Перевод статьи Гленна Альбрехта Эпоха соластальгии

О переведённой мною статье Гленна Альбрехта

В наш век исчезающей Природы трудно найти человека, который ни разу в жизни не сталкивался с разрушением привычной для него среды обитания. Если даже обсуждение фактов уничтожения той или иной природной территории вызывает у многих сопротивление, то говорить о душевном состоянии людей, навсегда лишившихся значимого для них ландшафта, и вовсе не принято. До недавнего времени не существовало слова, описывающего тоску по родному краю, которого человек лишился не в силу того, что переехал, а потому что эта местность была обезображена или разрушена строительством каких-либо объектов. В 2003 году экофилософ из Австралии Гленн Альбрехт ввёл новое понятие «соластальгия» для обозначения «эмоционального и экзистенциального стресса, который возникает у человека из-за экологических изменений». По его словам, это состояние похоже на ностальгию – тоску по родине, – но отличается тем, что испытывающий его человек никуда не уезжал, а потерял родной край, не покидая его.

Раньше переживаниями людей, утративших привычный, естественный облик родной местности попросту пренебрегали, словно это нечто несущественное и легко преодолимое, но Альбрехт и его коллеги после многолетних исследований пришли к выводу о том, что экологический ущерб приводит к негативным последствиям для психического состояния человека и социального благополучия пострадавших от него сообществ. Это новое понимание актуальной как никогда проблемы должно, как считает автор, привести общество к большей экологической ответственности и повышению мотивации в сохранении природных ландшафтов. 

Эпоха соластальгии

Гленн Альбрехт (Glenn Albrecht) 
 
7 августа 2012 г.

Преобразованные человеком и естественные природные территории сейчас меняются настолько быстро, что наш язык и система понятий просто не успевают за этими процессами. Под воздействием взаимосвязанных факторов, таких как освоение новых территорий, рост населения и глобальное потепление с сопутствующими им изменениями в климате и экосистемах, сейчас наблюдается несоответствие между нашим восприятием мира и способностью концептуализировать и осмыслять происходящее.   

«Мудрость дедов» больше не помогает понять, как нам жить здесь и сейчас, и эта невозможность опереться на знания прошлых поколений подрывает социальное единство.

Изучая последствия добычи угля открытым способом в районе Верхнего Хантера в Новом Южном Уэльсе, я столкнулся со связью психического здоровья с изменениями в среде обитания, которая до того была предсказуемым и любимым местом, ощущавшимся как дом. Моя собственная эко-биография, важнейшие влияния в моей жизни, сформировавшие моё восприятие природного мира, предрасположили меня к пониманию важности позитивного «чувства места» в жизни людей и того, что географ И-Фу Туан назвал «топофилией», или любовью к месту и ландшафту.
 
Начиная с 1980-х, при сочетании воздействия угольных шахт, загрязнения от электростанций и постоянной засухи жители Верхнего Хантера страдали от определенного вида хронического стресса, представлявшегося мне противоположностью топофилии. Их отношение к месту проживания стало негативным. 

К концу 1990-х разработки угля открытым способом в Верхнем Хантере охватили больше 500 км; и изменили ландшафт так, как добыча старым, закрытым, способом его не меняла. Более того, продолжительность и интенсивность засухи в восточной Австралии теперь, предположительно, была связана с изменением климата, приведшего к тому, что естественная вариативность сменилась более экстремальной погодой.

Размышления об этой ситуации в 2003 году побудили меня создать новое для английского языка понятие, способное отразить это чувство постоянного стресса, вызванного негативно воспринимаемыми изменениями в родном месте проживания и окружающем его ландшафте. Я понял, что в английском языке нет понятия, адекватно описывающего стрессовое состояние жителей Верхнего Хантера. Меланхолия ностальгии («nostos» - возвращаться домой) была близка, но имела очевидный недостаток – эти люди продолжали жить в том месте, которое они считают домом, и поэтому не испытывали тоски по дому в традиционном ностальгическом смысле.

На основании моего собственного опыта и свидетельств жителей района Хантер я определил «соластальгию» как экзистенциальную тоску, связанную с местом, которую чувствуют из-за негативной трансформации (разрушения) любимой и родной среды обитания. 

Слово «соластальгия» происходит от двух понятий – «утешение» (“solace”) и «разрушение» (“desolation”). Утешение («solace») означает облегчение в горе, обеспечение комфорта или успокоения во время событий, причиняющих стресс. Разрушение («desolation») означает утрату и одиночество. Вторая часть слова «-альгия» означает боль или страдание. Таким образом, соластальгия является формой тоски по родине, подобной ностальгии в ее традиционном понимании, за исключением того, что страдающий ею не покидал своего дома или родного места проживания.

Коротко говоря, соластальгия – это «тоска по дому, которой страдают те, кто не покидал своего дома».

Идея соластальгии получила значительное международное распространение после ее появления и помогла оживить интерес к связи человека и места на всех уровнях. Поиск в Интернете по этому термину дает тысячи результатов на разных языках, и их быстрый просмотр показывает, что, помимо применения этого понятия в научном контексте, художники, композиторы, музыканты, поэты, драматурги и сотни обычных людей в блогах и на веб-сайтах осознали его необходимость и с пользой применили его. 

Одной из причин того, что идея соластальгии вызвала международный интерес, является тот факт, что все мы сейчас находимся посреди эпидемии стресса, связанного с состоянием планеты, и он будет только ухудшаться. Всё то в окружающем мире, что когда-то было знакомым и вызывающем доверие, будет всё больше ощущаться как аномальное новое, при том что давление из-за освоения территорий и климатических проблем продолжит расти.

Многие в мире начинают ощущать это тревожное чувство. Ричард Лоув в своей книге «Принцип природы» обсуждает соластальгию как все более актуальную тему в жизни людей, и реакция женщин-старейшин с островов Торресова пролива на изменение климата в наши дни может быть расценена как проявление соластальгии, связанное с потерей их чувства места.
 
Соластальгия отражает те самые интуитивные чувства, которые восприимчивые люди уже ощущали, но не могли выразить словами, через создание целой новой «психотеррической» (душа – земля) типологии (psychoterratic typology).

Необходимость распознавания опыта переживания соластальгии и реагирования на него актуальна как никогда. К сожалению, на локальном уровне по-прежнему наносится ущерб родным местам, в то время как глобализация стирает границы между городскими и сельскими ландшафтами. На региональном уровне соластальгия возникает из-за последствий добычи газа или полезных ископаемых, либо развития агробизнеса, так как всё это приносит крупномасштабное загрязнение и разрушение культурных и природных ландшафтов. 

Но какие бы проблемы ни несла негативная трансформация на локальном и региональном уровне, ВСЯ ЗЕМЛЯ теперь является домом, подвергающимся атаке. Ощущение глобальной угрозы становится всё явственней по мере того, как планета нагревается и климат становится всё более неблагоприятным и непредсказуемым.

С новым психотеррическим языком, позволяющим описать и связать наши эмоции и чувства с территорией, появляются мощные преобразующие силы. Соластальгия имеет в своей основе тоску, но она также является и основой для действий, которые могут устранить ее. В психотеррической классификации есть также и позитивные понятия, такие как биофилия, топофилия, экофилия, солифилия и эутеррия, которые могут быть противопоставлены негативным терминам, связанным с разрушением природы.    

В наших сердцах и головах разыгрывается драма, в которой соластальгия может быть побеждена одновременным восстановлением и реабилитацией психических, культурных и биофизических ландшафтов.

Сейчас, когда соластальгия и другие психотеррические понятия (как негативные, так и позитивные) разрабатываются в исследовательской литературе и проникают в популярную культуру и когда растет понимание того, какой ущерб нашему психическому здоровью наносит порча и разрушение природной среды, появляется надежда на то, что мы сможем действовать более эффективно для одновременного восстановления и психического, и экологического здоровья.

Выбор таков: либо нас постигнет эпидемия соластальгии и связанные с ней негативные психотеррические синдромы из-за разрушений, создаваемых бездумной трансформацией земли и изменением климата, либо мы используем наш ум и творческие способности для создания мира, в котором наши позитивные психотеррические эмоции могли бы процветать.


Оригинал статьи: https://theconversation.com/the-age-of-solastalgia-8337
Перевод: Мария Замир