Дети война часть2 глава1

ДЕТИ ВОЙНЫ
Часть вторая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
                1
Память о первой любви – своеобразный процесс умственной реакции на все последующие события, связанные с взаимоотношениями с противоположным полом. Ощущение предательства и заброшенности в восемнадцать лет, наверное, и воспринимается не иначе, чем смешным с высоты прожитых лет, но в то время отчаяние было вполне настоящим.
Отработав на станке учеником токаря, обтачивая  фтулки к большим умным машинам, я чувствовала себя причастной к большому производству. Узнать атмосферу большого цеха изнутри, подышать воздухом перегретого металла и услышать нескончаемый шум крутящихся механизмов не лишнее любому студенту.
С моей подругой Таей Ананьевой работали в одном цехе и на одном участке. Иногда я подходила к ее рабочему месту и всегда удивлялась, с какой серьезностью и сосредоточенностью она следила за работой станка, обрабатывающего большие детали. Детали подвозились на специальных тележках, а устанавливались на станок нежными девичьими ручками. Я же за время обточки своих маленьких деталек успевала отвлечься, и резец врезался в противоположную станину. Иногда на визг резца прибегал пожилой наш мастер, иногда я успевала остановить резец до визга. Деталь, конечно, была запорота.
Чтобы не было скучно стоять у  станка, я читала про себя выученные накануне стихи Есенина. Я их помню до сих пор, другие стихи, (сколько я их за свою жизнь читала и запоминала) я не могу вспомнить, включая и свои собственные. Наверно я была нерадивым токарем, но на зарплату купила кое-какие подарки перед поездкой на зимние каникулы. На летние каникулы я уже так не торопилась домой – с Толей моим мы расстались, грустить мне не хотелось. Я приняла приглашение Таи поехать к ней летом в Оренбургскую область, а потом я заеду в Новотроицк к родной своей тёте Люсе, повидаюсь с дядей Васей и маленькой двоюродной сестрёнкой Наденькой.
Семья Таи жила в частном доме, дом был похож на многие дома в Чёрмозе, но меня удивили деревянные ставни на окнах, которые на ночь закрывались. Видимо это южный вариант построек, чтобы солнце не напекало горницу. На севере всегда не хватает солнца.
Но солнышко и здесь обманчиво: - мы днем в жару пошли с Таей гулять по городу и припозднились, наступил вечер, солнце спряталось, и подул с гор такой холодный ветер. Где наши северные мягкие тёплые ночи, полные кратковременных звезд и ранних рассветов?
Наша факультетская группа, несмотря на разбросанность по разным цехам и заводам на отработку производственного стажа, была на удивление дружная. Все вместе встречались только на лекциях вечерами да в дни сдачи сессий. Готовиться к сессиям времени оставалось мало, на первом курсе шли общеобразовательные дисциплины, мало конкретики, но много надо было запоминать. Группа переживала за каждого, помогала, как могла. Конечно, были шпаргалки, разные хитрости у каждой. Я умудрилась выучить наизусть отрывок из очередной, чей-то речи на съезде КПСС, и пыталась ее связать с любым вопросов на экзаменах, - это действовало.
Кончилось лето, а перед Новым годом нас перевели на дневное обучение. Наконец-то все из рабочих общежитий мы оказались в студенческом общежитии.               
                2
Общежитие находилось не в студенческом городке, а в совершенно новом здание на проспекте Ленина ниже нашего УПИ. Разместились мы так же все пятеро в одной комнате на втором этаже с окном во двор, вернее на спортивную площадку, но зимой было не распознать, главное не на главный шумный проспект, где с раннего утра уже гремели трамваи. В нашем корпусе, кроме нашего факультета размещались студенты-физики. Вот так, как по заказу: физики (все мужского пола), и лирики (на экономфаке в то время учились в основном девушки). Видимо такая была социальная политика, чтобы привыкали друг к другу. Обстановка в комнате была не богатая, но мебель вся новая, бельё меняли раз в две недели, всё бесплатно. Пусть студенты в начале нашего 21 века представят, что единственной нашей обязанностью была в приобретении знаний, за успеваемость платили стипендию, а за отличную успеваемость еще и повышенную стипендию. И в таких же условиях выучились мои современники, которые, оказались недовольными, в дальнейшем начали критиковать и разрушать окружающую систему. Им, видите ли, свободы не хватало, не выпускали за кордон, не было средств ходить в рестораны, родители жили на зарплату. Сравнивали с чем? Хотели лучше жить? Хотели работать после получения профессии не по распределению, а самостоятельно искать работу? Дождались?
При переводе на дневное обучение нас ждало еще одно новшество – занятие спортом, кто каким видом хотел, но обязательно заниматься  и получить зачет, если не освобожден по здоровью. Для занятий существовали различные спортивные секции спортивные залы, всё конечно бесплатно, выдавали форму, инвентарь и прочие необходимые принадлежности.
Наши все девочки вступили в секцию игры в ручной мяч, так, кажется, она называлась. Я с ними не пошла, - на  опасные игры, где все толкают друг друга, я не охотница. Они всё же. дотолкались; одной нашей девушке Вере Ждановой сломали челюсть. Пришлось ей ходить со вставленными скобами и есть через прореху в вырванном для этого зубе.
Я, наверное, оказалась хитрее всех – пошла в секцию фехтования. Красиво! Форму выдали, рапиру, маску, просто мушкетёр, да и только. Приверженцем к спорту я никогда, правда, не была, даже в школе кроме катка ничем не занималась, но коньки любила, поэтому, даже приехав в Свердловск, вступила в конькобежную секцию при заводе, где мы работали.
Опять же главное не для достижений в спорте, а потому, что выдавали беговые коньки. Пришлось научиться бегать по ледовой дорожке, не падая на поворотах. И так я видно разбегалась, что меня даже выставляли на какое то межцеховое соревнование. В соревновании участвовали заслуженные конькобежцы, главное не в одном со мной забеге. Рядом постояла.
В моей секции фехтования важны были главное не результаты, а посещения, и в конце семестра я получила долгожданный зачёт, без травм и суеты.
Да, еще помню случай, когда осваивала в спортивной секции беговые коньки, иногда одна выбиралась на ближайший каток. И вот в крещение 19 января, тоскуя о Толе и не веря в различные гадания про женихов, (девчата то чем-то занялись, может гаданием) пошла я вечером на каток. Побегала по дорожкам, развеялась, пошла домой, а дорога шла тропинкой через какой-то пустырь. Погода была чудо как хороша! Тишина, небо над головой темнеет, фонарей по дороге нет, а сверху лёгкий пушистый снежок. И так мне стало хорошо и спокойно, забылась боль от неразделенной любви, забылась обида. Смотрю, а впереди в такой поздний уже для детей час, бежит с коньками через плечо паренек лет двенадцати, не больше. Меня вдруг кольнуло, дай, думаю, спрошу, как его имя, - это и будет мой суженый. Догоняю его и спрашиваю: «Как тебя зовут, мальчик?». Он просто отвечает: «Славик», и пошел дальше. Я его обогнала и думаю, есть ли среди моих знакомых человека с таким именем. Распространенное, вообще-то имя. Нравился мне актер Вячеслав Тихонов после фильма «Дело было в Пенькове» и все. Вскоре я забыла про этот случай и не ждала никакого «Славика».
                3
         Обучаться с утра на свежую головушку оказалось на много приятнее. К первой паре приходилось рано вставать, раньше даже, чем на работу, так как к учебному корпусу надо было еще дойти пешком и все в гору, (чем не зарядка?); да еще и в раздевалке потолкаться.
         В главном корпусе всегда много студентов с утра и до позднего вечера, гардеробщики успевают только разворачиваться, а студентам надо еще обувь поменять, если до вечера надо оставаться. У обычных студентов верхняя одежда бывает не всегда модная и привлекательная, для них есть свободная раздевалка, без номерков.
         К вечеру все равно все изрядно устают, и в гардеробе случаются кражи. Однажды у нашей девушки Оли Уфимцевой отпороли от зимнего пальто шикарный песцовый воротник. В УПИ был даже свой студенческий оперативный отряд под эгидой МВД. Что-то там расследовали, у нас один студент из группы участвовал.
Если позволяло время забегали позавтракать в кафе на этом же этаже в отводящем из вестибюля переходе. Во время обеденного перерыва имелось горячее блюдо, а утром только чай и бутерброды. Особенно вкусным был бутерброд с грибной икрой из сушенных на зиму подберезовиков. Вкуснее я в жизни ничего не ела. И стоил буквально копейки. Подкрепившись, спешили на лекции. Чаще лекции сначала проходили для всего факультетского потока в больших аудиториях, находящихся прямо над вестибюлем и надо было только подняться на третий этаж. Это занимало не так уж много времени.
В большой аудитории студенты размещались амфитеатром на сидениях со столешницей. Преподаватель находился ниже, доска еще дальше. Мне пришлось менять привычку сидеть в задних рядах, надо было внимательно слушать и записывать, поглядывая на доску. Мы всегда садились вместе с Таей Ананьевой, как сдружились с ней с первых дней, так и не расставались ни на занятиях, ни после. Кто из нас приходил раньше – занимал место рядом, студентов в двух группах было больше, чем мест в удобных рядах.  Так было почти до конца занятий в этих аудиториях. Но когда начали заниматься отдельно группами и перешли в меньшие аудитории, я снова полюбила сидеть в задних рядах, и Тая стала сидеть с Милей Дубок, невольно сдружаясь с ней ближе, чем со мной.
Я снова почувствовала свое одиночество, хотя моя школьная подруга Шура Димухаметова училась в параллельной группе и жила в общежитии в соседней комнате.  Разное расписание занятий не позволяло нам часто видеться.
Когда мы еще учились вечером и  работали на разных предприятиях, я в выходные приезжала к ней на частную квартиру, где Шура жила с девочками из ее группы и тоже из нашего класса – с Надей Муковоз и Людой Рыбаченко. В школьные годы в классе мы с ними не очень дружили из-за разности интересов, а в институте сдружились. Они меня угощали чаем и бутербродами с маргарином, масло стоило дороже, и они экономили, питаясь сообща. У них на квартире было тепло и весело, но так как квартира находилась в частном секторе, хотя и не далеко от УПИ, идти к ним между домами было страшно. Раз даже меня покусала маленькая собачка, побежала за мной, и тяпнула за щиколотку. С тех пор я к ним ходила только с большой сумкой в руках, чтобы отбиваться от нападающих собак. Больше на меня нападения не было, но я с тех пор безумно боялась собак, даже маленьких, собаки это чувствуют и настораживаются. Я поняла их характер, только когда сама завела псов. Сначала девочку лайку (погибла под машиной в восемь месяцев), потом дог и так далее моя жизнь продолжалась среди кобелей. Обожаю собак, сейчас у нас алабай.
Я настолько сдружилась с компанией Шуры, что однажды поехала с ними вместе с ребятами с их работы на пикник на озеро Шарташ. Один мальчик даже проявил ко мне внимание. Я в то время это оценила – очень мне нужно было после Толи повысить свою самооценку (после этот мальчик женился на нашей Люде Рыбаченко).
В здании института порой приходилось находиться с утра и до позднего вечера. В общежитии не было специальной комнаты для занятий, да и требовалось всегда пользоваться технической литературой, поэтому почти вторым домом для нас был читальный зал. Место в зале занимали тоже с утра. Ах, этот читальный зал УПИ, никогда его не забуду! Располагался он на последнем этаже главного здания,- большое помещение с рядами сдвоенных столов, на столах настольные лампы под зелеными абажурами, тишина, склоненные головы студентов(!).
Но не стоит думать, что мы все время занимались, были и развлечения. На втором этаже располагался актовый зал, где проводились концерты заезжих артистов. Концерты были или бесплатные, или за символическую цену. Однажды к нам в УПИ заехал Иосиф Кобзон, уже знаменитый, уже спел на ТВ - «Куба, любовь моя!». Начинались КВН, но еще в рамках концертов по факультетам. Перед входом в актовый зал располагалось фойе с натертым паркетом, защищенным бархатными ограждениями, студенты проходили между ними и громадными окнами с низкими подоконниками, на которые можно было присесть, если устанешь. Вечерами на паркете проходили занятия кружка бальных танцев. Я как-то умудрилась поучаствовать в одном из предлагаемых курсов занятий, тоже по вполне низкой цене, хотелось научиться красиво танцевать.
Жить в общежитии возле института, совсем не то, что жить на Эльмаше, мы это почувствовали еще во время сессий, когда нас временно переселяли из заводских общежитий в студенческие. Из студенческого общежития во время весенней сессии в один из очень жарких дней мы три девочки, - я, Миля Дубок и Таня Пустовалова, - поехали готовиться к экзаменам на озеро Шарташ. Взяли на прокат лодку, отъехали от берега, - сидим, загораем и учим конспекты.
Вдруг подплывают двое парней, цепляют нашу лодку и везут к острову; один из парней перебрался к нам в лодку и подсел к Миле, вроде как клеится, а заговаривает со мной. Я кричу, чтобы нас немедленно высадил на берег, а то я переверну лодку и утоплю его. А мы почти на середине озера и вокруг нет других лодок. Я, конечно, испугалась, но вида не подаю, это ведь не собака, можно словами урезонивать. Пока мы так препирались, проплывала лодка со взрослым мужчиной и как-то цыкнул на парней, и они сразу отстали. После стресса я еще долго приходила в себя и поняла, что просто так на природу выбираться нельзя, надо только с группой организованно.
Не могу не вспомнить о Тане Пустоваловой очень доброй девушке, с некрасивым лицом и изумительной фигурой Венеры. Хотя мы с ней близко не дружили – она жила в другой комнате в общежитии,- но был один случай. Я как-то сильно заболела, поднялась температура; девочки ушли на занятия, а я лежала, вся трясясь от озноба. Тут случайно ко мне в комнату зашла Таня, увидела в каком я состоянии и принесла мне свою шапку-ушанку с мехом внутри. Надев шапку, я уснула - и к вечеру не было ни температуры, ни насморка. На другой день пошла в институт, как и не болела. Вот так Таня меня вылечила. Но у самой Татьяны, как оказалось, было больное сердце и она умерла вскоре после окончания института.
Итак, побывав на природе в одиночку, я решила вступить в туристический клуб при УПИ. Туризм у студентов в то время был очень популярен, всего за год до моего поступления в ВУЗ, погибла знаменитая группа Дятлова на Северном Урале. В клубе ребята хорошо знали лично всех членов группы. До сих пор идут дискуссии, отчего они погибли, прошло уже более полувека.
А тогда, несмотря на различные замалчивания властей, в клубе царило ощущение трагедии. Но мы выбирались в выходные на природу, тренировались забираться на скалы и спускаться по вертикальному откосу сидя на страховочном троссе. Были у нас свои фотографы-умельцы, и меня как-то сфотографировали во время такого спуска. Сейчас всё селфи снимают такие эпизоды.
Рассказываю о разных кружках, в которых я участвовала одна, без подруг из группы, может создастся впечатление оторванности от коллектива. Но это было совсем не так, просто я всем увлекалась, а подруги больше были учебой заняты, а вечерами просто отдыхали в общежитии. Я однажды устроила для группы встречу с местной поэтессой Эмилией Бояршиной – у нее как раз вышла книжка стихов в Средне-Уральском книжном издательстве. Встреча прошла весьма интересно: она прочитала свои стихи, а потом свои стихи представил нам Игорь Дайниченко – студент из нашей группы. На эту встречу я также пригласила подругу свою Шурочку Сивинцеву, она тоже почитала что-то своё, и Бояршина ее стихи одобрила, а Дайниченко раскритиковала нещадно. Я тогда еще стихи серьезно не писала, не то, чтобы их представлять.
Отношения между студентами были доброжелательные, и мне ничего не стоило пойти одной в заинтересовавший меня клуб или кружок. Встречали всех приветливо. Так же одной мне приходилось ходить в оперный театр, редко кто мог заинтересоваться оперой. Возвращалась поздно, а общежитие закрывалось в одиннадцать часов, но вахтёрами тогда выступали сами же студенты. Так они подрабатывали ночными дежурствами.
В общежитии всегда царил почти идеальный порядок, за которым следили студсовет и комендант. Нарушителей просто выселяли из общежития. Моя подруга Шура Димухаметова тоже на дежурствах подрабатывала; дежурили всегда два человека, обязательно одним из двоих был парень (ночь всё-таки).
Шура у меня была страшная модница, а денег было мало, вот она и зарабатывала. Однажды сшила себе домашний халат из натурального шёлка в модную полосатую расцветку. Ах, как она по утрам рассекала по коридору в этом халате! Если еще учесть ее необыкновенную татарскую внешность с раскосыми глазами и роскошными распущенными волосами – то прямо Турандот, не меньше.