Ирбенский пролив

Курс 180 градусов. Скорость 17 узлов. Стою вахты на мостике вместе с четвёртым помощником. Я стажёр судоводителя. Последняя морская практика. Впереди только шестой курс и выпуск. На дворе 1988 год. Вахты с 04:00 до 08:00, значит все восходы и закаты мои. МТ-75 даёт истинный пеленг восхода Солнца. Светило традиционно восходит на востоке и чуть южнее. С каждым днём пеленг уменьшался на долю градуса. В тот день расчёт дал ровные 90 градусов. Мы пересекали эклиптику. Далее мои действия: взять пеленг первого луча Солнца, вычесть его из 90, полученную поправку гирокомпаса записать в судовой журнал.

Возникла идея посчитать эту самую поправку по формуле гироскопии. В самом деле: Земля вращается, наш пароход движется, на гироскоп оказывает влияние сила Кориолиса. Нашёл заветную формулу в справочнике. Подставил в неё текущие широту места, курс, скорость, наверняка ещё какие-то параметры. Получил расчётную поправку гирокомпаса, те же самые две десятых градуса, только, по иронии судьбы, с обратным знаком.

Записал обе поправки в судовой журнал. Позже капитан, подписывая журнал, попросил пояснить, так какая из поправок правильная. Я пытался что-то объяснить. Гончар (фамилия капитана) мне посоветовал расчётные поправки ГК писать у себя в тетрадке, а в судовой журнал заносить традиционные, посчитанные по мореходным таблицам “Азимутов видимого восхода или захода верхнего края Солнца”. У проверяющего инспектора, по возвращении в Мурманск, тоже может родиться этот вопрос.

К чему я это писал? За годы учёбы нам дали разных знаний "вагон и маленькую тележку". Возьми тележку, оставь вагон — не надрывайся! Это присказка, рассказ впереди, и совсем не об этом.

Транспортный рефрижератор "Ирбенский пролив" вышел из Мурманска и обогнул Европу. После Ла-Манша взяли правее. Бискайский залив легко раскачал бы и 170 метров нашей палубы, поэтому ну его, Бискайский... Мы в центре Атлантики, движемся радикально на юг, нанизывая на форштевень параллель за параллелью. Солнце в зените, штиль, курорт. На борту нашего лайнера бассейн. Сюда приходили загорать после вахты все, кто хочет. В тот день на палубе было не людно. Недалеко загорала девушка. Я, не особо размышляя, забрался на рубку, разбежался и с высоты прыгнул в бассейн. Каскад брызг наверняка достиг девушку. Она поднялась, подошла ко мне. Что сейчас будет? Я беззаботно мог представить себе всё, что угодно. Но вышло так, как я не ожидал…

Она представилась: "Татьяна, судовой врач". И начала нешуточно распекать меня за безрассудный поступок и нарушение правил техники безопасности. В самом деле, нырять в бассейн, тем более с высоты, категорически не разрешалось. А если бы я получил травму? Я был не прав со всех сторон. А медицинский работник продолжала меня прорабатывать... В голове пронеслась мысль полная самоиронии: умею я знакомиться с девушками. Потом мысль протеста: ладно, буду прыгать в Ваше отсутствие.

Так я познакомился с Татьяной. И этот рассказ о ней, о её доблестном поступке. Это впереди. А сейчас я напишу о знакомстве, которое произойдёт через пару лет после времени, в котором идёт повествование этого рассказа. Это я делаю намеренно, чтоб читатель мог ощутить контраст этих двух знакомств. Моего знакомства — как не надо знакомится с девушками, и знакомства моего друга Игоря — как это делать правильно.

Татьяна получит направление на ТР "Иван Шишкин". Будет пробираться с огромным баулом по не совсем чистому причалу Рыбного порта Мурманска к месту швартовки судна. И здесь, у борта рефрижератора, у самого трапа она услышит оклик: "Девушка, Вам помочь?" Голос наполнен сердечностью и участием. Она обернётся и увидит его. Открытое лицо, взгляд прямой, но мягкий. В глубине искорка юмора. Следующее мгновение дополнит картину. Новая, с иголочки, форма штурмана на рослом, стройном молодом человеке. Это судьба! Будут годы совместной жизни. В море, потом на берегу. Две девочки! Всё будет! Карпенко будет фамилия семьи. Так всё и было.

Отставить повествование в третьем лице! Я должен писать то, что видел сам. От себя, от первого лица. Возвращаемся на "Ирбенский". Мы стремили свой бег в антарктические воды, там, в районе архипелага Южная Георгия, вели экспедиционный промысел суда северного бассейна, базирующиеся в Мурманске. На борту снабжение промысловикам, обратно в Союз — более 10 тысяч тонн мороженой рыбопродукции в трюмах и горы рыбной муки на палубе.

С Таней, молодым специалистом, недавно получившим медицинское образование, больше не конфликтовали. Хотя общались во время того рейса, длившегося более трёх месяцев: около месяца хода туда, более месяца на промысле, и месяц обратно. В обширной кают-компании наши места оказались рядом. Завтракал я поздно, после смены вахты. В то самое время, когда завтракала наш судовой врач. Я, проголодавшись с 4 часов утра, съедал две порции овсянки, в то время как она едва дотронувшись до своей, степенно попивала кофе.

Мы в районе промысла. Антарктическое море спокойно. С левого и правого борта по траулеру. Погода позволяет при необходимости швартоваться "валетом". Раздаём снабжение. Грузим мороженую. Криль, ледяная рыба, строп за стропом, бесконечной чередой поступают в бездонные трюма рефрижератора. Параллельно погрузка идёт, как минимум, через две точки. Время расслабухи ходовых вахт сменяется горячкой работы на промысле. У меня график 12 через 14. Это значит, одни сутки работаю 12 часов, следующие — 14. В конце вахты бесконечный трап из стальных скоб наверх — Stairway to heaven — из трюма, мимо твиндека, на палубу. Случайная встреча со старпомом, как раз когда я перелезаю комингс трюма.

— Справляешься? — интересуется он.

— Вроде да. Пока сам выбираюсь. — отвечаю я. (А были случаи, когда кого-то вытягивали из трюма беседкой после вахты).

— У нас на борту больной, кто-то из ваших курсантов. Говорит, знает тебя. Сходи в лазарет, навести.

— Хорошо. Мне и самому интересно, что случилось, да кто там. Совсем я в "яме" отстал от жизни.

Иду в лазарет, там в каюте изолятора мой товарищ Андрей Докучаев. Вот так встреча! Однокурсник из второй роты судоводов. Он накануне очнулся от наркоза после операции и вполне бодро себя чувствовал. Рассказал драматическую историю, что случилась с ним.

Каким-то ветром его, стажёра-судоводителя, занесло в АЧА (Антарктическая часть Атлантического океана). Неожиданно размеренные будни промысла прервались для него воспалением аппендикса. Развивался перитонит. Острые боли в области живота. Условия для операции на борту его лайнера оказались не самые подходящие. Но есть оптимистичная новость: на подходе к району промысла ТР "Ирбенский пролив", где есть операционная и квалифицированный медперсонал в лице судового доктора Татьяны. Срочная пересадка больного на борт рефрижератора, быстрые приготовления к экстренной операции. "Аппендэктомия прошла успешно", — этими словами Татьяна ставит точку на неудачном стечении обстоятельств, в котором оказался Андрей. Именно так: профессионально и даже буднично…

Теперь залог успеха для больного — выдержка до полного выздоровления в стационаре. На послеоперационной диете и под присмотром Татьяны. Две недели провёл Андрей на борту "Ирбенского". Я иногда тоже помогал, приносил еду с камбуза. Но для меня описанные перипетии судьбы прошли по касательной. С трудом я вспоминал события, связанные с болезнью однокашника. Для меня тот промысел запомнился баскетбольной площадкой трюма. В команде карщик и я, стропальщик. Кара — "Балканкар", "Штил" — в мечтах. Пайолы расходятся и стропы рассыпаются. Двухпудовые картонные ящики с мороженой продукцией на 14-й ряд. Чем не трёхочковый? Иногда, когда кара ходила уже по ящикам с грузом, колесо неожиданно проваливалось и буксовало в рыбе. Недоморозили рыбаки...

Собрали улов из района промысла у островов Южная Георгия, сместились южнее к архипелагу Южных Оркнейских островов. Память хранит выход на берег, на один из необитаемых островов этой части Антарктики, практически визит в Великобританию. На заморскую территорию Королевства. Моторный бот пришвартовался к пляжу из мелкой гальки. Мы высадились на берег, обходя почтенные семьи моржей, двинулись в глубь острова. Немножко дальше от берега находилась колония пингвинов. Они мне напомнили курсантов первокурсников, высадившихся на пирс в Тюва-губе. То же черно-белое одеяние и те же бесконечные построения. Один пингвин отлынивал от построений, надели на него тельняшку, сфотографировались с нарушителем дисциплины.

Я шёл вглубь острова в направлении невысокого холма — наивысшей точки острова. Там на вершине обнаружил британский триангуляционный знак — бронзовый диск с выгравированной на нём надписью.

HYDROGRAPHIC DEPT. M.O.D. NAVY TAUNTON TA1 2DN

TRIANGULATION STATION H.M.S. HECATE 1982

Недолгий поиск в интернете выдал информацию о рейсе гидрографического судна H.M.S. HECATE: “Во время Фолклендской войны (02.04. — 14.06.1982) H.M.S. HECATE, в отличие от исследовательских судов своего класса, была выкрашена в серый цвет (как военный корабль) и отправлена на юг, чтобы взять на себя роль ледового патрульного корабля HMS Endurance. Прибыв в район после прекращения огня, H.M.S. HECATE провела патрулирование и исследования в Южной Атлантике. H.M.S. HECATE посетила британские базы Антарктических исследований и провела Рождество в Грютвикен, Южная Георгия, где команда присутствовала на рождественской мессе при свечах в старой китобойной церкви поселения. H.M.S. HECATE вернулась в Великобританию в феврале 1983 года.”

Читая скупые строки британского отчёта, поражаешься чёткости фраз и точности формулировок. Ёмкость текста многократно увеличена информацией между строк. Нарождается понимание важности мелочей вплоть до глобальной политики. В самом деле, кучка англичан приплыла на отдалённый остров, зажгли свечку в заброшенном сарае и ни у кого в мире не возникает вопроса о самой легитимности присутствия британцев на этой земле. Просыпается понимание важности и доступности информационного следа тех давних событий. Да будет интернет вам в помощь!

Посему выкладываю на просторы всемирной паутины свой отчёт о рейсе в АЧА в 1988 году транспортного рефрижератора “Ирбенский пролив” бортовой № МТ-0275, позывной UQJC. Пускай читатели задумаются, может АЧА — это заморская территория России, а не Британии. Русские моряки, всяк поболее там потрудились. Беллинсгаузен с Лазаревым — тоже весомый аргумент. А кто-то свой аппендикс подарил этим водам.