Жаркая встреча

(квента 001)
(статус: черновик/в процессе написания/возможны опечатки)

- Ну… Здравствуй, мой детский механический ад. Как же давно я не бродил по твоим безысходным кругам…
- Ась? Господин чегой-то сказанул? Я не расслышал, звиняте, мотор сильно буртыхается, парогенератор, вестимо, подыхает.
- Ничего важного, любезнейший. Долго ещё до… города?
- Почитай вона уже и туточки мы. Там – Карнавальное Дно, левее – Адская Топка, выше – Квартал Стальных Крыс, а дальше – Верховенье.

Что ж… Даже названия изменились. Когда-то это были – Карнавал, Топка, Стальные Кварталы и Верхний город. Когда-то очень давно, как будто даже в другой Вселенной. Время – безжалостный друг и неудержимый враг, и даже если оно на твоей стороне – готовься к сюрпризам.

Мимо механической кар-реты (выпуск Зетфингера, литера R, генератор с низким КПД, но очень нетребовательный к топливу) проплывали кособокие домики Карнавального Дна. Собранные из отходного мусора и термотряпья, изредка скреплённые металлозаменовыми верёвками, они давали иллюзорную защиту от ночных холодов. Гротескные строения карабкались друг на друга, видимо, пытаясь взобраться повыше в серое дождливое небо и поближе к Верхнему городу.

Улочки Карнавального Дна были кривые и опасные, относительно безопасным был только Центральный Въезд – главная дорога, прямая линия, которая пронзала все части города, связывая их воедино, хотя о какой связи может идти речь в таком слоёном пироге вер, убеждений и сословий.

Днём низовой район Карнавального Дна как будто вымирал, тёмная жизнь здесь бурлила вечерами и ночами, когда искатели приключений, да ещё поклонники свободной любви стекались сюда мутными ручейками. Всё и вся можно было найти на Карнавальном Дне, если, конечно, знать – где искать. И вот, да хранит меня Паровое Колесо, не хотел бы я гулять здесь ночью – это то ещё развлечение.

Мой возничий, что был родом из Славянского Подворья, судя по говору, продолжал выжимать всё, что мог из убогой колесницы времён правления Адольфа Пандемийского, но колесница ничуть не ускорялась, регулярно оставляя на мостовой то лужицы дымящейся воды, то радужные капли дешёвого масла.

Это орудие передвижения явно доживало последние дни. Впрочем, творения Зетфингера, даже и с литерой R, были выносливыми: у них не возникало проблем с запасными частями, мда. Почему? Потому что при должной сноровке и прямых руках можно было использовать синкретные блоки от более совершенных аппаратов. Зетфингер был сторонником универсализации механизмов. Говорят, что к старости он научился протезировать все части человека и даже переносить разум, что при нынешних технологиях выглядит как настоящая магия вкупе с божественным вмешательством.

Но вот Карнавальное Дно отступило, приоткрывая краешек Адской Топки – дымного поставщика промышленных отходов, район мрачных строений и немудрёных мелких заводиков. Возничий моей адской колесницы рванул на себя рычаг переключения скоростей, механизмы взвыли и хрустнули, исторгнув пар и свист, и, виновато улыбнувшись, сказал откуда-то из бороды:
- Даже, звиняйте, мой лицензария проезда не сработает. Я вас предупреждал, когда нанимался…
- Да, я помню.

Несколько серебряных монеток перекочевали в его грязные руки из моих чёрных перчаток. Возничий радостно встрепенулся и, поворотив механического монстра, почтительно унёсся в хмарь и тлен Загородья. Удачной тебе дороги, колесничий судеб.

Мостовая была неровная, день – серым, дым – горьким. Надвинув на глаза свою дорожную шапку и поддернув влагоустойчивый плащ, укрывавший вполне себе дорогой и удобный костюм, пошитый по предпоследней имперской моде, я, поудобнее перехватив дорожный саквояж, пошёл вверх по Адской Топке, ничуть не смущаясь ни грязью, ни чадом, ни мрачными лицами горожан.

В кармане у меня лежало письмо от Гладиуса, которое и возвратило меня в Нью-Комонстр, некогда называвшимся Ньюкомен-Сити. Ноги сами привели меня к Храму Единого Бога и маленькой часовне Потерянного Божества. Копоть и время славно потрудились над их чертами и даже пропорциями. Надписи на древнем языке стёрлись, один из пристроев исчез бесследно. Некогда красные стены стали бесцветными, серыми, под стать городу вокруг.

На ступенях Храма сидел одинокой нищий с механическим протезом ноги и призывно блеял молитву во здравие всякого подающего и сочувствующего. Удивительно, что один! Впрочем, до служб было ещё далеко, и к вечеру тут станет куда люднее и куда механистичнее.

Я улыбнулся своим привычным мыслям и, подойдя к алтарю Потерянного Божества, уронил в монетную прорезь плату за свой приезд. Умеренно щедрое подаяние не прошло незамеченным – нищий выдвинул убогий протез вперёд и голос его окреп молитвой и верой, за что он и получил свою мзду.

Разглядев перепавшую ему монетку, нищий утратил визгливые вокальные способности алмазно-религиозного сверла, алчно сгрёб всё намоленное в горсть и резво растворился в чаду кварталов городских.

Мне показалось, что при поспешном бегстве с добычей у него на месте протеза чудесным образом отросла нормальная человеческая нога, но, возможно, это воздушные примеси притупили моё восприятие. Или Потерянный Бог явил своё забвенное могущество...

- Алесарий?
- Отец Эукарий…
- Каких Богов пришлось подкупить Колесничим Судьбы? Какими механическими мольбами тебя вызвали?
- Письмом, всего лишь письмом. Буквами и словами, отче.

Стоящий на ступеньках Храма Единого Бога отец Эукарий был широк, тучен, мрачен, сосредоточен. И зело печален. Он осмотрел меня с головы до ног, потом вздохнул и предположил:
- Гладий?
- Вы как всегда проницательны, отче. Может быть, подскажете, где мне его найти… теперь?
- Низилище Стальных крыс, дом 129, если мне не изменяет память. Там он живёт вместе с сыном. Жена его, сам понимаешь…

И отец Эукарий перекрестил серое небо привычным жестом. Да уж. История его жены – это отдельная печальная глава, о которой я вспомню в своё время, но точно не сейчас. Слишком болезненна эта рана, нанесённая мне почти одиннадцать лет назад. Да, тогда меня называли Алесарий, но с тех пор множество шестерёнок рассыпалось в ржавый невозвратный прах.

- Заходи в гости, мальчик, нам будет, о чём поговорить. Считай это навязчивым приглашением, обязательным к исполнению.

Взметнулось чёрное с тусклым серебром одеяние и отец Эукарий, не оглядываясь, шагнул во тьму светлого Храма Единого Бога. Дурной знак. Он знает больше, чем может сказать. Я ускорил шаги, потому что, зная велеречивость Эукария, ожидал долгих пространных нравоучений под соусом паровых историй, а не вот этого краткого, куцевого как жадность императора, напутствия.

По краям дороги я насчитал с десяток новых ночных фонарей. Прогресс, однако. Да и редкие экипажи, скачущие по мостовой Центрального Въезда, были новых выпусков, и стоили изрядных денег. Время не стоит на месте, всё движется вперёд по воле Единого… Стоп. Я начинаю думать как отец Эукарий. Кстати, как он там сказал? Низилище Стальных крыс, дом 129?

Первым под ноги мне метнулся упитанный серый кот. Ну как – под ноги? Котяра вцепился когтями в брюки и, решительно взмявкнул, не дал мне сделать и шагу вперёд. Если бы кот был механическим творением, то мне в итоге нашей встречи бы пришлось делать протез ноги. Так острые его когти, так страшные его оранжевые глаза, так многозначен его рёв в эпоху парового беспредела.

Криво нарисованная табличка с номером дома подмигнула мне всеми цифрами и вдруг взлетела вверх. Добротный дом исторгнул из себя клубы дыма и что-то очень схожее с пистольными выстрелами. Кот взвыл повторно. Я успел только оценить траекторию отлёта входной двери в мою сторону и уклониться, как дом вдруг вспыхнул.

Клянусь чем угодно, но я видел, что пламя, поглощающее дом, напоминало алчные алые руки, а отнюдь не языки пламени. Кроме того, увертываясь от мгновенно нарастающего жара я, неся на ноге толстого серого кота, увидел чёрные фигуры, шныряющие внутри пламени. Технология? Нет. Скорее – магия. Или их цельный сплав.

Как водится в таких случаях, набежал народ, оттесняя меня от дома, кто-то притащил армитрированный шланг и начала поливать горящее строение нетолстой струёй воды. Ну да, ну да. Не поможет. Воды мало, но вы держитесь.

Шум, гам, жар, пар и понимание того, что я приехал слишком поздно – печальный итог сегодняшнего утра, переходящего в день. Но я почему-то не испытал чувства фатальной утраты. Что-то мешало мне – то ли предчувствия, то котовые когти, целенаправленно вощедшие в ногу.

Через некоторое время моё внимание привлёк мальчишка, стоявший поодаль. В руках у него был пачка бумаг. Он зачарованно, неотрывно и весьма растерянно смотрел на пламя, явно находясь в ступоре. Решительно оторвав от своей ноги обмякшего кота, я подошёл к мальчику. Он сморгнул слёзы, увидел кота в моих руках и вдруг заплакал. Кот решительно скаканул в его руки из моих и начал, сосредоточенно урча, пролизывать дорожки от слёз.

- Мышебор, Мышебор, только ты и остался...
- Ты сын Гладиуса?

В ответ я заработал внезапно подозрительный и цепкий взгляд. Мальчик сжал пачку бумаг и отступил назад. Я вытащил из внутреннего кармана письмо и протянул ему. Бумага к бумагам. Вечное притяжение слов, вокзалы предложений и поезда абзацев. Тоже – магия, но совсем другого толка.

- Я – Алесарий. Друг твоего отца. Я задержался в дороге, приехал так скоро как мог, а тут…

Раздался скрежещущий хруст, и дом 129 Низилища Стальных Крыс провалился внутрь, взметнув в серое небо тучу обречённого пепла. Мальчик мрачно посмотрел на умерший дом, кот на его руках вздохнул и успокоился, переползя на шею и образовав из себя вполне модный воротник причудливого окраса. Мальчик тем временем прочитал письмо и выжидательно посмотрел на меня.

- Гладий?..
- Он был там. Послал меня за… чертежами ещё утром, и пока я нашёл адрес… Вернулся. А тут…
- Есть поблизости тихая и приличная гостиница?
- Да. Вон – Паровой Олифант. Но она не самая дешёвая.
- Это неважно. Пойдём. Нам нужно поговорить. Ты ведь внимательно прочитал письмо?

Мальчик насупился, задумчиво кивнул, кот на его плечах многозначительно осмотрел меня и удовлетворённо фыркнул, из серой шерсти выскользнул медальон. Юный погорелец протянул мне бумаги.

- Держите. Это ваше.

Я убрал бумаги в саквояж – посмотрю позже.

Когда мы покидали пепелище так быстро сгоревшего дома, вслед нам внимательно смотрела дама в чёрном платье. Лицо её было сокрыто вуалью, но по её осанке и быстрым скупым движениям можно было заключить, что она, вероятно, молода и вполне может состоять, к примеру, на государственной шпионажной службе Его Императорского Величества или, как минимум, Его Императорского Высочества. Хотя Его Императорское Высочество предпочитал брать на службу юношей определённого склада, так что…

«Паровой Олифант» оказался незнакомой мне гостиницей. Когда мы входили в его массивную, металлокерамзитовую дверь я успел увидеть Высокий Дом – гостиницу-владение, в которой мне, по рангу, и полагалось бы остановиться.

Впрочем, не всё сразу, мой брат по Тьме. Известно, что паровое Колесо Времён вращается, эпохи приходят и уходят, оставляя за собой смутные воспоминания, которые становятся то металлическим хламом, то прекрасными легендами. Но даже и легенды блекнут, превращаясь в допотопные мифы, и сам вечный миф оказывается тоже давно забытым временем, когда сама эпоха, что породила его, проходит вновь по вечной колее, направляемая Колесничими Судеб.