Мария

     Мария стояла на высокой скалистой горе и всматривалась вдаль. Где-то там, внизу, был виден посёлок, дома которого казались пчелиными ульями, а люди – маленькими муравьями. Вдохнув полной грудью воздуха, она громко крикнула:
     - Э-ге-гей! Спасибо тебе, лес!
     Черноволосая, с серыми глазами и коренастой фигурой, девочка, находясь среди людей, была замкнутой и немногословной. И только наедине с лесом она чувствовала себя свободной и счастливой. Обласканная ярким солнцем, лёжа на мягком, как перина, мху, Маша могла поведать все свои горести и печали единственной своей подружке – молодой берёзке, растущей в расщелине среди скал. Тёплый ветерок, шелестя листьями, ласково убаюкивал девочку. Веки слипались.
     Наконец, тяжело вздохнув, Маша с сожалением подумала, что пора возвращаться домой. Её мешок был полон всякой всячины: на склонах сопок она накопала слизуна*, по забОкам** нарвала сочных пУчек***.  Даже нашла куст кислицы. Правда, ягоды на нём были не совсем вызревшими, с прозеленью, но девочка представила, как мама их истолчёт в ступе, затем разбавит молоком и это желеобразное месиво с кисловатым вкусом разложит по мискам и раздаст детям.
     На Машу, как самого старшего ребёнка в многодетной семье Бедарёвых, проживающей в казачьем посёлке Андреевск, ложился большой груз обязанностей. Изо дня в день безропотно выполняя свою нелёгкую работу няньки, девочка мечтала, как станет взрослой, выпорхнет из родительского гнезда, и её жизнь не будет такой беспросветной.
     Шли годы, Мария взрослела, но по-прежнему была замкнутой и нелюдимой. Младшие сёстры уже вовсю бегали в клуб на вечёрки, где под гармошку наперебой пели задорные частушки и танцевали краковяк. Звали с собой и её, но Маша отнекивалась:
     - Чего я там забыла?! Подумаешь, невидаль какая, под гармошку глотку драть!
     На что Маланья, Машина мать, отвечала:
     - Ты сходила бы, Марья, прогулялась с сёстрами. А то всё дома да дома, так можно и старой девой остаться.
     Наконец, поддавшись  уговорам, Маша пошла с ними в клуб. Сразу же с порога в нос девушкам ударил спёртый запах табака, самогона и жареных семечек. По одну сторону на лавках вдоль стены сидели девчата, по другую – молодые ребята. Как только гармонист заиграл плясовую, Машина  сестра Серафима пошла в пляс, Мария же робко сидела на краю лавки, где её и заприметил бравый казак Степан Никифоров.
     В семье Никифоровых было пять сыновей, среди которых заметно выделялся сын Степан. Он был широкоплеч, высок ростом и с недюжинной силой. О нём по селу рассказывали разные истории. Например, о том, как однажды в болотине застряла подвода с лошадью. Степан, недолго думая, распряг лошадь, подлез под неё и вытащил из трясины. То же самое сделал и с гружёной телегой. Но ещё о нём по станице гуляла слава драчуна и дебошира. Многие девушки заглядывались на статного парня, но, зная его взрывной характер, замуж идти боялись.
     Встретив на вечёрках Машу, которая понравилась Степану своей скромностью, он вскоре предложил девушке выйти за него замуж. Маша   согласилась.
     Родителям Степана Марья пришлась по душе: послушная, скромная и работящая. Однако муж, пользуясь кротким характером жены, был тираном. Чуть что не так, сразу пускал в ход кулаки.  Не раз Мария, побитая, являлась на порог родительского дома. Маланья причитала:
     - Да что же он, ирод, делает?! Ведь ты же на сносях!
     А Степан, немного поостыв, приходил и уводил жену домой.
     Вскоре у них родился сын, которого назвали Анатолием. Толик был точной копией отца. Степан в нём души не чаял, постоянно повторял:
     - Знатный казак растёт! Нас, Никифоровых, палкой не перешибёшь!
     Через пару лет родился и второй сын, Юрий. Жизнь Марии налаживалась. Муж уже не был таким тираном, любил сыновей и был терпимее к жене.
     Но тут нагрянула другая беда. Началась война.  Степана и его четверых братьев отправили на фронт.  Марья с двумя малолетними сыновьями осталась одна. Потянулись трудные, полные страха и лишений, дни. Чтобы хоть как-то прокормить детей, Мария, не жалея себя, работала. Сама голодала, но каждый добытый кусок несла детям. От мужа  приходили письма,  где он просил жену беречь сыновей, обещая прибыть домой с победой.
     Война для Степана закончилась в начале сорок третьего года. С фронта он вернулся без ноги. Но Марья была счастлива! Пусть калека, но живой!  На двоих его братьев уже пришли похоронки.
     Жили голодно. В станице хлеб не сеяли. Заготавливали лес, пушнину, из берёзы гнали дёготь, а из пихты - пихтовое масло. Помогали фронту, как могли. Степану с одной ногой было нелегко. Чтобы как-то выжить, Марья тянула на себе непосильную ношу. И когда она призналась мужу, что беременна, тот глубоко задумался. А потом заявил, как отрезал:
     - Так, жена, слушай сюда! Будем перебираться в соседний район. В Барановку меня председатель кузнецом звал. Там в колхозе зерновые сеют. Говорят, на трудодни даже зерно дают. Прокормимся, не пропадём!
     Марии не очень хотелось уезжать из родного посёлка, где было всё близко и знакомо, да и родные рядом, но возразить мужу она не посмела. Стали собираться в дорогу. Корову Зорьку запрягли в телегу, посадив в неё сыновей и погрузив свои нехитрые пожитки.   Марию с семьёй  проводить пришли мать и сёстры Серафима и Ольга. Смахнув слезу, Маланья тихо произнесла:
     - Прощай, Марьюшка! Ежели будет совсем невмоготу, дай знать.
     Марья уткнулась в плечо матери и зарыдала. Недовольный Степан прикрикнул:
     - А ну-ка бабы, хватит нюни распускать! Но, Зорька, – крикнул он корове и щёлкнул вожжами.
     Долго Маланья махала им вслед, пока подвода не скрылась за деревьями.
     Путь предстоял неблизкий, больше сорока километров по глухой лесной дороге. Была ранняя весна, раскисшее месиво хлюпало под колёсами. Когда корове было трудно осилить подъём, Степан соскакивал с подводы и на одной ноге и деревянном протезе выталкивал телегу в гору. Нужно было торопиться, чтобы засветло прибыть на место. Темнело рано, а по лесу ещё шастали голодные волки.
     В Барановку прибыли в сумерках. Их встретил председатель колхоза. Радостно тряся руку Степану, он приговаривал:
     - С прибытием, Степан Евтифеевич, весьма рад! Кузнец нам сейчас ой как нужен! Пока располагайтесь, а утром с супружницей подходите к правлению.
     Для жилья им выделили саманную избушку с земляным полом.  В печи весело потрескивали дрова. Их тут ждали! Ребятишки с радостью облюбовали набитый соломой тюфяк, лежавший в углу за печкой. Наскоро поужинав, все уставшие, но довольные, улеглись спать.
     Рано утром Марья с мужем отправились к правлению колхоза. Степана сразу же направили в кузницу, а ей председатель сказал:
     - Вы, Мария Фёдоровна, поступаете в распоряжение полеводческой бригады Дуси Шумаковой.  Сегодня будете сажать сахарную свеклу на поле, за речкой.
     Целый день Марья с местными бабами, не разгибая спины, сажала свеклу. Шея затекла, поясницу ломило, а в животе толкался ребёнок. Из кузни раздавался стук молотка.  Дуся спросила:
     - Маня, это твой там звенит?
     - Мой! – улыбнувшись, ответила та.
     - Ах, хорошо-то как! Будто звон колокольный! Бабоньки, а вы почто приуныли? Стеша, а ну-ка, запевай песню!
     Стеша сначала запела, но потом сорвала с головы платок и, уткнувшись в него лицом, зарыдала.
     - Чего это она? – недоумённо спросила Мария.
     Дуся пояснила:
     - Да её муж Егор до войны кузнецом был. Прошлым летом на войну ушёл, а зимой похоронку на него получила. Четверо деток остались, мал мала меньше.
     - Война проклятая, – горестно вздохнула Марья.
     - Дааа… Песни не получилось…
     Остаток дня работали молча. Вечером уставшие Маша и Степан вернулись домой.  Их сыновья уже подружились с местными ребятишками и на пустыре  играли в лапту.
     Жизнь на новом месте налаживалась. Как-то Мария свою единственную шерстяную юбку обменяла на ярочку, надеясь в будущем получить от неё потомство. Радости ребят не было конца! Ярочке придумали имя – Барашка. Мальчишки с удовольствием возились со своей подружкой, кормили из бутылочки, даже вместе спали за печкой на соломенном матрасе. Барашка так привязалась к детям, что ни на шаг от них не отставала. Втроём они весело бегали наперегонки и играли в прятки.
     Между тем, лето закончилось. Приближался срок родов Марьи. Степан сколотил люльку и подвесил к потолку.
Однажды, осенним вечером, когда все уже спали, Маша сидела у окна и грустила. Она очень соскучилась по своим родным, по селу, по лесу и горам. Здесь гор не было, только холмы, покрытые кустарником. Жалея себя, Мария неожиданно всхлипнула. Услышав её плач, муж спросил:
     - Маня, ты чего? Пошли спать!
     - Сейчас, Стёпушка, – ответила жена.
     Прижавшись к его тёплому боку, она не заметила, как уснула…
     В начале октября Мария родила дочь. Назвали её Зоей. Девочка с серыми глазами очень была похожа на мать.
     Через   несколько дней Маша уже вышла на работу.  Чтобы покормить ребёнка, она в обед прибегала домой. Основная забота о сестрёнке легла на старших. Оставленную бутылку с молоком братья, в тайне от матери, по-братски делили между Зоей и Барашкой. Чтобы сестрёнка не плакала, они  для неё жевали хлебный  мякиш и, завернув его в тряпочку, совали  в рот.  Зоя, смешно причмокивая, сосала.
     Снег в этом году лёг рано. На полях ещё лежал не убранный хлеб. Не хватало рабочих рук. На уборку урожая мобилизовали всё население посёлка: женщин, стариков и детей. Из-под первого озИмка**** вручную, замёрзшими руками, доставали колоски. И всё же весь урожай убрать не получилось, одно поле не сжатым осталось под снегом.
     Возле избушки, где жили Никифоровы, был маленький участок под огород, где они по весне посадили немного картошки и овощей. Но земля здесь оказалась не плодородной, урожай собрали скудный. На трудодни получили совсем крохи. Степану удалось раздобыть пару мешков сахарной свеклы. Запечённая в золе, она была очень сладкая. Но и свекла вскоре закончилась. Выручала корова, которая давала немного молока.
     Началась зима. Наступил голод. Сельчане из-под метрового слоя снега добывали  на поле не сжатые колоски. Мёрзлые зёрна толкли в ступе и из них варили зАтерку*****. Весну ждали, как спасение. 
     Но разве могли люди подумать, какое страшное испытание им приготовит весна сорок четвёртого года! Как только начал сходить снег с полей, колхозники стали собирать оставшуюся  с осени пшеницу. Зёрна от талой воды разбухли, пахли плесенью и землёй. Люди эти зёрна варили и ели, не подозревая, что в них скопилось смертельное количество токсинов. Поднималась высокая температура, горлом шла кровь, и человек умирал. Вымирали целыми семьями.
     Беда не обошла и Никифоровых. Первым заболел Степан. Затем плохо стало детям. Марью спасло то, что она почти всю еду отдавала им, сама же довольствовалась малым, поэтому болезнь перенесла на ногах.  Да и  болеть  ей было некогда. Она металась от детей к мужу, которому становилось всё хуже и хуже. Через неделю Степана не стало. Так Маша, в свои двадцать восемь лет, с тремя малыми детьми на руках, осталась вдовой.
     Доведённая до отчаяния, Мария сидела на лавке и глядела на Толика и Юру. У мальчиков был жар.  На полу маленькая Зоя играла с Барашкой. Женщина судорожно соображала, что делать. И вдруг вскочила с лавки  и решительно вышла из дома. Она поспешила на другой конец села, где жил одноглазый ветеринар Иван Кузнецов. За неимением в посёлке доктора, сельчане за помощью обращались к ветеринару, который им не отказывал. Перешагнув порог, Мария бросилась ему в ноги и запричитала:
     - Иван Макарыч, родненький, помоги!
     Усадив женщину на табурет, Иван спросил:
     - Что случилось, Маня? Успокойся и рассказывай.
     - Мальчики мои, сыночки умирают! Степана-то я ещё вчерась похоронила. А у детей жар не спадает, что делать – не знаю! Ооох, тошно мне!!!
     Подумав, Иван достал из комода два пакетика с порошком и подал Марье.
     - Порошки разведи в воде и дай выпить детям. Это им поможет, но не на долго. Сейчас бы их сырой печёнкой покормить.
     - Да где же я сейчас печень-то возьму?! – воскликнула Мария, на что Иван только развёл руками.
     Женщина поспешила домой. Она выпоила ребятам порошки, через некоторое время им стало полегче, жар немного спал.
     И тут взгляд Марьи упал на Барашку. Горестно вздохнув, она взяла ярочку и унесла за сарай…
     Мелко порубленной сырой печенью и мясным бульоном мать кормила сыновей, которые вскоре пошли на поправку. Первым с постели стал вставать Толик. Обведя взглядом хату, он спросил:
     - Мам, а где Барашка?
     Пряча глаза, она ответила:
     - Да не знаю, на улке где-то…
     Чувствуя неладное, мальчик вышел на улицу. Мать слышала, как он громко звал свою подружку:
     - Барашка, Барашка, Барашка!!!
     Но вдруг замолчал, а вскоре появился на пороге, держа в руках шкуру Барашки. В его широко открытых глазах стояли слёзы. Прижав мальчика к себе, Марья приговаривала:
     - Не плачь, сыночек, не плачь,  родимый мой! Барашка вам жизнь спасла!
     Потянулись беспросветные дни. Мария по-прежнему ходила на полевые работы, но в её голове всё больше зрело решение – вернуться в родное село. Матери по почте отправила письмо с просьбой забрать их. Через две недели Маланья со своей младшей дочерью Галей пешком пришли в Барановку. Стали собираться в дорогу. На корову погрузили посуду и одежду, а маленькую Зою Галя посадила себе на плечи. За два дня они пешком добрались до дома.
     В посёлке Марья за корову выменяла крытую соломой избу, стоявшую   на отшибе, у кромки леса.  Изба была в одну комнату, половину которой занимала большая русская печь, с ветхими стенами, насквозь продуваемыми ветром. Чтобы как-то согреться, все вчетвером спали на печи. Но всё же женщина была рада – какое ни есть, а своё жильё!
     Весной пришла победа. Фронтовики возвращались домой, рабочих рук в посёлке прибавилось. Но ещё долго люди терпели голод и лишения.
     Мария всеми силами боролась с нуждой. За умершего мужа-фронтовика она получала пособие – девять рублей. Этих денег катастрофически не хватало.  За ведро картошки Мария  копала чужие огороды, работала на сенокосе, на заготовке дров.
     Ребятишки тоже не сидели без дела: работали возле дома на огороде, где посадили картошку и другие овощи, из леса носили грибы и ягоды, по забОкам рвали дикий ревень, пУчки, щавель, слизУн. Но особенно отличался Толик. С первыми петухами он уходил на речку, откуда приносил рыбу, которую жарили, варили уху, а ещё мать выменивала её на муку и картошку. Маланья дочери отдала годовалую тёлочку, но за долги по продналогу её забрали.
     Долгими зимними вечерами  семья любила сидеть за столом и мечтать.
     - Когда я вырасту большим, новую избу себе построю! – деловито говорил Толя.
     Юра ему отвечал:
     - Мне изба не нужна будет. Я стану  моряком и буду плавать по морю на корабле!
     - А я никуда не поеду, буду с мамой жить! – говорила маленькая Зоя.
     С нежностью глядя на детей, Мария думала: «Вот встал бы мой Стёпушка, да полюбовался на деток наших». В эти моменты она чувствовала себя счастливой…
     Спустя годы Толя действительно построил дом возле речки, на краю села. Из соседнего посёлка привёз себе жену, которая родила ему двоих дочерей и сына. Но от отца Анатолий унаследовал не только внешность, а и вспыльчивый   характер: часто бил жену, под горячую руку доставалось и матери.
     Юрий после армии домой не вернулся. Он, как и мечтал в детстве, завербовался на рыболовное судно моряком. Лишь однажды, спустя десять лет, приезжал к матери в отпуск, после чего она его больше не видела.
     Зоя вышла замуж и уехала из села, а вскоре и мать забрала к себе.
     Прожила Мария девяносто один год. Жизнь её  была полна  страданий и горя. За несколько лет до смерти она ослепла.  Но несмотря ни на что, женщина не озлобилась, не отчаялась, до конца  дней своих  оставалась такой же доброй, тихой и скромной, посвятив всю себя  своим детям и внукам.


--------------------

     *слизУн - дикий лук;
     **забОка - заросший овраг или косогор;
     ***пУчки - некоторые растения выпускают стебли, на которых вызревают семена. Не переросшие, молодые, эти стебли бывают сочными и съедобными;
     ****озИмок - первый выпавший снег;
     *****зАтерка - похлёбка из муки, затёртой на воде.