но деньги Дрю любила сильнее, и, если бы известный сыщик Феликс Хауленд не разоблачил ее, злодейка бы стопудово избежала правосудия. Три года назад была выпущена экранизация этого романа, и, если я правильно помню, Логан Кингсли, сыгравший обаятельного частного детектива, был удостоен премии «Уранус» за лучшую мужскую роль второго плана. Я тогда очень хотела сходить на этот фильм, но посчитала, что одной идти в синематограф глупо, поэтому просто купила электронную версию за сто пятьдесят таллеров и насладилась криминальной драмой дома, укрытая уютным клетчатым пледиком.
    Итак, Дастин, проживавший в соседнем номере, был старше меня на два года, но этот факт не помешал нам подружиться. Я несколько раз сбегала из-под надзора матери, чтобы пройтись с ним по пустынному пляжу, рассказать все, что мне известно о планетах Солнечной системы, наблюдая за тем, как он бросает камешки в воду, и они с громким «плюх» погружаются на дно Пангейского океана, подсвеченного оранжевыми лучами заходящего за горизонт солнца.
    Одним чудесным вечером, перекрикивая визгливых чаек, Митчелл сказал, что я красивая и, наклонившись, внезапно поцеловал меня в шею. Мне стало неловко и немного стыдно, но я сдержалась и сделала вид, что все в порядке. Сейчас-то до меня дошло, что он также был мне небезразличен, но тогда я была слишком мала и не имела ни малейшего понятия о том, как называются чувства, что я к нему испытывала.
    Дастин жил в густонаселенном Нью-Моргксе, и после того лета мы с ним так и не встретились, хотя он пламенно заверил меня в том, что женится на мне как только ему исполнится двадцать два. Жаль, что я так и не решилась обнять его напоследок, и наше расставание в холле «Элеи» вышло скомканным и неуклюжим. Если бы я могла вновь вернуться в тот промежуток времени и попросить у этого славного мальчугана адрес и номер телефона!.. Если бы только мне выпала сказочная возможность начать все сначала… Увы, для меня все уже кончено. Я должна просто смириться с существующим положением вещей и безропотно кануть в бездну.