Чужие сны. 57 глава

     Умида очень волновалась, пока ехала в такси, руки в жаркий день похолодели, в горле стоял ком.
     - Да что с тобой? Селим? Спроси у неё, почему она так напряжена? Надеюсь, не раздумала ехать со мной? - спросил Осман бей, легонько сжимая холодные пальцы Умиды.
     Селим, обернувшись назад, спросил у Умиды то, что попросил Осман бей.
     - О нет! Нет, конечно! Просто я никогда не летала на самолёте, страшно, - ответила Умида, прижимаясь к плечу Осман дня.
     Селим перевёл её слова и Осман бей, не удержавшись, засмеялся, смутив этим Умиду.
     - Ничего не бойся, моя черноокая красавица, я же рядом с тобой. Пять часов  в небе и мы будем в Стамбуле. Завтра же совершим обряд никяха, - сказал Осман бей.
     Слово "никях", Умида поняла и без перевода, оно звучало так же, как и на узбекском. Да и многие другие слова она уже понемногу понимала. Осман бей обнял её за плечи и прижал к себе.
     Аэропорт находился не так далеко от дома Луизы и минут через пятнадцать они вышли из такси и прошли в здание аэропорта. Заполнив декларацию, чем занялся Селим, Осман бей, за определённую плату, попросил служащих аэропорта упаковать картины и завернуть сумки, которые сдали в багаж. Наконец, они поднялись на второй этаж и сели в зале ожидания. Ждать пришлось не так долго, когда объявили рейс на Стамбул. Умида старалась не выдать своего волнения, но внутри у неё всё дрожало, в горле пересохло, а когда они вошли в салон самолёта, в бизнес класс и сели на свои места, она постаралась расслабиться. У девушки в корне менялась жизнь, к которой она была не совсем готова, вернее, совсем не была готова и лишь любовь к Осман бею её успокаивала.   
     Перелёт она перенесла хорошо, поела и выпила сок. Осман бей, наклонившись к ней, что-то ласково говорил ей, она что-то понимала, на что-то просто улыбалась.
     - Сен бени севьюрим Беим, - повернув к нему голову и глядя в его такие красивые глаза, произнесла Умида.
     Осман бей застыл, Умида почти не говорила на турецком языке, видимо, в её устах эти слова о любви прозвучали по особому, но он, не сдержавшись, прижался губами к её губам. Умида, смущаясь, огляделась вокруг, не смотрит ли кто на них. Но пассажиры были заняты своими делами. Кто-то тихо разговаривал между собой, иные спали или читали журнал, были и те, которые, включив монитор впереди себя, смотрели фильм или надев наушники, слушали музыку. Селим, кажется, закрыв глаза, тоже уснул. В иллюминаторе были видны облака, над которыми они летели. 
     Прилетев в Стамбул, Осман бей решил ехать сначала к себе домой, о чём и сказал Селиму. Что ж, Осман бей с Умидой сели в одно такси, Селим в другое и попрощавшись, они разъехались. Умида с восхищением смотрела в окно, где вначале шли леса и дальше, красивые здания, ровная дорога и залив Босфор. Умида была в восторге, но когда они подъехали к дому Осман бея, она, выйдя из такси, просто застыла, не веря тому, что будет жить в этом огромном особняке на берегу залива.
     Девушка приехала в Ташкент из маленького городка, чтобы учиться, мечтала ли она тогда, что жизнь так улыбнётся ей и откроет врата счастья, любви и богатства. Умида не была амбициозна, но была очень счастлива.
     В доме было чисто, даже в отсутсвии хозяина, приходила женщина, которая убиралась в доме. За двором ухаживал садовник и в одном лице охранник дома. Он и открыл ворота хозяину и его будущей жене. Умида явно волновалась, узнав, что в таком огромном доме, они совершенно одни, не считая садовника. Осман бей, напротив, с нетерпением ждал ночи, хотя говорил, что до никяха, он не будет в близости с Умидой. Но как устоять? И он не смог устоять, утонув вместе с Умидой под покрывалом ночи, полной любви.
     Шли дни, прошло больше месяца, как уехали Осман бей и Умида. Бабур поехал вместе с матерью в больницу, ему должны были снять гипс. Нога не болела, он уже мог ходить, не опираясь ни на что. Наконец,гипс ему сняли, вечером пришёл Садык Каюмович и положил перед сыном ключи от новой Нексии.
     - Поедете в Акташ на новой машине. Это подарок от меня, к окончанию института и... думаю, свадьба не за горами, верно, сынок? - сказал Садык Каюмович.
     - Папа! Спасибо! - радостно воскликнул Бабур, обняв отца, что он делал крайне редко, или вообще никогда не делал...
     - Машина во дворе, можешь взглянуть на неё, - сказал Садык Каюмович, которому стало неловко от объятий взрослого сына.
     Будучи военным, он не привык к таким проявлениям чувств, даже со стороны близких ему людей. Подчинённые его боялись и уважали, бесприкословно выполняя его приказы.
     Бабур, взяв ключи, вышел во двор и спустившись со ступеней, подошёл к машине Нексии белого цвета. Что стало с той машиной, которую он разбил, Бабур у отца не спрашивал, а Садык Каюмович не говорил, что велел её перегнать в Ташкент.
     - ЗдОрово! Спасибо, папа, я буду ездить очень осторожно, обещаю, - сказал Бабур, садясь за руль новенького автомобиля.
     - На машине нужно ездить уверенно, Бабур, а не осторожно. Ладно... мама не приходила с работы? - спросил Садык Каюмович.
     - Нет, не приходила. Может у неё совещание? Если Вы хотите есть, я приготовлю Вам ужин, - сказал Бабур.
     - Нет, я не голоден, поздно уже... давно должна была прийти... странно, - произнёс Садык Каюмович.
     - Может позвонить ей на работу? - спросил Бабур.
     - Я звонил, видимо, в кабинете её нет, никто не ответил, - уходя в дом, ответил Садык Каюмович.
     Бабур, оглядываясь на машину, зашёл следом за отцом. Он заметил, что отец встревожен, но не понимал почему. Мама и раньше задерживалась на работе, она была ответственным руководителем, это было нормально.
     - Если хочешь, ты сам поешь, я с чайханы еду, пригласил сослуживец, дочь замуж выдаёт, утром надо поехать на плов, сегодня морковь резали, ты же знаешь эти мероприятия, - сказал Садык Каюмович, проходя в зал.
     - Я недавно ел... - произнёс Бабур, проходя следом за отцом.
     Дильбар Икрамовна не пришла, а время было почти полночь. Вдруг резко зазвонил телефон, видимо, Садык Каюмович ждал звонка и не ложился спать, нервно курил сигарету за сигаретой.
     - Да! Слушаю! - громко сказал он, когда к нему в спальню вбежал Бабур.
     Отцу часто звонили даже ночью, ведь происшествия были и по ночам и Садыка Каюмовича могли вызвать и среди ночи, но этот звонок заставил волноваться и Бабура, который, не дождавшись матери, тоже не мог уснуть. А когда он вошёл и остановился в дверях, он посмотрел на отца, тот стоял с бледным, хмурым лицом, опустив трубку.
     - Папа? Что-то случилось? - спросил он, подходя ближе.
     - Мама... она умерла, сынок... в больнице... вчера ночью ей было плохо с сердцем, я просил вызвать машину скорой помощи, но она выпила карвалол и сказала, что ей лучше. На работе ей опять стало плохо... обширный инфаркт, сказали... поехали! - сказал Садык Каюмович, быстро надевая брюки от формы, следом рубашку.
     - Нет... нет... этого не может быть! Нет! Мама! Папа, скажите, что это неправда! Скажите, что она жива! Мама! - воскликнул Бабур, упав на колени и заплакав, что делал крайне редко.
     Садык Каюмович подбежал к нему и присел с ним рядом.
     - Сынок, ну что ты? Что ты? Прошу тебя, возьми себя в руки. Мне тоже невыносимо больно, но такова жизнь, понимаешь? С утра дом будет полон людьми, нужно сказать соседям... позвать Халима опу и Саодат, они помогут, мы сами не справимся. Я должен в больницу поехать... за мамой... надеюсь я успею, чтобы не было вскрытия, ты можешь остаться дома, - поднимаясь с пола, сказал Садык Каюмович.
     - Нет, я с Вами поеду! - вскочив следом за отцом, воскликнул Бабур.
     - Хорошо, поехали, - ответил Садык Каюмович, выходя из своей спальни.
     В больницу они поехали на машине Садыка Каюмовича, но прежде чем уехать, он позвонил в ворота соседки напротив. Долго не открывали, наконец послышался голос:
     - Кто там?
     - Уткир, это я, Садык. Открой, пожалуйста, у меня важное дело, - сказал Садык Каюмович.
     Бабур сидел на переднем сидении и невидящим взглядом смотрел впереди себя в темноту ночи.
     - Садык? Что случилось, время позднее, мы уже спали... - произнёс Уткир, муж Саодат.
     - Кеное умерла, сообщили из больницы, - хриплым от волнения голосом, ответил Садык Каюмович.
     - Вай, горе-то какое! Как же так, Садык? Вчера же я видел её, она в машину садилась, поздоровались с ней... ох, какое горе... прими мои соболезнования, Садык, - искренне сожалея, произнёс Уткир.
     - Спасибо, друг. Сам понимаешь, с утра к нам люди придут, пусть Саодат позовёт Халима опу и побудут у нас. Я с сыном за телом жены еду, что нужно для этого, не знаю, - сказал Садык Каюмович.
     - Да, конечно. Поезжайте, я скажу Саодат, она сама позовёт Халима опу и вместе пойдут к Вам. Может и от меня что нужно, Вы только скажите, Садык, мы же соседи и знаю, что у Вас нет близких родственников в Ташкенте, - сказал Уткир, мужчина того же возраста, что и Садык Каюмович, типичный узбек, с азиатскими чертами лица.
     - Пока только это... просто мы с сыном не все тонкости погребения знаем... - ответил Садык Каюмович.
     - Утром я сам всем займусь, не переживайте. Нужно в мечеть сходить, смотря где похороните жену, домла позвать, жаназа(погребальная молитва и ритуалы захоронения) почитать и на кладбище... я сам займусь, поезжайте, - сказал Уткир, провожая Садыка Каюмовича до машины, за руль которой он и сел.
     Ранним утром, в квартиру Луизы позвонили, она надела халат поверх пижамы и вышла открывать дверь, подумав, что быть может это Сардор наконец вернулся, ведь адвокат сказал ей, что самое большее, через две недели, её брат выйдет на свободу. Но за дверью стояла Венера, увидеть её ранним утром, Луиза совсем не ожидала.
     - Венера, ты? В такую рань... что случилось? - спросонья спросила Луиза.
     - Какая рань, Луиза? Время почти восемь часов, я что пришла... у Бабура ночью мама умерла, вот подумала, что может ты захочешь знать об этом, в час дня похороны, - сказала Венера.
     - О, Аллах... что ты такое говоришь, Венера? С чего ей вдруг умирать? Она, вроде, совсем не старая... ей нет и пятидесяти, кажется... - воскликнула Луиза.
     Она была потрясена услышанным.
     - Не знаю, но смерть возраст не выбирает, я пойду... - ответила Венера, собираясь уйти, так как и Луиза, растерявшись, не пригласила её войти в квартиру.
     - Подожди, прости, пожалуйста, просто ты меня ошарашила. Заходи, я только умоюсь. Нужно наверное на похороны пойти и Бабура поддержать, да? - с сомнением спросила Луиза.
     - Наверное. Мне девушка с его курса сказала, так... откуда бы я знала? - ответила Венера, входя в квартиру.
     - Ты на кухню проходи, я быстро, - сказала Луиза, проходя в ванную комнату.
     Умывшись, она прошла на кухню, где и сидела Венера. Набрав воды в чайник и поставив его на плиту, Луиза открыла холодильник. Она поставила на стол сливочное масло, сыр и колбасу, следом творог и каймак.
     - Прости, но хлеб вчерашний... тебе кофе или чай? - спросила Луиза, обернувшись на Венеру.
     - Кофе, если можно... спасибо, - ответила Венера.
     - Бабура жалко. Брат умер, теперь мать... видимо, горе её и сломило. Представить страшно, каково сейчас Бабуру... - заваривая кофе, сказала Луиза.
     - И ты ещё... ой, прости... ладно, это не моё дело. А как там Умида? Неожиданно так всё у неё получилось... надеюсь, она счастлива, хотя... странно, да? Сколько ему лет? Он ведь старше Умиды вдвое, верно? Не понимаю, что она в нём нашла? - говорила Венера, с аппетитом завтракая бутербродом.
     - Любовь, как и смерть, возраста не выбирает. Они любят друг друга и очень счастливы. Мама Осман бея в ней души не чает, - ответила Луиза.
     - Ну да... только судьба - странная штука. Ты, вроде, тоже любила Бабура, а замуж вышла за Баязида. Потому, что он турок и богат, верно? - спросила Венера.
     - Мне жаль тебя, видимо, ты никогда не любила, Венера. Ни богатство, ни тем более национальность, значения не имеют, поверь. Бабура я никогда не любила, ладно... не будем об этом. Ты ешь, я переоденусь... хотя, ведь раннее утро, что мы будем делать в его доме, если похороны в час дня? - спросила Луиза, вновь присев за стол.
     - Ну, не знаю... думала, может ему помощь нужна, он же совсем один, а мы, вроде как, друзья с ним, - ответила Венера.
     - Ты права, мы должны быть рядом с ним... бедный Бабур... - ответила Луиза, опять встав из-за стола.
     Она зашла в спальню, Баязид крепко спал, утренний сон овладел им.
     - Баязид? Просыпайся
 милый, нам идти нужно, - сказала Луиза, успев одеться.
     - Идти? Куда? Зачем? - спросонья спросил Баязид.
     - У Бабура мама умерла, мы должны быть рядом с ним, прошу тебя, я не могу пойти одна, - поглаживая по длинным, густым волосам мужа, говорила Луиза.
     - Мама умерла? Мда... я сейчас, - с трудом поднимаясь, ответил Баязид.
     - Луиза, можно тебя? - услышала Луиза голос Венеры за дверью.
     - Да? Что случилось? - выйдя из спальни, спросила Луиза.
     - Думаю, Баязиду не стоит идти к Бабуру. Думаешь, любя тебя, ему будет приятно видеть его? - шёпотом спросила Венера.
     - Что ты такое говоришь? У него мама умерла! Ну какая любовь, Венера? - возмутилась Луиза.
     - Знаешь, я пойду, пожалуй. Пойду к нему к часу, с девочками. Спасибо за кофе, - ответила Венера.
     - Не за что, я провожу тебя, - сказала Луиза, проходя за Венерой в прихожую.
     - Баязид, прости... пойдём позже, похороны в час дня. Не стоит раньше времени идти, прости, милый, - обнимая мужа, с виноватым видом сказала Луиза.
     - Аллах, Аллах! С тобой не соскучишься, - произнёс Баязид, снова снимая джинсы и футболку, которые успел надеть.
     Луиза улыбнулась, но вдруг почувствовав тошноту,  зажала рот рукой и выбежала из спальни. Баязид, испугавшись, хотел было выбежать за ней, но не успев снять джинсы, упал, запутавшись в штанинах.
     - Луиза? Гузаль хотум! Нэ булди(Красавица жена, что случилось)? - воскликнул Баязид на турецком языке, видимо от волнения, хотя часто они  говорили и на узбекском языке.
     Луиза вскоре вернулась, зная, что Баязид волнуется. Она сначала сомневалась, когда вовремя не пришли месячные, а тут и тошнить начало, а по утрам, бывало, сосало под ложечкой и жутко хотелось есть, чего раньше никогда не было.
     - Нужно в поликлинику сходить, кажется, я беременна, - загадочно улыбаясь, прошептала сама себе Луиза.