Су Тун. Плакучая Ива

Деревня Сицянь, рядом с которой произошла авария, была уже далеко позади, а у дальнобойщика всё ещё был испуганный вид.
Шёл дождь, и на дороге почти не было машин. Небо за окнами грузовика стало свинцово-серым, и шум дождя был нескончаем, дворники медленно двигались туда-сюда, по лобовому стеклу беспорядочно текли струйки воды. В зеркале было видно, как дорога, подобно черной реке, бежала за его грузовиком. А грузовик в этом дожде и ветре был похож на одинокий корабль, который качало из стороны в сторону. Из зеркала на водителя смотрело усталое и бледное лицо, были чуть заметные следы пота на лбу, а в глазах отражался страх. Казалось, что от дороги кружится голова. Если быть точнее, то его состояние больше напоминало морскую болезнь: казалось, что по дороге катятся широкие волны, и это было с ним впервые за всё время, что он водил машину. Дорога пугала его.
Ливень не прекращался, а когда машина преодолела горный перевал, стал моросить мелкий дождь, и уже с полей, где росла кукуруза, не доносились грубые звуки ливневых капель, падающих на листья, даже можно было услышать шум потока воды в реке. На севере небо было тёмным, хотя на юге уже стало голубым и ясным. Слева от дороги возникло несколько убогих домов из красного кирпича, откуда еле слышно раздавался высокий голос поп-певицы, в песне воспевалось Цинхай-Тибетское плато.

Водитель понял, что доехал до Чуй Янли. Он уже приезжал сюда в прошлом году, здесь целыми днями из радио и магнитофона звучала эта песня: Тибетское плато, Тибетское плато. И нынче опять крутили эту песню.
Но здесь было не Тибетское плато, и водитель знал, что это Плакучая Ива, здесь специализировались на обслуживании водителей грузовиков. В Плакучей Иве было три придорожных торговых точки: одна бензозаправка, одна лавка, где продавали сигареты, выпивку и разные продукты, и третья – ресторан, у которого было двойное предназначение: и отеля, и бара. Большая зелёная зона ресторана выходит на дорогу. Местные жители поговаривали, что, на самом деле, все здешние кемпинги принадлежат одной хозяйке.
У дороги стояла девушка в короткой зелёной юбке, в руке у неё был разноцветный зонтик, она останавливала машины и заманивала гостей. Но её завлекающие движения почему-то больше напоминали жесты полицейского, который отпускал, а не тормозил машину. Девушка стояла, скрестив ноги, которые были наполовину голые. Это было очень привлекательно. Шофёр внимательно присмотрелся: на ней были длинные чёрные шёлковые чулки, они были сверху украшены жемчужинами, и это очень напоминало маленькое звёздное небо.
– Эй, братишка! Иди сюда, сделай привал, выпей немного, а потом продолжишь путь! – крикнула она и слегка улыбнулась, жестами приглашая выпить и отдохнуть.
Водителя смутили её слова. И он не сразу отреагировал, его глаза бегали между дорогой и той девушкой – похоже, он колебался. Водитель ещё сомневался, а рука сама уже отпустила тормоз. Машина повиновалась. Напряжённое тело парня внезапно ослабло, он всей грудью упал на руль и сказал:
– Хорошо, передохну, а потом поеду дальше.
Водитель осознал вдруг, что девушка помогла ему довольно быстро успокоиться, и он сам этому удивился. Он видел своё отражение в зеркале при движении задним ходом и парковке. Его лицо оставалось бледным, но глаза оживились, блеснул луч какой-то надежды,  и этот свет был таким согревающим.
Девушка выглядела немного наивной и робкой, но у неё была довольно приятная улыбка. Девица заинтересовалась, что там за груз у него в машине – встала на цыпочки и заглянула в кузов, но, увидев, что там пусто, очевидно, разочаровалась:
– Тут пусто. А вот только что уехавший парень был с полной машиной кока-колы!
Водитель сказал:
– Как так, и он не дал тебе выпить?
 Девушка не поняла, зачем водитель подкатил к ней со своими вопросами, но, подумав, что тот насмехается над ней; она открыла зонтик, смахнув с него воду, и с приветливым видом ответила:
– Да предложил мне выпить, но я не захотела: эта кока-кола напоминает лекарство от кашля, очень надо!..

В Плакучей Иве всё оставалось, как и в прошлом году: подъезд к гостинице был грязным от следов колёс на глинистой почве, дождь наполнил бесчисленные ямы – и маленькие, и большие. У стены гаража была гора старых шин. Несколько кур, которых выращивали, видимо, для столовой, бродили у водоёма  – похоже, они искали корм.
– Эй, братишка! Иди сюда! – девушка зонтом указала водителю, как идти в столовую. – Не ходи туда, там вода.
– Похоже, я не смогу пройти и пару шагов, – усмехнулся водитель.
– Не будь так придирчив. Главное, о чём заботится наша хозяйка, это внимание к гостям, первое впечатление, – с серьёзным видом объяснила ему девушка. – Недавно она  ездила перенимать опыт.
– Какое первое впечатление? Я уже старый клиент. Много раз приезжал сюда, и как это я тебя не видел? – водитель перепрыгнул через лужу и вдруг вспомнил имя прошлогодней девушки: – А та Сяосюэ, да, Сяосюэ здесь?
– Какая Сяосюэ? – глаза девушки сверкнули. – Я и есть Сяосюэ, ты меня знаешь?
– Я тебя не знаю. Я знаю ту Сяосюэ, у неё было круглое лицо, короткие волосы, и она была чуть полнее и смуглее чем ты, она разве не в этой гостинице работает?
– Здесь только я одна Сяосюэ, откуда ты взял столько Сяосюэ? – ответила девушка. – А чем занималась та Сяосюэ?
– Как и ты, стояла на дороге и заманивала клиентов.
– Не может быть! Я здесь уже больше года, я и есть Сяосюэ, откуда взялась ещё одна Сяосюэ? Не  может быть! – похоже было, что девушку дурачили, она повернулась и взглянула на лицо водителя, на его ботинки. – Ой, твои ботинки, они ужасно грязные, – внезапно она крикнула: – Я же говорила, чтобы ты шёл осторожнее, посмотри на свои ноги, они все грязные!
Водителя не заботила грязь на ногах, он, насупив брови, усиленно вспоминал что-то.
– Странно. Не может быть, чтоб я ошибся. У той Сяосюэ ещё на подбородке была родинка, а у тебя нет, – сказал он и добавил: – Или у вас здесь всех девушек зовут Сяосюэ? И тебя тоже зовут Сяосюэ?
– Не может быть! Как такое может быть, чтоб всех звали Сяосюэ? Ты не бредишь? Как же их различать? У нас здесь есть Сяомэй, Сяолин, Сяоли, но они приходят вечером, а  днём тут только я одна, – повысила голос девушка, и внезапно начала клясться: – Если я тебя обманываю, будь я не я, но меня зовут Сяосюэ.
Водитель немного растерялся. Он засомневался, не мог ли сам что-то напутать, но он никогда не жаловался на свою память и даже мог бы узнать всех коллег из транспортной компании. Он хорошо помнил две вещи: во-первых, дорогу, во-вторых, имя девушки, с которой однажды встретился.

Хозяйка гостиницы вылетела откуда-то сзади здания, в руке у неё была горсть семечек, на худом лице лежал толстый слой пудры и румян, на губах яркая помада, а улыбка обнажила чёрные кривые зубы.
– Брат, давненько же ты не приезжал, – прищурившись, она окинула оценивающим взглядом водителя, потом внезапно протянула руку и ткнула в плечо водителя: – Вы всё куда-то спешите, совсем совести нет – мимо нас ездите, а в прошлый раз мы тебя так хорошо встретили, забыл?
Даже если так, водитель был не уверен в том, что хозяйка знает его. Возможно, она помнит, а может, нет. Он видел так много кемпингов. Водитель только многозначительно улыбнулся, присел за стол и сказал:
– Ну, тогда, мне две порции жареных овощей, мясо с лапшой и овощами.
Возле кухни два мужика на картонном ящике играли в карты. Они мельком взглянули на нового гостя и отвернулись. Водитель никогда не видел их раньше, но предположил, что эти двое наняты хозяйкой отеля; во всех кемпингах можно было видеть праздных, ничем не занятых мужиков, они всегда сидели, а бегали обычно девушки.
Стойка была у порога, он была покрыта розовым лаком, на ней стоял черно-белый телевизор. Девушка, которая называла себя Сяосюэ, вернулась и включила телевизор. Похоже, это был очень древний аппарат, он работал с гудением и ничего не показывал. Она взяла в руки шлёпанцы, шлёпнула раз сбоку, потом второй – и телевизор внезапно заработал. Как раз показывали гонконгский сериал: мужчина и женщина разговаривали на каком-то странном диалекте; из того, что они говорили, можно было понять лишь часть; кажется, они говорили о чувствах.
Водитель произнёс:
– Какая тоска: куда ни поедешь, везде эту дрянь показывают, ужасно лепечут. Ла-ла-ла, – протянул он, – слушать противно.
Сяосюэ, стоя за прилавком, сказала:
– Ну, нет! Сейчас стало модно так говорить. Такая хорошая передача, как же может быть скучно, тогда зачем тебе телевизор?
– У меня дома телевизор так, для украшения. В году триста шестьдесят дней, сто восемьдесят из них меня не бывает дома, когда же мне смотреть передачи? Если я и включаю телевизор, то смотрю футбольные матчи, остальное мне неинтересно: как только начинаю смотреть, так меня на сон клонит. Содержание гонконгских и тайваньских драм ещё терпимо, а вот говор в сериалах ужасный: как услышу этих двоих, так сразу засыпаю.
– Странно, а вот мне если хочется спать, то я включаю телевизор – начну смотреть, и сон как рукой снимает, – сказала Сяосюэ. – Я смотрю, остались две последние серии, не мешай, и так ничего не слышно.
Хозяйка вышла из кухни, неся на подносе овощи, пнула ногой картонный ящик, на котором играли два мужика.
– Вы всё ещё играете? Вы что, не можете пойти на кухню почистить овощи?
Когда хозяйка подошла к водителю, на её лице появилась улыбка:
– Ты только подумай, как сложно руководить бизнесом: рабочие обленились, одной приходится всем заниматься, а им всё равно, они целыми днями играют в покер да смотрят телевизор!
Водитель хотел что-то сказать, но лишь зевнул и добавил:
– Меня раздражает этот сериал, он такой утомительный.
Хозяйка посмотрела внимательно на водителя.
– Ты ужасно выглядишь, – она нервно запричитала: – У тебя такой страшный цвет лица, тебе следует передохнуть немного, ты так долго был за рулём? Похоже, ты очень устал.
Водитель покачал головой, откинулся на спинку стула, непонимающе улыбнулся хозяйке.
– У тебя всё хорошо? – хозяйка протянула руку, чтобы коснуться лба водителя. – Нет, не горячий. Ты вроде не болен, и это хорошо. Да, зарабатывать деньги нелегко, такая жизнь. Я ведь права? Я вижу, ты устал, отдохни немного.
Водитель ответил:
– Я не устал, я напуган. В деревне Сицянь была авария.
– Кто пострадал? – Хозяйка неожиданно немного оживилась, сделала шаг назад и спросила: – У тебя всё хорошо?
– Если бы у меня что-нибудь произошло, разве я сидел бы тут? – водитель усмехнулся, его ноги дрожали под столом. – У меня всё нормально. Почему ты так смотришь на меня? Со мной всё в порядке, это водитель из компании по перевозке угля попал в аварию. Он с самого начала безобразно водил, сумасшедший. Похоже, он нарочно сбил человека.
Хозяйка, глядя на гостя, сказала:
– Да, вас так поразило это происшествие, вы сами видели того, кто сбил человека? Брат, а кого сбили?
– Одного старика. Я видел, что он взорвался, как хлопушка. Тот водитель – перевозчик угля – постоянно был передо мной, он обогнал меня, и я увидел, как он сбил. Раздался какой-то хлопок. Чёрт, показалось, что взрыв петарды. Я так много лет вожу машину. Это был первый случай, когда перед моими глазами сбили человека. Тот старик, как хлопушка, отлетел.
– Тогда надо скорее помочь ему. В деревне Сицянь есть же больница.
– Кому помочь? Он задавил старика, и даже не остановился. Чёрт возьми. Такая незадача. И проехать вперёд трудно, и сдать назад невозможно. Я, стиснув зубы, двинул вперёд, даже и не думал, что старик мог бы остаться в живых. Но когда я проезжал, он присел, всё его тело было в крови, он вдруг потянулся к моему грузовику!
Хозяйка  вскрикнула от испуга:
– Как ужасно! Так значит, того старика не сбили насмерть? А сейчас он мертв или нет?
– Как я могу знать! Я сам из-за него чуть со страху не умер.
Водитель стал за обе щеки уплетать еду и произнёс:
– Я думаю, ему не жить. Он так внезапно выскочил. Шёл такой дождь, капли больше чем бобы, даже было непонятно, что на дороге происходило. А этот старик так спокойно шёл по дороге. Чёрт возьми! Решил, что дорогу для него одного построили. У него на спине ещё была корзина, а в корзине красный перец, он прямо как хлопушка отлетел. Его перец раскидало по всей дороге. Я тебе не вру. Этот человек отлетел вместе с перцем. Было похоже на взрыв хлопушки.

Они так громко говорили, что Сяосюэ за стойкой начала возмущаться:
– Прошу вас, будьте потише. Мне ничего не слышно. Госпожа Фан как раз пишет предсмертное письмо, она собирается покончить жизнь самоубийством.
Хозяйка взглянула на Сяосюэ – та вытянула голову, похоже было, что она всеми мыслями погрузилась в сериал.
– А я думала, она уже во вчерашней серии должна была умереть, а она только сегодня предсмертное письмо пишет. – Сказав так, хозяйка улыбнулась водителю, выражая этим сожаление. – Эта драма очень красивая. Я её каждый день смотрю.
Потом она внезапно низким голосом сказала на ухо водителю:
– Подожди немного, пусть досмотрит до конца, потом она пойдёт, расстелет тебе постель, ты отдохнёшь немного. Да ты посмотри – наша Сяосюэ неплохая девчонка.
Водитель заколебался:
– Она хочет смотреть телевизор, пусть себе смотрит, а я пойду, вздремну немного.
– Ну, если ты один вздремнёшь, куда это годится? – хозяйка ласково подтолкнула водителя: – Ты не стесняйся. Ты так устал, тебе следует хорошо расслабиться. Что тебе от неё нужно – я всё устрою.
Водитель посмотрел на девушку, которая сидела перед телевизором, потом опять взглянул на окошко. Дождь ненадолго прекратился, потом опять начал лить. Дорога в этом дожде была похожа на спокойную черную реку, и изредка мелькал прозрачный свет. То ли курица, то ли гусь беззаботно гуляли по дороге. Водитель увидел редкие деревца китайской цедрелы и японской софоры вдоль дороги, они были чуть выше половины роста человека. Похоже, что их посадили только в прошлом году. Он вдруг вспомнил, что это местечко называется Чуй Янли, Плакучая Ива. Но почему же здесь не было ни одной ивы? (Прим. переводчиков. «Янли» - с кит. «ива»).
– Почему вы называете это место Чуй Янли? – пробормотал водитель.
Хозяйка не услышала, что он сказал: она уже подсела ближе к телевизору и с волнением, щёлкая семечки, наблюдала за тем, что происходило на экране. Девушка, которая назвала себя Сяосюэ, села на стойку. Водитель мог видеть её черные чулки, на которых золотой нитью были вышиты цветочки, видел её силуэт и спину, её грудь, которая осторожно выглядывала из-под безрукавки, подобно кукурузе, чуть прикрытой листьями на кукурузном початке. Когда она сидела, обе руки её опирались на колени; эта поза показалась водителю знакомой, и он вспомнил ту девушку, которая в прошлый раз представилась как Сяосюэ.
Возможно, в прошлый раз он и встретил эту Сяосюэ? А возможно, он сам ошибается: он так много ездил и так часто знакомился с девушками из придорожных гостиниц. Но что больше всего беспокоило водителя, так это то, как Сяосюэ вела себя с ним, если это и есть та самая Сяосюэ, то она должна была узнать его.
Та Сяосюэ, которую он встретил в прошлом году в Чуй Янли, так плакала по дому, что ничего не понимала, как ягнёнок за восемьдесят юаней, которого  готовили в жертву на скотобойне; и водитель ничего ей не сделал, её слезы и страдальческий вид вызвали у него сочувствие. И он не притронулся к ней, но заплатил и оставил ей немного чаевых. Он помнил, как она неуклюже поцеловала его в щёку, выражая этим свою благодарность. Она произнесла: «Брат, я тебя никогда не забуду. Ты хороший человек». Конечно, он хороший человек, ведь он ничего не сделал, и при этом заплатил, он сам был доволен тем, как поступил. Он был уверен, что Сяосюэ из Чуй Янли должна помнить это. 
А на самом деле у него было ощущение, что он потерял что-то серьёзное, и не мог решить, кто есть та самая Сяосюэ, а эта Сяосюэ, похоже, не знала его.

Комната была обставлена убого и по-провинциальному. Старая деревянная кровать, умывальник, на стенах были развешаны постеры звезд гонконгского кино, на полу, похожий на пластик, лежал только что постиранный ковер, он был чересчур гладкий, на потолке был старый комариный полог, который свисал до кровати, казалось, что он вот-вот упадёт. Водитель не помнил, чтобы в прошлом году здесь была такая картина, возможно, это из-за того, что сейчас осень. Водитель отвернул антикомариный полог: постельное белье, похоже, было чистое и пахло приятно.
Видимо, он выпил чересчур много спиртного. Он медленно прилёг и тяжело вздохнул, зная, что хозяйка что-то замышляет, и ждал. В ожидании задумчиво почесал затылок. Настроение было скверное оттого, что каждый день приходилось менять гостиницы, где он по-разному проводил время. И к тому же ожидал чего-то, хотя сам не понимал, чего хотел.
В комнату вошла Сяосюэ с термосом. Было понятно, что это хозяйка заставила её прийти сюда. На её лице была неподвижная улыбка. «Брат, ты сначала сполоснись, – сказала она, стоя за комариным пологом и добавила: – Это хозяйка велела, чтоб ты сполоснулся».
– Что мыть? Ты хочешь, чтоб я помыл ноги? – спросил водитель.
Сяо Сюэ отвернулась, не ответив. Было видно, что она без особого желания прислуживала водителю.
– Скажи, что я должен помыть, по-твоему? – опять спросил водитель. Он взглянул на Сяосюэ, она никак не откликалась. Водитель подошёл к окну, потом вернулся.
– Я не буду мыться, – сказал он.
– Я и не заставляю, это тебе решать, следить за чистотой или нет. Я ведь сказала чётко и ясно. И я не работаю в вечернюю смену и не занимаюсь этим.
– Чем ты не занимаешься? – спросил, смеясь, водитель: – Никогда не видел таких, как ты, которые ничем не занимаются. Тогда что ты тут вообще делаешь? Позови мне вашу хозяйку!
– Я не позову её. Всё равно я ни в чём не виновата, – её речь стала тише, как будто она защищалась. Она поставила термос рядом с кроватью, как будто задумалась над чем-то, потом, колеблясь, она произнесла:
– Ну, брат, если ты не хочешь мыться, то не мойся, я вместо тебя помою тебе ноги, потру спину, почешу, если хочешь, но ты тоже должен выполнить мое условие, хорошо?
– Как от тебя много хлопот. Мне всего-то надо отдохнуть немного, а не заводить с тобой амуры. Какое у тебя условие?
– Пятнадцать минут. Пятнадцать минут на всё, как только я закончу, сразу пойду в соседнюю комнату смотреть телевизор, но ты ничего не говори хозяйке.
– Не может быть, – поняв, в чём её замысел, водитель, не удержавшись, засмеялся, и, подражая голосу девочки, произнёс ещё раз: – Не может быть, как же можно расслабиться за пятнадцать минут? А как насчёт того, что я заплачу половину?
– Ну, соглашайся. Сегодня последние две серии остались. Сейчас десятиминутная реклама идёт, а потом последняя серия, я её обязательно должна посмотреть. По рукам?
– Нет, – ответил водитель. – Ты что это обращаешься со мной как с животным? А? – вдруг он вспомнил что-то и сказал: – Так тебе десять минут нужно, зачем ты говоришь, что пятнадцать?
– Ну, там пять минут поют главную песню, – пошла на уступки Сяосюэ, она так обрадовалась: – Брат, ты такой хороший человек. Я так и знала, что ты хороший человек, я тебя никогда не забуду!
– В прошлом году одна так сказала, в этом году опять, – холодно улыбнулся за пологом водитель. – Вы такие девушки – только о деньгах не забываете? Всегда помните о деньгах.
– Что это значит? Ты хочешь поссориться? – Сяосюэ немного оцепенела, она даже не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, её рука, которой она подняла занавеску, опустилась. Что же сказать в этой ситуации?
– Какие же мы девушки? Какие мы девушки? К каким я отношусь, ты знаешь? – она, склонив голову и посмотрев на расклеенные на стене постеры, пробормотала: – Если ты не понимаешь меня, то я не собираюсь уговаривать, чтоб обслужить тебя. Можешь пожаловаться хозяйке, я всё равно не боюсь. В чём дело?
– Так ты ещё и дерзишь?
– Я – нисколечко. Когда это я дерзила?
– Ты мне дерзишь.
– Это не дерзость, можно сказать. Если я буду дерзкой с клиентами, то с моей зарплаты вычтут. Только не надо на меня доносить хозяйке.
– Сколько тебе лет, девочка? Как ты можешь не понимать, что происходит? Ты думаешь, если так и будет продолжаться, то у тебя повысится зарплата? – водитель пристально посмотрел на девушку, и спросил: – Ты ведь Сяосюэ? Ты что, действительно не помнишь меня? В прошлом году я приезжал сюда, а ты плакалась, похоже, как Линь Дай Юй. (Героиня китайского классического романа «Сон в красном тереме» - прим. переводчиков). Я тебя не тронул и пальцем, и дал тебе деньги. Ты помнишь, ты сама говорила, что никогда не забудешь меня. Чёрт возьми, с тех пор не прошло и года, а ты уже не помнишь меня, моя фамилия Линь, брат Линь.
Сяосюэ повернулась. Кажется, это представление вызвало интерес Сяосюэ. Она подняла полог, похоже, захотела внимательнее присмотреться к водителю, но было как-то неудобно, и тогда она неожиданно присела на край кровати. Судя по её виду, она усиленно пыталась что-то вспомнить, и сидела на краю кровати, подставив руки под тело, её тело качалось из стороны в сторону. Похоже, что она всем телом вспоминала что-то и продолжала качать головой.
– Не может быть. Ты сделал такой благородный поступок, как же я могла забыть? Ты, определенно, подшучиваешь надо мной. Все водители любят подшучивать. Честное слово, Люй, я не знаю тебя.
– Какой Люй? Ты что, неграмотная?! Моя фамилия Линь!
– Хорошо – Линь. Только не шуми. И на этот раз ты тоже согласись на моё условие, тогда я тебя запомню до следующего раза.
– Будем считать, что ты не помнишь. Чёрт возьми, а я-то надеялся, что ты меня помнишь.
Водитель от нетерпения присел, потом опять лёг и неожиданно рассмеялся и сказал:
– Подойди. Ты же так торопишься посмотреть телевизор, тебе же надо посмотреть последнюю серию – так шевелись быстрее. У меня плохое настроение, и я очень устал, мне наверняка не надо и десяти минут.
Потом водитель увидел сначала одну ногу Сяо Сюэ, затем она вошла к нему, но он даже не взглянул на её лицо, и сам не понимал, почему он не хотел его видеть. Он вздохнул, тихо сказал пару крепких вульгарных слов, поднял глаза и взглянул на потолок за пологом. Верх полога был сделан из белой материи, на нём слегка проступала желтизна. Водитель смутно увидел связку красных перцев на поперечной балке, и спросил:
– Что там висит наверху? Красный перец?
Сяосюэ ответила:
– Да. На кухне пользуются красным перцем, и нет места, куда его можно было бы повесить. Поэтому пришлось повесить его здесь.
Всё тело водителя задрожало, он неосознанно взглянул за полог. Похоже, что там кто-то был, и он внезапно увидел старика, сидящего на полу, его лицо было в крови, в руках у него был красный перец. У водителя задрожали руки, они замерли в воздухе, он отвернулся; на самом деле, нараставшая, подобно приливному течению,  тяжесть отступала; его обуяло какое-то чувство страха, и он внезапно отбросил руку Сяосюэ и одним движением ноги оттолкнул девушку.
– Не приставай напрасно! – закричал водитель. – Иди, смотри телевизор!
На этот раз Сяосюэ перепугалась не на шутку, она не была готова к этой вспышке, и в то же время она не знала, как ей быть. Она встала на ноги. Девушка сначала оцепенела, потом подняла с пола зелёные сандалии.
– В чем дело, ты болен? – заплакала девушка и выбежала из комнаты с сандалиями в руках. – Да вы все больные, и как вам не стыдно? Я больше не собираюсь вам прислуживать, уроды!
Водитель слышал, как шаги Сяосюэ отдалялись. Судя по её плачу, она сильно обиделась.
Вот так, обычный поступок навлёк столько сложностей. Он сам не ожидал, он даже и не понимал, что он делал в Чуй Янли, даже не знал, зачем сюда приехал. Вскоре он услышал бормотание хозяйки и шаги нескольких людей. Он мгновенно подлетел к двери и запер её.
Когда хозяйка стучалась в дверь, водитель услышал, как те два мужика, которые играли в покер, что-то обсуждали. Водитель сказал:
– Не стучите. Всё в порядке. Идите, смотрите свой телевизор, а я посплю, посплю немного, потом отправлюсь в дорогу. Заплачу столько, сколько вы скажете.
– Как ты там, брат? Скажи, не молчи, – проговорила хозяйка. – Сяосюэ не понимает многого, она непослушная, да и не справится с этим, я уже попросила, чтоб за ней приехали из дома. Если что не так, то ты прости. Вечером придёт Сяолин, и всё устроит. Что тебе ещё нужно, мы сделаем всё, что в наших силах.
– Мне ничего не надо, я только хочу немного поспать, – ответил водитель.
Через дверь до него доносился запах духов хозяйки, и он начал испытывать отвращение к этому запаху, он руками закрыл нос, подошёл к единственному в комнате окну. Отодвинул занавеску, и его взору открылось кукурузное поле, поле после дождя, оно было наполовину зелёное, наполовину жёлтое. На листьях кукурузы были хрустальные капли дождя.
Из-за дождя с полей и далёких холмов доносился пьянящий запах. Водитель увидел за окном нечто белое, он внезапно испугался, высунулся в окно и увидел двух белых овец, их шерсть промокла, они прильнули друг к другу. Похоже, они уже давно стояли там. Водитель протянул руку, чтобы прикоснуться к овечке, её шерсть была мягкой и влажной, в этот момент он испытал какой-то миг блаженства, и две овечки понеслись наутёк.
Водитель действительно очень хотел поспать, поспать хотя бы десять минут, он чувствовал себя очень усталым, будто внутри него что-то сломалось. Перед тем, как лечь, он подошёл к умывальнику, и горячей водой сполоснул руки. Он увидел, что его руки были ужасно грязными от смеси дизельного топлива и пыли. По привычке, помыв руки, поискал бумажные платки в карманах – оказалось, что они кончились. Он вынул пустую пластиковую упаковку и, почувствовав, что достал ещё что-то, бросил это на пол. Он увидел, что это был перец, который лежал на ковре из искусственной кожи и от него шёл красный холодный блеск…

Ночная Плакучая Ива – это иной мир. Малый бизнес демонстрирует ночью признаки процветания. Дождь, который шёл днём, затянулся до ночи, стих немного, потом опять продолжился. При ночном дожде огни Плакучей Ивы горят особенно ярко.
Возможно, из-за плохой погоды, а возможно, потому, что авария на дороге осложнила проезд водителям, но этой ночью в Плакучей Иве было очень шумно. В общей сложности, водители семнадцати автомобилей остановились здесь на ночлег. Несколько столов гостиницы были заняты полностью, в комнатах заранее зажгли свет. Лицо хозяйки так и сияло, повсюду сновали девушки в коротких юбках.
Среди семнадцати водителей был один по фамилии Ли, он был водителем бензовоза, знал Сяосюэ. Садясь за стол, он смотрел по сторонам, искал Сяосюэ, но не нашёл. Спросил несколько раз у хозяйки, где Сяосюэ, но в суматохе хозяйка попросила его подождать немного, и он ждал. Он не пил, ни с кем не разговаривал. Так он долго прождал хозяйку. В конце концов, та пришла с неожиданной новостью. Хозяйка произнесла:
– Ты так не вовремя пришёл. В семье Сяосюэ произошло ужасное событие, вот совсем недавно, днём. Её отец шёл к ней, и по дороге его сбила машина.
– Это вы об аварии в селе Сицянь? – парень замер на немного, потом вспомнил что-то: – Место происшествия ещё оцеплено? Я слышал, что виновник сбежал.
– А как иначе? Сяосюэ успела съесть лишь половину ужина, как пришёл полицейский. – Хозяйка указала на пластиковую чашку на стойке и продолжила: – Видишь? Её ужин ещё остался.
Водитель некоторое время недоумевал, не зная, что сказать. Хозяйка похлопала его по плечу, усмехнувшись, сказала:
– Посмотрите на этот растерянный вид. Случайно, не ты сбил человека? Что это ты так взволновался?
Водитель Ли сказал, не подумав:
– Кто убил человека?
Хозяйка моргнула глазами, как будто она хотела что-то ему прошептать, но её мысли рассеялись.
– Откуда я могу знать, кто его задавил? Я знаю только то, что этого подлеца надо немедленно схватить! – Она замахала руками в воздухе, опять похлопала водителя по плечу и прошептала ему на ухо: – Не думай о Сяосюэ. Она глупа и невоспитанна, что в ней хорошего? А сегодня пусть тебя обслужит Сяолин. Она у нас самая лучшая в этом деле, она и красива, и образованна, ты останешься доволен!

Перевод с китайского
Александра Итыгилова и Елены Шульгиной