Рассказ-монолог из планирующегося сборника "Истории, которые меняют людей". В сборник должны будут войти три части рассказа. Эта - первая из них. Желаю Вам приятного чтения!
- Да м...мне только до вторника... просто... Да… мм-не только.Но, знаешь, не надо, вообще, нет!.. Нет, нет, всё... Спасибо!.. Валер... Я вспомнил... Вспомнил, у меня там… не надо. Извини пожалуйста, что побеспокоил, извини. Ага... Привет твоим!.. Ага! Давай...
Улыбка у меня сползает постепенно в боль, провинчивающую всё в груди. Взявшую и скрутившую.
Жалость. К себе.
Валера, еслиб ты знал! Не нашёл времени, и ладно... Как же... Какие же это незначимые вещи... Двести рублей. Ну... Вот смотрю на твои окна, и в них, ты, с твоей семьёй - жена и дети. Как? Конечно, тебе не хочется нарушать свой семейный покой. А вдруг я, неотесаный, грязный, никчемный бродяга захочу к тебе заявиться, вторгнуться в твою семейную идиллию?.. Наверняка ты подумал именно об этом. Ведь, я же сказал, что я где-то здесь?.. А ты не подумал о том, что, раз человек, аж около десяти часов вечера ходит, почему-то, где-то рядом с тобой, а не у себя, на другом конце города, зимой, и по рабски унижаясь, звонит тебе, чтобы попросить взаймы двести рублей... Всего двести рублей! Значит?.. Ах, да, вы же привыкли, что Гена жалкий пьяница, бездомный... Гуляет по улицам и клянчит деньги у знакомых?.. и, наркоша, может быть?.. Да?.. Или ещё до такого не додумались... Папино горе, наверное - лечится, мотается за его счёт, по всяким клиникам... Нет?.. Или что вы ещё, там про меня уже понапридумывали?.. Почему ж ты забыл про это, Ген?.. А-а, всё время ты забываешь, что люди к тебе не так относятся, как ты к себе... Хотя и ты то, по правде, к себе не очень. Нет, конечно же, вы о другом и не подумали... А могли бы. Валер. Ты, наверное, ужинаешь, а вокруг тебя бегают, носятся твои маленькие детки. Жена хозяйничает на кухне, и девочка со светлыми, как крылья бабочки русыми волосами - дочка, ухватив за локоть маленького братишку, которого только что догнала и осалила (оба - румяные, недавно пришли, наверное, с соседнего катка?), спрашивает тебя:
- Пап, это кто?..
А ты, наверное, замявшись и поморщившись при воспоминания обо мне, ответишь:
- Да... Старый товарищ...
Или, просто?.. "Старый друг" или, просто - "это с работы"?
- Да... Так - с работы.
...Да, наверное так ты и ответишь... И положишь мобильный под дорогую... Конечно, дорогую, у тебя же не может быть другой - под дорогую, ну, по крайней мере, для меня, подушку, на диван и, глядя в телевизор, постараешься побыстрей забыть... Про этого. И ты не подумал... Конечно ты не подумал... Ты даже не мог подумать подумать!.. А, если бы ты знал, Валера!.. Если бы ты только узнал, что я просил у тебя двести рублей на то, что бы переночевать?.. Не на что-то там, не, даже, на еду... Просто - не хватает на ночлег. Двести рублей. Ну, да ладно. Что бы ты сказал?.. Тогда? Эта мысль, я смотрю на твои окна, и эта мысль уже обвивает меня, обнимает, как будто... И прижимает к себе, так, как ты, или, вообще, другой, любой, каждый, должен был бы, если бы знал... Что бы ты?.. Если бы знал, что мне неудобно просить, больно... И я, всё же, решился... И ты отфутболил, как баскетбольный мячик?.. Что, может, ты последний, единственный, кому я могу позвонить?.. Нет?.. И я принял эту боль, а ради того, чтобы только уйти ни с чем? Мысль сжимает меня крепче. Ей кажется, что я, стоящий здесь, в тени веток берёзы, где никто не увидит, и опирающийся на её ствол, совсем один в мире, и не хочу, не могу никого просить мне помочь. Если стану просить - я этого больше не вынесу, не выдержу... И придумывает мне, даже не сильно-то и реальные проблемы, боли и страдания. И несправедливость, дикая, жгущая, несправедливость заставляет её меня жалеть... Вместе с моими лучшими качествами - скромностью, честностью, стыдом, наверное?.. Смешно! Как смешно, если так подумать!.. Это, ведь, наверное, только всё то, чего мне о себе думается. Обида. Облеченная... Превращенная в чьи-то чужие мысли и чувства ко мне. Всегда, ведь, лучше, если такие же чувства, как ты, испытывает и кто-то другой. Тогда они приобретают значимость справедливой реальности. А не твоих домыслов... Не ты поплакаться хочешь - нет, ты, наоборот, как раз, неприступен. Тебя нужно жалеть, можно, нужно, нужно!.. Но, только не сам ты себя. Не тебе себя жалко.Тогда - это низко. Нет, сам ты - бедный, холодный, голодный, уходишь от берёзы, гордо. Молчишь. Тебе надо бы плакать, умолять, но ты молчишь. Не говоришь, даже, что это последние полтора рубля на телефоне, которые ты с ним проговорил. Не говоришь, что тебе некуда идти и на улице холодно. Что поссорился с отцом, когда только что вернулся туда... И, что никак не сможешь возвращаться назад, из-за всё той же, молчащей гордости. Вот эта, эта жалость в тишине - она достойна. Она же, вызывает, и ещё большую жалость. И, кто же может обвинить меня, простого человека, за то, что, если уж я, за свою эту, земную жизнь, не увидел ещё ни разу и, не имею, кажется и надежды, хоть когда-нибудь, такой жалости увидеть от кого-то из вас, других людей, так я могу, хотябы вообразить её себе - и насладиться ей. Хотя это и подло, с какой-то стороны. Для меня - так. Подло. Ещё раз оборачиваюсь на твои окна с перекрестка. Вижу, уже сзади над собой, зелёный на светофоре, разворачиваюсь и иду на противоположную сторону улицы. И на середине перехода понимаю, что, опять, иду дальше, уже снова, немножко бедный, холодный, голодный... Хотя бы на треть. И от этого, уже, даже, немножко теплее. От всех тех добрых мыслей, обращенных ко мне, которые могут быть, знай они только... Вот, только, найдёте меня завтра мёртвым на улице... Нет, вы то чего?.. Не надо - это дело совсем незнакомых, чужих санитаров, находящих завтра какого-то неопознанного, никому не нужного юношу. Хотя, не такой то уж, я и юноша. В мои двадцать восемь. И они, в холодного, как ноябрьское раннее утро, цвета, халатах, равнодушно уносят меня... Его, успокоившегося и нашедшего отдохновение от мира, в этом холоде и тишине... И, хотя, внутри, и правда, у меня всё сворачивает... С другой стороны, пара прохожих, кажется, даже обернулись от того, что этот юноша, живой пока, сзади них, сам же, заливисто засмеялся с этой картины. Нет, это, правда, смешно. И, как-то, сразу светло и просторно внутри, но... Жалость, жалость к себе, добрая женщина, она считает, в этот момент, что, раз он смеётся, так весел и так свободно-легко поднял голову вверх и вдыхает морозный воздух, с, чуть ли не счастливым выражением лица, то это ещё добавляет достоинства, а значит и обиды... боли за него. Чуть не в последний свой момент - ЧЕЛОВЕК, ни смотря ни на что - радостен и не жалуется!.. Тьфу ты!.. Ну, я и хорошего же мнения о себе!.. Или я, действительно, сам перед собой, этим смехом прикрываю большую боль... И, сам же, перед собой и раскрываю эту аферу?.. Вот, найдут, унесут санитары... Когда-то потом, в середине дня, в его серо-прохладном свете, наверное тогда, когда ты собираешься уйти на прогулку со всеми своими, ведь это выходной... Или нет?.. Сегодня что? Ладно... Тебе позвонят, незнакомая девушка с тихим, нежным, робким голосом, из регистратуры и спросит об этом странном, никому не нужном юноше, замёрзшем на улице, в названии которой ты узнаешь что-то из другого района недалеко. Поблизости... Она звонит просто потому, что последний звонок в его телефоне был тебе... и длился всего... Что ж ты не включаешься-то?.. Тыкаю, тыкаю ему в кнопку... А он не соображает. Вызовы... Всего две минуты, семнадцать секунд. Нет, Вас ни в чём не подозревают - ведь, и так, абсолютно понятно, по результатам медицинского исследования (ну и быстро же они у меня проводят медицинские исследования! Пол дня - и, на тебе!), понятно абсолютно, что умер бедолага абсолютно сам. Более того - в полном, горестном одиночестве. Просто, какой-то чудак, со слабым сердцем... (Или печенью?..) Который не пережил одну морозную ночь... Может быть Вы знаете, кто это и поможете в опознании?..
И ты скажешь:
- Да-аа... Это Генка, наверное?.. Красно...цель...нель... Ну, короче, не помню - ну, он работал со мной когда-то. А...что с ним?..
- Да, ничего. Просто у парня не выдержало сердце... Может быть, был какой-то сильный удар. Похоже на то... Такое иногда бывает, когда с человеком случаются какие-то невыносимые переживания - боль, обида, предательство... Отсутствие двухста рублей...
Тьфу-ты!.. Опять, не могу, смеюсь - теперь уже без тени жалости и сострадания к себе. Заканчивай, Генка, побыстрее!.. А то ты так у себя ещё и аппендицит обнаружишь!.. Чего доброго!.. Просто, прямо, аж хорошо. Сме-ю-сь... Тем более - никто уже не слышит. Тёмный двор, вокруг никого. Смотрю на тёмные ветки... На тёмном небе.
А ты, наверное, скажешь, когда закончишь разговор, сам себе:
- Да?.. Вот дела... Странный человек и был. Ну, ладно. - и положишь телефон на дорогую подушку дивана. И пойдёшь жить дальше.
Да-а... А ещё минуты две назад, мне казалось, что скажешь:
- Вот же, я?!. Как?!. Как я, мог?.. В последний день его жизни?.. И даже не спросил, что случилось? А вдруг ему было очень плохо?.. Очень? А я говорю, - "Ген, я, да, конечно... Двести рублей?.. Только... Мне сейчас спуститься будет не очень удобно... Но, минут через пятнадцать. Ты, хоть отдашь-то потом?.." И, ведь, как я насмешливо, надменно это сказал!.. Зачем?.. Просто из природной вредности? А он, если у него есть хоть капелька достоинства, разве посмел бы после этого не отказаться и от того... Не то что бы, просить ещё?.. А, ведь, может быть, очень сильно было нужно... Может быть, даже жизненно необходимо?.. Может, вокруг, на него, и так, уже скалятся и хихикают, ухмыляясь, тысячи самых тяжелых проблем, когда я, последний, к кому он мог обратиться, тоже делаю так, чтобы он развернулся и ушёл, лучше глядя в лицо своей собственной смерти, чем в моё, надменное и издевающееся...
Да, но так более трезво. Хмыкнет и пойдёт. Что там?.. Он и всегда со мной был... Ну... Да и я с ним. Не очень-то. Работали и работали.
Может, хотябы, кто-то из отдела полиции вспомнит?.. Хоть, эта девушка с тихим голосом, хоть на секунду вздохнет над телефоном... Положа трубку:
- Да... Кто он был?.. Бедняга. С сердечным приступом... Обморожением...(Хотя, ноябрь, всё таки - куда?) Голодным обмороком... (Хотя, тоже, я же обедал ещё. Так быстро не бывает)...А какое у него благородное изможденное лицо и тонкие черты лица?!. (Как она могла меня видеть?..) ...На фото из морга, он - само очарование!.. И у него даже на счету телефона, осталось всего тридцать девять копеек... (Как они это узнают?.. Надо в записке, что-ли, упомянуть, типо последней, предсмертной, которая будет в нагрудном кармане?.. Да и, что я за тип такой - материалист мелочный какой-то, если в своих последних записях пишу о счёте телефона? Какой же возвышенный мыслитель! Конечно!) А Валера, что вспомнит?.. Конечно... Когда мне было плохо... Кто?.. Кто-нибудь захотел узнать? Помочь? Нет, конечно... просто, сейчас, ещё есть надежда на то, что, может и будет иначе. Тогда - беда, с которой ты сам мог справиться, да и сам себе её причинял. Там, ты виновен. И ты должен исправлять... А сейчас - не я, и не должен. Сейчас всё зависит и от других. Хотя, если подумать - то, что со мной было - гораздо тяжелее перенести. Когда ты, просто теряешь власть над чувствами, своими эмоциями... Это от нервов... Да, это нервы... И никто не может понять. И от этого - ещё больше, ещё, нервов...Ты осознаёшь, явно, совершенно явно осознаёшь, что тебе не надо того, что скрипят, диктуют нервы, крича, как, как бы, от напряжения, зажатые в тиски... Они тянутся по рукам и ногам, внутри, натянутые...тянут их, делают невыносимой тяжестью, натягивают их... До того, что трясутся от напряжения, как будто большими волнами зуд во всей коже... И ты понимаешь, здраво смотришь со стороны, сверху, всем остальным своим существом на эти тоненькие ниточки, протянутые, разползшиеся по твоим конечностям...рукам, понимаешь - всё это не так... Не должно быть. А не можешь... Они стягивают, они слишком короткие стали, чтобы дать большую длину... И от этого перетягивания, вся твоя здравая, понимающая плоть, колотится, как будто... И доводит до слабости, крайней, из которой можно только упасть ниц... А ты, всё равно, ещё и из неё, пытаешься побороть её, но не пресекая все проявления, а, на самом деле, просто успокаивая, сам не понимая того, следуя по её инструкциям... Искушение, сильное... Тебе хочется... всё больше и больше... Кто знает?.. Может потому, что я пресытился уже мирской грязью, слишком много её?.. Видел... Мыть и мыть руки... И тереть... Локти. Вдавливая пальцы в кожу... А она всё никак не отмывается... Она горит, зудит, как будто... из-за нервов, которые вынуждают её зудеть... И я пытаюсь отмыть, отмыть их... чтобы прекратить, но на самом деле - делаю слабость всё сильнее... И никто не может... понять. Они только указывают на то, что это неправильно, ещё больше подрезают ниточки внутри рук и... Они съеживаются , стягивают, ещё. Зачем?.. Я и сам понимаю... Думаете - нет?.. Просто помолчите, если не можете помочь... Зачем?.. Я же и просил молчать... Но, это правильно, правильно. Я сам бы, изо всех сил пытался себе помочь, будь я на их месте. И, чем бы я мог?.. Мог бы говорить... Правильно. И папа тоже хотел... И... И когда стоишь у дверной ручки и не можешь отойти. Тебе кажется, что здесь ещё не так... И, не можешь... Ладно. А потом - ещё и мама ушла... Нет. Это, как раз, и помогло. Помогло?!. Пару минут молча... Не могу. Текут и всё... Ну их, эти слёзы. Я подлый... Помогло?.. Не ясно, что ещё из этого лучше... Лучше бы я всё время, и дальше мучился... Чем... А теперь - стало ужасно... Ужасно. Запереться и кричать, просто, кричать... В подушку - вот, всё то, что мне помогло?.. Я чувствую себя полным ничтожеством... Полным подлецом. И из-за этого только исправляюсь?.. Пусть и поздно? Когда отчаяние и чувство вины возросло до крайнего, разрывая... грудь... Тогда?.. Это только мне помогло?.. Достигло такой силы, что пересилило всю мою слабость?.. Но, что это стоило!.. Знать, чувствовать себя... Подлым... Но... Мне, почему-то, кажется, что мама меня простила... Кажется. И, часто, теперь, ощущение какой-то светлой чистоты, у меня внутри, а не, как тогда... Когда я кричал, пока не сорвал голос. А думаю я о том же. И даже сейчас, когда из глаз течёт... Неумолимо. Течёт, а на лице - улыбка... Светлое такое, всё... И эти ручьи по щекам - светлым... Полные, как будто отражают свет всех соседних окон. Кажется, мама простила... И она, кажется, единственная, кто меня жалеет, теперь... Такое же у меня, светлое, чувство, при мысли о ней, та же улыбка, как будто меня прижали к груди и хотят... ласково... успокоить, утешить... Господи!.. Если слышишь... Тишина вокруг, какая... Светлая. Я недавно только стал обращаться к Тебе. Я понял, что Ты есть. Я понял. Прости меня... А слёзы текут, так... Светло, по уголкам невольной улыбки, как будто я чувствую, понимаю, что уже... Простил. А не только прошу. Спасибо!.. Господи!.. Спасибо!.. Захлёбываюсь... И... Улыбаюсь... Я понял, что Ты есть... И есть жизнь дальше... Иначе откуда было бы мне взять это Святое прощение?.. Это?.. Этот Свет?.. Иначе, как бы я мог лишиться того невообразимого отчаяния, ужаса, от себя самого?.. Как бы я мог перестать хотеть себе смерти, чтобы с ней забыть, просто не видеть того себя, который не мог справиться со слабостью до самой маминой смерти?.. Как бы я мог не иметь больше того страшного чувства, когда перед глазами... То, что до последнего мига она видела сына... Который не оправдывает никаких... Даже самых маленьких надежд любой матери?.. Ужасного... Ужасного, ужасного, ужасного сына!.. Как бы я мог поверить в то, что она ещё увидит меня изменившегося... Если бы она никогда не могла?.. Если чувство, от вида того, что она никогда не сможет, заставило меня кричать, кричать... Даже уже без звука?.. Как?.. Спасибо. Спасибо! Этот покой... Это... Спокойствие, свет... Спасибо за то, что Ты даровал его мне.
А это, и правда, помогло - низко, низко, но помогло. Такой вспышкой, оставившей после себя тишину... Непрерывную. Так резко, выше всей этой слабости пришёл ужас от себя... А потом - остыл. И потом, когда я, спокойнее, получив прощение, увидел... Услышал от папы ещё один укор. Я спросил себя - зачем?.. Зачем я никак с собой не справлюсь?.. Неужели и после этого он не понял?.. Не только, когда я доходил до истерики, ещё и пытаясь объяснить истерику от своей слабости... Не только, когда я не мог справиться... С этим. С тем, что никому не нужно... Но, справедливо... Нет, нужно - он пытался, ведь, мне помочь. Справедливо - так. А и когда я не мог справиться с этим непониманием и дошёл до бутылки, за которую ещё больше винил себя... И ещё больше не получал понимания... И шёл всё ниже... Меня давило это чувство... Чувство обиды - не на него, нет... На несправедливость отовсюду. Может мне хотелось, чтобы, наконец, её заметили, поняли?.. И, если не понимали, такую, то, неосознанно, ухудшал своё положение?.. И сам от этого страдал?.. А теперь, когда папа, ещё раз... Уже после того, что он слышал... После того, как я день не открывал комнату, и, как, потом сломали дверь и отвезли... В скорой. Он слышал, как я кричал. Мне было уже всё равно, что не думал о чести и достоинстве... Он слышал, крик, от боли. Слышал. И он не стал... Он не стал, хоть чуть бы мягче сказал мне то, что думает, после?.. Получается - и тогда, когда я кричу во весь голос свои чувства, то он не оценил их, как... имеющие значение, смысл?.. Наверное, тогда во мне, подсознание, которое губило, безжалостно, всю мою плоть, лишь бы, когда-нибудь возродить дух чьим-то пониманием, поняло, что эта - высшая степень откровенности... Она тоже не будет понята. Что ж, нечего... И стало прямо, тихо, ровно. И мне стало досадно, наконец, как будто оттуда, откуда ждал помощи, придёт что-то обратное, мне не захотелось. Наконец, захотел себя сохранить и исправил жизнь... Как, когда-то губил её ради сохранения... Как, наверное, если охотник в безлюдном лесу, джунглей гуще, не видя никакой другой пищи, много месяцев, бросился лезть на ответную скалу за попавшей на глаза маленькой зверушкой, сдирая коленки, царапая, обдирая пальцы и локти, набивая бесчисленные синяки и падая... А потом сделав последний рывок и приблизившись к добыче, как никогда прежде, близко - увидит, что она - совсем несъедобный зверёк. Одни кожа, да кости... И, не то что, не наесться им... Так и, вообще, стыдно, недостойно пытаться эту добычу заполучить... И, после того, как бы, остыв, до, более, чем мирного спокойствия, трезво, рассчитывая, начнет спускаться вниз... Очень даже, аккуратно ставя каждую ногу на нужный выступ и соблюдая предосторожности...
Нет, нет... Он прав. И он всё делал, по максимуму, так, как и нужно делать. Кто ж виноват, что я, непонятный такой, остро, до жжения, нуждаюсь в другом?.. Кто может подумать, что прыгающего с обрыва... Через кольцо, подожженное, как в цирке, можно остановить не криком, не предупреждая, когда видишь, как он слепо прыгает... А просто, добрым словом?.. Никто... Я, могу. Теперь.
Да, это и должно было помочь - собственное решение. А до этого... Не помогали... Ни таблетки, ни бутылки... Только хуже. А эти, с работы, пусть думают, что хотят. Я, может... Нет, нет, не из-за них, конечно, это всё... Просто, от жизни. Той, что у меня была... Которая заметила - не моя, чужая... Изматывающая. Отдышусь... Без сил сижу на лавочке, но внутри такая... Успокаивающая пустота... Как после уборки в квартире. Чисто, ясно. Светло... Да, может, и тогда была нужна помощь?.. Как мне ещё хватило сил, самому, в самом нереальном случае, уйти, бросить всё, всю работу, когда у меня ничего больше нет, чтобы не жить больше там, где жизнь не моя... Как?.. Я, всё таки, сильнее, чем я думаю... И это всё перетерпел. И теперь, живу... Только, иногда, так же, хочу жалости, только понимаю... Но это, уже светлое желание. Да, скручивает всё в груди, да, боль... Но... Это светлое чувство. Потому что его можно пережить... Даже, когда оно схватывает, чуть не до сердечного приступа... Да... А тогда - меня хватило, моих сил, только, чтобы уйти. А дальше, самого, уже нет... Тогда я не знал... Что?.. Это?.. Происходит?.. Да...
Ладно... Пойду, уже, дальше... Улица начинает двигаться вокруг... Вот, странно? А, ведь, часа два назад, когда ушёл от папы - ещё грезил тем, что пойду, и, чуть ни в два счёта устрою свою жизнь - найду работу, и всё, теперь уже, смогу сам. А теперь... Обставляю, мастерски, обстоятельства смерти. Улица вокруг несётся уже, быстро, часто, когда думаешь, начинаешь идти быстро... А потом, вдруг, это замечаешь, как сейчас. Шаги становятся такие... Отмеряющие землю, широкие... как пружины - ноги. Идёшь, как и не идёшь. Как будто сейчас взлетишь.
...Может это из-за нового... Ещё одного всплеска несправедливости?.. Когда тебя, чуть не убило одним снарядом, ты, взял, воодушевленный, пошёл, зашагал дальше... А рядом, вдруг плюхнулся, рядом с тобой и взрыл всю землю ещё один. Причём тот, которого ты, уже не ожидал. В том самом месте, куда только что бежал жить. Думаешь - борьба, она сзади, а тут... Мир. А тут - вон оно, то же. В конце концов, не может же душа человека терпеть бесконечно разочарование, обиду, то тут, то там... и, так и не прийти к упадничеству? В конце концов, она замрет, хотя бы на миг и, вместо своего бравадного шествия, скажет тихо: "За что так?.. Разве я?.." Ну, ладно... И, ладно ещё, один раз... А-а...И, если там думал, что этот первый снаряд, которым в тебя стрельнули - это не из-за тебя... Это из-за того человека, что это сделал... То, когда второй - и, совершенно от другого, и от того, которого ты, вроде бы, считал независимым... То уже думаешь: -"А, значит?.. Это я?.. Я виновник? " И это - больнее всего. Тяжело. Нет, лучше просто обидеться и считать себя жертвой... А вокруг тебя дети... Да, как хорошо!.. И правильно, и не надо было мне приходить. И не надо было, даже и звонить. Как я мог?.. Я сам ещё ничего не сделал, ни, чтобы меня уважали, ни, чтобы, вообще, могли хотеть видеть. А я хочу, чтобы меня любили... Любым. А могут ли они?.. Нет. И я бы, смог?.. Врядли. И он правильно делает. Правильно ты делаешь, Валера... Нужно ограждать и себя, и, тем более, детей от того, чтобы в жизнь приходили такие. Хотя бы, даже на минуту. Прости... За всё, что я тут о тебе надумал... Мне надо забыть всё эти мысли... Всё это скверно. Плохо. Правильно. Валер, извини... Что же, всё равно, так сжимает всё в груди?..
Сажусь на скамейку и сижу. Просто, не думая. Пару минут. Просто. Слишком много всего роится в мыслях, чтобы думать, думать о чём-то, конкретно... Остаётся из мыслей, нет, из ощущений... Только снег, блестящий и падающий... Да, ведь это снег, опять, пошёл?.. И блестящий, уже лежащий... И какие-то не различаемые окна в стене соседнего дома... напротив. И, лучики - свет фонарный. И только, всё ещё, скручивающее, сжимающее, как, выжимающее, внутри... Нет. Всё!.. Хлопнул по коленям. Не хочу больше... Об этом. Лучше сменить уже пустоту из кучи мыслей на одну, большую, как бы, без единой мысли, но полную смыслом свободу... Которую чувствую теперь, когда ветер дует в лицо и треплет за щёки, как ребёнка иногда, лаская, взрослые. Иду, свежесть, снег, свет, свобода. Лучше, лучше так. Вышел на большую улицу. Магазин - большой торговый центр, подбавил ещё больше света... Тут и перекрёсток, светофоры. Всё в свете. Праздник. Как будто так... Вдыхаю, дышу, свободно... Снег. И хочется прыгать и смеяться... И, побегу туда, где ещё больше людей, радости... В магазин!.. Что там у меня?.. Пятьдесят четыре рубля. Богатство!.. Это же, можно и попировать! Уж, если и умирать от голодного обморока, так, хорошо перекусив!..
Врываюсь, ветром, через двери-вертушки в ослепленное светом пространство. Ну!.. В конце концов, кто сказал, что я уже и лишён права на жизнь?.. Может, завтра начну всё по новой, да та-ак!.. Хотя... Ладно.
Что тут?.. Полки, полки, витрины... Пестрый калейдоскоп. Можно ходить и радоваться, что всем, всего хватит. Или представлять - что с чем-нибудь, этим всем можно сделать. Вот, возьмёшь весь ассортимент магазина, и-ии - чего только нельзя устроить со всем этим!.. Особенно мне нравятся отделы с бытовыми, всякими, штуковинами... Украшениями... Так, идёшь, и сразу представляешь, что, чего только не устроить - и такой праздник для всех друзей, и такой... И это, для близких. А что - столько всего, возможности!.. Да... Только, вот, вспоминаешь потом, проблема есть. Ни друзей-то у тебя, Гена, толком-то... И родственников ты... Пораскидывал. Хорош... Иду, по привычке, по канцелярским отделам, по бытовым... отдыхаю!.. Смотришь на каждую тетрадку, и уже понимаешь, как много всего ценного можно будет записать, придумать, сделать! Это, ещё с детства... Надо же - двадцать восемь!.. А я, как ребёнок, смотрютерадки, всё, на красочные терадки и представляю, как открывается картонная новая обложка, как ручка касается, карябающе, чистого, нетронутого листа, заполняет его витеиватым синеньким чернильным узором...И, как переворачивается страница... Хрустя, открывает второй разворот... А на второй странице - писать уже труднее. Если под первой, шёлковой подушкой были все остальные страницы тетради и ручка с удовольствием готова была выписывать каждую линию, погружаясь в эту вязкую перину... Тонуть в ней... Не важно, даже, что пишет, но - само удовольствие! А за второй - уж только картонка-обложка и жесткая деревяшка стола. Шаребется... И, так и чувствуется, насколько же тонкий, хрусткий этот листик!.. Да.
Вот, так всё время, да, и было, конечно, с моими стишками - напишешь на первых двух-трех страницах, а дальше уже и не хочется - не то!.. Сколько меня мама ругала за это!.. Что я сто тетрадок начну, и ничего больше в них и не пишу!..Только на первой и последней странице!..
...Ну, поэту же, нужно вдохновение!.. Ха-ха-а... Да... А, всё же, тут я, конечно, тоже... Щенок такой... Нервов потрепа-ал!.. У-хх, еслиб сейчас вернуть... Да я бы...
Хватит. Хватит рассматривать, просто, этот молочный пол... Чего в нём высмотришь?.. Не надо думать. Делай... Делай сейчас то, что хотел... А то, опять... Хочешь опять вернуться туда откуда только... Тоже, стоит и, минуты четыре смотрит на пол!.. Заботливый сын... Надо раньше было заботиться. Нет... Мелькают полки магазина. Убегаю, убегаю, надо, надо убегать с этого места. Опять начинает ломить руки, звенит вся кожа... В голове... Нет. Всё. Иду в какой-нибудь пищевой... Продуктовый. Мне сейчас нечего тратить свои последние 54 рубля на тетрадки... И время тоже, раз я ничего этого не смогу купить. На будущее?.. Потом, если и приду сюда - всё, наверное, по другому будет. Не будет тут уже этих, всё равно... Нужно, уже, заботиться о выживании.
Так... Что тут... Нет, ну так я долго буду искать - что же купить. Ассортимент потихоньку сужается к пятидесяти четырём рублям... Да и. Ну, хоть это. Что это тут?.. Ух-хх!.. Уже от первых пунктов состава становится... Не то что, не по себе... Вы хотите, к причинам моей смерти прибавить ещё и психологическую травму?.. И умственное переутомление от, такой длинны наименований!.. Нет... А здесь?.. Не лучше. Смерти моей хотите? Больше, чем я?.. Ещё... Нет. А это?.. У-хх!.. Вот, только возьмёшь продукт, так сразу уже и приходится класть - гляди-ка!.. Как конвейер какой-то, уже, просто, только берёшь упаковку, взгляд на этикетку, кладешь обратно. Есть ощущение, как будто я у них провожу контроль на нахимиченность продукта. Пока - все подходят. Хоть какой-то, интересно мне, вообще, провалит этот тест? Где ты?.. Некондиция? И, ведь, это в простых сушках!.. А-а-а, собственно, чего я их и смотрю? Просто, что такого пакетика хватит подольше?.. А смысл?.. Потом он, всё равно, когда-то закончится. А денег больше нет. Мне, что, важно - что съесть сегодня. Что я хочу?.. Нет, просто, что угодно - то и выбери. Чего только захочешь и пожелаешь! В пределах пятидесяти четырёх рублей. Это такой шанс!.. Купить, сразу, не задумываясь о цене, именно то, что хочешь - вообще, возможно, или когда у тебя неограниченно много денег, или когда очень ограниченно мало. Они уже не имеют значения какой-то большой ценности, ведь, если их сейчас истратить - мало что изменится.
Если уж, прям, хочу?.. Чего-нибудь вкусного, свежего... Выпечка, что-ль?.. Допустим... Тьфу-ты!.. Собственное производство! А у вас-то эта химия зачем?.. У вас же всё должно распродаваться?.. Да ещё в таком количестве! Так. Ну, что?.. Приблизить свою гибель пищевым отравлением?..
Что-нибудь взять, совсем не важное, раз всё равно не имеет смысла?.. Что-нибудь, что и не обнадеживает, не вырисовавает в дыме будущего перспективу его обретения?.. Самое глупое... Пончик. С розовой глазурью. Самое то!.. Больше игрушка, чем еда... Почему?.. Действительно не хочется, даже, и есть, хотя, у меня эти 54 рубля, сделать себе хорошо... Выхожу через кассу и серьёзно задумался... Не хочется, ведь не хочется прекращать своё состояние бедствия... Хочу, так сильно, пострадать ещё, что ли? Да, наверное, да... Пока хоть кто-нибудь... Хоть кто-нибудь не объявится, кому это, вообще, важно... Или интересно.
...Если подумать - я, наверное, всегда к этому и стремился... До той последней точки, когда есть только есть только ты и твои самые тяжёлые, сложные, болезненные, смертельные проблемы и твоя слабость - простая, человеческая, испепеляющая слабость - когда ты уже не человек, который может, способен что-то Вам дать, когда уже не машина - что-то дающая - а, только тот, кому можно давать... Просто - не надеясь, что он сможет что-то взамен, а... Можно, но захотят ли?.. Просто за то, что он есть. Как ребёнку. Хоть слабость. Она отрезает от человека, соскабливает, всё то, что делает его ценным или... Полезным, нужным для вас - кроме его самого... и оставляет только его, его самого... Оставляет только то, что нужно ему, что ценное для него... Слабость - она, хоть, соскабливает... Да... Наконец, обрезает, срезает с человека всё - всё то, что могло делать его нужным, могло быть ценно для вас. Как мясо для шаурмы с вертела... Соскабливает, снимает... Оставляет один только штырь из железа, который составляет суть вертела, но ничего не даст голодному покупателю... Только его, вертела суть, выживание... И, уж если это кому-нибудь нужно!.. И, может, это, такая, крайняя точка... Которая оставляет только его самого - одного, обрубленного до тоненького... Как этот штырь от шаурмы. И я всегда хотел, наверное, дойти до этой точки... Только на ней можно понять... Оценить и любовь, и ненависть...
Выхожу... Смотрю теперь на этот кружок в розовой глазури. И...Опять какое-то тяжёлое чувство. Не пойми... Тяжело. Стыдно. Удивительно!.. Стыдно за то, что я, вообще, посмел сделать хоть это для себя. Как будто даже это - лишнее... И так давит это чувство... Кажется, что это недостойно. А мог бы, ведь отдать эти деньги кому-то, у кого ничего нет... Чтобы он употребил. Кому-то они были бы необходимы... Очень, очень полезны. Да, что ж, я?.. У меня, у самого ничего нет... А были же, в руках, эти деньги... Вот, так и употребил.
Вот, я хочу, чтобы кто-то оценил... А-аа?.. Что, собственно, оценивать?.. Той же девушке из регистратуры? Что я из себя?.. В реальности?..
И, как же я, собственно говоря, себе сам сейчас представляюсь? А?.. Такой, романтический герой из книжки для восьмого класса - длинное фетровое пальто, поднятый высоко воротник, руки в карманах, лицо - осененное благородной, задумчивой бледностью... Впалые круги под глазами. Честь, достоинство, сила, на издыхании, даже, отличающаяся высокой стойкостью, нужда тела, но не бедность духа, и последние сорок рублей в розовой глазури... Само всё вот это, воплощенное в человеческом виде. А на деле, что?.. Я, посмотри я на себя со стороны - курточка, дутая, староватая, с какими-то непонятными ремешками... Никогда они мне не нравились. Кроссовки. Очень романтичные, конечно, штуки!.. А лицо?.. Да тут ничего, вообще, и близко, впалого!.. Тут, скорее на передачу о похудении, в качестве примера "До"... И жалеть "героя романтика" очень даже можно за его нездоровый обмен веществ. Да и, вообще, не пахнет тут благородной задумчивостью. Какой-то лодырь, скорее, неотесанный. Может это витрина так передает?.. В ней же мутно всё видно, да и, ведь... Темно же. Да, нет. Лучше не смотреть. Мне и свой вид всегда казался не совпадающим. Даже удивляюсь иногда - как так, думаешь про себя, чувствуешь, и твои мысли, ощущения - они все с одним лицом, один облик у них, как ты это понимаешь. Какими ты знаешь их. А, идёшь, вот, раз, мимо зеркала... И видишь - вообще незнакомое лицо. Не то... Не такое, каким ты его осознавал, представлял. Какое-то более упрощенное. Приземленное. А ты-то, ещё думал иногда, с обидой почти что - "чего это они все так?.. ", когда встречал взгляды, не соответствующие, совсем, тому, на кого они смотрят. Ты-то думал, что тебя недооценивают. Но недооценивают они только тебя внутреннего - лицо твоего духа. А так, они относятся к тебе, вполне в соответствии с твоим реальным видом. Ведь, вот, как мы сами всегда, все, на самом деле, видим себя совсем другими. Какие мы... Другие, внутри?.. И, если, даже, представить, как все вокруг, так же себя ощущают - удивительно станет, очень - какой, вообще-то, ещё более... красивый мир вокруг тебя. Какие... Каждый человек - воплощенные честь и достоинство, сила и стойкость... Такие, какие, иногда, редко увидишь в ком-то одном и всё внутри взлетает, от того восторга, чувства, что есть, для чего жить. Что мир ещё очень, очень стоящ, хотя бы этим одним человеком. А если всё вокруг такие?.. Ну, не всё, конечно... Есть, наверное, и те, что видят себя по другому. Но если представить? Каждый, пусть не каждый первый, но каждый второй, третий - такой, целостный, высокий, достойный?.. Что же, в мире, тогда, столько смысла! И, ведь, представить - ведь оно так и сейчас. Всё эти люди. Есть ради чего... И, иногда, даже, смотришь, допустим, на какого-нибудь бездомного - который сидит в углу, на земле, в облепленной засохшей грязью и пылью одежде, с засмоленной бородой, почти закрывающей всё лицо... Не знаешь, ведь что, может быть, он внутри, так, как сам видит себя - высокий красавец... Достойный. В фетровом пальто. Да...
Кому-то, может и нужен буду?.. Может, этой незнакомой робкой девушке из регистратуры?.. Как там? ...И флёр от шляпы отвернув...* В деревне лето провождая. И горожанка молодая... - а, это сначала, как раз... Когда стремгоав она одна... М-м-м-нн, несётся... По полю... По полям?.. Одна... При нём, что ли?.. Коня остановляя... И надпись... А, вот тут - флёр. И слеза, туманит юные глаза... Или нежные?.. А, да:
И флёр от шляпы отвернув,
Глазами... Беглыми!.. Вот... Читает
Простую... надпись,
И слеза туманит какие-то там глаза...
Кажется.
Ничего уже не помню... Но, всё равно - вот, искусство!.. Сразу, под эти, даже, нескладные строчки... Из-за меня и моей памяти, нескладные... Сразу... Летишь по жизни в ритм, как будто бы... И, как будто бы, всё уже устаканивается. Музыка...
...А может, я, в чём-то специально ему позвонил?.. Чтобы он увидел и крайнюю степень... моей жертвы, что ли?.. Чтобы и он оценил, разве? Нет, ну, конечно - я не специально ушёл из дома с двухста рублями в кармане, в самый мороз, и пошёл бродить с огромным ожогом-вакуумом внутри, от всего этого... От того, что рассорился, чуть не с единственным человеком в мире, которому на меня не плевать... Да, я, может быть, просто дерзкий щенок, раз, всё равно, рублю сук, на котором сижу, и хамлю, и ору... Не... Не ради того, чтобы какой-то Валера оценил, наконец, по достоинству мои страдания... Ради этого, да и ни ради чего, я бы не выбрал такое... Я бы ни за что в жизни не захотел такого!.. Идти и Идти и не знать, как вернуться, а больше всего этого хотеть, как будто какой-то нитью, тугой, прочной, у тебя на груди, и тянет, тянет назад, и, чем дальше уходишь, тем больше, больнее режет, врезается в грудь... Не даром, раз, чем ближе, тем, немного легче, я ещё, часа два стоял, ходил вокруг... По нашему району у дома... Я бы никогда не захотел. И теперь не хочу. Да, это, просто-о-о... И я, сам, не знаю, не могу... Ну, не мог я просто так замолчать и согласиться, иногда бывает так... Ну, я... всё понимаю, что всё это для моего же блага. Но!.. Папа же тоже должен понимать, как тяжело идти против простого, чувства собственного достоинства... И, если мне хочется его отстоять... В конце концов, можно было и поберечь его, я же человек. Да, я начинаю кричать, да... Ладно.
...Но, может быть, частично я и хочу, чтобы они узнали?.. Если бы мне хотелось сохранить образ успешного и хорошо живущего, да я бы изо всех сил старался избежать и Валеры, и всех остальных... Только бы не встретить их и, чтобы они не узнали. И никто, может быть и не узнал бы - нужно им сильно обо мне узнавать?.. А я же, наоборот, звоню и лезу на глаза, и ещё жду, как же они все, наконец, опечалятся и призадумаются, и, чуть ли не воображаю:
Завтра. Около часа дня. (Ещё до звонка милой тихой девушки из регистратуры полиции. А, вообще, есть у них там регистратура?..) Разговор, обычный, не напряженный, расслабленный разговор Валерия с коллегой по работе. Где-то в середине.
Валерий:
...Да, знаешь, объявился тут этот... Вчера. Генка из третьего отдела. (Пока, кстати, очень даже правдоподобно. Так бы и сказал) Что-то, кажется, с ним не так. (Да, он всегда, наверное, так и думал.) Звонил, просил 200 рублей... Всего двести рублей!.. Представь, что же должно случиться с человеком, чтобы он, почти ночью... (Может быть и у него так же, как и у меня сошли с ума внутренние часы?.. Так, что для него, тоже, семь часов вечера - почти ночь. Это, наверное, от того, что темнеет рано...) ...Чтобы почти в ночное время, звонить мне по такому мелкому вопросу!.. (Да... "Что должно случиться с человеком?" - "Совсем он совесть потерять, что ли, должен?!. Такая наглость!!!") ...И это, через все его непреступное достоинство и гордость!.. При всей его природной скромности и стыдливости!.. (При алкогольном опьянении только...мог бы Валера такое сказать. И то, вряд ли. Че-рез... мой труп только.) Я всерьёз обеспокоился тем, что с ним. (Так обеспокоился, что аж не стал ему занимать... "Что с ним?.. У него же такое сомнительное состояние!.. А вдруг его состояние недостаточно для выплаты долга - 54 рубля, например, и он ничего не вернёт?.. ") Бедняга!.. Он так быстро закончил разговор - не выдержал!.. (Да, конечно - не выдерживаю я, Валера, твоих интонацией и голоса, заносящегося, не вы-дер-жи-ва-ю!..) Я, вот не знаю, как бы помягче теперь ему сказать, предложить помощь. Ведь он будет отказываться, наверное, пока не умрёт!.. (Ага, и только тогда ты, выдохнув с облегчением, спокойно сможешь сунуть 200 рублей мне под крышку гроба.) Он-то сам мне больше ещё не звонил... (Ещё чего!) ...Хотя-я, знаешь - может быть у него, просто, даже нет денег на счету, чтобы позвонить! (Вот! Вот так они и узнают, что у меня не было денег на счету!..)
Завтра. Около двух часов. Коллега с работы... Работы Валеры, положив трубку, медленно идёт к дивану в раздумьях... (Стоп. Положив трубку... Это, что, они час разговаривали?.. А, да - и всё-о-о обо мне-е-е!..) Коллега Валеры останавливается в двух шагах до дивана, качает головой и роняет скупую слезу. (Хотя, чего это - скупую? Можт он щедрый! Так и чего я буду загонять человека в рамки?)
Коллега Валеры произносит:
- Да... Не хотел бы я оказаться на месте того несчастного юноши!.. (И правильно делает - по временным рамкам этой моей истории, несчастный юноша в тот самый момент уже в морге.) Да... - добавил коллега, через паузу. - А ты, Валера?.. Что же ты, сразу, бедному человеку не отдал эти 200 рублей... (О!.. На?!. Валера?! Получил, да?.. Справедливую оценку? ) Ты же знал, что больше он не попросит...
...Да, ладно... Уу-хх-х!.. Топаю ногами, приплясываю, и в ритм, пунктиром, весело, выпускаю пар изо рта. Хо-ол-о-дн-о!.. Ну, ладно!.. Иду дальше, вприпрыжку, иногда перескакивая через маленькие островки наледи. Ведь мне же хочется, чтобы, наконец, хоть сейчас они проявили... Жалость, что ли?.. Почему ж?.. Может, это, просто, я хочу, чтобы восстановилась справедливость?.. Ведь мне ничего не будет от того, что они или кто-то другой, пожалеют и поймут, когда, как я понимаю, например, меня не будет на свете?.. Да, удобно, конечно, мне пристроить своё полное бессилие к благим целям!..
...А и правда, холодно... Вот, тут... Мечтаешь, тут, выдумываешь себе - разные варианты невыносимой трагической смерти, а, как, и правда, чуть морозцем пробрало, так уж, и испугался за себя?.. Ага... Неприятно стоять и, даже слегка зябнуть?.. А, он, тут, до смерти замёрзнуть собирался! Не-е-т... Недосягаемая роскошь. Нет, понятно, что это бы от большой травмы и боли... Да, что же это?.. Уже смеюсь с себя, смеюсь... А, всё равно, внутри скрутило. Во-на, ты!.. Испугался?.. Как только, жёсткий мороз? Сразу тебе не до жалости к себе и не до умирания от обиды своей?.. Сразу испугался?..
Вот... Ух-х...
А вокруг, оказывается, тишина. Вышел, уже, пока скакал по улице, на сторону дороги, где почти никого. Сзади стройка, а в глубине - подальше, уже и низенькие жилые дома. Тут и дорожки дальше, толком нет - она потихоньку переходит в протоптанную тропинку, и бежит, вихляет, вдоль, по над стройкой. Напротив - большой многоквартирный. И там, наверху, жизнь... Далеко, в окнах. В одном - сиреневая гирлянда висит, приклеенная на окне и светится. Смотрю не отрываясь. Рядом окно - и лёгкая персиковая шторка накинута балдахином, как чёлка с пробором. А в глубине, виднеется люстра, с внушающим уважение, пышным абажуром. Конечно, он бы, так и внушал уважение, если бы из под него не видна была маленькая, робкая лампочка, которая, как будто, закуталась в него. И теперь, суть, никакого уважения - просто жалость. А тут - глухие, цвета вишни... Занавески, хорошо, что приоткрыты, и их краешки, разливать по складками материи, золотит комнатный свет... Здесь, наверное, больше, выше думающая о себе, жизнь... Почему?.. А боковым зрением всё время цепляешь сиреневую гирлянду... Такой, режущей обзор леской. Да... Наконец-то, в пятый раз у неё начался второй режим!.. Когда она, вдруг ускоряется, лампочки начинают мигать всё быстрее и быстрее... И, наконец, замирают. Одним, большим светящимся.
Смотришь на окна, на эту многоэтажку - сколько их!.. Сколько окон, сколько людей!.. Сколько в них же, добрых помыслов и стремлений!.. Сколько желания делать добро!.. Я знаю, знаю. Потому что знаю, сколько и в одном человеке может уживаться самых хороших мыслей и желания, яркого, пылкого, сделать хорошо - кому-нибудь - всему миру; одному, многим, людям горам, океанам - всему... Даже в самом плохом человеке, будет, хотя бы микроскопическая крупица добра. Даже в самом никчемном, никудышном человеке, хоть что-нибудь, да есть... Даже может, и во мне. Сколько добра!.. За жёлтыми, оранжевыми, белыми, красноватыми пятнами окон, где-то - за шторками, где-то - даже с приоткрытой форточкой. И, вот, стоит напротив всего этого, на улице, вечерней, пустой, человек. Тот, который нуждается в проявлениях этого добра... И понимает, что нигде, нигде абсолютно, в этом городе и мире, его ждать, наверное, нечего... Но лучше не понимать... и воображать общее понимание и жалость. Ладно, пусть не к себе, но они, ведь, есть!.. Вон там, в тёмном окне, где открыта форточка?.. Так тихо и нежно колышатся тонкие, лёгкие, белые шторки - там, кажется, наверняка живёт какая-то добрая девушка... Но почему она спит в такое раннее время? Когда есть для чего, ты никогда не спишь, даже, когда уже пора бы... Значит... Так и представляется - тёмная комната, раннего вечера... Шум забегает в окно...
Гуляющей компанией... Голосов смеётся... Нечего
Им предложить на стол...
Нет, накрыть...
Огни... Про огни тоже что-то надо.
Огни... они захватили с собою -
Смеющиеся, по всюду искрящиеся -
С живущей улицы, морозной гурьбою
Они врываются в скин полуспящий твой...
Вот, всё время так - как начну, что-то сочинять... Так хорошо идёт, а потом забуду. Ну... Ладно, ладно, пока...
Вбегают они через форточку...
И замирают, в нерешимости...
Увидев тебя, что так хочет к ним,
Но, не видит, кажется, смысла и...
От окна отходит подальше...
И отчаянно рвётся к нему.
Понимая, как дым злой, давящей фальши
Рукой на выключателе сгущеную тьму.
Она хочет вырваться, хочет!..
И смотрит... (как это тут?) На яркий...весёлый проем оконный... (Ладно, потом подтяну...)
И его яркий след на потолке, цвета ночи...
На тёмном, подавленном фоне.
Тут просто, пресно... Потом переделаю. Обернуться бы, повторить, запомнить... А то, ведь всё растворится, пропадёт. Забуду. Но нет... Пока-а... Может, всё равно, они никому, кроме меня не нужны. Тянет же вперёд!.. Как будто за трактором привязанный!..
И, так уверенно яркие горят полосы,
Но на фоне мертвом всего, всего потолка...
И сотни слов, голосов звучат... Но после Вашей ссоры... Не слышно голоса... (Тут сократить надо... Хотя?..)
И не всю гурьбу эту резвую - ждёт тебя...
Нет, нет...
И сотни звуков... Но после ссоры не слышно... Твоего...
Да, нет, не вместится - тьфу с ней, с ссорой!..
И, сотни звуков... Но нет твоего голоса...
И знает вокруг тишина.
А про гурьбу, лучше разработать пошире.
И с весельем гурьба гостей умрёт в одиночестве
Тёмном, комнатном, до тишины сокращая слова.
От того, что из всех, кого видеть так хочется,
Понимая, "врядли, наверно, придёшь теперь", она ждёт в тишине одного лишь тебя!..
Чуть под прыгнул от радости?.. Вот же интересно? Как ребёнок - ещё тот я. Вот, надо же?! Так всё... Как будто встало на места, устроилось, организовалось - от одного маленького стишка?.. Странное ощущение... Как всегда. Эх, ты, Генка, крокодил!.. Ха-ха! Ладно... Так и быть - будем считать, что это от холода. Твои радостные прыжки. А, и правда... Как будто всё... всё в мире теперь на месте... устаканилось. Всё правильно... И всё покрывающее счастье!.. Ладно... Покой. Вспомнить, хотя бы, что в начале было?.. Раз уж ты так дико обрадовался!.. Что там?.. Яркие полосы?.. Нет... А, про форточку... Стоп. Потом... Всегда почти так - страшно вспоминать... Сразу. Кажется, сейчас если начнёшь, потеряешь всё... Лучше потом - через несколько часов. По крупинке, по ниточке доставать из углов, отсеков памяти, вытягивать... Это не так страшно. Тогда, наверное, потому, что и так уже время прошло, и если что-то забыл - объяснимо и не так обидно... Не страшно. Кажется, лучше отложить это всё в памяти, бросить, как вещь, а потом уже доставать, тогда - когда смотреть уже будешь издалека, со стороны, сможешь охватить взглядом всю эту историю сразу. На расстоянии. А теперь, вблизи, кажется, что если только схватишься, хоть пальцами за одну, только, часть, так всё сразу рассыпется... Она останется в руках, и то, смутно - а остальные части, попробуй потом собрать, найти в темноте!.. Надо было сразу записывать... А, начнёшь записывать, прервешь поток мысли, будет... Я каждый раз, хочу же, и дальше "творить"!.. Х-э-э... Я, как и всё время, конечно. Да и где записывать?.. Надо было, всё-таки, тетрадку брать... А не эту глупую розовую штуку. Хотя, для кого что? Кому-то эти мои "опусы", как раз и покажутся глупыми... Более глупыми, чем, даже, маленькое, незаметное колечко теста с посыпкой... Что, папа не так бы сказал?.. Разве ему нужны мои стихи?.. А, может, и правда... глупость? Вот, кому-нибудь я решусь сейчас это прочитать?.. Потому что стыдно за своё "творение", или потому что слишком хорошо знаю людей?.. Надо разобраться... Вот, я сейчас представил эту девушку, так явно... Всю комнату. Весь вечер из её окна. А может быть, такого и, впринципе нет?.. И, даже не может быть, нигде, никогда?.. Ну, может. Но, если я это могу представить так явно?.. Нет, конечно, не здесь... Здесь, я сомневаюсь, что, прямо так и есть в этом тёмненьком окне... Что я, уж настолько прозорлив. Но, этим, хотя бы, объясняется то, почему же в этом доме никому нет дела до меня?.. Добрым, хорошим людям. Настоящим людям. Может, от того, что до них, тоже, сейчас нет дела?.. Как же ты тут предложишь кому-нибудь помощь, если тебе самому она так нужна?.. Ведь, вот так, тоже... И у меня, часто - хочешь столько хорошего. А что сделал?.. Что?.. Это какой-то замкнутый круг - если тебе никто не помог, так и ты никому не поможешь?.. У тебя не хватает сил?.. Так, ведь, никогда и не получится добрых дел?.. Во всём мире?
И сейчас я так явно увидел, представил... Почувствовал такой вечер. Ведь не может быть, что бы человек мог чувствовать то, чего нет и не может быть?.. В таком случае, если это, правда, есть - то мне, просто стыдно стоять и смотреть на дом, полный людей, ждать от них помощь, когда им самим она, может, нужна. Подло. А ещё и винить их, корить в мыслях - подло, низко!.. Сам бы, что-то сделал для других, если ты такой - за взаимовыручку... Сам, рвани к этим людям, забеги в этот дом и заглядывай в каждую квартиру, спрашивай - чем помочь, что нужно?.. И пусть они знают... что... А что я могу для них сделать?.. Что?.. У меня ничего нет!.. Да... Но, может, только знание - есть кто-то, кто хочет помочь, уже поможет?.. Ведь, я, например, всё равно, должен сам для себя что-то сделать, чтобы быть довольным... А не могу, жду, пока кто-то поддержит... Да, иногда не надо ничего, даже, и сделать для человека, лучшее он сделает сам... Когда, особенно, увидит, что есть кто-то, кто хочет помочь... Или, иногда, когда ты сам хочешь помочь... Если ты видишь, что кому-то ещё нужна твоя помощь, а ты сам ещё ничто - ты мобилизуешься, растешь - у тебя есть ответственность за какого-то, пусть, даже незнакомого человека, который нуждается, просто в ком-нибудь, значит, и в тебе. Это поднимает, возвышает... Как желание помочь, так и чьё-то, такое же желание. Да, вот отсюда, тоже, ещё, и рождаются дела... Или из сильных, сильных личностей, людей, кто, без какой-либо поддержки, из пустоты, рождает поддержку... Или из, просто людей, которые нуждаются в ней (а это и сильные люди), которые получают её, хотя бы маленький подарок, хоть самое мелкое её пожертвование, и из этих мелких, маленьких процентов создают, выращивают мощные, огромные жизненные силы.
Да... Стыдно... Стыдно так поступать. Простите меня, люди!.. Я должен бы помочь. Надеюсь... Смогу. Снег. Хоть на снегу, чтоль, запиши?.. Улыбка-а... Повожу носком сапога. Вот и личико - улыбающееся, радостное!.. Кто-нибудь увидит, может быть, утром, если снегом не занесёт, и порадуется!.. Веселее будет идти на работу! Часто так, сам видишь какую-то рожи-путина в снегу, и... А может и не было этой девушки?.. Нигде, и не будет?.. Может, это, просто я - такой же... После, даже такой же, как сейчас, ссоры, и, только, остающийся один в квартире... В тёмной, вон в той. Просто, может быть, я себя представил сейчас в квартире, за окном, которое увидел, мои чувства, помещенные в такую обстановку?.. И, сразу почувствовал?.. Может?.. Я бы, наверное, так и ощущал себя сейчас, если бы был в такой квартире, где всё замерло и скрутилось в три погибели, когда из неё откачало, забрало часть от её счастья... От спокойного бытования. Как воздуха... Как папа, наверное?.. Он, ведь, сейчас, тоже в тёмной квартире?.. Не-т... Н-е-е-т... Закрыть глаза и постоять, чуть-чуть помогло. Немного. Всё!.. Смейся!.. Веселись! Не думай... Сейчас. Нарисовать... Тьфу!.. Опять слушаю мысли - на-ри-со-вать... На-пи-сать! Написать стихи. На снегу?.. Палочку, веточку... Ух-х, я и акробат!.. Уже подлез под низко повисшие ветки кустарника. Уже... Дотяги-ва-ю-юсь... Ага. А обратно сложнее. Смешно, хоть с себя, не думаем, смеюсь!.. Пятиться, согнувшись - это очень смешно!.. Ха-ха! О-о-хх!.. Старость не в радость!.. Вылез. Отдышусь. Ветку, теперь, держу в руках. Ниче-го... Пойдёт. Боковых ответвлений, только, много. Нарисовать... Может, что-то и получится. Написать стихи?.. Правда? Оторопь, приятный озноб и мурашки по коже. Страх, а, ведь, и чувство такое, как будто хочу кому-то подарок сделать... И, аж трясёт от радостного пощипывания внутри, взлетаю, будто бы... и тревожно - прямо, как будто всё опадает вниз - а вдруг, не понравится?.. Качели - и вверх взмывает всё во мне, и, тут же, вниз срывается... Ст-ран-но!.. С трепетом прикоснуться пробую... решаюсь, кончиком - то-нень-ким!.. Палочки... И... И-и-и... Срывается, корежу букву... Нет, так нельзя - уж если делать, то надо ровно. Зачеркиваю несколькими тонкими линиями зигзага, чуть не нервно... Что, чуть не?.. Нервно!.. И... Уже на верхушке буквы, сразу, из плавного ведения, округлой черты буквы, сорвался в резкую, прямую линию, куда-то в сторону... Пусть и небольшую. Ладно... А кому, собственно, это нужно?.. Ведь, всё трепещет внутри и от того, что, наверное... Наверное, никому не понравится. Затрут ногой и пройдут мимо. А сколько тяжёлых высказываний... рецензий может родиться в их голове?.. А, даже, если всем понравится - я же, так же буду болеть, всё равно, от одной только догадки, что могут думать... Буду, наверное... Да, если напишу - я себя знаю!.. Буду сидеть где-то в засаде и, из-за кустов смотреть, утром, судорожно, за каждым новым подходящим сюда, на остановку, человеком... За каждым его взглядом, изгибом брови. А если он отвернется?! Будет смотреть в другую сторону?.. Я, каждые две минуты... чаще, буду собираться решительно пойти к ним и затереть, уже сам, ногой, рассержено, это свидетельство моей откровенности... А если спросят... Сказать, что, не дело, чтобы всякая ерунда на снегу рисовалась.И возмущенно стану, сделаю вид, что жду автобус. Отвернувшись, чтобы не видели, как меня... Как... Трясусь и смиряю неслушающееся дыхание... Такое, что аж вся грудь, да и плечи, взрывают вверх и опускаются слишком заметно. Нет, уж лучше сразу затру, да и всё. И хочется, и... Иду... Иду отсюда, дальше. Но не сюда. Там... Стою, смотрю теперь... Тёмная, серая эстакада. Впереди...Наматывает бетонные сплошные серые кольца, оставляя между ними темные пятна тени... Одни - полукруги. Где-то, прямоугольные, квадраты - на земле, от стен. Где-то дальше - заправка, ларёк и одинокая остановка. А дальше, за ними... Дрожь берёт, если подумать о том, что туда пойдёшь. Дальше - пустые, безлюдные развязки и только леса, лесочки по краям. Темнота, тишина... Безмолвно. Нет, когда, иногда, проезжаешь мимо таких мест, они очень нравятся. Хочешь рассмотреть, присмотреться, узнать их получше... Но скитание там, такое же, как и сейчас, среди жилых районов, сразу становится тем, чего я точно не захочу... Оно же, то же самое, лишается, кажется, там, радости, какой-то, надежды, какого-то выхода, уже, как будто бы, из этого положения... Автоматического... Радости?.. Значит, разве... есть в бедствии и радость? Но, и правда, значит, доля есть - раз есть чему умирать, ступи я на безлюдные развязки и начни бродить между лесов. Значит есть что-то, что дают человеку эти, горящие окнами-огоньками, жилые массы, в которых, знаешь, знаешь уже, что никто не поможет. Никому и дела нет. Значит есть... И, раз это не реальные люди, не участие, не опора - значит, какой силой обладает надежда?.. Значит, ты ходишь, как будто бы в облаке... Как, когда мечтаешь и находишься всем существом в своей мечте, которая, ещё не реальное, но, всё же, ты чувствуешь, понимаешь, видишь и осознаёшь, чувствуешь, как настоящую, всю её. И тут - ты, как и в мечте, в собственных мыслях - явно видишь, блестящими гирляндами окон и в окнах громадами, дома, видишь тысячи квартир, светом из которых освещена темнота, залит этот вечер и снег под домами... Ты видишь десятки тысяч людей в этом городе, десятки тысяч чувств - хороших, добрых, веры, поддержки... Любовь, родство, тихие семейные ужины и вечера, за одной шторкой, второй... За третьей - приготовления, шумные... К празднику. Неужели ты не можешь, не чувствуешь всё это, реальное... Не то что, даже, что себе вообразил. Так, имею же я право получить хоть это?.. Никому не известный и не требуя ни от кого ничего, кроме: просто живите, живите вокруг хорошо и я буду радоваться свами?..
Нет, пойду... Пойду в город, и, чем оживленнее он, тем лучше... Бежать, как будто, даже начал. Вот, я?.. Сам себе удивляюсь... Бежал, бегу, бегу... Всё лучше, лучше... А вот, уже и метро. Теперь можно сбавить темп и идти, и наслаждаться жизнью, тем, что вокруг всё хорошо. И, даже опустишь вниз голову, потому что снежинки сильно летят в лицо, и улыбаешься, потому что достаточно видеть только свои ноги, шагающие по слякоти и, краешками заглядывающие в поле зрения, других прохожих - их достаточно для радости - людей много, жизни...
Мне перед самым носом, становится видно протянутую руку с какой-то карточкой. Поднимаю глаза - молодой парень - таджик, что-ли?.. Протягивает мне... А да, СИМ-карту.
- СИМ-карта возьми?..
Я всегда беру все флаеры, рекламы, газетки. Может, это мой вклад в малый... Очень малый бизнес. Чьё-то выживание. Но СИМ-карта - это уже так просто не возьмёшь. Это уже чревато.
- А?.. Как... Что с ней? - спрашиваю, сомневаясь.
- Возьми. Там двести рубля на счету... Просто ставишь на телефон и говоришь - только зарегистрировать надо... - и начал ещё что-то рассказывать про тариф. И, я так понял, что ему с этого пойдёт процент. - Когда карта зарегистрируешь - это увидят, мне часть плата будет... От работодатель.
- Ну, л-лладно...
Беру. Не могу же я отказать?.. Мало ли?.. Вдруг человеку, и правда лишняя копейка? Парнишка молодец, старается... Работает, на морозе, на улице. И не мечтает, что кто-то завтра с утра о нём поскорбит, хоть немножечко, раз уж у него ничего нет... Раз нет, значит надо заработать. И, кто знает - может ему и тяжелее меня?.. А я тут, сопли распустил... Иду, думаю...
Взял Сим-карту... Вот, ведь - сделал хорошее дело!.. И как, вот, теперь нормальным людям меня жалеть за то, что на счету моём не было денег?.. Вот!.. Судьба! Мне, теперь, просто стыдно. Надо идти быстрее... Когда быстро, быстро шагаешь - можно не думать. Немного.
...Выхожу. Через какие-то дворы на освещённую улицу. Боль-шой перекрёсток. Но, хотя и, всего, в метрах пятнадцати-шестнадцати, он кажется - далеко, далеко. Напротив - через большую пустую, засыпанную снегом поляну, какой-то магазин светится. Бело-голубыми огнями. Здесь... Темно и тихо. Глушь. А совсем рядом с такой цивилизацией... Тяжело... почему-то, в этой тени. Надо переходить дорогу. Перебегаю. Но, она, хотя автомобильная - узенькая... И машин на ней почти нет. И тут, как-то пустынно. Смотрю назад - там, всё та же темнота, среди веток деревьев, только сверху разбавленная окнами домов. Тяжко - придавливает почти. Я... Чтобы не думать... Беру, зачем-то, СИМ-карту в карточке пластиковой, из кармана, начинаю возиться, вставлять её в телефон. Ковыряю его крышку, наконец поддается... Поддеваю... Никак. Высовываю, ага... Наконец-то, аккумулятор, устраиваю внутри карточку. Да, что ж она никак... Не это?.. Вот. Теперь в обратном порядке - уже со знанием дела, и радуясь своему достижению. Надо продлевать эту радость, искорками в глазах и на уголках губ подкалывающую все твои мысли, как будто иголочками, так, что, заставляя их смеяться, как от щекотки, понемногу помогает развеяться. Достаю карточку от СИМки, заучиваю... свой номер - надо же знать мне свой номер?.. Буду, завтра кому-нибудь говорить, красоваться цифрами... Или, даже, на визитке моей будет... Какой визитке?!. Тьфу-ты!.. Но, хотя, всё же, может быть. Восемь... Девятьсот... Это понятно. Та-да-да, тридцать восемь, сорок два... И тридцать восемь, сорок два... Иду взад, вперед... Повторяю, подпрыгивая в такт... Восемь... И сорок два-а. Тридцать... Восемь, девятьсот... Ну... Выдохнул. Пар изо рта побежал и заиграл, закачался в воздухе, сначала тоненькой трубочкой, а потом - дальше от меня, большим облачком. Маленькие его клубочки мечутся, носятся, спутываются в смятении, сталкиваются, натыкаясь, один на другой, среди морозного воздуха... Бедные... Бросил я их туда, в этот мир... холодный. Ну, я же не могу не выдыхать?.. Значит, нужно было. Я, почему-то, вспомнил про папу. Так тягостно... Как, когда я был ребёнком - хочется вернуться... Тянет. Быть рядом. Ближе к нему. А не на разных концах... И тянет моя вина. Ведь я, тоже виноват?.. Тоже был груб... А, может быть, ему обидно, и не меньше, чем мне?.. Или больше? Ладно - освоитесь, клубочки пара... Уже? Вон, растворились в воздухе, да и не видно... Пущу ещё новых. Я в детстве всегда так любил делать - пускал, дул, теплым воздухом на мороз и любовался клубящимся белым дымком.
...И, любуюсь. Белым... А за белым паром - светящийся бело-голубоватым, магазин. А над ним - в верхних этажах, большой дом. Много, много окон - каких только нет... Желтые, оранжевые. Где-то, Новогодняя гирлянда, тоже. Этажей, наверное, с восемнадцать. Под этим зданием лежит, надутым матрацем, снег...Блестит. искрится. Вот, броситься бы, упасть в него и-и-и… Найдут и поплачут ещё и про воспаление лёгких. А, нет, правда… Такое большое, открытое место. Куча людей, куча машин, домов вокруг. И никто… Ни к кому, ведь, не подойти. Никто не… Никому и не важно. И никто не заметит. Если, даже. прямо среди них гибнет человек. «Умер. Обнаружен мёртвым, рано утром девятнадцатого числа возле улицы..." Вот, же ж, надо же! Был, ведь, только что на той стороне дороги, мог посмотреть на доме - какая улица? И не стал... Вот, ведь - теперь и не узнаю, где же найду свой конец!.. Смеюсь... А вдруг... Что если некрасивое название?.. Как так, тогда? Тогда нельзя! Уж если умирать, так с пышностью!.. Ха-ха... А помнишь раньше ты любил... Да, ты бы не прошёл мимо такой большой снежной подушки... Чтобы, хотя бы не протопать, не пройтись в ней по колено. А ну ка... У-у ух!.. Э-х!.. Аж провалился! Ну ка... Здорово!.. Как нужно переступить - так поднимаешь ногу, аж на высоту своего другого колена и-ии, ставишь дальше... У-хх!.. Хэ... Хэ-э-э!.. Зашатало, чуть не упал... Не-е!.. Упал. Хэ-э-э... Всё таки. Фух!.. Рука, теперь, по локоть погружена в снеговой подушке. И на перчатке залипли жгучий, липкенькие снежинки. Ф-у-у-х!.. И тишина вокруг. А раньше бы я с удовольствием, только и упрашивал бы родителей - "можно мне поваляться в снегу?..", иди я только мимо такого. А что?.. Нужно только отойти... Где снег ещё новый... Не подмятый моей личностью... персоной. Та-а-к!.. Э-ээ-хх!.. А-а!.. Ха, ха, хэ!.. Ох-х!.. Снег... так... В лицо... Хэ-э-э!.. Ох-хх, залепил всё!.. Отряхиваю варежками... Щеки... Нос, хоть, освободить!.. Э-э-э-х-хх!.. Переворачиваюсь на спину... Ха-ха-ха!.. Ох-хх... Хорошо лежать в снегу. Он вокруг. Тихо. Блестит снег... и надо мной большое, большое темное... Небо. Пространство. Фу-хх. Отдышаться... Всё постепенно внутри успокаивается... И единственный шум, что я сам создаю, сбивающимся дыханием, потихоньку затихает. Люди далеко... До дороги, с обеих сторон - у-х-х, сколько! До одной - вообще, невероятно далеко, а до другой... Ну, по ней никто и не ходит почти. И небо надо мной раскинулось такой громадной широтой!.. И я раскидываю руки. Фу-у-х. Как раньше... Тишина. Искрящаяся. Снежная тишина. И О-о-огро-омный простор!.. Смотришь на небо... Я всегда так любил - смотреть на небо, лёжа на снегу. И тебя, как будто захватывает это бесконечное пространство. Ты - сам уже в нём... С его, таким прекрасным, поразительным... звёздным рисунком... Что, аж, дух перехватывает. И в таком же, бескрайние море снега... Он отражает, эти звёздные, блестящие точки, отражает у тебя, прямо под рукой... И ты водишь ею по нему, как бы, пытаешься осознать, поверить... Во всё это... Замерев. И, перестаёшь - этот шорох и треск под твоей рукой замирает... в тиши, такой же большой тишине, как всё это пространство. И от этого - ещё более невероятно... Только чувствуешь невозможный сгусток, концентрацию радости... Она, сначала, клокотала внутри, а теперь - тоже замирает, прислушивается... И ты чувствуешь невероятное Величие!..
Тихо...
...И небо блестит. Далеко, далеко, блестит несколькими звёздами, и ещё и многоквартирным домом, который, как ни крутись, всё равно попадает в поле зрения. Ну и ладно... Смотришь - то на тёмное полотно и его дальние светящиеся белые искринки, то на гряды балконов и окон - оранжевого и жёлтого, железа и плитки, и, кое-где - уже и Новогодние гирлянды. Закрою глаза - то же. И опять лезет в поле зрения многоквартирный дом... И ещё много окон, и балконов... И один из них - мой. Точнее, не мой... Того маленького мальчика, кем, когда-то, был я. Теперь он мне уже не принадлежит. Тогда принадлежал, хотя и квартира была съёмная. На этом балконе... Там много чего было, за ним. На сам балкон я почти никогда не выходил. Он был, скорее, для вещей, чем для нахождения там. Но за ним... Да. На тот балкон я мог смотреть, так же, закрывая глаза, лёжа в снегу, когда катался на горке... И представлять, что сейчас вернусь туда. Через пятнадцать минут, уже пойдём, наверное, отсюда домой. Скоро. Когда папа раз пять успеет повторить, что это уже последние пять минут и, всё равно, продолжать меня ждать ещё.
- Ещё два раза скатишься, и пойдём!..
Киваю. И катаюсь, после, ещё пол часа. Да, был моим балкон... Ладно. Пора вставать. Встаю. Мир приобретает, сразу, другое ориентирование... Или, как это?.. Сразу ближе стали и люди, и машины... Наверное, так их удобнее видеть. Хочется. Очень. Значит и надо... Какя разница - где ходить?.. Надо поехать в наш район. Прошлый. Теперь уже не совсем наш... Что у меня?.. Есть, да, кажется, на проездном... И то, что осталось после моего розового деликатеса. Хватит?.. Наверное. У-ух, только... У меня же, теперь, все брюки и куртка моя, с нелепыми ремешками - в воде, как будто их только что постирали. Да. Ну, тем ближе моя страшная кончина от воспаления легких. Ну. Хочется... Очень. В такой, как раз, день, вечер... какие я особенно любил в нём. Навещу.
...Я вхожу к тебе с таким трепетом... Ну, здравствуй, друг!.. Совсем не изменился!.. Никак не постарел, райончик, ты, мой, никак!.. Разве, где-то, только, мелкие морщинки - трещинками в асфальте... Ты и был-то, тогда уже, старенький... Таким тебя и помню. Ну, молодец... Молодец. Площадка твоя. Детская. Даже её не поменяли!.. Даже... Вот, надо же!.. Всё тот же игрушка-велосипед - качалка! Ну!.. А, вот, странно - тогда ещё, его только поставили, так удивительно было, ново!.. А теперь - так удивительно, что его ещё не убрали. Ну... Не в силах идти дальше. Хочется, как остановился здесь, у входа на площадку, у черты - резиновой линией-порожком... Так, тут,всё время стоять и можно. И смотреть на тебя, любоваться. С одной только точки отсюда, столько видно!.. Столько! А ты... Зря я думал, что разбросал, без остатка, всех родственников. Ты, мне, как много кто... Как добрый дядя, ласковая тётя. Наверное... Ты-то от меня не отвернешься?.. Да, я много сделал неправильно, я сам бы мог от себя... Но не надо, хоть ты, пожалуйста... Я знаю, ты не будешь... Ты добрый. Даже они, и то, прощают. Всё равно, не смотря на... И, кажется, ещё простят. Кажется, когда сейчас смотрю, и в тебе вижу то, что с ними связано. Это тепло, доброту, ласку... Мало ли?.. И тогда обижались. Много было... Здравствуй. Ты... Ты живёшь вокруг, живёшь бурно, ярко - там, вон, за деревьями, кучи фонарей, машин, огней, люди... Здесь во дворе - сколько жизни, сколько!.. Неслышной, тихой... Полной. Она живёт в этих окнах. Жива. Её видно, не глазами. Я её знаю. Она огромна. Здесь, для меня - особенно. Но, ладно - здесь, во дворе, но и на оживленной улице, где я был только что, я иду так, как будто на цыпочках, затая дыхание, как бы боюсь потревожить, шелохнуться, разбудить... Здесь нельзя шелохнуться. Замереть и слушать, смотреть. И медленно идти, ступать тихо по липкому гариевому покрытию, пробираться всё дальше - с каждым шагом, как по целому новому морю... Ведь, с каждой этой точки можно смотреть бесконечно, оглядываясь, вдыхая это без конца, вспоминая... Подобраться, наконец, к деревянном велосипеду... Посмотреть, сначала, впитать, вернее впитывать, пытаться впитать этот вид, а, понимая, что не сможешь - чтобы впитать до конца, нужно стоять и смотреть без конца - идёшь дальше... Нет. Сначала, всё-таки, взять рукой холодное железо и греться об него... Тронуть дерево... со стершейся краской, вести по нему рукой, гладить, так нежно оно, это дерево, с торчащими во все стороны колючими опилками, щепками... или, как это в данном случае называется?.. И, хочется... Значит, ладно. Сесть на этот велосипед и замереть от волнения. Садишься, и успеваешь в это время обмереть, как будто бы ожидаешь, что сейчас, вместе с этим действием, произойдёт что-то невероятное. Время станет, что-ли, тем, что было тогда, пятнадцать лет назад?.. И район вокруг, снова загорится огнями, отраженными глазами того меня, маленького мальчика?.. Как ты, раньше, с трудом, порой, взбирался на эти качели, было целой задачей! А теперь, пытаясь сесть на "седло", чуть не падаешь с размаху - так низко оно!.. Сел. На две минуты, освоившись и успокоив трепещащее волнение, от того, что - "То же!!!", закрываю глаза, кладу руки на холодный железный "руль", так хочется, полностью - до локтя, сложа, опираясь, раскачиваюсь слегка... Так, так... Наза-ад, впе-ред... И вокруг холодный воздух. Ноги на подножках. Скоро - вечер, не тот, в котором мы с мамой гуляем, теперь, а тот вечер, ещё один, когда папа вернётся с работы... И я поглядываю на оживленную светлую улицу, отсюда, из темного спокойного двора, через ветки деревьев... И этот свет витрин и фар, и даже... Как будто, метро, уже пропитывает и этот воздух, тихий, темный воздух двора... И воздух внутри лёгких - он весь, как бы, просвечен белым светом людного места, и наполнен звуками - голосов, машин, разговоров, радости, и трепещет, дрожит от пара, теплого воздуха - белых трубочек, превращающихся в облачка... Они подергивают воздух... А те качели?
На них идёшь кататься и взлета-а-аешь!.. И всё-о ближе тот, второй вечер. Закрываю глаза. И много, много всего...
...Как много всего! Открываю глаза. И на этих качелях. Опер один локоть на железо руля, ладонь - под подбородок. И чего только не было. Смотреть и смотреть на них можно. И тот вечер... А этот?.. А у-тро?.. Закрыть глаза хочется, и просто... И открыть... И смотреть на эти качели, сквозь... Желтовато-фонарный свет-дым, из многих, многих мгновений.
...А на этих же качелях, та встреча... Тот разговор. Ведь, здесь я, впервые в жизни, кажется, встретил человека, такого же, как я - мыслями... И, не знаю, может - это мне только показалось. А ничего она и не понимала так, как я... Да и, вообще, был ли этот случай?.. Или только показалось, приснилось. Ведь, такой маленький, такой короткий и совсем невероятный... Ведь, просто, всего-лишь, как и всегда, в те дни, играл, бегал, носился с мальчишками на соседнем песчаном поле для волейбола, так же пинал и подталкивал сандалями песок, в лучах дня на склоне, становящийся в воздухе, близко к земле, песчаной бурей... гальку и разные прозрачные "стеклянные" камушки. Так же, в окнах дома напротив загорались первые окна - наших мам, противостоя, кажется, своим светом, раннему закату... Так же, бегали, до тех пор, пока обжигающий жар не появлялся на коже и в горле не пересыхало, так же, почти, как будто и это - горячий, жёлтый пыль-песок... И, так же, мальчишки побежали, наконец, в магазин за баночками с жизненно-важной врагов, и, какими-нибудь пакетиками с не очень важными сухариками. А я не пошёл. Солнечное закатное свечение, иногда, как тяжесть. Давит, тянет... И не хочется... делать то, что тоже тянет, или кажется... что так. Мне, почему-то, опять стало тяжело среди мальчишек, среди этих разговоров, хулиганского житья. Не сильно, чтобы прям, хулиганского, но, такого... Уличного настроя. Я сказал, что подожду их тут. И, когда они ушли, стал, сначала ждать здесь, а потом - не выдержал... Захотелось, не просто отказаться от такого жизненного состояния, но и бежать отсюда, из двора-коробки, который, всё ещё, держал в своих бетонных тисках его следы, напоминал. Я ушёл, прямо, почти и убежал в сторону дороги, и здесь, встретилась эта, знакомая мне площадка, где уже царит оживленность близкой дороги, полу-тень, от веток, прохладой охлаждает закатное пекло, и синевато-оранжевый вечерний мир проще, свободнее, чем тот, предыдущий, так хороши!.. Как будто пыльно-желтый, жгучий пожар залили водой - такой же прохладной, синевато-оранжевой. Я залез на горку - там только сделали такой бугорок с канатом... Надо же, только сделали!.. До сих пор его воспринимаю, как новый - долго, ведь без него ещё было. Залез, и деревянные планки на горке, тоже выкрашены в синий. Тут я встретил её - простую, с виду, девчушку, только без наглых замашек. Она была в ярко-оранжевом платье, с цветочками. Она, просто, была одна на площадке. Из детей. В стороне была ещё её мама. Не начали мы знакомство с обычного "девочка, а как тебя зовут? ". Да и, вообще, мы, кажется, и не собирались знакомиться. Я, просто, сказал:
- Вот, зачем было делать такую большую площадь, ради одной только, лазилки с канатом?..
- Да. - просто ответила она, - Наверное, для маленьких детей. Чтобы лазили...
И продолжила перелезать с другой стороны горки по лесенкам и лазилкам, так сосредоточено!.. А самом-то - всего, лет восемь! "Для маленьких детей"!..
- Всё новое и новое строят. - говорю я. И, почему-то, так легко было в этом общении. - Каждый год, почти, вернёшься - так, уже и новое поставили...
И она кивнула, согласившись.
- Да, вон, и карусель уже два раза переделали - только, вроде, ведь, поменяли, и уже - раз, и новая...
Так легко!.. От такого, казалось бы, необычно, для меня, культурного разговора. Даже интеллектуального.
Мы помолчали. Культурно.
-Ну, я пойду, на качелях покачаюсь... - легко сказала она. Приглашение было мною моментально принято.
- О-о!.. Точно! Я тоже!.. - и, аж киксанул голос на фразе, так я сбил дыхание и запыхался немножко, от того, что побежал. - Как раз, и качели эти, новые, двойные, сделали - это ещё, хоть понятно - зачем. - и мы сели качаться на двух качелях рядом. Она, не очень-то, и качалась, скорее, больше слушала. И её мама, рядом. Тоже. - Всё же, хорошо - больше людей сразу может качаться!
Кивнула.
- И эти, держатели качелей поменяли - были железные, а потом - цепи, а потом цепи обтянули резиной.
- А, да, кстати!.. - как же меня воодушевило это замечание!..
- Это, чтобы так безопаснее было, - сказала мама девочки, - поменяли на цепи, а, чтобы удобнее было держаться - обтянули резиной.
-Да!.. - закричала девочка.
- А, вообще, всё, каждый раз - по новому, меняется и меняется!.. - продолжил я свой пламенный доклад через паузу. - Вот, там, на палисаднике, где, такой скверик, скамейки - ведь, помнишь, было всё, вообще по другому!.. Ты давно здесь живёшь?
- У-гу, - кивнула девочка, и в её глазах заблестела, лакированным печальным, светлая, радостная улыбка, когда она смотрела туда, на этот маленький скверик - скорее, узенькую площадку с лавочками, и где посажено немножко деревьев. В этом взгляде, в этом вздохе "угу"... Как она, с отрадой и грустью вздохнула!.. Во всём, во всей ней - видится, что ей так же... Кажется так же дорого это всё... Как и мне. И, впервые, хотелось не молчать, а говорить. Об этом... С кем-то. О том же, о чём ты всегда молчишь... И бережёшь это, чтобы его не испортили. А теперь - мне казалось, что, чем больше мы говорим об этом всём, тем больше и сильнее оно становится. Как будто, где-то в воздухе - в который оно попадало, два наших чувства к этому - двору, району, миру, объединялись, смешивались и становились, в два раза более мощным одним. Даже не в два... Как будто и гораздо больше. Как будто от того, что за этот наш короткий разговор нам открылось то, что не я один и не она одна, думают и чувствуют так, то это единство, разделённое чувство - распространилось на весь мир, тоже его разделяющий.
- Вот, на этом палисаднике, года два назад яблоньку маленькую посадили. Только посадили, и я к бабушке уехал... Летом. А вернулся... Всего, там, месяц с небольшим прошло - и она уже - вы-ма-хала!..
И девочка слушала, и, судя по тому, как она напряженно думала, иногда принахмуривая брови, видно было, что, хотя она и не знала ничего про мою яблоню, о которой я рассказывал, но она очень сильно пыталась представить. И, что у неё было что-то такое же... К чему она относилась так же, как и я... И что она понимала. Понимала меня, зная, как это... Понимала, любила своё какое-то место или дерево, и поэтому пыталась понять, как я люблю...
А я рассказывал и рассказывал, пока, наконец, предательски не выскочило и не вскочило, как в скорый поезд, в мою речь, подлое, свидетель моего хулигано-мальчишеского уличного существования, какое-то, не очень хорошее слово.
Мама девочки и сама она, чуть не наперебой предостерегли меня от использования в жизни таких слов - девочка, более расстроенно, и, чуть не испуганно (может я разрушил в ней, чуть только начавший строиться, образ себя - человека её возраста, да ещё и мальчишки, и при этом, умного и соображающего?), а мама - более строго и возмущенно. Но, всё равно, удивительно мягко для такой выходки. И, ведь выскочило - совершенно случайно и между делом!.. Даже не по теме и вне контекста мысли!.. Я, конечно, очень смутился... А девочка, вслед за мамой, но она, точно, не повторяла - по её лицу было видно, как она первая переживала из-за моего этого высказывания, сказала, испуганно:
- Да, ты лучше не говори такие слова...
- Да, я стараюсь, извини... Я, конечно, мне нужно их выкорчевывать... Из речи. Борюсь!..
- Да, это, ведь, слова-паразиты. Без них будет гораздо лучше!..
- Да, спасибо за совет. Я буду стараться... Я попробую. Я и пробую, уже - но, срываюсь - видишь, вот - вылетают, как будто сами собой!..
- Ну, ты постарайся, хотя бы, когда уже, даже сказал, чтобы, точно, точно, себе обещать, что больше так не будет.
И я сказал ещё что-то, мы обменялись парой суждений на тему психологии и помогающей в исправлении таких мальчуганов, как я, педагогики... А потом, она, всё таки, довольно быстро ушла вместе с мамой. Которая, видимо (и правильно), поостереглась разрешать дочери дальнейшее общение с таким субъектом, который, того и гляди, раскроет её маленькой дочке, доселе не виданные ею аспекты лингвистики. Нет, я то сказал, и не очень плохое слово - какой-то, действительно, паразит, просто, слегка уличный, но, правильно... Мало ли, что бы такой, как я мог тогда сказать дальше?.. Но я помню, как девочка, действительно, хотела мне помочь... И, правда, переживала за меня. Кстати... Я, ведь, с тех пор и терпеть не могу ни одного плохого слова. Нет, первое время, порой и вырывались слова, но... Сразу жгли, обжигали изнутри... Так, что, аж самому от себя противно... И компании свои эти, почти больше не посещал. Да...
Кстати, а где эта яблонька?.. Ну, надо же!.. Опять, иду и боюсь, трясёт - страшно!.. ноги подкашиваются, как будто... Где?.. А если нет?.. Сейчас...
Всё внутри свалилось вниз. И облило холодом свалившуюся груду. Прямо... Как когда я услышал о том, что мама... Пенек. Есть... Хотя бы он. И раз-ди-рррающее чувство вины. И страха. За то, чем я стал. И уже от рябины, моей яблони... Ничего. А-а-а... Я... И не увидел её... И не себя. Нет, плакать?.. Нет. Это слишком мощное чувство, оно подавляет все силы... Слишком мощное, чтобы при нём плакать - слишком много на это нужно жизненной энергии. И оптимизма... Как смешно, глупо, примитивно слушается этот, ни к чему не привязанный плач, ничем больше другим подобным не откликающийся в холодном воздухе. Как мираж... Оглушенный, как бы, вроде... Оборачиваюсь, и ищу - откуда он. Смотрю вокруг, неподвижным взглядом, медленно поворачиваясь... Но вокруг всё пляшет, на безумной скорости... И только белые нити, отыскивая путь и сплетаясь в колечки пара, кружат и играют вокруг.
Но плач слышен. Тонким, женским голосом... То, с какими-то словами. То, становясь глубоким, коротким звуком, прерывается. Но, нет - это реальный голос человека... Он, просто, стал теперь немного ближе, слышу его через кусты, что огибают маленькую площадку-скверик. Подхожу к коричневым веткам, с каким-то, пьяно-резвым, вдруг объявившемся интересом, что стал, прямо, чуть не основной целью. Защита?.. Концентрация на веселом, дрожащем любопытстве, достигает уровня основного занятия, главного, важнейшего, для меня, сейчас, времяпровождения. Раздвигаю ветки немного... Там - силуэт в пуховике, с мехом. Он говорит по телефону... И, да, плачет. Чуть не в истерике пытается что-то кому-то доказать. Смешно, немножко это со со стороны. Но... Я, наверное, немного так же выглядел сегодня, дома.
Она разговаривает с каким-то Витей, и только и успевает сказать, захлёбываясь в своей истерике: "Витя!.. Ну, послушай... Вить!.."
...Наконец одно "Витя-яаа!.. " - тянется дольше прежнего, потихоньку затихая и уходя вовнутрь... Рука девушки отводит, за ненужностью, телефон от уха, и почти неконтролируемо падает с ним, как будто он - грузило, резко потянувшее вниз. Она наклоняется, потом тихо опускается на скамейку и смотрит вокруг, неподвижным взглядом. Помочь?.. Как хочется помочь в такое время... А чем?.. Ты сам, всегда, оставался без помощи, в том же положении... И не знаешь, даже, что бы тебя обрадовало, а что?.. Да, и чем тут поможешь?.. Тут, не два рубля, недостающие на кассе, которые ты вытащишь из кармана и, довольный сам собой, отдашь кому-то. Тут - личное... Кто бы мог мне помочь, если бы сегодня я встретился, даже, с желающим, в том, чтобы как-то стереть последствия этой ненавистной ссоры?.. Кто мог бы помочь, если большая часть мира погружается в темноту, когда ты ссоришься с человеком, который для тебя дороже... А, даже, если другой, такой же человек, придёт на смену ему, с раскрытыми объятиями, радующийся тебе, не отвернувшийся от тебя - сможет ли он заменить полностью того?.. Это не вещь... Люди. Избавиться от осадка, от жжения из-за ссоры, от пустоты на том месте, где могли быть прекрасные отношения, прекрасная жизнь... Может помочь то, что где-то, в другом месте, совсем в другом месте, не пустота, а избыток? Кто может?.. Кто?.. Даже я не могу... Только тот, другой, если простит... Только он может помочь мне это исправить. Нет... А помочь чем-то мелким... Как мне, например, материально, когда я решил и ушёл... Помочь, просто выжить, прожить - это нужно... Самому что-то... Иметь. А у меня ничего... Но я очень хочу... Если бы ты знала, как я хочу... Ты, которую, отвернувшись, уже, снова слышу. Снова вырвавшийся, захлебывающийся, как утопающий из болота лавы, вязкой,вынырнувший... всхлип. Меня бьёт морозом. Вздрагиваю... Мне кажется, что это я - и я не могу, просто не могу, просто... Рассматривать, хотя бы краем сознания то, что я могу не помочь... Я всё сделаю, слышишь, незнакомая?.. Всё сделаю!.. Всё смогу, всё стерплю, пусть ничего в жизни не будет, ни жалости ни от кого, ни понимания, но я буду жить, только для того, чтобы суметь... Я заработаю на любые... Любые мечты, вещи, на всё, что только ты можешь захотеть в жизни, лишь бы ты только не плакала, не плакала, так, как я... Как я и сейчас... Если бы ты знала!.. Как я и сейчас захлёбываюсь так же, сев в снег, рядом с кустом, в тень, чтобы ты не видела... Я сижу спиной... Я, также же!.. Знай!.. Знай это... Если бы ты могла знать... Кем бы ты ни была, человек?.. Кто бы... Ты... Знай... Я не могу, не могу этого допустить. То, что все допускали, а я был готов кричать им всем - как?.. Почему?.. Теперь я вместо них... И то, что раньше было вопросом, должно быть ответом...
...Но как?.. Как же мне?.. Я и не буду знать, кто это, куда... Пойдёт. Вот, встанет и всё?.. Оборвутся концы. Или я, наоборот, этого хочу? Такой слабовольный, что дай мне помечтать только... А сам, так и жду, что в реальность воплотить не смогу по какой-то причине?.. И с легкостью выдохну, развернусь, и скажу:
- Ладно!.. Раз нет, так нет... Не вышло. Не моя вина...
Так?.. Ну-уу-у!.. Я и!.. Ладно... Если я такая собака бесхарактерная, так я ещё тысячу раз потом, всё-равно, успею и передумаю... Сейчас, пока я, хотя бы так явно осознаю всю подлость того, что опять поддамся бездействию и бессилию, аж до противного ясно осознаю... Аж даже сжимаю пальцами предплечья, как будто ещё, частью своей, механической, мышечной, твёрдой, всё продолжаю понимать, разбудить... пытаюсь свою мысленную - уже обмякшую, растекшуюся и оплывшую... И надо сжимать сильнее, пока она не дрогнет, не взбодрится. Правильно. Теперь, хотя бы теперь, когда я вижу, заглянув в будущее, всю отвратительность того, как я опять дам слабину... Аж до тошного... Мне надо, хотя бы теперь, её и не дать!.. Потом - всё-равно, передумаю, растекусь и ничего не сделаю. Я себя, размазню, знаю!.. Встаёшь!.. Быстро, уверенно, и-ии... Пошёл!.. Пошёл, пару шагов, да... И остановился. Ну, конечно!.. Стоишь и дрожишь у кустов. Нечего!.. Тебе мало было больно?.. Так и теперь, если что, потерпишь. Даже если и самое худшее. Хоть по делу...
- Девушка?..
...Она обернулась. У-у-хх... Ты, смотри только, в обморок ещё не упади!.. Супергерой!.. Ишь!.. Вытирает, спешно, слезинки с глаз... Есть, пока, время подумать... А-аа!.. Пусть... Пока и видит меня, такого, какой есть. Не могу же я, сейчас, подойти и обещать богатства и кущи?.. Прямо в таком виде?.. Это дело будущего. Нечего, сейчас, что-то, вообще, говорить обнадеживающее... Если, сам, потом не смогу?.. Я себя знаю!..
- Да?..
Ох-хх... Прохрипела с подъездом. Голос, конечно, не слушается... Сразу то?..
- Вы?..
...О-хх-х!.. А может ещё не поздно развернуться и убежать?..
- Вы не подскажите?..
У-хх-х. Сотни мыслей в голове... Да, что же ты, Генка, трешь руки свои, ладони?.. Время уходит, сейчас пропустишь!..
- Вам чем-то помочь?
...Хрипловатый голос слышится... Сверху. Да!.. Поднял голову... Да! Облегчение!.. Пусть, лучше, помогает... Чем я буду помогать. Почему-то это отчаянно больно...
- Да!.. Скажите?.. Можно Ваш телефон?.. - насторожилась... Быстрее!.. - Мне... Позвонить надо, срочно... - Она смотрит, чуть успокоилась, жалостливо, что-ли, даже?.. С сожалением?.. Я, видимо, уж так боялся, что выгляжу жалко... Ну и... Пусть, лучше, с участием и смотрит!.. А, что?.. Ведь, всё правильно... Если я две минуты, как начал воображать себя супер всё умеющим, ради кого-то... Это и не значит, что я перестал, сразу, быть жалким, каким ходил по улицам только что... Правильно. Всё правильно... - У-уу меня есть четырнадцать рублей, я Вам могу отдать, только... - О-хх-х! Как же она смотрит... Жалостливо! А, что же, мне, теперь-то, так не по себе от этой жалости? Которую ждал так долго?.. Может, просто, жалеют теперь не благородного мыслителя в фетре, а бедного бродягу, бедолагу в курточке с нелепыми ремешками?.. Может быть... А, что же?.. Если то, что, кажется, мешало жалости, нормальных людей, теперь.. На самом деле, само стоит её?.. Но, не по себе... Может, от того, что... Жалеют не истинное, моё?.. А может, я и правда, захотел, теперь?.. Захотел жить, а не ждать?.. Не ждать, пока по доброму отзовутся, хотя бы, на смерть?.. Ладно. Надо сделать дело, а потом...
- Да, нет... Не надо - держите, так. Там и так много... - сама замялась. Это от доброты... Ну, ладно. Так возьму. С другой стороны - так сейчас, только и можно...
- Спасибо... - а она продолжает оглядывать... Да, что же ты?!. Тебе же самой не лучше, чем мне!.. Ладно... Беру... Набрать номер... Надо свой. Восемь... Сорок два... Всё!.. Так я и узнаю её номер... Звоню... Гудок. Судорожно хлопаю по карману, чтобы сбросить... Надо... Что-то?..
- А-лл-о? Геннадий Васильевич? - она тактично отошла и, даже отвернулась к кустам. А если я сейчас убегу?.. И не видать Вам больше своего мобильного?.. А-аа, или я слишком честно выгляжу?.. Или не спортивно? - Да, здравствуйте!.. Геннадий Васильевич, простите, что беспокою... Вы, просто, единственный, кто может мне помочь... Надеюсь Вы не передумали ещё?.. Ну-у... Насчёт того, что Вы решили про работу?.. Надеюсь и не передумаете? - надеюсь... Надеюсь. А то, отойдешь... Знаю я тебя, Геннадий Васильевич!.. Подумается - "а!.. Что это за бред был?.. Какая-то незнакомая девушка... Какие-то фантастические, больные плоды воображения... О том, что ты должен что-то. Должен, ей. Нет... Ничего ты..." Нет, должен. Теперь точно. Ты уже перевел всё воображаемое в реальность... У неё, наверное, считались пара рублей со счёта... За эти пару рублей, ты теперь должен. Пусть не жёстко, никто с тебя не стребует, но сам ты их требовать будешь. - А-аа. Да?.. Да!.. Конечно Вы не сумасшедший, Геннадий Васильевич!.. Конечно! Ха-э-э!.. Да послушайте, Геннадий Васильевич!.. Да... Да, нет. Я не это... Я... Не имел ввиду... Но... Да, Геннадий Васильевич!.. Бросил. - говорю убедительно. А что? Геннадий Васильевич, вообще-то, ещё сразу сбросил, нажимая на все клавиши сразу, через ткань кармана. - Ну... Спасибо большое. - она кивает, слегка улыбнувшись - А то... Просто. Там по работе... Договориться нужно было. Для многих людей... Надо... - Всё. Надо прекращать оправдываться, а то сейчас нарасскажу. - Спасибо. Вы... Возьмите, может быть, четырнадцать... У меня, просто нет больше... - Зачем я опять про это заговорил?.. И, ещё, вынул всю мелочь из кармана и, непонятно, протягиваю ей, или держу у себя. Выставил руку и стою, как глупый. А внутри, опять, почему-то , стало нарастать какое-то, у меня, от сонности, что-ли, ощущение... Как будто я совсем раскис... И, хочется плакать... Почему-то. Просто. Я стою, рядом с ней, перед грядой кустов, а впереди, за ними таится детская площадка... И возвышается мой дом. Не знаю, что... А, просто на месте... Стою. Надо что-то сделать... И...
- Да, нет, нет... Оставьте. Вы же, ничего почти и не потратили...
Со счёта.
Ну конечно, она так скажет. Руки идут непонятно куда, сами... Как во сне. Я так и держу в поднять мне состоянии одну, хотя и кивнув в ответ. А другой - бесцельно начинаю болтать, вести её, трогать куртку за подол и пуговицы... Дохожу до кармана, сую в него, верчу пальцами в целофане, в... Попавшемся продуктовом пакете... И вдруг - ясностью в мозгу, понимаю - это же!..
- Н-уу. Тогда, можно Вас угостить, пожалуйста?.. - протягиваю ей маленький розовый калачик в кулечке. - Н-н-е отказывайтесь!.. Это, вообще, ничего!.. А то!.. Обижусь! - что я говорю?!. Я не обижусь, конечно!.. Зачем, вообще, говорят эту фразу?.. Я, вообще, как мне кажется, в последнее время... Не могу, не способен, как оказывается, на кого-то обижаться!.. Если только он, этот кто-то, на кого я на чуть-чуть обижусь, решит изменить своё... Поведение?.. То, я и ни за что не смогу обижаться!.. Я не понимаю, почему же на меня, тогда, кто-то может?.. Даже конда я очень, очень хочу уже всё исправить?.. - Не... Не... Вы не думайте, что это такое большое благодеяние с моей стороны!.. Вам бы видеть, сколько там консервантов - так Вы поймёте, что избавляете меня от химического отравления!.. - смеюсь, и она, немножко. - Берите!
Она взяла.
- Спасибо!.. Раз Вы так хотите разделить со мной мучительную смерть, давайте пополам, правда!.. Я угощаю!.. - начинает силиться сломать это колечко пополам- Теперь-то это - мой... Бублик!?. И, хочу, что бы мы оба отравились на равных! Мне в детстве мама тоже так говорила всегда... Что, привлекательно-то оно, да, но отр-а-ава!.. - смеется. И радость светится во всём лице.
- Правильно мама говорила!..
- Да... Хорошая мама плохого не посоветует!.. Мы, как раз, здесь раньше жили. Вот...
Киваю, и понимаю, что становится, хоть приятно, как-то тяжелее... Немного, какая-то тяжесть... Приятная, глубокая... Глубина. Суть... Потому, наверное, что теперь, сразу ощущать две истории, два прошлых, две жизни... Когда и одна жизнь, прошлая жизнь в этом районе, казалось, только что, и за бесконечное время не сможет вместиться внутри... И, да, я понимал, что таких, только здесь - и то, тысячи... Но поверхностно, теоретически. А здесь, пусть и с одной жизнью, но столкнулся напрямую и... Должен воспринять её целиком, в подробностях. Невероятно огромное ощущение от этого - с целые несколько Вселенных... Каждая из которых не кончается. Беру пол пончика. Неосознанно почти, что-то шучу...
- Спасибо Вам, щедрая леди!..
- Да!.. Так уж и щедрая!.. Спасибо Вам! А Вы не отсюда?
- Я. Да... Отсюда. Но, тоже, давно...
- А... А я, вот, и приехала - вспомнить. Вы, наверное, тоже. - опускаю голову - тоже... - Вот, смотрю... Вы не знаете, раз Вы отсюда. Не помните?.. Здесь где-то должна была расти яблонька?.. - машинально опускаю голову, кручу, зачем-то, как будто отрицательно...
- Д-олжна... была. - тут же спохватившись, исправляюсь. Всё замирает... Неужели ещё кто-то помнит?..- Н-а-верное...
- А то, я давно, когда-то, в детстве ещё, разговаривала с одним человеком... Он мне про эту яблоню рассказывал. А я, только сейчас и посмотреть решила... Да, чего Вы не едите?.. Вы ешьте! Мне так веселее будет!.. У-м-м-м!.. Спасибо! Очень вкусно! Знаете... Такое ощущение, как праздник! Как будто мы с Вами поглощаем праздничный торт!.. С какого-нибудь Дня рождения, там...
- Да, Вы знаете, мне так тоже кажется!..
- Вот, как же всё в жизни может быстро меняться!.. Из ужасного в замечательное!.. Спасибо Вам, правда, за это... Мне, прямо, несказанно радостно от, вот такого, вот, простого, казалось бы!.. А недавно ещё... Вот, такие огни с улицы... Яркие, зимние,хотя ещё не зима!.. Ох-х, у меня очень, эти места, запомнились, как... О-ооо-чень они мне нравятся!.. Как что-то волшебное, Новогоднее... Или с праздником каким-то связанно. Ну, и сколько здесь у меня Дней рождений, Новогодних дней было!.. Конечно!.. Приезжаешь... И, сразу это всё чувствуешь... Хотя, знаете, не только, ведь, хорошее здесь и было... А помнится только... А тут, ещё и Вы, с этим... бубликом!.. Спасибо!.. Прямо, ощущение, восторга, торжества!.. А, ведь, и правда - как всё вокруг прекрасно!.. Вот, и улица есть, с огнями, и... Такие, вот, пирожные, все, и дома те же... Чего ещё нужно?.. А, иногда, что-то так в жизни перетрясет... что забываешь это... И света не видишь... Вот, Вы напомнили... Поссорились, немного, с мужем... Сегодня. Ох-хх, знаете, как тяжело такое бывает?.. - смеётся. И я бы, так же... Конечно... конечно знаю. - И... Кажется - больше жизни нет!.. - её трясёт, всё больше, хотя она больше смеётся. И отвернулась... - Сидела... В своей тёмной комнате - рано ещё, знаю... Часов семь... И не поймёшь - то ли спать... То ли?.. Когда он ушёл... Я, знаете, живу далековато отсюда... Это другая часть города. Остановках в... Восемнадцати, автобусных, может быть... Отсюда. И... там, ещё, напротив окна, такая дорога -
а за ней, далеко уже начинается только тротуар... А, потом... - дрожит голос, - ещё дальше - дворы... Стройка. Пусто так... Давит. И, сижу в темноте, свет, через окно падает с улицы... Как бы... Как будто, жизнь... - обмер. Слушаю, - А я в темноте прячусь... И, так тяжко это!.. - смеётся, - хочется туда, откуда этот свет... А... Невозможно... - сошла, почти, на шёпот. - И... Поняла, что не могу больше. Решила... Выйти уже из дома - там, знаете, краешек, только, большого перекрёстка, всего в огнях, яркого такого... Виден из окна... А остальное - немой пустырь... Этот. Хэ-ха!.. Мой. Ну, и, конечно, хочется... Делаешь выбор туда... Куда-то. Мне мой район, как-то... Ну, не очень нравится... И, пока шла - вспомнила, знаете, где мне было хорошо!.. И потянуло... решила - туда. Как, знаете, наверное, инстинкт самосохранения. Хэ-ха-а!.. И!.. А тут... И, знаете, так, сразу, свободно дышать здесь!.. А потом, ещё, Витя, опять позвонил... И, вот, сначала, так радуешься!.. Ещё, как гора с плеч. Всё-таки, ничто так не значит для нашего настроя, как отношения с кем-то... Место, атмосфера, пустыри - вторичное... Ну, ладно!.. Хэ-э!.. А потом, вот, Вас встретила. Спасибо!.. Вот, Вы сегодня, просто, совсем изменили день кому-то. Знайте это! Вот... Прямо, как, чудо какое-то случилось!.. Ведь, понимаете... Всегда смотришь - сколько!.. Сотни людей вокруг. И... Как много можно было бы хорошего сделать друг другу!.. Вот, к каждому из этих сотен людей, что на улице мимо тебя идут - подойти и сделать!.. И каждый из них - для тебя, что-то... И, вот, такая простая вещь... Как этот бублик... От Вас - кому-то, может быть, единственное подтверждение будет, что он не совсем ещё никому не нужен... Может, у кого-то уже, жизнь сейчас заканчивалась!.. Ну, я не про себя - просто...
- Ну, вот, сначала, нужно сказать, Вы мне доброе дело сделали - позвонить дали. Спасибо!..
- Да... Да, не благодарите больше!.. Чего там?.. И, вот... Может, это - какие-нибудь, детские выдумки... Знаете, когда представляешь, что, вот, идёт по улице клоун и, вдруг останавливается и дарит тебе шарик!.. Говорит: -"Какая послушная девочка!.." Ха-ха-а!.. Может, мне это мама рассказывала, чтобы я слушалась, не помню!.. - смеётся, заливисто, но и нервно. - Может, это мои выдумки...
- Да, нет!.. Или какая-то добрая тётя, вдруг подходит и дарит "хорошенькому мальчику" машинку!.. Я Вас понимаю!..
- Н-ну, вот!.. А, ведь, хотя такое и в детстве, когда-то, представлялось - ерунда такая, всякая!.. А... Мы же, тоже, по сути, как дети все. Во многом... Только и замечаешь... В себе такое же... Такие же чувства, эмоции. Мысли. Н-не знаю, как у других, конечно... - киваю: так же. - И ожидания... В нас души, такие же, как детские, согласитесь?.. Просто мы уже привыкли, часто всё проявлять по другому... Но, есть вещи, на которые, всё равно, взрослый человек откликнется, всё же, как и ребёнок!.. Вот, на счастье, какое-то... На несправедливость, кстати. И... На чудеса, такие вот!.. Как Вы мне сегодня сделали!..
- Да... Ну, что Вы...
- Нет, нет!.. Вот, а представьте, если бы все друг другу что-то хорошее делали?.. Хотябы маленькое!.. Один, другому - другой, первому... И, ведь, никто не обеднел бы!.. Сколько сил отдал, столько и получит от других, сколько времени, эмоций - столько... Только ещё ощущаешь, что ты кому-нибудь нужен!.. И... Всё же, всё это умножается - и силы, и время... И, из того же, что у нас всех и было, из тех же средств... Все получаем гораздо большее!.. И, почему же мы все ходим мимо друг друга?..
И я смотрю на небо... На огни улицы... Через краешки её волос. И, кажется, что счастье, действительно, уже торжествует над миром... А она говорит.
- Всё-таки, Бог есть!.. Знаете, я сегодня поняла это... Ещё раз!.. Вот, такое чудо!.. Неожиданно! Когда я, ещё сорок минут назад сидела в темноте и так... Давило... на меня всё это... И, просто, поняла, что... там нет... Правды, правильного, что-ли... И, пошла... Просто... А, вот теперь, вдруг, всё резко скакнуло из крайности в крайность - в замечательную, такую, сказочную крайность!.. Здесь... И, вот, знаете, всегда всё может измениться. Всего за пару... Минут. Меньше часа... Помните, вот... Вы мне помогли, и я Вам - просто советом - помните. Всё может, сразу, стать совсем замечательно!.. Просто делайте что-то, что понимаете - правильно... Правильно так. Вот... Помните!.. Бросайте... Если есть какие-то зависимости, или... Или, просто безвыходность в жизни - помните!..
...Так я и забыл!.. Я же, и правда, выгляжу, наверное, после всех своих валяний в снегу, как какой-то... Потерянный человек. Что ж!.. Спасибо Вам, девушка! Она, всё же, не убежала, не попятилась, не постаралась, скорее уйти, отнекаться и распрощаться, как-нибудь, уже, с неприятным субъектом... Она пытается дать мне надежду. Это очень... Да, хорошо. Только, прямо горько стало... От этого. Я же не... Переведу тему.
- А что Вам... Кто про яблоню рассказывал?.. Интересно. - мне, и правда, интересно это.
- А, да!.. Про яблоню!.. Вот, представьте, тоже, такая невероятная, чудная история!.. А я, до сих пор не посмотрела, где же в реальности эта яблоня, как она... А, хотя она - очень, очень многое сделала в моей жизни! Она для меня... Но, я её так явно... Понимала, просто. Мне и не важна была сама яблоня - но суть... Вобщем... Когда мне было лет восемь... Наверное. Но, совсем ещё была маленькая, знаете, совсем простой случай, но такое он имел значение!.. Вот... Вот, на этой, прямо, площадке, что за кустами - я, как-то раз, гуляла... С мамой. В таком, ещё, нелепом платьице - оранжевом, с цветочками!.. О-хх-х, мне оно тогда нравилось!.. Страшно подумать! Мама, ещё, конечно, смотрела скептически, но я не понимала - чего?.. Ха-ха-э!.. Ну, да ладно... Я одна была на площадке, и... Знаете, встретила мальчика. Больше его никогда не видела... - у меня, весь я... кажется, примерз... к земле. Как будто у неё резко увеличилось притяжение... И весь я внутри прирос... А тело - внешняя оболочка, осталась стоять... и смотреть, оторопевше, вперёд... - Простой... Такой... С виду. Ну, просто, мальчуган. А... Разговорились, знаете... И оказалось, что я ни с кем ещё не разговаривала, да и после, кстати... Кто... Так хорошо, так искренне понимал бы... Стоимость своего... Места, любил родной город. С кем я, впервые, нашла общий язык... Во многом. Хотя, знаете, может быть, это так, только показалось - мы, ведь, совсем немного говорили... И, может, это только мне хотелось бы верить, что он так же видит мир, как и я... Но, он рассказывал про яблоню, которая... Где-то здесь росла... И, он так её ценил!.. Она для него... Может, мне показалось только... Но, очень много значила. Как и другое многое, для меня... И, знаете!.. Меня это так воодушевило! Просто... Много мне, кажется, в жизни дал этот маленький разговор. И, такое воодушевление!.. И, знаете, я сегодня поняла, что мне так эта яблоня казалась тем, всем, моим другим, что для меня имеет такое же значение... Что, я и не задумалась о настоящем этом дереве!.. И, вот, сегодня, ходила, думала... Вспомнила. Решила, захотелось узнать - что с ним?.. Вот, никак не могу найти...
Я молчу. Дыхание сбилось. Сглатываю... Ком за комом... Трясёт. Так!.. Радостно... И, кажется, говорить, даже, не смогу, если начну!..
- ...А-а-а, потом... Мы быстро... Получается, закончили разговор. Странно, что я больше никогда не видела?.. Хотя мы в одном районе... Но, просто, он же мальчишка - улица,всё оно такое... Сказал какую-то глупость... случайно, видно же. Он... сам, так переживал... Бедняжка, так замялся. Мне, в первый момент, как услышала, так дико стало... Хотя, ничего особенного - ничего сильно плохого... Просто, как током шибает, так и это... Меня такой страх, такая оторопь охватила!.. От того, что, вот, такой прекрасный человек, и может, сейчас, прямо, превратиться в обыкновенного, какого-то, хулигана... Ну и... У меня, наверное, весь ужас на лице был написан!.. - смеётся. Был, был!.. Ещё как... - Но, он, сам, видно, не хотел... И очень старался исправиться. И-и... Конечно, наверное, исправился... Ну, он же, просто человек!.. И любой человек, даже самый прекрасный - может ошибаться. А нам же, как - если уж представляешь себе идеал человека... Нет, даже не идеал - не то, просто, хорошего, достойного... Кого-то, так хочешь, ждёшь, что он будет, уж до последней капли, без изъяна!.. А сам, значит, с кучей изъянов, при том, ждёшь, что тебя все оценят, очень высоко!.. И не понимаешь - чего же, это, они не замечают в тебе хорошего?.. Ха-хэ... Но, и мама моя, правильно, конечно, сделала, что, потихоньку... так, свернула всю эту историю. И ушли мы... Вот...
- Н-уу, правильно... Мама, правильно сделала!.. Мало ли, что бы ещё этот оборванец Вам наговорил!.. С его, всеми этими, яблоньками и... - заминаюсь. А внутри всё трясёт. Как во сне... Не решаюсь... Может сказать?..
- Да... Ха-ха!.. Мама, конечно, молодец, да... Она всегда меня старалась уводить от всего плохого... Вот... Думаю иногда... Знай она про Витя, так, наверное, она бы и здесь меня вовремя отговорила...
Да... Да. Это, и правда, какое-то чудо! Сказка... Я в каком-то невероятном облаке восторга, удивления, недоверия себе ещё... невозможно!.. И так хочется сказать!.. Решимость, страшная, опять, мне, слабовольному. Но... Только что - решился... Не закончилось это, ведь, ничем плохим?.. Хотя... Что сейчас будет значить, если я скажу?..
- И... Какой он был?.. - спрашиваю глухим голосом, почему-то, как будто из далека. - Этот... Мальчишка?
- Он? Ну... Как?..
- Н-у... Вдруг я тоже его... Узнаю. Я же отсюда. - зачем?.. Зачем я это говорю?!.
- Ну, он... Я, знаете, даже не сильно и запомнила. Вот, Вы, сейчас спросили, и... Я поняла, что помню, больше, то, каким я его восприняла - как сказать?.. Больше, как, облик его внутреннего мира. Ну, то есть, то, что видишь, что складывается перед тобой, когда представляешь мысли, чувства, мироощущение человека... - сглатываю... - А так, если вспомнить... Просто я, всё время, почти, почему-то вспоминаю его и представляю, этот, именно, внутренний облик. Ну, если вспомнить... Ну... такой... страшненький, немного. Чернявый мальчик... Нет, я не к тому, что это плохо всё... Полненький слегка. Нн-у, по том-то он, конечно, похудел, наверное, вычухался... - она, как будто, стала оправдываться. Конечно - так оскорбить человека в его присутствии! Шутка.
- Да, я-а-а!.. Ну, конечно, стал, скорее всего - сплошное обаяние. - в глубине меня, мой внутренний юморной я, повторяет это же мне, шутливо, самоуверенно, выпрямившись с горделивой осанкой... Оправив сюртук... И пригладив причёску в три волосины. - Больше, чем уверен!.. Как я! - она на секунду тормозит, а потом понимает юмор, смеётся.
- Да-аа!.. Он бы меня, сейчас, увидел - оо-о-х!.. Располнела-то, сильно... Страшная стала.
А я смотрю на тебя и тихо кручу головой: "не-ет"...
- Похуже его!.. - смеясь.
Лучше... Намного лучше...
- Вы бы ещё его, сначала, увидели!.. Посмотрели бы Вы, может быть, какой это вышел тип! Я, уж, думаю, из такого, как Вы описали... - и сам задумываюсь - что же вышло?
- Нет, знаете... Мне кажется... Он уж, стал достойным человеком. С теми качествами, внутренними, с тем, как он чувствовал мир... такой человек не мог бы, просто, скатиться до чего-то... Не стал бы вором, предателем... Убийцей, или... ещё кем-нибудь таким... Он, просто не мог.
- Да... - отворачиваюсь, быстро моргаю, сбрасывая с век блеснувшие, пока падали, несколько капелек. - Но, хороший человек... Может просто ничего не суметь. Не смочь... Фу-ты... Ну, сил не найдёт, воли...
- Да... Но, это, опять же... В таком случае, если этот, такой человек и способен сделать что-то плохое, то только себе...
- Н-уу или не сделать ничего хорошего. Тоже?..
- Но... Знаете, хорошего человека легко и подавить. Тот, у кого есть отрицательные черты - будет идти, как танк, не смотря на многое... И, да, может и сможет больше первого... Но, мне кажется, если хорошему человеку помочь, дать... опору. А, ведь, ему, часто, многого и не надо!.. Он и так, практически, считает себя недостойным и самого меньшего... Если дать ему, хотя бы меньшее это, то он способен... На такое. На очень многое. Большее, чем все не очень хорошие люди, вместе взятые!..
- Но и не очень хорошие люди могут стать хорошими при тех же условиях?.. Так?
- Могут... Надеюсь. Но... Да, Вы правы - и вообще, знаете, много было бы всего хорошего, если бы мы все давали друг другу поддержку! Я же и говорила... Но, часто... Хороших людей видят, и иногда садятся им на голову. Потому что, хороший человек, даже если не находит сил сделать что-то, то он всегда чувствует вину... Обязанность перед кем-то, перед всеми... Даже, неизвестно - кем, сделать что-то... И если не получается - мучается и, чуть ему дадут понять - надо, так он рад будет всё другому сделать... Или, даже и не видят, что человек хороший, в свой сути... И никак не ценят. А он и не может. Так. Никак... Ничего.
Облако, воздушное, как сон облако вокруг, разрезал, как молния, звонок. Это у неё в кармане.
- Ой-й, сейчас... Извините!.. Спасибо Вам!.. Спасибо, ещё раз, большое!.. Надеюсь, ещё когда-нибудь увидимся. Помните - чудеса бывают. Помните!.. - она убегает и прикладывает мобильный к уху, спешно, трясущейся рукой. - Витя?.. Вить, да!.. Да!.. Слушай. - она убегает... Я, спешно думаю - последний шанс что-то решить. Надо быстрее думать... Может, всё-таки сказать?.. Ещё больше вырастить эту сказку, это невероятное?.. Пусть оно разрастется, разветвится, вспыхнет ярким цветом? Чтобы и она узнала?.. И тогда, удивительному, сказочному не будет предела?.. Оно разрастется до бесконечного!.. Не будет границы, края, который бы... Хотя, нет, бесконечность тем и чудесна, что есть, всегда, ещё что-то большее, и большее... Сказать? Но, что же, опять видеть переживание, страх, ужас на её лице?.. Той, кто надеялась... Столько лет, уже, представляла, что тот уличный мальчуган стал "кем-то"... Что он - ещё одна опорная точка в мире - ещё один Человек. Истинный Человек... Тот, которого она считает себя хуже. Она считает, что, увидь он её - разочаровался бы... Тот, кто-то, на кого можно равняться... Образец Жизни.
...Что же, если теперь этот Человек и эта Жизнь, окажутся таким... Мной - полу-мертвым полу-бродягой?.. Ведь... А если бы она?.. Оказалась? Да, несчастной, да, с не сложившейся жизнью, не устроившаяся... Теперь... Но она, всё та же?.. А я... Мало ли, она, конечно, хорошо отнеслась ко мне сейчас... С жалостью. Но, как она теперь ко мне отнесётся?.. Ко мне, которого придётся сравнить с тем... Мальчиком?.. Который, может быть, не во многом был лучше?.. Но, каким она его помнит? Может быть, таким, как раз, каким я стал, внутренне, только сейчас, но... Оно, конечно, по внешнему не скажешь. Нет, уж лучше я стану... Стану кем-то, ближе к тому, кого представляешь, когда думаешь о мыслях и чувствах человека... Стану, специально стану образцом, на который можно было бы равняться. Который, не представляв никогда, можно бы увидеть и, теперь уже, после, когда теряешь веру в то, что есть в мире люди, вспоминать о нём... Стану, правда, тем, на кого она надеялась, что он, просто есть... Ведь надежда должна оправдываться!.. Или, хотя бы тем, кем я, теперь, сам надеюсь, и надеялся двадцать пять минут назад, себя увидеть. Я стану кем-то, я буду иметь что-то, я позвоню ей и смогу предложить ей помощь, чтобы, если только нужно, ей было куда идти из тёмной комнаты, напротив стройки - не только на улицы, где никого, никто не ждёт, кроме случайного встречного с пончиком... Я смогу, я заработаю, я позвоню, я дам надежду, уже не только своими мыслями и чувствами, а их воплощением в дела, а это проще сделать теперь, ведь это кому-то, да и нужно, я смогу, я должен, я позвоню ей, чем скорее, тем лучше, только, сначала, найду деньги, положить на телефон...
*
Отрывок из романа А.С.Пушкина"Евгений онегин". Горожанка читает надпись на могиле Ленского.
И горожанка молодая,
В деревне лето провождая,
Когда стремглав верхом она
Несется по полям одна,
Коня пред ним остановляет,
Ремянный повод натянув,
И, флер от шляпы отвернув,
Глазами беглыми читает
Простую надпись — и слеза
Туманит нежные глаза.
( XLI )
Жаль... Очень жаль ч1
© Copyright: Анастасия Каляндра, 2021
Свидетельство о публикации №221111701004
Свидетельство о публикации №221111701004
Рецензии