15. И все повторится

Пора ставить точку, а рука все норовит вывести запятую.
Нырнула глубоко, еще хватает воздуха, еще хочется задержаться здесь, где так явственно ощущается высота детства, где дорогие лица, где дом родной...
Пора возвращаться. Слетала перелетной птицей, а теперь уже всех внуков сносила в клюве к своему гнезду. Нынче летом побывал у моего дома, у истока моей жизни, и младший из мальчиков, Илюшка.
Нас встретил проливной дождь. Кое-как, под одним зонтиком, в босоножках по грязи дотопали до дома моих двоюродных племянников, дяди Дюшиного, а еще раньше бабы Тасиного дома.
Два дня дождь не переставал, обрезая нам намеченные пути. На стареньком дяди Дюшином «Москвиче» свозил нас на кладбище Андрюша, внук покойного дяди. Мокрые по пояс добрались до дорогих могилок: бабы Таси, дяди Дюши, дяди Миши...
А потом Андрюша подвез нас к моему дому. Не выходя из машины, через открытую дверцу видит Илюшка мой счастливый дом и то заветное окошечко на чердаке, от которого пришла в восторг Сонечка.
- Это вот та фигня? – спрашивает внук.
Он слегка ироничен, скрывает волнение, как и подобает мужчине. Две истории моего детства, про чердачное окно и цыган, у него самые любимые.
И тут сквозь шум дождя доносится отчаянный крик скворца. Еле взмахивая отяжелевшими крыльями, он мечется над крышей сеней. Так и есть, там, на потемневшей от дождя поверхности распласталось тело глупого скворчонка, выпавшего из гнезда.
Пропадет, вздыхаю я. Но в этот момент над лестницей, приставленной к сеням, показывается голова в удивительно знакомом платке, чья-то рука подхватывает скворчонка и водворяет его на место. И я знаю, что это мамин платок, мамина рука...
Взглядываю на Илюшку, он смотрит туда же, на крышу сеней, в его огромных темных глазах застыло изумление. И я надеюсь, что он видит то же самое, что и я, и когда-нибудь расскажет своим внукам не только о своей, но и о нашей жизни. И все повторится...