Неизведанная даль

Просить у создателя можно лишь в том случаи,
если ты не ведаешь о нем.


Веки были стальными, но, даже превозмогая эту массу и приоткрывая хоть на немного глаза, откуда был виден не просто белый, а с розоватым оттенком свет, они тут же закрывались под натиском пыли, что летел вместе с освежающим ветерком.
С усердием одолевая гравитацию я, отталкиваясь от каменистой земли, потихоньку приподнимался, позволяя мелким камням впиваться в мои ладони.  И когда я смог все же встать, то укрываясь рукой от источника света, не спеша стал открывать глаза. Поначалу было все размыто и казалось, что земля кружилась в танце вместе с небом, но после, когда глаза привыкли, перед моим взором раскинулась зеленая даль, которую рассекала идущая под моими ногами дорога и вела прямо на высокие взгорья, где росли лишь кусты и травы.
И когда мои глаза удостоились, а потом и вовсе удовлетворились видом, то, как оказалось и мой слух решил меня позабавить: где-то в траве наигрывал свою мелодию кузнечик, по небу пролетели маленькие, но голосистые птицы, и лишь ветер – проносясь над землей, касаясь травы, меня и облаков – на время приглушал и даже утихомиривал всех живых существ, тем самым, напоминая всем, что именно он является стихией спонтанности.
Вздыхая и оглядываясь по сторонам я, случайно сунув руку в карман своих штанов, почувствовал некий квадратный предмет. Достав его, моему удивлению не было предела! Эта была не большая коробочка по размерам с ладонь, да и по виду напоминавшая компас, только в отличие от него, внутри лежал стрелковидный зеленый камень, указывающий на холмы.
Но вместе с этой находкой ко мне пришла и мысль, которая должна была встревожить мое сознание еще с самого начала, как я появился здесь: "Где я? ".  Да, скорее всего это был вопрос, чем целая мысль, но именно он и побудил меня к разным вариациям путей логического размышления, и это было сравнимо только с паутиной, где сами нити являлись ходом мыслей, а роса, которая держалась между ними - вопросами. Но на то они и были вопросы, что даже паук всасывает их, дабы освежиться. Так и мы должны впитывать их в себя, чтобы почувствовать или, лучше сказать, прочувствовать всю важность этого неизведанного.
Но как бы я не впитывал эти вопросы, ответы не приходили и поэтому единственным, и казалось, на тот момент верным решением было следовать по странному компасу, указывающему на дальние холмы.
Умеренная и спокойная походка заставляла все мои органы реагировать на окружающую атмосферу, как-то необычно. Конечно я всегда знал что в каком бы месте не находился человек у него найдется свое атмосферическое состояние к каждому месту, будь то улица, город или даже целая страна. Так, скорее всего, было и у меня, ведь моя работа вынуждала мое тело перемещаться по этому миру, что не нравилось духу, ведь у него на каждое место приходилось свое индивидуальное состояние, которое менялось с каждой новой поездкой, либо повторялось, если я возвращался в тоже место.
И сейчас мое внутреннее состояние, а не интуиция ведь в отличие от нее интуиция предлагает нам выбор между составляющими, и дает нам право на ошибку, где эта самая ошибка сообщает нам о правильности или, напротив, неправильности выбора, и тем самым снова предлагает нам собственные ходы, в которых нас предупреждают о том насколько развито это чувство у того или иного человека, а мы должны совершить в любом случаи шаг, либо в сторону логики, либо в сторону этой самой интуиции и поэтому мое внутреннее состояние говорило мне, что я, скорее всего, нахожусь в стране восходящего солнца, то есть в Японии.
Но как бы то ни было я, все равно, не понимал, как сюда попал. И капаясь в своем разуме ища те самые обрывки прошлого, которые наверняка могли бы помочь. И если не объяснить, то скорее осмыслить, что я не сплю и уж точно (так хотелось мне верить) не умер.
-Ощущение, – произнес я, в тоже время, понимая, почему вставил именно это незамысловатое, простое и вполне ясное слово, которое описывало ситуацию того, что к чему бы мое тело не притрагивалась в этой местности то я это ощущал вполне реалистично, но проблема в том, что и во снах присутствовала эта самая иллюзия чувств.
И потому по ходу моего пути я хотел опровергнуть данную гипотезу о моем пребывании во сне. Сделать это было весьма не трудно, нужно было всего лишь смотреть на свои ладони и при этом не отрывать от них взгляда и, если они начнут менять форму, то значит, я нахожусь в своем иллюзорном сознании. Не торопясь и уж точно не волнуясь, ведь это бессмысленная трата нервов, я провел данную процедуру, и выяснилось, что мне еще долго придется выяснять, как я здесь оказался, так как это был не сон.
Тут же в голове промелькнуло множество теорий, по моим рукам побежала дрожь, а над моими волосами проскользнул ветер, и было не ясно, то ли мурашки возникли от ветра то ли все-таки от теоретических догадок.
В это время небо постепенно охватывали серые, размазанные, как на холсте краской, где художник явно пребывал от чего-то в тоске и уныние, тучи. И именно из-за этого ветер начинал покидать эти края, понимая, что даже он не справиться с надвигающейся меланхолии, которая никогда не будет постижима тем, кто ее ни разу не испытывал.
С каждым сделанным шагом идти было все труднее и это при том, что мое тело ни сколько не устало, не было также жажды и какой-либо отдышки, а ноги не казались свинцовыми.
Тяжело упав на колени и подняв при этом всю пыль, что была у меня под ногами я взглянул на “компас”, а после и на те дальние холмы, которые красовались под лучами еще не опустившегося солнца. И я сидел бы так еще долгое время, если бы не шелестение трав. И я вас уверяю – это не было озорством ветров или птиц. Это был зверь средних размеров с вытянутой мордой и пышным хвостом. Одна только походка этого существа вызывало у меня некое чувство гармоничности и красоты, которое нельзя было затмить ни какими темными замыслами, которые скрывались у этой лисы.
Ее морда выглядывала из зарослей и смотрело на меня взглядом удивленного человека. Да, именно человеческим и ни каким подобным!
Я не шевелился. Ровно дышал. И смотрел в Ее глаза, которые спрашивали меня: “Откуда ты?” – на что я, молча, без жестов, физиологии челюсти и органами гортани, а также языка отвечал: “Точно не из этого мира”.
Мы понимали друг друга и знали, что наша встреча была не случайной. Она понимала и кивала. Я осознавал и еще больше волновался, пугался. Ведь я стал вспоминать то, что происходило со мной до того как попал в эту неизведанную даль.
Тогда я боялся остаться ни с чем. Мое положение было безвыходным, и потому я делал и шел на все только бы не стать изгоем, не стать тем, кем меня нельзя было представить. Это было эгоистично, но если полагать, что я и так был один, то тогда эти мысли оправдывали сами себя.
И собрав все оставшиеся деньги, я отправился в место, где восходит солнце. В храм, где даже мое безверие, препирательство и упрямство в свои убеждения –  могли развеется и улететь, как последние лепестки сакуры, а после обрести то, что не мне, а моей душе было больше всего нужно.
Ветра, как и птиц, жуков и мелких зверей не было слышно и видно. А солнце так и освещало весь мир, не сдвигаясь с места, будто забыв о своих обязанностей. И лишь лиса уже вышедшая на дорогу и красуясь передо мной своей рыжею шерсткой сидела, смотря на холмы, будто что то ожидая.
  Моя душа, наверное, единственная материя в этом месте, которая хотела выплеснуть все то, что копила на протяжении всей жизни и вырваться на волю забыв все печати и замки того существования. Но я останавливал эти бьющееся чувства, пытаясь понять, что мне делать дальше.
Взглянув снова на зеленую стрелку “компаса” я вдруг услышал голос. Мягкий, нежный голос, исходящий от-то всюду и лаская не только слух, но душу.
- Ты живешь в Мире стереотипов, – говорил некто, спокойно и неспешно. – И разве не может быть так, что этот знак, который указывает тебе путь к вершинам воистину  предостерегает тебя от того места.
Этот голос грел меня как никто другой. Я не просто слышал – чувствовал его всем телом, всей душой и понимал о чем идет речь. И впервые за все это время я знал, что мне нужно было делать, куда идти.