В городе Сочи тёмные ночи. В моём родном городе. Тёмные потому, что солнце глубоко погружается. Это в Москве ночи летом синие из-за высокой широты, солнце погружается неглубоко, полночь в сумерках. Там ещё заря длинная-длинная, я с непривычки не могла дождаться восхода и заката. Длинные сумерки - здорово, а у нас солнце садится быстро. Самый длинный день, а после восьми уже темнеет. Это в Москве и в десять гулять можно. Зимой наоборот? Подумаешь, стемнеет на полчаса позже. Главное, что зимы у нас нет. Осень может быть и осенью. Зато детские стихи про Новый год, где сугробы и метель, Снегурочка - всё мимо. Классики в Питере книжки сочиняли, где у них было время в сумерках подумать о красоте зари; наша заря - как торопливая экскурсия, школьная обязаловка или родительский внутренний долг, который хотелось побыстрее оплатить. Петербург, Москва, Архангельск, Мурманск - сколько культуры дали высокие широты!
Русские живут там, где никто не живёт. Крупные полярные города - почти все наши. Канада - все города облепили южную границу на уровне Краснодара, Аляска - зря её продали, русские скорее бы там жили. Южное полушарие так вообще: небольшой кусок Южной Америки, неблагоприятный для жизни из-за буйного климата, самый юг - зеркально от Москвы. Самая низкая среднегодовая температура - у нас. Помню, тогда, как раз в Москве, швейцарец ломано поинтересовался: "Какая погода в России"? И не сразу понял, что не так с его вопросом. Чем выше широта, тем её меньше, ведь параллель короче. Тропиков и субтропиков в мире куда больше, чем белых ночей.
И всё-таки я не хочу переезжать на север. Хотя бы из-за нашего долгого лета. С мая до октября купаться можно. Я живу у моря, поэтому так люблю дойти до моря и плавать в тёплой и даже не очень тёплой воде. Так я становлюсь очень лёгкой, ухожу от детского мелководья глубже, и ныряю, словно лечу в космосе, в тишине межпланетной, меня не касается ни ветер, ни береговая суета. И в эти моменты, несмотря на дату в календаре, у меня лето - чудное время, когда не надо ходить в школу. А Новый год - что ж, и дождливый Новый год по-своему прекрасен. Понимаю, москвичи жалуются на такую погоду потому, что у них в норме должен быть снег, а тут такой облом. Новый год - хоть полярный, хоть тропический - тоже моё любимое время, когда не надо ходить в школу.
Помню ту поездку в Москву к маминым друзьям, мне тогда было пять. Это были как раз самые длинные дни, приехали мы девятнадцатого июня. Я вошла в комнату первой. Вижу: пёстрая кошка лежит на диване и лапой нажимает на кнопки пульта. Экран голубой, и она по нему то пытается переключить канал, то гоняет туда-сюда громкость. Я говорю: "Не давайте кошкам пульт, а то такое навключают"! Тогда все долго смеялись. Что ж, телевизора нет - это даже хорошо, не помешает нам побольше погулять, ведь не смотреть же его мы приехали. Отдых с дороги никому особо не понадобился, уже через час мы отправились гулять.
Всё-таки Москва - это север. Это самая северная агломерация в мире. Какие же здесь тени длинные! Что, в восемь ещё не темнеет? А солнце когда сядет? Что ж оно так медленно погружается? Вечером холодает. Уже десять, а ещё светло! А звёзды появились ближе к одиннадцати, такие бледные и маленькие. Заря перемещалась по небу к северу, потом из точки севера стала подниматься, солнце шло под горизонтом с запада на восток. Синяя ночь так и не почернела. Край долгих вечеров и долгих закатов, где осень уже в конце августа, а весна - в середине апреля. И растения там другие, много елей и берёз.
И в том же году незадолго до Нового года мы поехали в Мурманск. Жизнь словно архивировалась, словно проходила ускоренным курсом. Никогда я так тепло не одевалась, взяли на время. Мы ехали в зиму, и, хоть меня заверили, что там не намного холоднее, чем в Москве, из-за тёплого течения, я-то в Москве была только летом, поэтому почему-то боялась. Слова "полярный круг" и "полярная ночь" звучали зловеще. Мы ехали из юга в север: папа решил посмотреть сменяемость зон, а мама всё время ворчала, что долго. Папа был прав: сама поездка тоже получилась увлекательной.
Можно было собираться в любой части вагона с другими детьми, мы тихо играли. И, конечно, не забывали смотреть в окно, где разыгрывалось нечто невероятное. Уезжали мы дождливым утром. И дальше шёл дождь с ветром. В этот день стемнело раньше. А уже следующим утром пошёл снег. Вот и настоящая зима, русская - судят-то по Москве, а не южным территориям. Дальше на север сугробы росли. Вечером подъезжали к Москве, за окном почернело уже после четырёх. Свирь - это уже за Питером. Папа сказал, что уже за границей белых ночей, но зимой это не видно. Там небо стало ясным, постепенно на пути к этой станции небо очистилось. Нет, здесь оно не такое, как у меня дома. Голубые тени, деревья в снегу, ветер сдувает белые шапки, и снег искрится. День догорал очень медленно. Уже было шесть, но горизонт ещё ясно угадывался. Обратно это не посмотришь, мы полетим на самолёте: родители пошли на компромисс. Помню, ещё задолго до поездки мама хотела в купе, а папа считал, что я заскучаю. Папа обращал моё внимание на красоту за окном, а мама говорила что-то про деньги.
Я думала, что полярная ночь - это сплошная непрерывная ночь. В шесть часов, когда мы приехали, мне так казалось, я думала, что так и будет темно всё время. Небо было ясное-ясное. Папа указал на Полярную звезду и сказал, что она как солнце, только наоборот: чем ближе к Северному полюсу, тем выше. К половине восьмого на востоко-юге стало светлеть. Что это? Почему ночь сегодня отменяется?
- Так полярная ночь - это просто когда солнце не всходит минимум один день, - улыбнулся папа.
- А почему светлеет?
- Понимаешь, солнце на одном месте движется всегда по одной окружности. Просто к лету она поднимается. Поэтому и здесь солнце к полудню поднимется, просто не до горизонта. Но довольно близко к нему, будет светло, как на восходе или закате.
- Рассвет вместе с закатом?
- Можно и так сказать. Сумерки сливаются в полдень.
- Летом в полночь белые ночи, а это чёрные дни? И сумерки здесь будут ещё дольше, ведь путь солнца длиннее. На севере даже светлее, чем на юге, ведь сумерек в итоге больше.
- Умная ты, Риночка.
Для папы я так и была любимой дочерью. Заря за окном перемещалась, ведь солнце шло не только вверх, но и к югу. Почти в девять небо стало синим, как в ту московскую полночь, можно было примерно догадаться, где солнце, по самому светлому участку зелёного неба. Из угловой комнаты с окнами на юг и восток было легко следить за этим. Ещё в квартире было окно на север, где хорошо было в полярный день или белую ночь. Разговоры были интересные, я и не заметила, как в половине одиннадцатого выключили свет и стали собираться на улицу. Мне, южанке, был непривычен мороз.
По улице ходили люди, такие же, как мы. Суббота, выходной, все ловят короткое светлое время. Ровно одиннадцать. Поздоровались с соседями. "Не побоялись ведь пять детей родить", - сказала мама, когда мы уже прошли. Не побоялись, а побоялись бы - и что, аборт, а ребёнку - небытие? И не увидели бы они этот прекрасный город. Если в полярную ночь здесь так хорошо, то в полярный день ещё лучше. Если бояться родить, то и людей не будет. Никто не будет гулять по улице, работать на работе. Вот бы никто и никогда не боялся!
- Уже двенадцать. Полдень.
- Риночка, солнце будет выше всего чуть позже, без пятнадцати час.
Тени здесь не такие, как в Сочи. Только сейчас они, бледно-серые, обрели внятные очертания. Снег скрипел под ногами, днём совсем не потеплело и было двадцать пять ниже нуля. Непривычно ощущать, что сейчас не утро, а уже двенадцать. Фонари выключены, и кажется, что вот-вот взойдёт солнце. Ни одного облачка, ничто не мешает. Хотя здесь бывает и хмуро, как рассказывали, тогда темнеет раньше, как у нас перед хмурым закатом, только здесь хоть снег отражает.
Но солнце не всходит, а начинает снова темнеть, к двум часам уже ощутимо. Снова зажгли свет, сделав сумерки темнее. Да, даже при ясном дне сумерки - всё равно не то, что даже самый хмурый световой день, освещённость меньше. Даже в три часа догорал дневной свет.
Новый год здесь весёлый. Пушистый снег не лепится, зато падает красивее, чем наши дожди с ветром. Так про этот снег мы учим стихи в саду. На площади ёлка, везде огни. Время одно, московское. 2005 год наступил. Стрелка часов долго не могла оторваться от двенадцати, и было ноль часов, ноль минут и ноль секунд нового года. Для тех, кого не побоялись родить.
Рина Чаушеску - строка в документах. Как мне завидовали обладатели длинных имён и фамилий, когда надо было что-либо заполнять. "Чаушеску Рина" - в школьном журнале писали полностью. Кто представлялся при взгляде на эту строку? Среднестатистическая девочка, которая учится на четвёрки, пятёрки и, возможно, тройки, не опаздывает на уроки или слегка опаздывает, может немного прогулять сама или за компанию, отношения с одноклассниками тёплые, как в советских фильмах, или просто ровные. За сухими строчками имени и фамилии не прочтёшь человека.
Лена из благополучной семьи, а я… ну, как сказать? Хотя мы родные сёстры. "Ребёнок должен быть желанным" - по этому завету родилась она. Мама ведь вышла замуж по привороту, отчаявшись во всех остальных средствах. Ничего он не замечал: ни причёски и туфель на последние деньги, ни с трудом заученных французских слов (любил он этот язык). А ведь кто ему нравился? Таня, которая подъезды мыла, у которой одно платье на все случаи жизни. Мама злилась, возмущалась. А тогда, на закате Советского Союза, дыру на месте смысла жизни начала заполнять всякая ересь. И мама решила использовать последнее средство. И наконец парень, открыто говоривший, что у него другие планы, стал ходить с ней на свидания, как на работу, чувствовал, что обязан, именно как-то обязан это делать. Бежал не за удовольствием, а чтобы снять ломку. Досиживал на скамейке, как на ужасно скучном уроке, где так же нельзя спать. Мечтал об отмене встречи и в то же время чуть не плакал, когда это случалось. Со стороны насмотревшиеся западных фильмов воспринимали это как особо страстную и оттого настоящую любовь. Но маме было стыдно раскрывать секрет, ведь тогда бы подумали, что любят не её. И хорошо, что так: иначе сколько было бы жертв, наученных ей.
Должен влюбиться, а теперь должен жениться. Она не потаскуха, не тунеядка, манеры хорошие. Надо встроить в свою жизнь жену, как деталь в машину. Машина же не говорит, что деталь не нравится. Но эта деталь забивалась с трудом, явно не соответствуя, папа, как пьяный механик, перепутавший, со злостью забивал, несмотря на хруст, забивал, не понимая, что же его заставляет это делать. Дома ему было скучно, он как порядочный мужчина задерживался именно на работе, а не "на работе" в переносном смысле. Вроде всё есть, но почему так тоскливо, почему чего-то не хватает? Знакомые не могли понять, говорили, что с жиру бесится. Папе хотелось настоящих проблем: хоть бы заболел, премии лишили, да хоть бы машина сломалась. Тогда хоть общество примет, что у человека есть причина переживать.
А мамины аппетиты росли. Она тоже скучала. Папа был мягкий, не хотел идти по головам, карьерно расти. Скучно это ему было. Мама начала кивать на своих богато выглядящих ровесниц, упрекать. Но даже не особо умный человек понимает, что долбёжка никого не мотивирует, тем более сломать себя, стать кем-то другим. И тут родилась Лена. Папа изо всех сил отделял ни в чём не виноватую дочку от жены. Тут уже нельзя было избегать дома. Он нашёл другой выход: усиленно нянчиться с ребёнком, попытаться полюбить. Один наматывал круги с коляской, потом сидел на скамейке у детской площадки. Жизнь была словно не своя, он словно ждал, когда выйдет срок, а какой срок - неизвестно. Из Лены делал настоящую принцессу: дочка ведь останется, даже если создать новую семью.
А тогда только-только на наше пространство хлынули уже замусоленные на Западе методички "Как сделать из ребёнка гения". И мама ударилась в новое развлечение. Бросила работу, накупила пособий, и началось. Папа стал больше времени проводить на работе, в отпуск идти не хотел и занял его сплошными подработками. Родители жили дома как соседи: папа в телевизоре, мама в карточках. Придумывали себе занятие, как заключённые, чтобы скоротать срок совместной жизни. "Пять лет брака, до серебряной свадьбы ещё двадцать осталось" - мамина фраза звучала так, словно им дали максимальный срок перед вышкой.
Лена послушно всё выполняла, желая понравиться. Маму постоянно грызли сомнения в правильности того поступка, ведь не было желанного счастья, а так гениальный ребёнок был дополнительным аргументом в самообмане. Все вокруг завидуют? Маме льстило, но ведь зачем радоваться чужой агрессии? Завидуют-то всегда со злостью и при этом мечтают сделать объекту отнюдь не добро. В школе одни пятёрки, прыгнула на класс вперёд. Жизнь шла. Родители соблюдали золотое правило: при ребёнке не ругаться. Замолкали сразу же, как Лена открывала дверь в комнату.
Мама получила в руки смертный приговор для меня. Второй ребёнок не входил в её планы. Лена тогда была уже в пятом классе. Папа в тот день поехал в командировку, никто не мог помешать. Но что-то щёлкнуло в голове у доброго порядочного мужчины, словно кто-то его вёл. Он, рискуя опоздать, поймал такси с вокзала. Красный свет, тогда светофоры были без отсчёта секунд, визг тормозов, крики пешеходов. Приехал в больницу и умолял оставить ребёнка. Репутация хорошего отца для старшей дочери перевесила, и мама передумала расчленять меня щипцами. Папа так же успел обратно, заплатил много денег водителю и смог вскочить в предпоследний вагон тронувшегося поезда. Но всю командировку переживал, выживу ли я.
Моё детство до почти семи лет было счастливым. Таких же способностей я не проявила, зато с удовольствием ходила в садик. Не любила болеть: ведь вечером был любимый папа, а на больничных со мной сидела мама, теряя в зарплате и вызывая недовольство начальника. Да, были и неприятности, но то время было белой полосой в моей жизни.
Я никогда не забуду тот день. Погода тогда как нарочно была прекрасной, словно в последний раз. Мама отвела меня в ту субботу к соседке, и мы долго-долго гуляли. Вечером я пришла домой, где родители пытались создать видимость мира в семье, как школьники, которых заставили играть в самодеятельности.
- Ты зачем его убила? Это мой ребёнок!
- Я могу решать, рожать мне или нет! Одну уже выпросил!
- И что, плохая дочь?
- Плохая! Нежеланный ребёнок всегда плохой.
- Это человек вообще-то! Я не могу с тобой жить дальше.
Я не спешила заходить, ведь было очень интересно.
- Я просто сделала аборт, имею право. Репродуктивную свободу.
- Все репродуктивные права почему-то направлены только на то, чтобы детей было меньше.
Мама не отвечала. Вскоре они вышли.
Тогда мне было шесть, Лене - восемнадцать. Тогда я видела, как папа плакал, а ночью долго не могла уснуть. С того дня всё переменилось. Водка стала новой гостьей каждого вечера. Студентка Лена, которая, казалось бы, должна стать взрослой и серьёзной, начала меня дома подкалывать. Возьмёт мою вещь, вытянет руку высоко и смеётся. Прячет, убирает высоко. Возьмёт мою тетрадь и говорит: "А это я в три года проходила"! Дома стало неуютно.
Карточные вечера. Карты не банковские, не скидочные и не географические. Четыре масти, сизый дым и водка. Карты у меня, как и у многих других, ассоциировались с криминалом. Все эти фразы про шестёрку и туза пошли именно оттуда. Мне говорили, что это для развития ума. Но я видела развитие в чтении чего-то интересного, а если игры - то какие-нибудь умные, настольные. А какой смысл перекладывать тридцать шесть бумажек при зависимости победы только от того, что тебе выпало? Хоть целыми днями эту муть перекладывай - ничего в голове не прибавится. А ещё развитие - это умные разговоры. Умные, а не бесконечные обсуждения, у кого сумочка дороже и какая у нас власть плохая. Толку от этого перемалывания?
Когда вечером являлись новые гости, даже шторы задёргивали и включали свет при том, что было светло. От этого было как-то жутковато, словно мы из света уходили во тьму, противопоставляя солнцу жёлтую лампу. Им не надо было беспокоиться, как меня убрать: я сама не хотела быть в искусственной темноте, как в казино, сама не хотела слушать их навязшие в зубах пьяные речи. Наши совместные вечера, прогулки ушли в прошлое, словно их и не было никогда, вечером я была чужая и лишняя. Я за неделю так по вечерам книгу прочитала, толстую, между прочим. А у них куда уходят эти часы? В пятницу и субботу посиделки уходили далеко за полночь, иногда я просыпалась утром, а они ещё пьяно тянули песни в полном или неполном составе. А потом отсыпались часов до четырёх. Вот и нет выходных! От меня тогда и отмахивались, как от мухи. Лены дома не было, разъезжала по практикам.
Первый класс. За что, за что одиннадцать лет дали? Обычно дети хотят в первый класс, мечтают стать отличниками, но тут меня мучило какое-то нехорошее предчувствие. Солнечный жаркий день, линейка, добрые слова, огромный букет - но что-то было не то. Тогда ещё рассказывали о Беслане, но я чувствовала, что не террористы меня так испугали. Мне выпала честь дать первый звонок, но это виделось каким-то водоразделом, последним аккордом. После знакомства начались будни. Палочки, крючочки, азбука, цифры. Но школа - это не только учёба. Фая Булина сама мечтала звонить в колокольчик, поэтому неприкрыто завидовала.
От Егора почему-то пахнет табаком. Неужели курит? Да не, в первом классе так не бывает, наверняка с кем-то рядом постоял. Здесь все были новые, никто не был знаком по детскому саду. И все матерятся. Не круто это, не круто! В стенах этого класса мне предстоит провести четыре года.
После второго урока пошли в столовую.
- Жирдяйка, ты всё съешь? - голос Булиной отвлёк меня.
- Как её только взяли в колокольчик звонить? - возмутился Егор.
Они ещё вспоминают про этот колокольчик? Ну было и было. Это не вся жизнь.
- Слышь ты, булка, слабо тебе хлеб кинуть?
- Настя, а почему ты булочка?
- Что? - Настя не была готова к такому.
- Ну, булочка - это кто всё ест и дорожит едой.
- Вещи надо беречь, еду - особенно.
- Не кидай ничего, лучше мне отдай! - чуть не закричала я Фае.
Егор качает стол, корчит рожи. Ну почему нельзя поесть спокойно?
Я задержалась из-за них. Что? Настю бьют? А она чем виновата?
- Булочка, съешь всё в столовой! Будешь жирной, в дверь не пролезешь.
Я посмотрела: если кто и похож на булочку, то это противная Фая, лицо вредное, булочное. Когда зашли в класс по звонку, Киры Даниловны ещё не было. Фая провозгласила:
- Поднимите руки, кому не нравится Настя.
Я не стала.
- Ещё одна попытка, - Булка смотрела мне в глаза.
Я опять не стала. Мы с Настей сели вместе. Я не могла её бросить. На перемене Фая сказала, что я теперь испачкалась и никогда не буду принята в класс. Что ж. Зачем мне дружба с Егором и Фаей?
- Сами разбирайтесь, - этими двумя словами учительницы было сказано всё.
Потом:
- Можно я сегодня без обеда? - умоляюще спросил Егор.
- Вчера так было, ну и простоял твой обед.
Что за ненависть к обедам? Чем виноват вкусный суп, картошка с котлетой, компот? Зачем футболяют мандарины, разбивают яблоки об асфальт? Прекрасный сладкий чай выливают в помойку! Да, объедки достанутся животным, нетронутое заберут работники столовой. Но почему дети так не ценят еду? Я не могла на это смотреть. Ведь для них же старались, готовили, столько этапов прошло, чтобы Фая или Егор съели. Но Фая отказывается, гордо мотая головой. Сосиски, сырки.… Не хочешь - отдай тому, кто хочет. Но нет: словно платили налог помойке, немножко, но не доедят.
Меня и Настю начали травить. Язвительные замечания, портфели в мусорке или просто спрятаны, пинки под зад, испачкать одежду. Каждый день как война, где нет шанса победить. Я любила уроки, где всё хоть немного затихало, и не любила все паузы, заминки.
Лена уехала в Польшу учиться. Я была дома по сути единственным ребёнком. Ненавистные вечера тоже сошли на нет после вызова скорой помощи одному из "друзей". Тогда была угроза жизни, и строго-настрого врачи запретили пить. Жареный петух клюнул - все испугались. Хорошо, хоть так. Это была середина октября, лето заканчивалось. Скоро наступят такие долгожданные каникулы!
Только тогда дошло дело до меня. И мои, и Настины родители пришли на разговор с учительницей. Но всё было понятно, увы, сразу.
- Буллинг - это школа жизни. На прочность проверяют, каждый должен это пройти.
- Каждый? А чему хорошему учит травля?
- Соответствовать коллективу, противостоять трудностям. Если много людей тебя не принимает, вряд ли что-то не так с ними, надо на себя оборотиться.
- Но как один человек может справиться с множеством? Только в мультиках один богатырь всех раскидывает.
- Зачем обязательно драться? Можно просто восхититься обидчиками, посмотреть на их сильные стороны. У детей всё естественно, это мы, взрослые - политкорректность, вслух не говорим.… Травят? Займись спортом, приоденься, поменяй причёску.
- Начни пить, курить.
- Это тут при чём?
- О том, что можно стать жертвой за положительные качества, а избежать - через подчинение отрицательным. Вряд ли детей травят за неучастие в благотворительности.
- Ну, покурят, ну выпьют баночку пива. Это социализация.
- А вы знаете, что это незаконно?
- Ой, я вас умоляю. Кто сейчас законы соблюдает? Это же не убийство.
- Но общая политика непротивления зверью может и до убийства довести.
- Ну-у-у.… Сколько убийств вообще произошло в школе? Мало. Не надувайте проблему.
- А самоубийства подростков?
- Ой, я вас умоляю. У нас в школе ни одной такой смерти. Это гормоны играют, группы всякие, стрелялки.
Короче, разговор кончился ничем. Издевательства - норма жизни, жертва сама виновата, это готовит к жизни и всё такое. Но ещё больше я удивилась, увидев Настю в школе на следующий день.
- Мама сказала, что жалеет, но "ты же плохо учишься, надо будет дома за тобой следить, у нас денег нет, поэтому всё-таки надо ходить в школу, ничего, потерпишь, терпение - добродетель".
- Ладно, мои родители, но у тебя… так?
- Да. А ведь все в классе знают, что моя мама приходила.
- Да, дела.
Дальше события первого класса совершенно стёрлись из памяти, словно сразу переключили на первые в моей жизни летние каникулы. Я отдыхала. Но в этом году никуда не ехали. Дома начались скандалы, родители обвиняли друг друга в разрушенной судьбе. Семья выглядела насильно склеенной, в каждом взаимодействии чувствовалась искусственность. Не стерпелось, не слюбилось, первоначальная борьба желаний папы - своих и внушения приворотом - никуда не исчезла. Он вспоминал первую любовь, снится ему большая семья, а ещё маленькая девочка, у которой почему-то нет имени. Мама чувствовала, что двадцать лет прошли зря.
Меня как-то успокаивало отсутствие школы и возможность гулять. На улицу я выходила, словно переносясь в фильм "Фантазии Веснухина". Город курортный - летом людей много, а одноклассники разъехались. Репутация изгоя другим была не видна, поэтому были игры, долгие прогулки.
Во втором классе мы начали учиться во вторую смену. Второго сентября солнце садилось почти в семь, окончательно темнело в половине восьмого. А потом всё раньше и раньше. Я раньше никогда не ходила в школу и из школы по темноте. Уроки разрывали день: вроде обычно сначала учишься, потом гуляешь, тут вдруг ни то ни сё. Школ не хватает. Ещё и шестидневка теперь! Когда жить-то? Убивала эта несправедливость: все люди дома, а я одна в школу иду. Почему в других школах в пять дней укладываются? Больше дней - больше домашнего задания на каждый.
Кира Даниловна ушла на пенсию по состоянию здоровья, на её место пришла Владислава Константиновна. Вроде учебник окружающего мира тот же, в такой же обложке, но с первого же урока было задание: "Подготовь сообщение"… До этого Кира Даниловна все эти задания благополучно пропускала, давая на дом только повторение под опрос. И её не смутило, что задание на следующий урок.
- Без домашнего задания спать не ляжешь! - мама была тверда.
- Но я падаю от усталости!
- Ты хочешь двойку? Я тебя не поддержу.
Я сидела на стуле как пьяная, чуть не упала. Точка. Сколько там часов на сон осталось? Да, суббота - не выходной, я забыла.
Опять поделки! Мы что, детский сад? Задание вместе с родителями для сближения, единения. "Опять с тобой одни проблемы! Где, где эти палочки? Да не так розу из листьев делают"! Пошёл какой-то регресс: раньше я делала уроки сама, а теперь по новой старой программе шагу не могу ступить без мамы. "Спроси у родителей", "попроси родителей" - этими формулировками пестрил учебник. Ещё учительница любила задавать побольше с формулировкой: "А чтоб оболтусами не выросли"!
Английский язык начался с неудобного учебника, на который не налезала обложка при том, что её требовали. Вряд ли авторы по этим учебникам учат своих детей, дилер на своём не сидит. На первом уроке предлагают спеть песенку. Как? Мы первый класс, который в этой школе учит со второго, раньше начинали с пятого. Конечно, в пятом классе уже большие, им легче всё понять. Ещё учительница у нас пришла из спецшколы с уклоном. "Англоязычная среда". Да голова болит от неё! Я не могу понять, что говорит учительница. Двойка? Пусть двойка. Я ещё не доросла, я обязательно выучу, когда лучше узнаю свой язык.
"A dlack rabio". Опять эти буквы, восемь букв за урок, на следующем новые восемь. И дети на картинках так противно улыбаются, словно они подстроили эти мучения. Теперь ещё математику разделили на понедельник и вторник, раньше можно было хоть один день от неё отдохнуть, не делать домашнее задание. Ещё у других проекты были лучше оформлены, что обязательно замечали в классе. Школьный ад пришёл домой, как газ, как радиация. Это только второй класс начался, восемь лет ещё.
Сидеть ещё долго. Только в тюрьме сидят за вину, а мы с Настей в чём виноваты? Очередной осенний день, тепло как летом. А что, если сегодня не идти в школу? Я хочу учиться, я не хочу именно приходить в это место. В школу - налево, а я пошла направо, на запад. Вот уже шестнадцатиэтажный дом, где смотровая площадка. Отлично! Поднимаюсь. Никто не увидит. Стелю куртку, достаю учебники и тетради. Какие там темы? Я что-то понимаю? Солнце нежно греет, а мне хорошо. Выучу всё, что могу на сегодняшний день. Я себе составила программу; разобрала по одной новой теме, всё прочитала, написала несколько упражнений. Проекты? В пень! Учились ведь раньше безо всяких проектов, в советское время хватало учебника и простой тетради. Зачем эта пестрота, столько картинок в учебниках? Пять страниц вполне можно уместить в одну.
Уже к пяти часам я справилась со всем. Конечно, никто не лезет, не задирает, не шумит. Есть захотелось. Можно и домой. Ещё можно пойти искупаться. И снова я плыву рядом с отдыхающими, снова солнце опускается к морю, в воде всё темнее. Я учусь, я честно сегодня всё прошла, уроки сделала. Вне класса я чувствовала себя человеком.
На следующий день я снова не могла идти в класс, меня не несли ноги к Егору и Фае, не интересны были нотации на пол-урока. На смотровой площадке никого успокаивать не надо. Эх, вот бы мне так и разрешили учиться: на улице, зимой - дома, родители на работе - а я утра сижу и занимаюсь. Но дома это строго запрещено. Сегодня шторм, поэтому поучу-ка я темы на завтра, а то в школу идти всё равно придётся, и при этом гвалте я не усвою ничего. На десерт оставила любимое чтение. Солнце скрылось за домами, начало темнеть. Включился свет. Семь часов! Сейчас ещё немного почитаю. Домой шла уже при полной темноте.
- Рина, это что, вас задержали? Восемь уже. А в субботу у вас меньше уроков.
- Да, - только и могла сказать я.
Тогда Интернета ещё не было, он пришёл в массы только в следующем десятилетии. Книги прочитаны, остался только телевизор. А смотреть там нечего: листаешь, листаешь каналы - то сто тридцать первая серия о провинциалке, влюблённой в олигарха, то молодёжная драма с первым поцелуем, то невнятные зелёные уродцы скачут и друг в друга превращаются.
- Риночка… Проекты не задали?
- Ну…
Опять ведь идти туда, в компьютерный центр, платить много денег за распечатку!
- Сегодня не было окружайки. И я уроки сделаю сама, я стала разбираться.
- Ох, Риночка…
Так вот почему я так быстро управилась с уроками! Воскресенье было счастливым, я старалась ни о чём не думать. У нас даже был семейный вечер. У мамы зазвонил телефон.
- Ваша дочь в понедельник выходит? Или серьёзно болеет?
- Так она ходит в школу.
- Нет, её не было последние два дня.
Этот день словно выключили. Ну зачем, зачем это сейчас?
- Рина, поди на минутку, - страшный мамин голос.
- Что?
- Ты не знаешь, что прогуливаешь школу? Позорница! Бесстыдница!
- Я не могу туда ходить, там мешают. Мне надоело думать, куда же делся мой портфель и кто мне хочет рисовать на одежде.
- Что мне, обидчиков раскидать? Терпи. И чтобы больше такого не было! Ишь взяла моду в школу не ходить! А что потом? Плохая компания, ранняя беременность? Или сначала приводы в милицию?
- Я дома буду учиться. Где никто не лезет, не мешает. Буду так же читать и делать все задания, потом сдавать.
- Нет. Ты ещё маленькая. Только взрослые учатся заочно.
Дальше был грубый крик, а утром мама прямо за ручку завела меня в класс.
- Ой, кого тут из детского сада привели! Что, струсила?
- А может, это из коррекции?
- Да, инклюзия.
- Что, будешь тянуться за нами, дефективная?
- Иди на своё место, - с этими словами Егор надел мне на голову мусорное ведро.
- Фу-у-у! - воскликнула Фая.
Дальше спросили проект, заданный в субботу, который я, конечно, не сделала.
- Где твои бомжовские листочки? Вчера денег не было? - подзуживала Фая.
- Очень плохо, Рина. Ты подводишь весь класс.
Настя уже вторую неделю болела, и я была совершенно одинока.
Двадцать седьмого октября всему классу объявили, что тридцать первого будет проходить празднование Хэллоуина в качестве программы по английскому языку, и в этот день потом отдадут дневники. "Хэллоуин - это весёлый праздник детства, приобщитесь, не бойтесь, это просто западный праздник, где все друг друга угощают, День всех святых". День всех святых? Дядя Петя, ты дурак? Христианские праздники так не празднуют, это больше похоже на что-то противоположное. Да, я уже знала, что это такое, и не было ни малейшего желания туда идти. Не хочешь? Что ж, заставим двойкой, дневник не отдадим.
Ох, не зря я не хотела туда идти! Среда в школе началась как обычно, в два часа пополудни. Я пришла просто без школьной формы, в обычной одежде. Рядом со мной человеком была только Настя. Эх, Кира Даниловна не допустила бы такой гадости! А Владислава Константиновна пришла в образе. Куда дели нашу учительницу? Её можно любить или не любить, но это была нормальная женщина. Но этот шов на рту, гнило-зелёные волосы, жутко-серые пятна… Класс обезглавлен.
Тыква - плод, изображающий фонарь проклятой души. Занавешенные окна и включённый свет, даже от дневного света решили отказаться. Конфеты с лезвиями, да ещё в виде испражнений? Нет, я к этому не прикоснусь. Что-то меня давило. Был единственный урок - английский. Никто не слушал, все галдели. Потом решили поиграть в чучело. В меня и Настю под улюлюканье полетело содержимое мусорного ведра. Куклу для битья добыли только одну, её назвали мной и пинали, обзывали несусветными гадостями. Учителя смотрели на это спокойно, ведь сегодня можно! Зелёные монстры, орки, ведьмы собирались сжечь "биоматериал" "убитой" куклы.
Наконец, дневники отданы. В следующем году я обязательно прогуляю этот день. Притворюсь больной, нагрею градусник, да просто не пойду. Не могу. Мерзко на душе, такое чувство, что зло победило. Сейчас сатанисты празднуют, а мы что, им подыграли? Так противно идти на каникулы с таким настроением, а от школы противно ещё больше. С днём зла, да?
После майских праздников я пришла на урок почему-то одна. Где все? И кабинет закрыт. Это я не плачу, это насморк начинается. Где все? Может, расписание поменяли? Что за муть у меня в глазах? Пожар! Я была отрезана огнём от всего. Второй этаж. Тут вспомнила завет нашего физрука: "Прыгайте в воду только стоя. Ноги срастутся, а шея - нет". Я открыла окно. Один этаж - три метра, значит, здесь шесть. Страшно! Нет, не шесть, я же на полу, а не на потолке. Три. Всё равно страшно. Не могу. Внизу высота такая пугающая. А что, если у меня закружится голова и я просто шлёпнусь как попало? Огонь подходил уже к классу, надо прыгать. Мне мешает самосохранение? Но сейчас оно состоит как раз в том, что надо прыгать. Я встала на узенький подоконник и аккуратно прыгнула в пришкольные кусты.
Идти могу. Да вообще не пострадала. Просто Фая не сказала мне то, что должна была, не предупредила, хотя ей поручили. Настя опять болела. Ой, какой скандал будет!
А не было ничего. Уже на следующий день все пошли в школу. Выгоревший участок просто закрыли для посещения, а разговор всё время переводили. Фая громко вслух жалела, что я тогда не сгорела. Когда уже каникулы, когда можно будет на три месяца выбросить всё из головы?
После этого мне даже сны снились какие-то сумасшедшие. Двадцать третьего мая приснилось, что просыпаюсь я утром почему-то в темноте. Сколько времени? Девять часов вечера. Часы шли в обратную сторону. Сломались. К кому можно обратиться, кто умеет настраивать? "Что застыла? В школу опоздаешь", - вывела меня из созерцания мама. Какая школа? Но постепенно стало восемь часов. Когда время двигалось к семи, я решила всё-таки пойти, вдруг это правда. В классе все были в сборе, и учительница, уж вряд ли она участвовала в розыгрыше. Солнце светило с запада, постепенно переходя на юг. Какой урок первый? Математика? Все достают русский. На доске красуется "22 мая".
Я подняла руку. И здесь часы неправильные!
- Владислава Константиновна, число на доске неправильное.
- Всё правильно. А какое, по-твоему, сегодня число?
- Двадцать четвёртое.
- Кто-нибудь ещё считает, что сегодня двадцать четвёртое?
- Да она совсем рехнулась!
- Сегодня двадцать второе мая. И не морочь мне голову.
Что такое? Неужели меня все дружно разыгрывают? И упражнение делаем вчерашнее. Солнце поднимается всё выше, вот уже и день наступил. Два часа дня, расходимся. Солнце катилось на восток, и уже утром надо было ложиться спать. Проснулась опять вечером. Да что такое? Все говорят, что я сошла с ума, утверждают, что сегодня двадцать первое. Но как? Опять солнце катится обратно, уже к двадцатому.
Я что, становлюсь младше? Но ведь я помню то, что было раньше. Прямо как Бенджамин Баттон. Только ему было восемьдесят лет. А мне только почти девять и девяти уже не будет. Осталось полных восемь лет. Потом будет восемь, семь, шесть. А раз я всё помню, то буду всё более умным вундеркиндом, буду всех удивлять. А потом, после рождения? Перемещусь в утробу? Как я буду соображать, если у меня постепенно будут исчезать части тела? А потом я исчезну? Это ведь будет даже не смерть. Неужели Земля теперь вертится в обратную сторону?
Просыпаюсь. Какое сегодня число? Двадцать четвёртое мая. Владислава Константиновна, мило улыбаясь, произнесла:
- Если, конечно, родителям на вас не плевать, они купят тетради с заданиями на лето - русский язык и математика, английский, окружающий мир. Чтобы вы за лето ничего не забыли.
Если человек так легко всё забывает, ему надо лечиться, а не всем лето портить! Мы не маразматики.
- Такое забудешь! - вздохнула Настя.
- В первый же учебный день будет проверка. Кто хочет начать учебный год с двойки?
Ещё и лето изгадили теперь! Конечно, мама заставила - компенсаторная попытка "заняться ребёнком" при общем разладе в семье. Читать мне нравится, это не считалось учёбой.
- Мама, а почему мы в каникулы учимся? Это же каникулы.
- Такие программы сейчас.
- Домашка на выходные, на каникулы. Жить когда?
- В свободное от учёбы время. Мир ускоряется, понимаешь?
Я не понимала, чем так полезен хаос "Окружающего мира", проекты в мусорном ведре, разломанные поделки в коробках, которые жалко выбросить.
"Иду в 3 класс". А можно туда пойти без летних занятий? Слышала, что в советское время летом занимались только двоечники. Ну или поступающие в престижные вузы. Мне, третьекласснице, зачем испортили лето? Я аттестовалась. Зачем что-то ещё? Здоровым не дают лекарства. У Егора и Булиной всё куда хуже, но к ним никто не лезет. Я посчитала: чтобы успеть сделать всё, мне надо каждый день заниматься по четыре часа. Это только письменные, без чтения. А я хотела читать. Практически пять уроков без выходных! Ещё и проекты. Задавили уже этими проектами! "Какова цель урока"? Мы ученики, а не экстрасенсы! Всё равно нам не сделают нормальные уроки безо всяких угадаек. Мама стояла над душой, а я не могла закончить, пока не кончатся пять уроков. Каждый день! За окном все гуляют, играют - а я за тетрадями! Мне даже снилось раскрытие скобок, чистописание, математика (запретите уже эту Петерсон). Как обидно! Повторение, пережёвывание одного и того же. Я чувствовала себя насильно отданной в монастырь, посвящённой школе навсегда. Нет, я хотела учиться, но только как часть жизни, а не как священный культ. Жизнь проходила мимо меня, летние дни летели, снова полдень сменялся сумерками. А у меня в душе была осень.
Второго сентября мы сдали тетради. Двоек не было: это оказалось просто незаконно, летние занятия исключительно добровольные, не входят в учебный план, даже не советуют их оценивать во избежание трудоголизма у учеников. А я получила пятёрки. Но ценой лета! А могла ведь их же заработать за один урок. Конечно, Егора и Фаю не заставляли, и теперь они гордо взирали на меня.
Однажды вечером, делая уборку, я наткнулась на женское нижнее бельё. Лена такое не носит, размер не её. Может, растянулось? Папа уже бежал домой, запыхался.
- Только маме не говори, умоляю!
- Хорошо, - только и могла выдавить я, не до конца понимая, что происходит.
Мама вернулась поздно, с запахом чужих мужских духов, долго разговаривала на кухне, слова были нежные, которые она папе никогда не говорит. И тоже взяла с меня обещание оставить всё в секрете.
Нашей семьи больше не было. Нас больше не было. У мамы любовник, у папы любовница, они друг от друга прячутся, воспринимая друг друга как комиссию. Желанным, любимым для каждого стал кто-то другой. Место счастья - не дома. Любовник - от слова "любовь"? Жена - постылая, надоевшая, нужна только чтобы что-то делать дома. Не ей посвящаются стихи. Но с ней редко идут на развод, и не ей, а "любимой" любовнице настоятельно рекомендуют сделать аборт. С женой появляются перед друзьями, ей открыто дарят подарки.
Ближе к концу сентября папа подошёл и сказал мне:
- Пошли гулять. Кое-что расскажу.
Мы пошли к морю.
- Ринка, у тебя будет брат или сестра. Родится как раз к концу твоего третьего класса.
- А мама рада? - наивно спросила я.
- Это не у мамы. Только ты никому не говори, обещаешь?
- Обещаю, - только и могла сказать я.
У моих братьев и сестёр по маме шансов бы не было: я знала, как мама расправляется с нежеланными детьми. Тайна захватила меня, и я первые две недели ничего не спрашивала больше. Даже травля в школе меня уже не так волновала: ведь где-то растёт мой родной человек! Мальчик или девочка, узнать можно только позже. А ведь так интересно! Как назовут? Конечно, они родители, и я не имею права что-то диктовать. Только бы она не пошла на аборт!
Третий класс шёл, я всё время узнавала новое, шла за знаниями, снова и снова доставая портфель из мусорки и вытряхивая крошки из волос.
- Будет мальчик, - сообщила папа. - Не расстраивайся.
- А что мне расстраиваться?
- Просто обычно хотят своего пола.
- Я и с пацаном подружусь.
Мы пошли к ней в гости. Юля жила севернее, в однокомнатной квартире. Сирота после детского дома, студентка. Папино покровительство быстро перешло в отношения иного рода, им нравилось прятаться, как школьникам. Все праздники одна, только в будни короткие встречи. Юля всё знала и сама выбрала роль любовницы. Всегда по остаточному принципу, всегда номер два. Она сразу отказалась убивать ребёнка.
Кто виноват вообще? Не я уж точно. Папа. Изменять или не изменять - решение принимает только сам человек. Меня очень умиляют фразы вроде "увела из семьи". Это не игрушечная машинка на верёвочке.
- Юля, тебе надо найти мужа. Я сам мечтал о ребёнке, моя жена может только убивать детей абортами.
- И?
- Что это будет? Кому что говорить будешь? Сказка про погибшего лётчика?
- Ты о чём?
- Ребёнок не выбирал быть на вторых ролях, он не захочет так же видеться урывками и скрывать ото всех. Дети будут говорить "мой папа то, мой папа это". А наш сын что скажет? Даже тем, у кого папа умер, будет проще в этом плане. А как будет винить себя этот мальчик! У меня это уже третий ребёнок, я представляю себе, как дети чувствуют себя.
- Я должна выйти замуж за другого?
- Да. Я виноват, я кашу заварил, не могу тебя бросить. Другие ведь беременности радуются. Законные. А ты в тени, ты боишься, для тебя это чуть не трагедия.
- Но ты получал радость со мной!
- Плохая это радость, грешная.
- Но так романтично!
- Гнилая романтика, со сладковатым душком.
- Рина всё слышит.
- Пусть. Нет недетской информации, есть неправильная. Послушает и не будет так поступать.
- Да, надо было мне тебе отказать. Если бы я не согласилась, ничего бы и не было.
- Да.
- Риночка, прости нас.
- Юля, а можно я буду навещать брата?
- Конечно!
Мы пили чай. Теперь у меня два дома! Мама, конечно, ни о чём не догадается, ведь к любовницам детей не берут. Жалко их всех.
- Теперь я буду приходить сюда только к сыну, - твёрдо сказал папа.
- Хорошо. Я больше не в отношениях. Ищу мужа.
- Я помогу тебе.
С тех я заходила к Юле по вечерам. Она сказала, что я ей понравилась и она хотела бы найти отца-одиночку. Разговоры, помощь с уроками. Мы любили гулять вместе, выдавая себя за подруг. Что ж, она женщина, это мужчина - друг маленькой девочки вызвал бы подозрения. Я молилась, как могла, чтобы у мамы не было абортов. Она приезжала вечером пьяная и злая.
Началось! Восемнадцатое мая, понедельник. Эх, нелегальное положение! Нельзя мне посмотреть на брата, а надо со спокойным лицом идти в школу. И папа тоже не мог прийти. Все уроки я просидела как на иголках. Лишь к вечеру сказали, что родился абсолютно здоровый Максим - как и хотели назвать.
В пятом классе новая классная руководительница не выговаривала мою фамилию:
- Щауческу… Чащеску.
- Дуреску. Тупеску, - подсказывал класс.
В пятом классе репутация начинается с чистого листа. Отличников у нас никогда не было, за что постоянно ругали нашу первую учительницу. А что ругать? Будешь тут отличницей с такой программой. У меня подкачала окружайка, поскольку никогда не было отличных проектов, у Насти - английский. Да и просто в классе могут собраться неравномерно одарённые ученики. Зачем тянуть отличника из того, кто им не является? Тройку нарисовать куда проще, чем пятёрку. Отличник - он же должен чем-то блистать, ездить на олимпиады, конкурсы разные.
Иду к Юле. Дверь открыта, в прихожей огромные мужские ботинки.
- Заходи. Рената, правильно?
- Рина.
- Что, прямо полное имя?
- Да.
- И фамилия как у румынского лидера - Чаушеску!
- Это Женя, - представила Юля. - Друг твоего папы. Мы хотим пожениться.
- Ура-а-а! - что есть сил закричала я.
- Кем ты мне приходишься? Сестра брата моих будущих детей.
- Но об этом никто не будет знать, кроме нас, - заявила Юля.
- Что ж вы раньше не сказали? - опомнилась я. - Я бы порадовалась.
- Мы раньше и сами не знали, вот недавно познакомились.
Женя - папин друг. На этой основе мои походы к ним были легализованы. Но даже тогда не согласились на семейное обучение для меня: мама просто упёрлась, а папа испугался требований школы, зачитанных официальным языком. Я не была отличницей, ведь делала не все уроки. Увы, оценки не отражают знания. Я списывала не потому, что не умела сама, а потому, что хотела жить, а задавали много. Я схватывала содержание, писала все проверочные на пять, но быть хорошей девочкой не хотела. Прилежание, аккуратное выполнение всего по линеечке - не моё.
Прогулки, прогулки.… Тогда уже появились соцсети, и я могла добавлять в друзья понравившихся знакомых. Курортный сезон… От строгих экскурсий до дикого лежания на пляже. Влюблённые пары. Нечего радоваться, это ведь часто блудники или изменники. После нежной темноты в номерах польётся младенческая кровь в больнице, тысячи малышей будут недоумевать, что же с ними хотят сделать мамы. Маленький ребёнок скорее подумает, что на маму напал маньяк, но её спокойствие всё выдаст.
Уличные концерты, интеллектуальные игры, много, много всего - не соскучишься. Только дождливая зима была мёртвым сезоном, я гуляла совсем немного, а больше читала и занималась. К девятому классу притворюсь аккуратницей, аттестат будет хороший. Лена решила остаться в Польше после шести лет обучения.
Один раз вожатая лагеря очень просила подменить её. Играли в пионербол мальчики против девочек.
- Размешайтесь, - сказала я после построения.
- Зачем?
- А чтобы потом не было, что какая-то группа лучше или хуже.
Они послушно переделились, и потом не было насмешек.
В классе новенький первый раз вообще, у нас с первого класса никто не уходил и не приходил. Может, он защитит? Какой рослый, красивый, как в фильмах. На Бодрова похож. Данила Багров был бы на моей стороне. Как раскидал бы всех здесь! Сесть рядом с ним я не могла, ведь я защищала Настю. Ладно, почти рядом, за другой партой справа от меня.
Семён (так его звали) переехал летом. Он ни разу не поддержал обидные насмешки в мой адрес, и Настю не тронул. Может, вот оно, чудо свершилось? И на нашей улице праздник. Такой точно в обиду не даст. Я впервые за всё время захотела утром в школу. Восьмой класс уже. Появилась химия. Ничего, справлюсь. Ещё информатика, которая мне сразу понравилась. Я люблю это, я буду поступать на программирование. Даже на районной олимпиаде призёром стала. Учитель поддержал моё решение поступать в местный колледж на программиста.
Он сидел, такой красивый… Может, ему нравится Настя? Но он часто смотрел влево не через меня, а на меня. Может, я всё это придумала. Что томить-то? Подошла и спросила. Оказалось, что я ему понравилась, что я самая умная из всех. Мы официально начали встречаться, я летела к нему как на крыльях. Какие прекрасные слова он мне говорил! Мой ровесник. Когда родители говорят, это всё равно не то, чувствуешь. Но почему-то Семён не защищает меня перед всеми. Может, не хочет разжигать огонь, ведь один против всех справляется только супергерой из комиксов? Конечно, он просто поступает разумно.
Близился 2014 год, а вместе с ним Олимпиада в Сочи. Местные жители тоже приобщились к спорту - к ходьбе. Ибо пробки начались жуткие. Зачем вырубили деревья? И зачем вообще приедет сюда множество людей? Спортсмен - это не профессия. Это убитое детство, убитое здоровье, огромные траты. Какая польза обществу от этого шоу? Смысл жизни - лучше всех играть в какой-нибудь волейбол?
Папа сильно сдал к тому времени. Как завязал с любовницей, стало значительно лучше, но какая-то ранняя старость подстерегала. Мама сама не знала, чего хочет, папина привязанность её раздражала, а он уже не мог оставить её в покое. Магия действовала. Мои родители ссорились, дело доходило до драки. Карьера не росла ни у кого, дома была тягостная атмосфера. Я не хотела идти домой вечером, стараясь как можно дольше гулять на улице, в плохую погоду - сидела у Юли с Женей.
В субтропиках март - действительно весенний месяц. Первого апреля мама поздравила с новой четвертью. Серьёзно?
- Риночка, поздравляю, скоро в школу.
- Чему радуешься?
Единственная радость - Семён. Только мой. Мы исходили все любимые места в округе.
- Ринка! Сегодня особый день. Я решил, что женюсь на тебе.
- Правда? - меня бросило в жар. Обычно от подростка редко такое услышишь, так говорят взрослые.
- Я с родителями говорил, они тебя очень одобряют. Я сам чувствую, что мне это нужно. Женюсь на тебе сразу в восемнадцать, потом пойду армию.
Я даже не подумала связаться с его родителями!
- Только знаешь что? Мне надо крепче связаться с тобой. Рина, ты должна со мной…. Ну, переспать.
Он шутит?
- Ты серьёзно?
- Да. Ты уже моя, я твой. Не бойся, не забеременеешь, я буду предохраняться.
- Может, не надо? Когда поженимся, время ещё будет.
- Да ты что, меня боишься? Мне не доверяешь? Так и останешься старой девой.
Я так боялась его потерять!
- Я согласна.
- Ну вот и хорошо.
Мы никак не могли найти место. Пойти домой к кому-либо - не вариант. Столики? Пляж? Роща? Вокзал? Мы ушли далеко-далеко от дома. Стеснение уступило место интересу. Начало темнеть, мы оделись и пошли по домам. А как сладко я спала в ту ночь, мне снилось, что мы вместе, и нет больше школы с травлей, я в колледже заочно.
Я есть не могу. Уже который день стараюсь незаметно пропустить завтрак, ведь особенно плохо по утрам. Мама сказала, что у неё нехорошие подозрения. У меня тоже. Что делать дальше? Семён же сдержит обещание, он тогда ещё расписку написал. Надо позвонить ему. Представляю, как он обрадуется.
Сердце выпрыгивало у меня из груди. Неужели сейчас будет как в кино? Какая у нас будет свадьба? Или просто скромно распишемся? Я больше никогда не увижу одноклассников, вот прямо приду в последний день и попрощаюсь. "Я люблю тебя, Сёма, снова встретимся у дома", - перефразировала я. В этот чудесный воскресный день на душе было легко-легко. Сказки про Золушку - они ведь основаны на реальных событиях. Так не хочется разрушать интригу. Пожалуй, вечером позвоню. Не при всех же завтра говорить, ещё засмеют, испортят мне жизнь напоследок. Мало ли, что придумала эта Булина.
Воскресенье! Этот сладостный тёплый день, сейчас ещё середина апреля. Так хочется побыть одной, с самого утра пойти гулять по городу. Посмотреть на море, где отражается уже высокое солнце. Я пристроена, я реализуюсь в жизни. Я выросла. Завтра приду, и больше никто никогда меня не тронет. Семён просто стеснялся до этого. Боялся слишком сильно навредить Егору и Фае. Я летала, как крыльях, ловила весенние запахи обострённым обонянием, есть совсем не хотелось.
Уже восемь вечера. Что ж, пора звонить, после девяти уже вроде неприлично. Так хотелось продлить это сладостное ожидание!
- Привет.
- Привет.
- Как дела?
- Да двойку опять получил, приставку за это отобрали.
Опять у него проблемы. Он такой грустный. Ничего, сейчас я его обрадую. Ещё на руках меня понесёт.
- У нас будет ребёнок.
- За такие шутки в зубах бывают промежутки! - зло отозвался он.
- Я не шучу.
- Ты чё, правда беременна?
- Да.
- Ты же понимаешь, что я не готов.
- Ты же сам мне тогда обещал, помнишь? Что женишься, что жить будем хорошо…
Сейчас он немного поприкалывается и скажет, что будем делать дальше. Сейчас он просто слишком обрадовался, первый раз в жизни такое счастье. Сейчас он успокоится. Успокоится. Успокоится.
- Тогда было первое апреля.
- Это ты сейчас шутишь? - меня бросило в жар.
- Нет, я тогда пошутил. Смешная шуточка, правда?
- В смысле?
- Ничего я тебе не обещал. Расписку можешь порвать, это просто бумажка.
- Как так?
- Вот так! Что ты там залетела, меня не парит, не маленькая, знаешь, как аборты делаются. И отвянь от меня.
"Отправка сообщений ограничена". В ватсапе исчезла картинка. Может, всё-таки это шутка? Мне вредны такие розыгрыши. Ничего, я ещё объясню ему завтра. Над западной частью горизонта сгущались чёрные тучи. На завтра обещали грозу. Я прямо одетая упала на кровать почти в обморок.
Звенел будильник. Отложу это утро на десять минут. Досматриваю сон, полёт над Антарктидой.
- Вставай, двоек нахватаешь!
- Можно ещё немного?
- Нет, нельзя! Уже и так много времени.
Всё словно задерживало меня на пути: то соседская кошка не могла решить, выходить ли ей из подъезда, то размокшее от ночного дождя объявление привлекло внимание. Над головой был светлый просвет, а вокруг свинцовая чернота. На южном горизонте молнии вонзались в землю. Поднимался тревожный ветер.
Открывается с протяжным стоном школьная дверь. Семён стоит в компании всего класса!
- Вон та залетела. Принца ждала! Ха-ха-ха!
Чей это голос? Это Егор. Он говорит голосом Семёна эти слова. Не может Семён так.
- А прилетел аист! - это уже действительно Егор смеялся.
Что? Почему Семён с ними? О чём они вместе говорят?
- Что, круто я её развёл? Жениться - это только после тридцати, а то и никогда, и уж точно не на ней. Поверила, дурочка. Ща её со слезами на аборт потащат, по первому разу все они плачут, ребёнка человеком считают. Вот потеха! Потом будет ходить на уроки кислая, потом выпуск. А я буду вспоминать эту победу как свою не первую школьную шалость.
У меня в голове мутилось. Как он мог? Что это было? Или это страшный сон, от которого я сейчас проснусь? "Никто не обязан тебя любить", - однажды сказала мне мама. Нет, это шутка такая. Шутка же? Я передала записку Семёну. "Отстань, булка, это твои проблемы". Он узнал моё детское прозвище! Он что, теперь с ними? Меня разом перестало радовать всё, и весна, и обещанная солнечная погода. Всё я связала с Семёном - и учёбу, и дом. И как теперь без него?
После четвёртого урока в школе объявили обязательную интерактивную экскурсию в карательную гинекологию. Как тряслась половина нашего класса! И только Настя была спокойна.
- Можешь позлорадствовать, - без малейшего сарказма сказала я.
- А зачем? - ответила она. - Им и так достанется.
Худшие опасения подтвердились: проверка на девственность. Уже вышла в слезах Фая: "Родители строгие, меня дома убьют". Я в этот момент забыла про нашу вражду. Даже Насте передалось общее волнение. Очередь близилась ко мне, я была последняя по списку.
- Две недели. Сама-то как думаешь, ты девственница?
- Не смешно, - я даже забыла, где нахожусь и с кем разговариваю.
До урока ещё было время. Мы толпились в коридоре. Мальчики после третьего урока уехали в военкомат на плановый осмотр.
- Настя, ты ещё девочка? - насмешничала Фая.
- Нет, уже мальчик! - огрызнулась Настя.
Что теперь будет? Когда родителям скажут, что я плохая?
Вместо математики был внеплановый классный час. Уж лучше бы была самая ужасная контрольная!
- Итак, вас не смущают результаты осмотра? Почему все в слезах? Я знаю этого врача, она больно не делает. Не об этом вы плачете! Только Настя из вас чистая! Это что за нравственность такая? Фая!
- Что я сразу? Рина там ещё…
- Мне всё было понятно уже по вашим лицам до осмотра. Девственница осмотра не боится. Это как отличника не пугают любые контрольные работы. Ладно, инфекции теперь лечат. Но как вы дальше жить собрались?
- Молча, - храбрилась Фая.
- Вы потеряли главное своё сокровище. Теперь вам не построить счастливую жизнь просто потому, что с драгоценного товара сорвана пломба. Никто уже не будет для вас первым, и не уповайте на восстановление, ведь нельзя повторить ту робость, то смущение. Порченая девушка - это конфета, упавшая в грязь.
- Чо? - не выдержала Фая.
- Ладно, вот подержанная машина стоит всегда дешевле новой. Так и цена б/у девушки падает, и замуж она выйдет уже не за мечту, а за того, кто возьмёт, кто согласится с её прошлым. Вы изгадили себе будущее, я бы на вашем месте покончила с собой, как раньше был благочестивый обычай, да и сейчас на Востоке. Но я чиста, я могу свободно проходить осмотр. Девственность - праздник души и тела, именно поэтому мне так легко живётся. Я храню себя всю жизнь.
- Вы учите не конфеты и не машины. А людей, - начала я. - Человек - это не товар. А у мужчины есть прошлое? Ведь не друг с другом спят эти девушки! Почему, как сейчас выражаются, нагулявшийся мужчина, не знающий, сколько из-за него пролито слёз и убито нерождённых детей, вдруг требует, чтобы девушка держала в голове образ единственного? А сам почему не женился на первой?
- Нравственности так не учат, - продолжила мою мысль Настя. - Ведь не каждый может преподавать школьный предмет, даже прекрасно зная эту науку. Так и мотивация к правильному поведению может быть неправильной, травматичной, ложной.
- Рина, мальчику это как в туалет сходить. А горькие плоды в виде беременности нести одной, - сказала классная. - Недаром был девичий позор, ворота дёгтем мазали.
- А как же для здоровья? - гламурным тоном спросила Фая.
- Грех и грязь ещё никому здоровья не дали.
- Да, - согласилась я с классной. - Но что случилось, то случилось. Но если уж про христианство, то зло до греха представляет Бога всепрощающим, после греха - жестоким. Что сейчас даст этот крик "всё пропало"? Человек - не конфета, не машина, не товар с пломбой. Это личность, которая падает и встаёт. Можно раскаяться и больше никогда не повторять. Я буду матерью, а прошлое сотру.
Как не хочется домой! А ведь завтра другие уроки, надо всё сделать, опять я отложила. Ничего, потом успею. Русский язык завтра первым, сделаю его сейчас. Уже выставили столики для отдыхающих, я разложила там всё. Ветра нет, прекрасно, завтра обещают хорошую погоду. Начал накрапывать мелкий дождик, но стол был с зонтом. Я решила математику, списала и подчеркнула всё в русском языке, география с биологией трудностей не вызвали. На завтра же проект! Ладно, Рылеева выучу, но как делать двадцать листов по истории? Дома мне такое устроят, что будет не до того. Уже стемнело, зажглись фонари, я доделала, собрала все учебники и с тяжёлым рюкзаком и спортивной формой отправилась гулять по вечернему городу.
Ничто меня сейчас не волновало. Как-то перегорело. Риночка, тебе сказали, что ты больше не человек. Ты конфета, упавшая в грязь, которую только выбросить. В море отражаются звёзды, над головой кричат птицы, деревья шумят, к северу проходит железнодорожная магистраль. Тепло по-летнему. Что, это всё теперь не моё? Этот хороший вечер теперь не примет новую Рину? Или в сущности ничего не изменилось? Может, я не имею права теперь гулять и радоваться? Нет, на улице прекрасно.
Уже девять вечера! Я бежала домой. Далеко ушла.
- Ты не хочешь кое о чём поговорить? Где опять шлялась?
- Я уроки делала на свежем воздухе.
- Уроки? А никто тебе не помогал случайно? Просто из школы позвонили и сказали, что ты не девственница. Сколько раз было?
- Один, - я говорила правду.
- Ну и зачем? Почувствовать себя взрослой? Зато залетела.
Папа был в больнице, и я была наедине с разъярённой мамой. Папа бы обязательно меня понял, хотя его воля была сломана, словно крылья подрезали. Не подготовила я никакое сообщение по истории, и по обществознанию тоже - тогда от радости не до того было. Я проревела, пока мама не легла спать, а потом тоже легла на кровать и мгновенно уснула.
На следующий день я просто пошла в школу. А что, криминала не было. Хотя какая школа, если я уже не девочка? Школа - это детство, а его уже больше нет. Я всеми силами успокаивала себя. Ещё время есть, сегодня можно никуда не торопиться. Да всё хорошо будет. Классная с будничным лицом достала тетради:
- Понаписали тут опять. "В дороге магистраль", да, Семён? Вы не думайте, что я такая старая, я все сленговые слова знаю. Снизила оценку за нарушение этики.
- И скорость там же, - добавила я.
- Очень смешно, Рина. Результаты медосмотра помнишь? Вот и молчи.
Можно жить и без девственности. Живут же без глаза, без руки, без этой плёночки тоже можно прожить жизнь. Я всё же человек. Можно потерять ногу, но поставить хороший протез и выигрывать соревнования. Я буду матерью. Сейчас я осуществляю своё право на образование, учиться мне можно и нужно даже без девственности и детства. Учились же раньше при ликбезе в сорок лет.
Мама точно заставит делать аборт. На это можно даже поспорить. Деньги, учёба - всё это поверхностные, надуманные причины. Не объест нас ребёнок. И программировать можно из дома. Не в этом ведь дело. Дело в том, что мама не может допустить другой вариант, кроме аборта. Иначе получится, что она была не права, что я, которая младше, не побоялась, а она, получается, струсила. Именно поэтому дочерей ведут на аборт. Но я не пойду. Право на аборт, говорите? А право его не делать, когда другие нашли множество "причин"? Когда я узнаю, что кто-то делал аборт, я всегда представляю этого человека до того. Вот школьница сидит на уроках, вот замужняя женщина на работе, ещё не думая изменить мужу, вот в семье думает родить. Вот разговор с отцом ребёнка. Ещё та беременность.
Я останусь той Риной, которая не сделала аборт. Будет и тринадцать недель, и тридцать шесть. В двадцать лет буду никогда не делавшей аборты, в сорок. Чтобы никогда не хотеть отмотать время назад, чтобы спокойно смотреть на чужих детей, ведь своих всех я родила. Мне поручили дать новую жизнь! Мама, папа, я вас люблю и вашего внука не убью. Лена совсем закрутилась, ей не интересна младшая сестра. На меня уже все забили. Буду учиться, ждать встречи с малышом. Пол ребёнка не буду держать в секрете, чудо жизни - и без того невыразимая тайна.
И класс смеётся. Не выкинула хоть немного еды - булка, не сделала хотя бы один аборт - овуляшка. Как же противно рядом с ними! Конечно, им с детства впихнули штамп, что убивать своих детей - нормально. Выбрасывать то, что дают, в поисках своего счастья, упёртые в своём варианте. Вместо вкусного завтрака - глушить голод чипсами, вместо экскурсии в парке - сидеть в телефоне. Убить ребёнка, данного сейчас, взамен на надежду родить другого как-нибудь потом. Одну лишь надежду, ведь "желанный" ребёнок может и не прийти, можно просто умереть вскоре. Что вы возьмёте: подарок сейчас или призрачную надежду на потом, ничем не обеспеченную? Мне прямо интересно, откуда люди так уверены в своей судьбе. Почему именно та работа, тот мужчина, дать больше другим детям? Разве не меняются обстоятельства, не приходят болезни и смерть, не бывает неожиданных взлётов?
В женской консультации был самый разный народ, объединённый только полом и состоянием. Вот блондинка с косой в кулак, в очереди её нахваливают:
- Молодец, женственность сохраняешь, вот это красота - до пояса! Главное женское богатство, береги. Сейчас редко такое увидишь, все стригутся, чтоб удобнее. На таких мир держится.
- Что ж, стараюсь. Вот и на аборт пошла. Я ж отличница, первый курс только.
- И как зовут русскую красавицу?
- Олеся.
Тут я просто не могла молчать. Ведь потом себе этого не прощу. Глупый вид? Плевать, и так объелись уже этими условностями. Люди жизнью жертвуют, а я боюсь чужого мнения?
- Олеся, волосы и правда необычные. Но почему мир держится на абортах?
- Ты не понимаешь? Ну, если ребёнок не нужен, то зачем рожать, есть ведь выбор? Знаешь, нельзя жалеть о своих решениях. Если в этот момент пришлось так поступить, значит, так надо было. Вот и Олесе сейчас надо для учёбы. А после аборта - облегчение и прежняя жизнь.
- Но не может мир держаться на нерождении, на уничтожении детей. Учёба? Можно взять академический отпуск, умный и талантливый человек не может потерять свои способности. Я не могу даже представить, что Олесиного сына или дочь вытащат и выбросят в мусор. Этого человека больше никогда не будет.
- Вон какая коса у Олеси! А у тебя волосы по принципу "чтоб было", - переводила тему другая.
- Может, сохранить этого малыша? Ну чем он виноват, за что его так? Мне нелегко, но я буду только рожать, ведь казнь своего ребёнка - это путь в никуда.
Пусть меня ругают, я не первоклассница перед учительницей. Я ещё долго с ними говорила. Надеюсь, всё-таки это оставит какой-то след и когда-то вспомнится, остановив от детоубийства.
На второй этаж поднималась женщина в брендовой одежде и с дорогой сумкой и разговаривала по телефону: "Да, хорошо. Все платные анализы сделала, контракт на роды заключила. Пришлось доплачивать за лучшего врача. А ты как хотела? Ребёнку надо дать лучшее. Нет денег - не рожай". Да, ей общество разрешает рожать. А мне - нет. Что за странное равноправие? Мама рассказывала, что я родилась бесплатно, и мой ребёнок родится так же. Роды примет дежурная бригада. Зачем мне определённый врач, не жениться ведь нам? Соседки в палате меня не смутят, в родзале могу быть не одна, свой пол меня не волнует, медперсонал весь среднего рода. Государство вполне даёт мне возможность родить.
Может, не зря я чувствую агрессию к одноклассникам, не зря они меня не приняли? Так шутками-прибаутками легко согласилась бы на аборт. А если бы я боялась потерять их расположение.… И для мамы я не хорошая девочка. Нельзя потерять то, чего нет. Церковь говорит: "Не убий". Я пошла туда, прорываясь сквозь кордон осуждающих бабушек. Блуда больше нет, и духовная связь с Семёном разорвана.
Где ещё искать поддержку? При желании можно найти дружественные группы по всему, кроме преступности. Вот группа "Юные Ларисы Черниковы". Но тут потерять мужчину в смысле смерти, а не расставания. Робко пишу:
- А можно посидеть с вами? Я хоть и к вам не отношусь…
Мне казалось, что сейчас эти серьёзные и мудрые женщины чуть старше меня обязательно меня отвергнут. Я им не чета, малявка какая-то, вляпавшаяся по глупости. Вот, Маша Зиброва вежливые слова подбирает.
- Конечно, можно, только правила читай.
Сейчас в правилах окажется, что нельзя в моём возрасте, нельзя таким, как я. Нет. Странно. Неужели они будут не против меня?
- И вступить можно? - спросила я.
- Да. Но если у тебя другая проблема, то лучше в тематическую группу.
Это так вежливо отшивает? Или сейчас банан - это просто банан? Ладно, сделаю вид, что не поняла намёка. Хочется с ними посидеть. А вступить можно? Нажимаю.
Одна проводила, называется, мужа в армию. Один ребёнок на руках, со вторым срока беременности не хватило для отсрочки. Другую вырезали из искорёженной машины после страшной аварии. Ещё у одной муж после работы сел пьяным за руль и встретил столб. Умер на руках после тяжёлой болезни, пропал и найден мёртвым… Но ведь везде мужчины ушли из жизни, а не бросили, не выкинули на помойку любовь. Мечтаю стать юной Ларисой Черниковой. Долгое семейное счастье мне вряд ли судьба даст. Выйду замуж за короткоживущего, будем вместе три, пять лет. Больше судьба не даст. И буду не брошенкой, а вполне нормальной женщиной. Будет краткое время любви, это и останется со мной на всю жизнь. Грустные песни, как она, я не сочиню. Ну и пусть. У меня будут ещё дети, я не буду той, которая так и не вышла замуж.
Та самая Маша печатает: "Моя сестра смеётся:
- Лариса Черникова!
- Убийство - это не смешно!
Хотя смех - это реакция на неправильность. А смерть - это разве правильно? Люди не для того созданы. И не для того, чтобы убивать друг друга".
Эта группа не по моей проблеме, но я писала им в поддержку и забывала о себе, о своих неприятностях. Там не было детей и подростков, там были взрослые, даже если им двенадцать лет. Я могла быть спокойной. Здесь точно не обидят. Я тоже Лариса Черникова. Семён умер для меня. Захочет - придёт потом, а пока он от счастья, которое сотворил сам, сам и отказался. Что такого он хочет найти потом в другой, чего нет во мне? Везде будет находить одно и то же. Или очаруется другой, недоступной, которая покажет ему силу своего воздержания. Там не будет лёгкой победы, он будет стараться и зауважает.
Мой Алёша будет не такой, как Семён. Учиться быть мужчиной он будет у других, достойных. Пример Семёна ему не нужен. Может, и к лучшему, что Семён может прийти к Алёше только повзрослевшим? Ещё будет не хватать, ещё вспомнит. Тогда я буду уже замужем. Тоже мне, принц нашёлся, ждать его, как Пера Гюнта, пока не постареешь? Придёт, когда все девушки бросят, вспомнит про сына. Или будет счастливо женат? Тем лучше. Алёше я расскажу правду, не буду выдумывать никаких погибших лётчиков.
Уже конец восьмого класса, отдали дневники. Пять четвёрок за год, на следующий надо будет подтягиваться. Но хоть сейчас нет школы. Уже двадцать третьего мая я уходила из ненавистного здания надолго. Завтра никуда не надо, я буду снимать стресс. Сейчас Риночка полежит после трудного дня, потом пойдёт гулять. Впереди всё лето, и каждый день, каждую минуту и секунду растёт мой малыш. Лето, жизнь идёт вперёд, я подарю жизнь.
Опять первое сентября! Папа не смог уговорить маму на моё домашнее обучение, пасовал. Мама его откровенно презирала, это был уже не тот видный парень, ради которого пошла на сделку с совестью. Мой выросший за лето живот был встречен улюлюканьем. "Я тебя носила и до конца работала", - не забыла сказать мама. Но на работе не пинают, не отбирают сумку, не дразнят. Как хорошо вундеркиндам, они учатся со взрослыми, с кем можно разговаривать. А у меня в классе все слова превращают в цирк.
Я делала в школе устные уроки, Настя приносила все учебники вместо меня. И домашние задания делала, что нельзя списать, ведь я уставала. Настоящая подруга. Я шла в своём темпе. Настоящей зимы нет, климатическое лето перешло в осень. Уже декабрь, думают о новогоднем празднике. С начала октября я просто в школе не появлялась, хотя врач не наскрёб диагноз на справку. Я просто не могла там находиться, да и боялась навредить Лёше.
У меня роды. Я проснулась среди ночи в понедельник. Тридцать девять недель, процесс пошёл. Бояться некогда, не отложишь, природа сама выбрала лучший момент. Стремительные роды: с одной стороны, легче, с другой - больше риски. К семи двадцати утра я закончила, покормила и провалилась в чёрную темноту, откуда вышла лишь ближе к вечеру.
Алёша смотрел на меня. Он ещё не видит, но в его маленьком теле огромный потенциал развития, пружина, рвущаяся в небеса, к открытиям. Мир детства - это ещё надолго. Двор, качели, детский сад. Я создала новую жизнь, человек родился. Теперь он отдельный, и если моей жизни что-то будет угрожать, он выживет. Алексей Чаушеску - оформили в роддоме.
Всплеск рождаемости и резкий прирост населения - мест не было, меня отправили домой, а Лёша должен был побыть ещё несколько дней на обследовании. Утром меня мама буквально выпнула в школу. Последний день, дальше каникулы. А потом нет плана действий. Что, если мама и сейчас не разрешит учиться дома? Папа оживился невероятно: "Риночка, я тобой так горжусь! Мои дети не делают аборты - какая это радость"! Мама держала кислую мину: "Посмотрим, может, не так уж ты и права".
Всё-таки опять идти в школу! Часть пропусков покрывает медицинская справка, но остальное - это ведь прогулы, меня никто не отпрашивал. Зачем я туда иду? Может, не идти вообще? Это не преступление. Как-то страшно мне. Но как не идти? Надо. Уже был первый звонок, а их два, не три, как в театре. Ну один раз прогуляю, ну два - и к чему это будет? Четверть закрывать надо, никуда от этого не убежать.
В тот день было очень холодно. Буквально пары десятых градуса не хватило до отмены занятий. Девятый "Б" должен был явиться в полном составе. Сегодня выдавали дневники. Примерно представляю, что будет говорить Инга Леонидовна. И я полностью согласна с ней. У наших всех знания класс на четвёртый, как будут сдавать экзамены, я не знаю. Нарисованные тройки, условный перевод, после каждой контрольной говорят, что пятёрок не было, редкие четвёрки для статистики. Не потому, что лучше не могут. У нас вот уже болтаются по улицам не пересдавшие три раза в прошлом году. "Благополучные" из них прочно засели в виртуальном мире.
Ну почему, почему нельзя переводиться на самообразование не с шестнадцати лет, а с четырнадцати? Если человек хочет учиться, а ему мешают. Мне же кучу прогулов наставили, теперь не аттестуют. Дайте девятый класс окончить спокойно. Утром был снег и ветер, я шла и представляла последние дни мая, когда пройдёт последняя консультация к последнему экзамену. Уж на ОГЭ никто драться не будет. Как-нибудь дожить бы до конца девятого класса, побыстрее бы перепрыгнуть. Хоть и говорят, что нельзя торопить время, что потом вспоминать и скучать буду, я хочу, чтобы у меня это стёрлось.
В фильмах часто бывает, что герой бежит изо всех сил, чтобы проскочить какую-то страшную опасность, вроде всё за него, но тут, перед самым концом трудного пути его настигает беда. Или бежишь в грозу домой, а за спиной молнии. Или кто-то из жителей Севера попал в начавшуюся пургу. Или школьнику очень важно досидеть урок, не получив двойку, и он изо всех сил торопит стрелку, мечтает, чтобы что-то случилось.
Всё это время Настя ходила в школу! То есть, её так и обижали. День был серый, скучный. За окном бушевала стихия, но лучше бы мне оказаться там, чем здесь, в этом неуютном классе. Опять шторы купили, а зачем здесь эта дурацкая ткань? Даже по технике безопасности нельзя в таких помещениях. Как привыкли выбрасывать еду - так и уроки выбрасывали, даже не стараясь вникнуть в труд учителя. Я словно в компьютерной игре, которая надоела и которую хочешь быстрее завершить, принимала на себя все стрелы гадких слов от одноклассников.
После уроков Инга Леонидовна строго сказала:
- Чаушеску, Зюзина - отмывайте пол.
- Это не мы испачкали!
- Не важно, вы здесь были.
Знатно так подошвами начертили! Туфли Булиной - кошмар какой-то.
- Слышь, Серый, айфон училки в полу у выхода. Могут начать обыск, будь в курсе. При выходе из школы заберёшь.
- Окей.
Мы стояли в самом углу коридора. Никого не было, все уже ушли, охранник был пьян. Как он примет работу, чтобы отпустить нас? Семён?!
- Ща настучите на нас? Как же корпоративная этика?
- Мы… нет, - начала Настя.
- Зюзину и Чаушеску никто не спрашивал.
- Риночка, хочешь повторить судьбу своего однофамильца? - Семён противно засмеялся.
Охранник громко храпел.
- Оп! - Егор быстро стащил мою кофту, где был телефон. Настя уже была без связи: вчера разбили.
Весь класс сплотился против нас. Что сотворят озверевшие подростки, уверенные в своей безнаказанности?
Молчание длилось минуту. Но не может это быть вечным. Как выбраться отсюда? Мы окружены? Нас убьют? Я читала истории, где подростки забивали насмерть людей. Я зашептала Насте в ухо:
- Беги. Вызывай полицию.
- Прощай, Риночка, прости, если обидела когда-то.
Меня так напугали эти слова. Настя побежала по школьному коридору. Выход с другой стороны, а здесь крыльцо на стадион.
- Эх вы, курицы, Настя слушала музыку у меня, я одна всё слышала.
Я сама ужаснулась от своих слов. Они быстро прекратили погоню за Настей и повернулись ко мне. Зачем я их злю? Это только в фильмах неуязвимость главного героя. Я только смогла плюнуть Булиной в лоб её наглой булки и побежала в противоположную сторону, на стадион. Где Настя? Далеко успела убежать?
- Сейчас эту отпинаем быстренько, потом вторую не забыть. За двумя трудно.
- Пусть будет одна, без своей подружки. Так страшнее.
- Тварь, ещё будешь подслушивать?
Семён, некогда любимый Семён бросил мне верёвку под ноги. Надеяться на снисхождение по старой любви было нечего. Я упала на спину, и тут толпа схватила меня. Дело было уже на стадионе.
Семён прыгал мне на лицо грязными ботинками, потом театрально встал на колени, открыл руками мне рот, сложив губы для поцелуя, и плюнул. Потом засунул грязный ботинок. Всё-таки хорошо, что он меня бросил, не нужен такой отец Алёше. Футбол головой: двое пинали друг другу изо всех сил. Это же как долго и трудно мне потом выздоравливать! Избиение продолжалось, не осталось ни одного свободного места. Меня крепко держали, подняться было невозможно. Сумерки быстро сгустились в ночь; у меня из сломанного носа текла кровь, из боков со сломанными рёбрами. Теплело, кровавый снег быстро таял, разводя жидкую грязь.
- Э, ты это… полегче. Вдруг она сдохнет потом. Это же уголовка.
- Да не, не бойсь. Каждая тварь за жизнь цепляется. Так, поучу её жизни.
Дальше они так увлеклись, что не заметили скорую помощь и полицию. Пока меня собирали увезти, завязался длинный неприятный разговор:
- …А если ещё она умрёт, то вам хуже будет намного.
- Да не умрёт, мы так, слегка, уж будьте спокойны.
- Раз слегка, то почему в больнице?
- Да так, перестарались.
- Так слегка или перестарались?
- Да ну вас, - у Семёна это максимальная степень вежливости.
Я ещё жива? За окном были синие сумерки. Так, тогда было темно, значит, это уже следующий день. Я пришла в себя. Надолго ли? Реанимация, все вокруг без сознания. Неужели и после всего этого меня заставят ходить в школу? А что, если это последний просвет? Я мысленно прощалась со всем, мирилась. Интересно, а одноклассников посадят? Или, раз я жива, спустят на тормозах в очередной раз? До следующей жертвы? За окном дождь разошёлся, поднялся ветер, потоки хлестали прямо в стекло. В глазах потихоньку темнеет.
Я встала и иду к окну. Как это? И почему совсем не больно? Многочисленные переломы, ушиб головного мозга - ничего не ощущалось. Видимо, я сплю и мне это снится. Всё выше, выше от пола. Хочу потрогать стекло - и рука проходит через него. Ночной дежурный пришёл и сказал: "Такая молодая, жалко. Думали, организм справится". Да, это не сон. Я мертва. 23:37. Я сладко уснула в кровати, закрыв опухшие глаза и сомкнув серые губы.
Опять шёл дождь с сильным ветром. Я поднялась на подоконник и прошла сквозь стекло. Вижу как днём серую ночь, больничный корпус остаётся внизу, дождь проходит сквозь меня. Вспоминаю памятник Мэтью Робинсону, вставшему из коляски. Я могла ходить, могла выздороветь, но моё время закончилось, я должна улететь. На Земле меня не стало.
Наутро молодому врачу, до этого не столкнувшегося с таким, трудно было говорить.
- Мы сделали всё, что могли. Рина, ваша дочь, умерла.
- Ну что ж, - только и могла сказать мама.
- Она начала умирать ещё там, в грязи и в крови. Травмы были слишком тяжёлыми.
Девятый "Б" вместо уроков был вызван к директору в полном составе.
- Эх вы! Зачем забили насмерть девчонку? Что она такого вам сделала? - тон был не строгий, директриса вздыхала, чуть не плакала.
- Мы не думали, что так получится.
- Не думали они. Разве не знаете, что от таких травм умирают? В школе надо было учиться хотя бы на настоящую тройку, а не как вам рисуют для отчётности.
- Она случайно умерла.
- Рина была здорова.
- Она ребёнка родила недавно.
- И что? Если бы на неё так повлияло, лежала бы в больнице. А раз её выписали домой, то она здорова. Была, пока вы её не убили.
Кроме директора и классной присутствовала недавно нанятая учительница начальных классов, она же школьный психолог.
- Вот только не заставляйте нас сейчас любить Рину. Знаю, надо извиняться, говорить, какая она была хорошая и всё такое. Не будем, - Семён строил из себя крутого, ещё плохо понимая, что его ждёт.
- Да. Она была фу, - поддержала Фая. - Мы просто не могли к ней по-другому относиться.
- А знаете, - вдруг говорит психолог, - вы ведь познакомились с обычной первоклассницей. Ещё не было ваших отношений. Вот на чистом листе можно написать гадость, и тогда этот лист станет противен. Можно хорошую вещь бросить в грязь, и она испортится. Вы сами не приняли Рину, сами сделали из неё изгоя.
- Ещё Настя есть.
- Она жива?
- Жива, не пугайтесь.
- Подумайте: а почему ваш класс не может без жертв? Зачем вам обязательно нужна травля? Есть классы, где есть и отличники, и двоечники, и некрасивые, и из бедных семей. А травли - нет. Почему? Вот пришёл в класс некрасивый. Он ничего плохого не хочет. Это просто человек, который так же, как и вы, пришёл учиться. В классе сидит, ходит в коридоре кто-то, кто вам не нравится.
- Да, вот ты, Семён, - вступила директриса. - Рину обзывал всякими грязными словами. А с кем она была? С тобой. Тогда сам ты кто, не такой же? Как минимум. А ведь ты виноват куда сильнее.
- Я просто пошутил, я не думал, что она поверит.
- Она делала это не сама по себе, а с тобой. Ты её обманул. Доверие - это драгоценность в совместное владение. Вот дали бы тебе машину в совместное владение, ты бы так же её разломал?
- Разломал бы, - неожиданно вставила Фая. - Уж если с человеком так.
- Ну как можно было в это поверить? - отпирался он.
- Она поверила не в луну с неба! Нормальный парень вполне мог бы признать её своей и жениться. А ты специально обманывал. Ты ведь не собирался ничего такого делать.
- Да, да.
- Вы сами сделали Рину изгоем. Она в ваших глазах, только в ваших глазах стала какой-то ужасной по вашей воле. Повторяю, есть классы без травли. Там не все друг другу нравятся и не все дружат. Но если что-то не нравится в человеке, то они просто здороваются и прощаются. Не нравится одноклассник? Просто пройди мимо. А на работе что, все взаимно приятные до фанатизма? Нет. Просто за такие штучки быстро будешь уволен с плохой репутацией.
- Да, есть такое, - сдавалась Фая.
- А теперь сами ответьте на вопрос: зачем вам в классе жертвы?
Сложный вопрос. Класс молчал. На уроки в этот день уже все забили.
- Ну, коллективные ценности, объединение, - начал Семён.
- У вашего коллектива ценности - травля? Тогда вы без преувеличения преступная группировка. Не только из-за смерти Рины, но и по целям. Если Настя уйдёт из вашего класса, то жертвой станет кто-нибудь другой, ведь это обязательное вакантное место у вас. А станет тот, кто сейчас наименьший агрессор, кто участвует из страха самому стать жертвой.
- Значит, кто участвует только из страха, тот лучше главных?
- А вот и нет. Предатель не лучше завоевателя, предатель - тоже враг. Именно с согласия таких пресмыкающихся в классе идёт травля. Вот если бы все несогласные не испугались, то лидеры, не найдя поддержки, успокоились бы. Одно дело пара-тройка одноклассников, даже самых сильных, против тебя, другое - все или почти все. Если человек пришёл в группу, которая враждебно настроена, он может искреннее считать себя плохим. От унижений в постоянном обязательном коллективе человек искреннее может считать себя ненужным, а там и до самоубийства недалеко, что не только статья, но и то, с чем потом будет вам трудно засыпать и просыпаться.
- Кто бы стал следующей жертвой, Толя или Вика? - предполагала Фая.
- Ну вот опять - поиск новой жертвы. Надо убрать эту позицию. Девятый "А" теперь класс нормальный, без жертв. Объединяйтесь вокруг чего-нибудь нейтрального. Увлечения же у вас есть?
- Компьютерные игры, фильмы, мультики.
- Прекрасно! Вы можете это обсуждать, а не гадости о другом. Те, на кого пал ваш случайный выбор, повторю, случайный, не святые и не "сами виноваты", это ровно такие же люди, как и вы. У них тоже увлечения, они тоже с кем-то дружат, кого-то любят.
За классом решили установить наблюдение. Настю пока не забирать, а следить, как будет меняться отношение к ней. Сессии психолога для каждого, препарирование детства, разговоры с родителями.
По иронии судьбы меня похоронили в школьной одежде на кладбище недалеко от школы, на уроки все шли мимо меня. Подросший Максимка, уже старший брат в многодетной семье, несколько раз переспрашивал: "Рина умерла, да"? В своём возрасте он всё понимал, но не хотел верить так быстро. Кто-то даже хотел его обмануть, но Юля сказала: "Я в любом случае расскажу правду". Из Польши прилетела Лена, узнала про все мои приключения. Она сама оказалась в такой ситуации, и только запрет абортов не дал ей потерять дочку и хорошего парня, которого рассматривала на один раз.
"Это только хоронить". Жизнь не вернуть, убийство не исправить. На столе лежали уже ненужные тетради и дневник, следующие оценки не будут получены. Родители сокрушались, плакали, но понимали, что ничего сделать нельзя. Человек не может ни вернуть, ни создать жизнь. Дети из пробирки? Из живых клеток, готовых, и то - сколько попыток делается, вероятность куда меньше половины! А собрать из органического вещества нельзя даже бактерию или вирус, это будет просто мёртвый белковый конструктор, разлагающаяся копия живого организма. Буратино, дуболомы - только в сказках. Раздавили, растоптали, разрушили - а создать не могут.
Неприятные разговоры с тётками в форме, родительский контроль, в школу чуть не за ручку. Аккаунты в играх горели, фермы зарастали лесом, пёсики дохли и разлагались, короли давно не выходили в сеть. Специальный срез знаний показал двойку с минусом. Новый год был невесёлым: сдали билеты, вернули в магазин подарки. Все наказаны: 31 декабря - просто день решения математики за начальную школу и переписывания текста по русскому языку. Каникулы были под замком, родители уходили, отключив Интернет, унося с собой ключи от квартиры. Даже антенну вырубили, чтобы остался только свет.
- Я к экзаменам готовлюсь, мне сайт нужен, - просила Фая.
- Вечером, как я вернусь, будешь заниматься при мне. А пока по книгам готовься, - отрезала мама.
От скуки стирали пыль с книг на шкафу, читая некогда очень ценные собрания сочинений классиков.
Егор, Фая читали Бунина и Чехова, залезая в словарь по непонятным словам! И у обоих - способности к математике! Они не глупые на самом деле. В пустой квартире, отброшенной лет на семьдесят назад, раскрывались таланты. Что ж, раньше сядешь - раньше выйдешь. Как только поймут, что по учёбе всё нормально, так и выпустят. Но не зря обучение длится годы. Много времени было потеряно впустую, поэтому по той же математике не могли пробежать пять-шесть классов за пять месяцев. Те, кто мог бы сдать на пять, успевали дойти до заданий только на слабую четвёрку, а при случайной ошибке - тройку. Неожиданно оказалось, что десятый класс - это не продолжение обучения, и берут туда не всех подряд. После девятого класса отчисляют по завершении образовательной программы и потом зачисляют в десятый уже на новую. В колледж - надо поступить, а оценки в аттестат выходят не ахти.
Только Насти не коснулись все эти санкции. У неё были праздники, словно ничего не произошло. Родители пытались её отвлечь, чтобы не так переживала из-за смерти подруги. "С Новым годом, Рина, хоть у тебя его не будет", - сказала Настя на кладбище. Резко постаревший папа вздыхал: "Эх, Риночка, скоро, скоро мы встретимся".
Новогодние праздники для родителей были особенно тягостные. Нет, телевизор с пестротой не помогал. Папа опять чувствовал то же, что и в начале отношений: одновременную тягу к маме, словно похмельный синдром, и отвращение. Бесконечные ссоры и скандалы, обвинения друг друга, выпивка.
- Меня словно приворожили, - сказал папа вечером десятого января.
- Я приворожила, - мама решила, что настало время для откровений.
- Хорошая шутка.
- Я сейчас не шучу. Я правда тебя приворожила изначально.
- Так вот почему всё так получилось! Я гадал много лет, даже думал, что с ума сошёл. Какая-то двухслойность: чувствую, что должен отсидеть свидания, должен жениться, тебя не хватает, но рядом с тобой так тяжело, домой не хочется.
- Да я поняла, что это не любовь. Мне стало противно вскоре после свадьбы.
- И что теперь делать?
- Снимать приворот.
- Скажи, а магия белая была?
- Да.
- Тогда почему так больно?
- Наш брак ведь не счастливый. Может, и не было даже у меня никакой любви?
- У меня внебрачный ребёнок есть.
- До меня, взрослый?
- Нет. Ему пять. Я захотел захотеть влюбиться, чтобы сам. И она не убила ребёнка.
- Это Таня, та самая?
- Нет. Где и как Таня, назначенная мне судьбой, не пострадала ли - я не знаю. Это Юля, ты её знаешь.
- Понятно. Снимать приворот будем? А что потом? Разводиться? Любви-то не будет.
- Это не любовь, а рабская привязка.
- Ну, не знаю, где подешевле найти ведунью, чтобы сняла. Чтобы магия точно была белая, может, мне в тот раз чёрную подсунули.
- Белая, чёрная - едино зло! Пошли в церковь, где дочку отпевали, там её знают и нас помнят. Беда случилась, понимаешь?
На следующий день пара помчалась в церковь как в приёмный покой скорой помощи. Стремление поговорить со священником было сильнее, чем страх перед замечаниями от старушек. Служба только-только закончилась, люди расходились.
- Приворот - это насилие над душой. Если человека насиловать физически, он захочет быть с насильником?
- Нет.
- С душевным насилием то же самое.
- Мы о снятии думали.
- Да разве могут бесы уйти от собственного средства? Все эти отвороты, снятие порчи - спектакль для людей. Да, сначала немного легче, но ведь они могут и немного подождать, прежде чем окончательно губить человека. Заставить полюбить нельзя, можно вызвать только низменную тягу.
Воскресенье, 11 января, день памяти вифлеемских младенцев, было как последний лепесток в цветике-семицветике бездарно прожитых каникул. Разговор был долгим, мама буднично сообщила про аборт. Но ребёнок-то не воскрес. Грех аборта настолько тяжёл, что делит жизнь на "до" и "после". Украденное можно вернуть или компенсировать, после многолетней ссоры - примириться. Пьяница может перестать пить. Ребёнка, того самого, с его личностью и судьбой, не вернёшь никогда. Родить можно только его братьев или сестёр, которые будут другими людьми. Не будет того дня рождения, тех отношений, той сюжетной линии в жизни, где есть этот человек и его потомки.
- Если бы вы только пришли раньше! Причастить крещёных детей. При третьей беременности.
- Если бы мы только знали! Ох уж этот атеизм, оказавшийся духовной безграмотностью! Мы бы пришли сюда раньше. Другие. Как Рина пришла. Она-то родила.
Началась третья четверть. Без меня. Информатик, совсем молодой, никак не мог привыкнуть: "Не могу каждый рабочий день видеть могилу любимой ученицы. И когда наступает, среда, два часа дня, мне кажется, что вот-вот Рина придёт ко мне на консультацию. По привычке даже жду иногда, но тут же вспоминаю или вижу в журнале зачёркнутую строку и иду домой".
Настю в первый же учебный день начали расспрашивать о её жизни, но она отвечала мало: мало ли что задумали одноклассники. Она им уже не верила, ведь кредит доверия они просадили на ужасную кредитную историю. Зюзина боялась оставаться наедине с кем-то из класса, ведь после того, что было, мгновенно восстанавливается доверие только в западных фильмах. Но вообще в классе стало тихо, разговоры теперь велись светско-приличные. Она ждала, когда взорвётся мина. Они боялись, что снова не смогут себя контролировать в рискованной ситуации. Настя могла спокойно раздеваться, сесть в классе за парту, отвечать на уроке. Никто не мешал теперь. Моё место за партой зияет пустотой.
В начале февраля Фая шла уже одна. Маленький эксперимент, островок доверия. "Рина, прости нас", - сказала она у моей могилы. Фаю никто не заставлял, это не прогиб. Если скажет дома, что извинилась, это погоды не сделает, может, не поверят или решат, что захотела выслужиться.
У меня есть младшая сестра. Уже училась бы в первом классе. Да, во второй раз папа не успел защитить своего ребёнка. Она всё время плачет, и я не могу её утешить. Кто я? Сестра. Как ей принять, что её не захотели? Что не родив, не дав имени, её лишили шанса и на любовь других людей? Ни друзей, ни семьи, расчеловечили, унизили, выбросили в мусорное ведро. В первом классе тоже сейчас пустое место.
Если все остальные хотя бы остались дома, то за спиной у Семёна закрылась решётка. Сразу было понятно, что срок будет реальным. Прощай, дом. Прощай, свобода, встретимся не скоро. Всегда под наблюдением, всегда по режиму, есть не что хочешь, а что дают, по привычке воскресным утром не сесть за компьютер. Одна и та же униформа, спартанский порядок. Школа, другая. Там ответы не загуглишь, спрашивают всех. Свидание - это не романтика под луной, а встреча с родственниками в официально назначенное время. Как он стал скучать по родителям! "Мама, не уезжай! Можно ещё минуту? У вас часы спешат". Любимая дома не ждёт и не приедет, её он затоптал ногами насмерть. Роскошную шевелюру от головы отделила машинка. Из развлечений только книги, которые надо было читать до всего этого. Сейчас дождливая зима, а потом наступит весна, в апреле у нас уже почти лето. Но моря не будет, не будет и летних вечеров - прогулка только во дворе по расписанию. Пять лет - это треть жизни Семёна.
Двадцатые числа апреля, климатическая весна перешла в лето. Скоро, скоро закончится девятый класс, дальше можно остаться в школе, но это будет уже не то: всё чаще разговоры о ЕГЭ, о будущей профессии. Уже не будет уютного детства. Уже начали жалеть, что вместе осталось так мало. 27 апреля, понедельник. У Фаи первая пятёрка по алгебре за всю жизнь! Перемена после четвёртого урока, класс заливает почти летнее солнце. За окном плюс двадцать два.
- Да, мы девчонку загубили, - начала Фая. - Был человек - и нет. Потом ничего уже не сделаешь.
- Она понимала это раньше нас, - поддержала Вика. - Потому даже не думала делать аборт.
- Мы извинились перед Настей, а она молчит. Не верит. А мы сами поверили бы убийцам?
- Ты извинилась перед Риной?
- Да.
- Я тоже.
- Пойдём сегодня всем классом.
- Настя не пойдёт, она нам не верит.
- Да, простить - не значит восстановить доверие. Она имеет полное право нам не доверять.
- Может, и ребёнок мамы-абортницы потому чувствует, что мама холодная и колючая? Рина тоже это знала. Мы убили дружбу, такие матери убили материнство.
На прогулку в коляске ехал Алёша. Солнце светит и запланированным, и незапланированным. Когда-нибудь мой сын узнает правду, вспомнит про всё хорошее вокруг и скажет: "Ничего, и сиротой вырасту".
Рина-Риночка
© Copyright: Александра Казакова 2, 2021
Свидетельство о публикации №221111500999
Свидетельство о публикации №221111500999
Рецензии
Дружба Рины и Насти напомнила, как я общалась с девочкой, которую травили с подачи педагога. Примечательна сцена во время празднования Хэллоуина - учитель является значимым взрослым для ребёнка, и примеренный им образ чудовища может вызвать диссонанс, а избиение детьми-монстрами чучела Рины и вовсе выглядит как зловещее предзнаменование. История с адюльтером мутная, простительна лишь потому, что папа был заколдован - если бы он ушёл от хорошей жены или хотя бы плохой, но выбранной добровольно, это было бы мерзко. Да и Юля - не змея-разлучница, а неуверенная в себе женщина, поэтому и согласилась на унизительную роль любовницы. Не понравилось, что Рина отдалась Семёну, но посыл в итоге верный - даже после падения человек может подняться. "Семён стесняется" - а сама-то Рина не стеснялась заступаться за Настю! Одноклассники странные - вроде и не испорченны насквозь, но и поступок их непростителен - одно дело доставать человека, но убить!..
Анастасия Реброва 26.11.2022 18:49 • Заявить о нарушении
Анастасия Реброва 26.11.2022 18:49 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 16 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.