Гарантия от Альмы. Глава 7

Начало http://www.proza.ru/2019/05/21/1616

Ольшанский решил провести весь день дома, надо было навести порядок в квартире, разобрать залежи скопившихся бумаг, а ближе к вечеру заказать доставку ужина из ресторана. Он даже встал из-за стола, но передумал и вновь открыл на компьютере мемуары Мирошникова, чтобы быстренько пролистать оставшиеся главы.

Даже беглого просмотра было достаточно, чтобы понять: воспоминания заслуживают того, чтобы быть опубликованными. Жаль, что теперь нет бумажных литературных журналов, а сохранившиеся интернет-версии превратились в места для публикации весьма амбициозными авторами всевозможной никчемной писанины, которую и читать-то невозможно. Полное отсутствие внятного сюжета в таких литературных опусах обычно компенсировалось наличием эротических переживаний героев. Что, впрочем, не добавляло интереса к чтиву, а огромное количество орфографических и стилистических ошибок вызывало раздражение и желание немедленно закрыть страницу с очередным «романом века».

Как ни удивительно, но мемуары Мирошникова, написанные своеобразным языком, представляли собой хорошо структурированный, легко читаемый текст, заставляющий поверить в искренность рассказчика.

Евгений уже было собрался дочитать оставшиеся главы, как зазвонил телефон «для своих». На дисплее высветилась физиономия Ростислава.

— Жень, здорОво!

— Привет, Ростик! Обычно ты по вечерам звонишь, аль случилось чо?

— Случилось. У меня проблемы. С раннего утра ко мне заявились менты. Говорят, что я незаконно занимаю подвал и должен немедленно его освободить. Слушать ничего не хотят и грозят все картины вывезти на свалку, если я до вечера не освобожу помещение.

— А постановление у них есть?

— А то! Приволокли решение какого-то суда и размахивают им. Орут о нецелевом использовании муниципальной собственности. Насколько я понял суть дела заключается в том, что имеет место быть наезд на контору по ландшафтному дизайну — на моих арендодателей. Они какому-то ментовскому начальнику для его туапсинского дворца четырех золотых драконов сварганили. Сразу в хату монстров поленились затаскивать, оставили на улице. Пошел дождь, и аспиды эти немного подоблезли, а когда высохли, так еще и трещинами покрылись. Ну вот, начальник тот озверел, заставил деньги за драконов в десятикратном размере вернуть, а контору ландшафтников-дизайнщиков велел разогнать, чтоб ни о ком из этих ваятелей и слышно не было. Ну и меня заодно с ними выселяют.

— Понял. В твоем случае вариант только один: картины надо куда-то вывозить. Десяток могу приютить, а для остальных надо искать место. Ты давай охраняй имущество, я скоро подъеду. Надо заказать перевозку с грузчиками, но сначала обзвоню знакомых, может быть, у кого-нибудь есть незанятый гараж.

— Никому звонить не надо, у меня, если помнишь, дача имеется. Приезжай, а машины я сейчас закажу.

Все имущество удалось запихнуть в две «газели». Одна машина вместе с хозяином отправилась прямо на дачу, а другая под командованием Ольшанского сперва осуществила заезд на Мосфильмовскую улицу. Десять самых ценных по мнению Ростислава картин были подняты в квартиру Евгения. Среди этих полотен был и портрет матери Ростика.

На дачу в Жаворонки приехали к четырем часам дня, пока разгрузились было уже почти шесть. Ростислав хотел было организовать небольшие посиделки с выпивкой по случаю неожиданного переезда, но Ольшанский очень спешил домой. Чтобы не тащиться на электричке вызвал такси, по пути позвонил в ресторан, заказал ужин с доставкой домой к девяти вечера.

Войдя в квартиру, Евгений услышал шум текущей воды. Первой мыслью было, что где-то прорвало водопровод, но вид висящей на вешалке женской сумки явственно указывал на то, что никакой коммунальной аварии не произошло, а пришедшая с работы Жанна просто-напросто принимает душ. — Пожалуй, надо привыкать, что теперь я не один. Сам же сегодня утром дал ей ключи.

Картины занимали половину кабинета, пробираться к столу пришлось, прижимаясь к книжным шкафам. Пока Евгений размышлял, каким образом лучше перераспределить по квартире неожиданно свалившиеся художественные ценности, из ванной комнаты вышла Жанна, на которой из одежды были только тапочки и накинутое на плечо полотенце.

— Ой! Я не слышала, как ты пришел. Извини, сейчас оденусь, — Жанна протянула руку к халату, висевшему на крючке, и накинула его.

— Можешь не извинятся, у меня тут никаких ограничений нет, так сказать, полнейшая свобода нравов. Вот сегодня Ростислав осчастливил своими полотнами. Его скоропалительно выселили из мастерской со всем скарбом. Теперь сидит на даче в Жаворонках и думает, что делать дальше.

— Я уже рассмотрела все картины. Если ты не против, то можно было бы парочку штук повесить на стены.

— Ты, конечно, имеешь в виду «Портрет матери»?

— Да. А еще понравилась плачущая женщина в вуали. Мне кажется, что она похожа на меня.

— Ты часто плачешь?

— Нет, но иногда очень хочется. Вот только у меня нет шляпки с вуалью и такого роскошного синего платья.

— Это дело поправимое, можно приобрести. Давай, приводи себя в порядок, скоро должны привезти ужин. Хотел сегодня прочесть воспоминания твоего деда, но не сложилось пришлось поработать грузчиком у Ростика. Завтра предстоит ехать на работу, а так не хочется. Эх, не ту специальность я выбрал.

— Неужели тебе не нравится. Я всегда думала, что работа журналиста подразумевает знакомства с новыми людьми, постоянное пребывание в центре событий.

— Так кажется только издалека. При ближайшем рассмотрении выясняется, что журналистская работа, особенно на государственном канале, это обслуживание чужих интересов и заказов, причем обязательным требованием является выполнение полученных указаний. Никакого собственного мнения или другой точки зрения быть не может.

Раздался прерывистый сигнал домофона. Через пару минут курьер из ресторана уже звонил в дверной звонок. Ольшанский попросил оставить заказ в прихожей на столике, после чего вручил курьеру чаевые. Он специально снимал деньги в банкомате мелкими купюрами, чтобы можно было рассчитываться с доставщиками еды и разных других товаров из интернет-магазинов.

Жанна быстро накрыла стол, красиво разложив еду по разным тарелочкам и мисочкам. Евгений достал из бара бутылку своего любимого коньяка «Энисели». — Будешь?

— Под такой ужин можно и выпить, но только чуть-чуть, а то прошлый раз после коньяка я сразу заснула.

— Если не хочешь коньяк, могу предложить что-нибудь другое.

— Нет, другого не надо. Только надо сначала немного поесть, а то я жутко голодная, сегодня даже пообедать не успела.

Картину с плачущей незнакомкой Евгений временно пристроил на два стула, поставленных у стены. Поздно вечером Жанна сидела на диване в гостиной и вглядывалась в лицо под вуалью. Чем дольше она смотрела, тем больше убеждалась в том, что видит свое отражение. Неужели Ростик нарисовал ее портрет. Когда только успел. Жанна подошла к картине вплотную, отчетливо уловила запах свежих красок.

— Женя, можно мне позвонить Ростиславу? Хочу его кое о чем расспросить.

— Возьми на столе смартфон и поищи в контактах имя Ростик.

Ростислав ответил сразу, как будто держал телефон в руках, ожидая звонка.

— Добрый вечер, это Жанна.

— Я ждал твоего звонка. Выпил почти целую бутылку водки и почему-то решил, что ты обязательно позвонишь. Ты только скажи, тебе понравилось или нет.

— Смотрю весь вечер и не могу оторваться. Она похожа на меня, но намного лучше и умнее. Безумно нравится. Ростик, ты просто талант.

— Если нравится, то дарю. Посмотри на обратную сторону, там есть надпись.

Жанна перевернула картину лицом к стене. В нижнем правом углу мягким карандашом было написано: «Твои слезы останутся только на холсте». Чуть ниже стояли дата и подпись.

— Даже не знаю, как тебя благодарить.

— А ты просто иногда поглядывай на картину и вспоминай о том, кто ее написал. Это будет лучшей благодарностью.

— Так и сделаю. Спасибо.

Под утро опять снился тигр, который на этот раз был настроен весьма добродушно и даже позволил погладить себя за ухом. Но в тот момент, когда Евгений собрался спросить у полосатого хищника, что он думает о своей хозяйке, раздался хрюкающий звук электронного будильника. Шесть утра, пора вставить и отправляться на работу.

Быстро одевшись и заглотив чашку кофе, Ольшанский вышел из квартиры, оставив спящую Жанну наедине с будильником, установленным на восемь часов.

Привычная суета на студии и масса срочных дел не оставляли ни минуты свободного времени. Днем пришлось ехать снимать репортаж об открытии нового корпуса больницы в одном из дальних районов Москвы, недавно включенном в состав города. Лечебный корпус приятно удивил безупречной чистотой и обилием самого современного медицинского оборудования.

Главный врач клиники Александр Александрович Кайгородов в белоснежном халате с удовольствием давал интервью толпе журналистов разных каналов. Было заметно, что он гордится качеством строительства и оснащением больничного корпуса. Поймав удачный момент, Ольшанский сумел задать заготовленный вопрос об использовании при лечении больных неинвазивных радиохирургических методик. Задумавшись секунды на две, главврач подробно перечислил названия крупных медицинских центров США, Великобритании, Италии, Португалии, Швейцарии, в которых используется такая методика, поведал об успешных результатах ее применения. Затем рассказал об использовании аналогичного российского оборудования на базе линейного ускорителя. Посмотрев прямо в глаза репортеру, спросил:

— Евгений Николаевич, надеюсь я удовлетворил ваше любопытство. Но к открываемой сегодня клинике это не имеет никакого отношения, здесь совершенно другой профиль медицинских услуг.

Давно Ольшанский не испытывал такого унижения. Как он мог так промахнуться с вопросом. Вот что значит плохо готовиться к интервью. Но главврач молодец, здорово ответил, к тому же обратился по имени отчеству, значит заранее поинтересовался, кто именно из журналистов будет на встрече.

Евгений уже собирался сесть в студийный микроавтобус, когда его окликнул невзрачный человек в сером костюме. — Одну минутку, пожалуйста. Александр Александрович просит вас немного задержаться. Если возможно пройдите вместе с оператором в зал для совещаний.

В зале необычной эллиптической формы вдоль длинного стола, имевшего также форму вытянутого эллипса, расположились заместители, заведующие отделениями, еще какие-то люди из руководства клиники. Главврач сидел во главе и терпеливо поочередно выслушивал всех сидящих.

— Очень хорошо Евгений Николаевич, что вы согласились поприсутствовать на нашей встрече. Надеюсь, что вместе с оператором сумеете подготовить хороший репортаж для вашего канала.

Ольшанский быстро дал указания своему помощнику снимать максимальный метраж и быстро менять ракурс, чтобы отснять всех выступающих.

Встреча продлилась минут сорок. Евгений уже начал волноваться, что не успеет смонтировать сюжет, но как раз в это время Кайгородов взглянул на часы и заявил, что вынужден извиниться перед коллегами и покинуть клинику, так как он должен присутствовать на важном совещании.

Благодаря отснятому материалу удалось смонтировать неплохой репортаж для вечернего выпуска новостей на канале. Крупные планы из кабинета главного врача гармонично сочетались с фрагментами общего интервью, а наложенный закадровый текст, начитанный профессиональным актером озвучания, удачно дополнял видео ряд. Вопрос, заданный Евгением, и ответ на него пришлось убрать, но этого, вроде бы, никто не заметил.

Уже поздно вечером, когда Ольшанский возвращался домой, через аудиосистему автомобиля поступил телефонный вызов. Звонила редактор с телевидения.

— Привет, Юджин. Тут такое дело, в редакцию позвонил главврач из клиники, о которой ты сегодня делал репортаж.

— Чем-то недоволен?

— Нет, скорее наоборот. Начал с того, что ему понравился репортаж. Короче, просил, чтобы ты завтра с ним связался.

— Понял, спасибо. Пока.

Перейти к Главе 8. http://proza.ru/2022/09/10/709