Зубы-1

Зубы

     Телефон в приёмной зазвонил резко и требовательно. Спустя мгновение опытная рука мисс Свейер сняла трубку, прервав второй звонок на середине. Из кабинета Тому не было слышно, что она говорит, но он догадывался, о чём шла речь. Это, конечно, лорд Брейнвил – он всегда переносит свои визиты. Удивительно занятой для своего возраста и титула человек. Что ж, Том был не против. В конце концов, зубы лорда Брейнвила – это зубы лорда Брейнвила, и только его светлость несёт за них ответственность. Правда, стоит признать, что лорд – далеко не самый плохой пациент на памяти Тома, а уж их за пятнадцать лет практики довелось повидать немало. Дёсны у него не слишком крепкие, но в остальном для пожилого уже человека – грех жаловаться. А что до непунктуальности – переносы у Тома стояли в одной графе с опозданиями – она уже давно стала привычной спутницей самого популярного стоматолога Челси. Вопреки распространённому мнению, знатные люди вовсе не считают точность вежливостью. Как раз наоборот: прийти ровно в назначенное время почитается дурным тоном. Пунктуальными вынуждены быть те, у кого от этого зависит заработок. К ним Том до сих пор относил и себя; репутация его не в последнюю очередь держалась на безукоризненной точности, на тщательно рассчитанных и выверенных промежутках времени. Всё имеет свою цену, а у успеха она высока.
     Мисс Свейер отворила дверь и просунула в неё свою очаровательную белокурую головку.
     – Это лорд Брейнвил, – объявила она. – Он просит вас…
     – Да, конечно, скажите лорду, что я с удовольствием перенесу его визит…
     – О нет, – возразила мисс Свейер, – лорд просит вас принять его как можно скорее. Сегодня, если возможно.
     Том озадаченно посмотрел на неё.
     – Что у него случилось? Острая боль?
     – Он сказал, что ему нужно проконсультироваться с вами.
     – Проконсультироваться? По какому вопросу?
     – Об этом он не говорил.
     – Хм… странно. Хорошо, если я не ошибаюсь, миссис Хэворт сегодня заболела, так что в пять часов у меня будет свободное время. Скажите лорду Брейнвилу, что он может зайти в пять.


     С лордом Брейнвилом Том был знаком уже много лет, и их связывали отношения если не дружеские – разница в социальном положении всё же давала о себе знать, – то почти что приятельские. Когда имеешь дело со столь интимной частью тела, как зубы, поневоле до известной степени сближаешься и с самим человеком. Тем более что лорд, сохранивший к пятидесяти годам юношескую беззаботность восприятия, придерживался весьма демократичных взглядов и не почитал своего стоматолога за нечто среднее между гувернёром и поверенным, чем грешили порою иные пациенты Тома. Однажды Брейнвил даже пригласил его в свой клуб, что считалось величайшей честью. При этом, конечно, он всё равно оставался лордом в высшем смысле этого слова, то есть свято верил в собственную исключительность и непрекословное повиновение своим желаниям и прихотям.
     Ровно в пять часов вечера дверь кабинета отворилась и лорд Брейнвил в изящном светлом костюме, оттенявшем его тёмные, без малейшей седины волосы, появился на пороге. Вид он имел чрезвычайно серьёзный и даже не ответил на приветливую улыбку, которой его одарил Том.
     – Приветствую вас, Томас, – произнёс он, протягивая жилистую руку, покрытую тонкими волосками.
     – Здравствуйте, лорд, – Том пожал её, не отводя взгляда от лица посетителя, на котором ясно обозначалась несвойственная ему озабоченность. – Надеюсь, это не та маленькая пломба, что мы установили в прошлый раз, привела вас ко мне?
     – О нет, нет, – выдавил-таки из себя улыбку Брейнвил. – Пломба ведёт себя отлично. Нет, Томас, я пришёл к вам не по поводу зубов. По крайней мере, не своих.
     – Простите?
     – Позволите присесть?
     – Да-да, конечно. Садитесь, прошу вас.
     Лорд, однако, занял не один из двух стульев, предназначенных для посетителей, а преспокойно опустился в зубоврачебное кресло, откинулся на спинку, заложил нога на ногу и сосредоточил на стоматологе внимательный взор красивых серо-голубых глаз. Том ответил ему вежливым, но твёрдым взглядом, в котором, тем не менее, читалось лёгкое недоумение.
     – Понимаете, Томас, – начал Брейнвил, слегка поворачиваясь в кресле вправо-влево, – у меня есть к вам деловое предложение. Вы – лучший стоматолог в Челси, а быть может, и во всём Лондоне. Нет-нет, не спорьте, вы ведь и сами так думаете. Именно поэтому я выбрал вас и остаюсь верен своему выбору вот уже много лет. И поэтому только в этот кабинет я мог прийти с таким предложением.
     – Спасибо, лорд, – спокойно промолвил Том. – Но если бы вы перешли к сути дела…
     – Именно это я и собираюсь сделать. Вы умеете творить чудеса с зубами. Одно такое чудо и требуется сотворить. С лошадиными зубами…


     В первый момент Тому показалось, что он ослышался. Или, может быть, это своеобразная шутка, изысканный юмор, чувством которого, конечно, его благородный приятель не был обделён? Однако лицо расположившегося в кресле лорда оставалось совершенно серьёзным, и печать озабоченности не сходила с него.
     – С лошадиными зубами? – переспросил стоматолог, всё ещё не вполне доверяя этой невозмутимости. – О чём вы, лорд?
     – Вы, конечно, знаете, Томас, – продолжал Брейнвил, покусывая нижнюю губу, – что я владею несколькими великолепными скаковыми лошадьми.
     – Разумеется, вы даже приглашали меня на забеги с их участием пару раз.
     – Вот именно, вот именно. Так что, думаю, вы хорошо представляете, как важны для меня… эти лошади. Они действительно лучшие, Томас, чистокровнейшей породы, прирождённые скакуны. Ну так вот, – тут лорд несколько замялся, – через четыре дня мой самый дорогой конь – Чёрный Атлас, вы ведь помните его? – примет участие в забеге на полмили в Чичестере. Это самый престижный кубок в сезоне. В прошлом году Чёрному Атласу не хватило двух голов до победы. На этот раз такое не должно повториться. Моя лошадь обязана выиграть, Томас.
     Он умолк и выжидающе поглядел на стоматолога. Тот в недоумении пожал плечами.
     – Никак не могу взять в толк, лорд, при чём же тут я.
     – Видите ли, в скачках слишком много факторов, влияющих на результат. Мастерство жокея, погода, вес лошади, особенности покрытия. Всё это делает исход… весьма непредсказуемым. И как бы хорош ни был Чёрный Атлас – а он хорош, исключительно хорош, – вероятность неудачи всё равно существует. А этого допустить нельзя, решительно нельзя. Поэтому мне нужно ваше содействие, Томас.
     – Не представляю, как я могу посодействовать.
     Лорд перестал вертеться и сосредоточил на собеседнику всю силу своего взгляда.
     – Я прошу вас сделать моей лошади одну маленькую операцию. Небольшую пломбу, одну из тех, что вы с таким виртуозным мастерством ставите людям…


     С минуту Томас Дэнс молчал, опустив глаза и внимательно изучая пол своего кабинета. Он не слишком удивился. Экстравагантность лорда Брейнвила, хоть и прикрытая изысканными манерами, время от времени давала о себе знать. На этот раз, однако, дело не ограничивалось великосветской прихотью. Том знал, как много значили для его светлости скачки. Успех Чёрного Атласа был вопросом жизни и смерти. И уж, конечно, лорд не остановился бы перед не вполне честными методами борьбы. Игра стоила свеч.
     – Пломбу, – задумчиво повторил он, подняв голову и разглядывая лицо лорда, холёное, красивое лицо привыкшего получать своё человека. – Но видите ли, лошадиные зубы – это не зубы человека. Я никогда не имел с ними дела.
     – Разумеется, Томас, разумеется не имели. Согласитесь, однако, что не так уж они и отличаются. Сделать пломбу не составит проблем. Некоторым моим лошадям лечили зубы, я ведь забочусь об их здоровье.
     – Не сомневаюсь, лорд.
     – Конечно, этим занимались ветеринары, однако я не могу обратиться в данной ситуации к ним, потому что не доверяю им так, как вам. К тому же пломбу, которая мне требуется, способен сделать лишь настоящий мастер.
     – Почему же?
     Лорд нервно теребил подбородок.
     – Существует один препарат… разновидность допинга. Я не врач и не знаю толком, как он действует, но суть в том, что этот препарат поможет Чёрному Атласу победить. Поймите меня правильно, Томас, я вовсе не пытаюсь кого-то обмануть. Но этот приз должен достаться моей лошади. Он заслужил его, как никто другой. Он побеждал на всех самых престижных состязаниях, кроме этого. Первое место здесь – и Чёрный Атлас с чистой совестью может отправляться на покой, а вместе с ним, пожалуй, и я. Но полагаться на случайность нельзя. Препарат нужно ввести в кровь лошади. Проблема в том, как это сделать.
     – Значит, вы хотите использовать пломбу?
     – Именно, Томас, но, как вы понимаете, тут нужна необычная пломба. За сутки до забега все лошади переводятся в специальное стойло, где за ними наблюдают представители оргкомитета, и всякий доступ к ним запрещён. А за два часа до забега у них берётся анализ крови на предмет наличия в ней каких-либо посторонних веществ. Если анализ чистый, лошадь выпускают на старт. Вот тут и пригодится ваше мастерство. Нужно поставить Чёрному Атласу такую пломбу, которая растворится через строго определённое количество часов и выпустит препарат уже после того, как кровь возьмут на анализ…


     – Не верю, что вы говорите серьёзно, – то были первые слова, которые произнёс Том, когда смысл сказанного лордом дошёл до его сознания. – Вы снова решили меня разыграть, не так ли?
     Но выражение лица Брейнвила нисколько не изменилось, и улыбка, на которую так рассчитывал его дантист, не осветила губ лорда.   
     – Я никогда не говорил столь серьёзно, Томас. Мне действительно нужна ваша помощь, это вопрос… впрочем, думаю, вы понимаете всю важность вопроса. Поражение совершенно исключено.
     – Но поймите, лорд, помимо всех прочих нюансов – а их в таком вопросе предостаточно, – это чертовски трудная работа. Подобрать материал таким образом, чтобы пломба выпала в строго определённый промежуток времени… Мне кажется, вы переоцениваете мои возможности.
     Брейнвил бросил теребить подбородок и начал настойчиво щипать себя за нос.
     – Вы – лучший, Томас, – безапелляционно заявил он. – И это не только моё мнение. Так отзываются о вас и мои знакомые, которым посчастливилось у вас лечиться, и даже ваши коллеги… в приватных беседах. Вы – единственный человек во всём Лондоне, который сможет подобрать все необходимые компоненты в точных пропорциях. В своей практике, я уверен, вам приходилось иметь дело с самыми разными видами этих временных пломб. Скажите, разве… разве вы никогда не ставили их с точным расчётом? С расчётом, что они растворятся через трое суток, к примеру?
     – Суток, ваша светлость, суток! Если речь идёт о сутках, я могу ручаться за результат. Пломба, которая должна раствориться через два дня, растворится через два – плюс-минус несколько часов. Но вы требуете от меня совершенно иной точности, точности виртуозной… поистине виртуозной. И не даёте мне шанса на ошибку.
     Лорд живо вскочил с кресла и семенящим шагом забегал по кабинету.
     – А вот тут, дорогой мой Томас, вы ошибаетесь. Я не просто собираюсь дать вам шанс – я дам вам их столько, сколько вам нужно. Вы, конечно, помните Аврору?
     – Аврору? – осторожно переспросил дантист, быстро перебирая  в памяти известных ему женщин. Нет, ни одна из них такого имени не носила. – Вы имеете в виду…
     – Мою лошадь, мою лучшую скаковую лошадь, которая ушла на покой перед тем, как на сцену вышел Чёрный Атлас. Ей сейчас уже довольно много лет, и она почти не выезжает. Мне кажется, это блестящая возможность поставить необходимые эксперименты. Вы сделаете столько различных вариантов вашего вещества для пломб, сколько потребуется, и поставите их Авроре все сразу. А потом мы посмотрим, сколько времени они продержатся, и выберем тот, который окажется самым точным!
     Лорд сделал эффектную паузу и вопросительно посмотрел на Тома. Он был очень доволен своей речью и своей идеей. Том понимал, что идея Брейнвила действительно неплоха – в той системе координат, которую предлагал ему использовать лорд. Однако ему непросто было её принять.
     – Ваша идея… довольно интересна, лорд, – осторожно проговорил он, стараясь не смотреть на собеседника. – Но вы, полагаю, понимаете, что мне необходимо время.
     – О, – небрежно прервал его Брейнвил, – само собой, Томас. Я вовсе не жду от вас немедленного ответа. Но имейте в виду, что времени у вас немного. Завтра утром я должен знать ответ, потому что у нас остаётся лишь два дня на постановку всех экспериментов. После этого Чёрного Атласа поставят в общее стойло, и у нас уже не будет к нему доступа.  Так что решайтесь, Томас, и не забывайте: я умею помнить тех, кто мне помогает…