Что-то волшебное и мудрое

Дарья была уже стара, уставала так за день, что сразу засыпала. После смерти мужа она продолжала делать всё, как заведено.
Но среди ночи слышала, как приехавший на лето внук стучит клавишами, смеётся и с кем-то разговаривает.
- Не дело это, - думала она.
Так сойти с ума можно.
- С кем ты там?
- С Алисой. Она робот, но умная.

-Утром поговорю с ним. Ждала, думала, что помощник будет. Вон сколько работы накопилось. Дрова переносить и уложить, капусту полить… Калитка болтается еле живая, - думала она.

Однажды дочь вызвала Дарью, когда он тяжело болел ангиной.
У него была высокая температура, она прикладывала  к его лбу белый платок, смоченный в холодной воде.
Он спросил:
- Бабушка, я выздоровею?
- Скоро выздоровеешь.

В другой раз они поспорили с дочкой. Ранним утром в темноте Дарья  пошла на остановку, чтобы уехать.
Но он догнал её и сказал:
- Бабушка! Не уезжай! Как мы без тебя?
Мама  не со зла.
Мысли одна за другой приходили к ней среди ночи. А душа болела за Пашку.

Но утром он спал почти до обеда и говорил, что жить будет по - другому, чтобы не считать копейки, как она.
- А как ты будешь зарабатывать?
- Тебе не понять.

Уж лучше бы он, как в том году на озере пропадал. Она ходила в темноте по дороге и ждала его. Телефонная связь там не брала. Он приходил пропахший рыбой, костром, немного рассказывал.
- Сегодня мы заблудились. Пришлось вернуться к озеру. Тогда и нашли дорогу домой.

Семнадцать лет прошло с тех пор, как он появился в этом доме. Маленький, с испуганными глазёнками и сжатыми кулачками…
Здесь он сделал первые шаги.
Здесь она не могла уснуть от его ночного крика. Ни мамы, ни папы. Только бабушка и дедушка, которые ещё работали.

Она водила его к ёлочкам, рассказывала про рыжики. Стирала и готовила, болела вместе с ним.

А сейчас ей не спалось. Он в соседней комнате стучал клавишами, стрелял, гонялся за кем-то  и совсем не понимал и не жалел её.

Не замечал, как она носит дрова, складывает в поленницы. У неё была норма десять тележек, а потом отдых.
Он не замечал, как она носит в вёдрах воду в баню, стирает, развешивает бельё, печёт пироги.
И воспринимал всё как должное.
Не раз она пыталась его надоумить, что так нельзя.

Ей хотелось вытащить его к Святому озеру. Туда, где светится белый высокий мох, а в нём прячутся коричневые бархатные шляпки белых грибов. В небо тянутся вековые сосны. Там, высоко-высоко их вершины раскачивает ветер. И они поют, шумят, взлетают раскидистыми ветвями.
А сквозь сосны в серебристой воде  озера плавают у берега кувшинки и лилии.

И однажды он согласился туда сходить. И теперь уже не она вела его за руку по четырём горкам. А он широко шагал впереди, и она кричала ему:
- Не бросай меня!
И он останавливался и ждал её.
А потом снова они шли.

Вот здесь  весной  она вспугнула большого тетерева. Тот пригрелся и спал на старой прошлогодней траве. А потом лениво и медленно низко  пролетел, показывая белоснежный веер подхвостка.

Вот здесь, на первой горке, женщина всегда останавливалась, чтобы передохнуть, оборачивалась назад, словно прощалась с озером и бором. И в это время что-то громко скрипело, как сосна, хотя сосны нет, а только ёлки, осиник и ольховник.

Они подошли к разбросанному половодьем мостику. Дарья  упёрлась палкой в съехавшие доски. Пашка  протянул ей руку, и они пошли вдоль неузнаваемого берега, разгребая руками травы выше человеческого роста. Над ними качались зонтики валерианы, луговые васильки.
 Раньше сюда пригоняли стадо коров. Коровы и телята заходили в озеро, когда их одолевали оводы и мошкара.

Внук остановился возле старого кострища и посмотрел на озеро.
И озеро увидело его.
Там, в памяти озёрной, он ходил на байдаке со своим другом. Утром в тумане они не решились отплыть от берега и грелись у костра.

 Пашка нашёл тропу, которая вела на белый мох к репным ямам.
Тут свои ветераны и отметины. Раненные сосны, затянутые раны. В войну собирали колхозники живицу, чтобы потом из неё сделали скипидар, который отправляли для раненых. 
Пашке сразу повезло,  несколько рыжиков и белые, которые он положил в бабушкину корзинку. Словно кто-то подкидывал ему грибы.
Вот он наклонился над большим муравейником и стал рассматривать.  Наверное, это вековой муравейник. Он всегда на этом месте. Иногда туда запускал лапу медведь. У каждого муравья  была своя работа. Один тащил гусеницу больше себя, другой шёл через человечью тропу.

Они пересекались. У каждого были свои тропы и свои следы.
- Не уходи далеко! – предупреждала бабушка.

И тут она увидела сквозь космы бороды Лешего то, что её удивило.
Это в народе так называют  мох Успея. Он висит на ветках старой ёлки.
А Дарья увидела, что на замшелой поваленной сосне сидит лесное существо.
То ли это маленькое Эхо учится играть на скрипочке, подражая звукам Ветра или Сосны?
А ему не хочется заниматься, учить уроки и слушать наставления.
То ли внук Хозяина лесного?

Дарья улыбнулась и пошла за Пашкой.
- Вот отсюда начинается Сарский бор,-  сказала она.
Там много-много тропинок,  и можно заблудиться. Всегда, когда будешь возвращаться, надо проходить через эти Ворота из тонких берёзок и иван-чая.
И всегда здесь бывают красноголовики. Но сегодня я их не вижу.
Она повязала платочек на одну из берёзок.
- Бабушка, пойдём обратно. Нам уже хватит грибов.
- Ладно, - согласилась она и повернулась лицом к еле заметной тропинке и изумлённо увидела три красноголовика там, где только что ничего не было.

С лёгким сердцем Дарья медленно шла за внуком.
Что-то волшебное и мудрое опять коснулось её.
А, может, и Пашки…?

фото автора