Парашютные прыжки

   Очень много времени в нашей работе занимало обслуживание парашютистов. Дело в том, что на базе гарнизона Очаков проводились сборы парашютистов-спортсменов всего Черноморского флота. Это было событие! Как правило, на аэродром сгонялось несколько Ан-2 и каждый день, натужно гудя моторами, мы поднимали парашютистов в небо. Обычно начинающих выбрасывают с высоты от 800 до 1000 метров, но этим нужна была высота 2400. С этой высоты они выполняли затяжные прыжки, отрабатывая фигуры в воздухе. Выйдя на цель, мы бросали одного, потом развернувшись с как можно большим креном вокруг хвоста, бросали второго и так двенадцать раз подряд. В этих полётах была своя специфика. Грузоподъёмность Ан-2 – полторы тонны. Двенадцать человек в парашютной амуниции, каждый больше ста килограмм как раз и составляли эти самые полторы тонны. Иногда и пятнадцать человек влезало.
   В нарушении всех инструкций. Надо сказать инструкцию нарушали мы частенько. Это, конечно, не дело, но если всё по инструкции делать… Рисковали, конечно, но кто в молодости не любил риск и острое чувство опасности, которое приятно щекотало нервы. Ан-2 прощал все эти нарушения, но набор до двух четыреста происходил крайне медленно. Один – два метра в секунду. До пятнадцати – двадцати минут уходило на то, чтобы набрать нужную высоту. Выбросив всех, начинали спуск. Теперь возникала другая проблема. Даже когда мы убирали двигатель на малый газ, самолёт разгонялся до предела, и приходилось выводить в горизонт, чтобы хоть как-то погасить скорость. И тут Дима, то ли подсмотрел где-то, то ли сам придумал, но спуск ускорил кардинально. Он клал самолёт на левое (или правое) крыло, почти под 90 градусов и давал противоположную ногу. Возмущенная Аннушка тряслась крупной дрожью, с трудом перенося срывы потоков, которые изо всех сил лупили по рулям. Зато самолёт крылом вниз, как в нож в масло, падал к земле, разгоняя скорость гораздо медленнее, чем просто при снижении. Глядеть со стороны на этот цирк сбегались все, кто мог! Естественно я тоже начал так делать! Время уменьшилось намного, но всё равно делать в день по десять – двенадцать подъёмов в жару и зной – это, ещё то, удовольствие!
   Усталость накладывала отпечаток и на наши действия. Дело в том, что Яша принимал непосредственное участие в выброске парашютистов. Если сброс проходил с принудительным раскрытием, то оставались вытяжные фалы, которые цеплялись за трос на борту самолёта. Их надо было втащить внутрь после окончания и закрыть дверь. Если без «принудиловки» - то просто посмотреть, что все нормально и закрыть дверь. Чтобы обезопасить себя от всяких случайностей, Яша взял спасательный парашют с больших самолётов. Он был хорош тем, что висел ниже "пятой точки", был небольшой и крепился к подвесной системе быстрыми разъёмами. Это освобождало руки и позволяло легко двигаться. Яша каждый раз, выходя «на сброс», пристёгивал парашют к подвесной системе и легко выполнял свою работу. Потом отстёгивал его и садился в кабину.
   Особенно он любил, схватившись покрепче за обрез двери, расставив ноги, высунуться из неё на длину рук, и борясь с набегающим потоком, смотреть, как парашютисты выполняют в падении всяческие фигуры. Однажды, он надолго задержался в салоне. Оглянувшись назад, я увидел, что он там, что-то делает. Ну и ладно, думаю, мало ли у него забот. Уже перед самой посадкой, смотрю, «вползает» в кабину весь белый, как мел… На немой кивок головой, мол в чём дело, вяло махнул рукой, потом расскажу
                Теперь рассказ от имени Яши:
«Выбросив очередной раз парашютистов, я занялся своим любимым делом. Рассматриванием того, что они там вытворяют. Самолёт падал отвесно на левое крыло, и я испытывал огромное удовольствие, вися над бездной. И в этот момент до меня дошло, что я просто забыл в суматохе прицепить спасательный парашют. Всё тело среагировало мгновенно. Руки и ноги окаменели намертво! Я понял, что не могу вернуться назад в салон. К счастью самолёт поменял крен, и дверь оказалась наверху. Медленно, медленно я «вдвигался» в салон. Оказавшись внутри на вытянутых руках, я, тем не менее, не мог оторвать руки от обреза двери. Они «прикипели» намертво! Потихоньку, с огромным усилием, я, наконец-то, оторвал руки! Не помню, как закрыл дверь, и на ватных ногах приполз в кабину.