Ребята с улицы Лесной. Продолжение3

ФУТБОЛ

  До перехода мы шли молча.  У собачника Джорик попрощался с каждым за руку и повернул обратно. У колодца мы остановились, и тут только Вовка Юдин заговорил:
- Во живут! Стеклянные дома, леталка  без мотора, прозрачный телек без проводов, да ещё цветной! Вот бы нам такой!
- Слушай, - повернулся ко мне Толька,  - Как думаешь, то, что в ихнем телеке видели, правда? Может это кино такое?
- Не похоже, - ответил я. – И для чего бы ему нужно было нам это кино показывать? Чтобы напугать? А зачем?
- А откуда он знает, что будет? – спросил Винокур.
- А ты бы у него спросил. Сбегай, спроси.- ответил ему Толька.
- Не-е, поздно уже, - серьёзно  сказал Винокур.
- Это мы в следующий раз спросим, - успокоил  я Витьку. – Обязательно спросим.
   А про себя подумал: если будет этот следующий раз…
- И чё делать будем? – задал  Вовка Дегтярёв главный вопрос.   
- Чё делать, чё делать… Не знаю. Домой пошли, а то скоро совсем темно будет, -  сказал Толька. 
И мы пошли домой. Во дворе, прощаясь, Толька сказал:
- Завтра – футбол, поэтому собираемся во дворе в десять. Пока!
  Это прозвучало как приказ, но мы уже привыкли и, сказав: «Пока!», разошлись по домам.

  Я вообще сплю беспокойно, а этой ночью мне особенно снились всякие кошмары, о которых и рассказывать неохота,  я то и дело просыпался и только под утро уснул крепко и спокойно. И чуть не проспал.
- Мам, сколько время? – едва открыв глаза, крикнул  я.
- Полдесятого, -  откуда-то из-за двери ответила она..
«Фу, ещё полчаса», -  облегчённо вздохнул я и стал быстренько одеваться. Собственно одевать-то было особенно нечего: тепло на улице. Убрав свою постель и кое-как промыв глаза, я выпил стакан молока с чёрным хлебом и, сказав: «Мам, я гулять…», выскочил на улицу.
Во дворе уже все собрались. Кроме вчерашней компании подошли ещё Сашка Леонов, Сашка Сысоев и Юрка Апаткин. Чита вертелась тут же. Решался только один вопрос: футбол.
  Я – небольшой любитель гонять мяч, и потому со мной просто: я вечный запасной и боковой арбитр. Просто и с Винокуром: он – бессменный вратарь. А вот остальные футбольные должности всегда вызывали спор. Каждому хотелось быть нападающим и никому – защитником. В конце концов всё решал жребий, и мы бросали монетку. Такое ответственное дело почти всегда доверяли мне
- Ну наконец-то, - вместо приветствия сказал Толька Жокин. – Пятак у тебя есть?.
   Я сунул руку в карман: неразменный пятак был на месте.
- Есть, - сказал я.
- Тогда бросай! Решка – в нападении будет Юрка, орёл  - я.
И Толька сплюнул  сквозь зубы. Это был особый шик, так сплёвывать у нас умел не каждый. Я, например, не умел и завидовал Тольке чёрной завистью. Зато лучше меня бросить монетку в нашей компании не умел никто. Монетка лихо взлетела вверх, крутясь пропеллером и, кажется, застыла в верхней точке, потом, набирая скорость ринулась вниз. Чита выскочила из-за наших спин и схватила пятак.
- Копеечка! – закричало она. – Моя копеечка! Не отдам!
Мы молча  и с ненавистью смотрели на её радостное лицо и понимали: пятака нам не видать. Мне было особенно жалко: это был особенный пятак, сэкономленный. Ещё в прошлом году мама дала мне десять копеек на молочное мороженное, но в тот день появилась редкая возможность  купить эскимо без глазури всего за четыре копейки штука. Я бы мог их купить два, но подумал тогда, что одним обойдусь, а сдача ещё пригодится. И она пригодилась. Целый год все жребии решались сэкономленным пятаком и всегда с пользой для нашей команды. Он был почти волшебным, особенно, когда решались футбольные споры. Отобрать пятак у Читы – бесполезный труд. Визг, вселенский крик – и победа осталась за Читой. Поняв это, Толька согласился:
- Ладно, пусть Юрка  будет центровым, я и Вовка Дегтярь – боковыми, Сысоев и Леонов – полузащита, Юдин – защита у ворот.
   Распределив все роли, Толька повернулся к Чите:
- Ладно, Чита, отдай монетку, а я тебе ириску дам.
Чита призадумалась и решилась:
- Две! «Кис-кис»
- Ты чё? Зубы болеть будут!
- Тогда не дам. А зубы всё равно выпадут, они – молочные, вот!
  Маленькая, а уже всё знает, удивились мы. И Толька отдал ей ириски, а пятак благополучно перекочевал обратно в мой карман. Но дело было уже сделано. Тут прибежал Игорь Москвич. Он не из нашего двора и действительно москвич, потому что живёт в Москве, а на лето приезжает к бабке, которая живёт в восемнадцатом  доме, но Игорь всегда  играл с нами, и лучше его в нападении в нашей команде не было. Так что вопрос с Юркой Апаткиным отпал естественным образом, а в команде оказался второй запасной, Кто им будет, спорили долго, но жребий больше не бросали: Чита была рядом.  В конце концов  все согласились, что вместе со мной запасным будет Сашка Сысоев.
  Потом подошли наши дворовые девчата, и мы сели за теннисный стол играть в лото, поскольку делать нам было нечего. Так бы и играли до самого упора, если бы вдруг Чита не спросила меня:
- Вить, а Джорик – это кто? Волшебник или хулиган?
- С чего ты взяла? - растерялся я от прямого вопроса. Сегодня мы даже не вспоминали о вчерашнем приключении. Не хотели вспоминать. Сегодня  -  футбол!..
  И тут я вспомнил предостережение Деда. Видно, не я один, потому что Толька и Вовка Дегтярёв вдруг посмотрели на меня  вопросительным  взглядом. А что я мог ответить? Их четверо, кто не был с нами вчера, и кого  оставить в городе? А Чита продолжала приставать:
- А с того взяла, мне наш Витька рассказывал, когда я спать не хотела ложиться, как вы вчера  куда-то ходили без меня и встречались с Джориком и ещё с кем-то, не помню…
- Так это он тебе сказку рассказывал, чтобы ты поскорее уснула, - ответил за меня Толька, а сам сердито посмотрел на Винокура.
- И вовсе не сказку. Когда я спросила Витьку, кто это  Джорик, он сказал, чтобы я Витьку  Бахвала спросила.
Меня даже передёрнуло, а Юрка Апаткин засмеялся .
- И ничего я тебе не говорил, - вскинулся Винокур и почесал затылок: видно вспомнил вчерашний подзатыльник.
- Говорил, говорил, - запричитала Чита.
- И ничего не говорил! И вообще, замолкни, а то как дам! – рассердился Винокур.
- А-а-а! – заорала Чита. – Всё мамке скажу!
И убежала в свой подъезд, видно жаловаться.
- Чего это она? – заинтересовался Москвич. -  Вы что, куда-то ходили вечером?
- Да на второй склад, в секу перекинуться, - соврал моментально Жокин. – А Витёк (он  кивнул в мою сторону) придумал интересную историю, пока мы шли.
Объяснение Игоря устроили: он знал, что я частенько придумывал всякую фантастику,  а потому спросил, возвращаясь к предстоящему футболу:
- Во сколько  выезжаем? На великах?
- Конечно, на великах, - сказал Толька. – Едем отсюда в четыре.
- Тогда я пошёл к бабуле, пообедаю, отдохну, может ей что помочь надо, а в четыре я буду тут.
  И он ушёл. Ушли  и оба Сашки, и Юрка. Мы остались вчерашней компанией.
- И кого оставлять будем? – спросил я у Тольки.
- Никого.  Во-первых, мы не знаем кого, потом, что может случиться? Мы сто раз играли с субботинскими, знаем друг друга, как облупленных. Дорогу тоже. Домой вернёмся, ещё светло будет… Слушай, Витёк (Толька так обращался ко мне редко, только в особо важных вопросах), а может  этот Деда со своими внуками нам голову морочили вчера? Может, они сами что-то задумали. Сказка какая-то.  Я всё думаю, а не привиделось это нам? И эта деревня, и стеклянные дома, а ты, Витька (это уже к Винокуру), дурак: зачем Таньке  проболтался?
- Да не знаю я. Она всё просила, расскажи сказку, да расскажи, а в голове у меня ничего не было, вот я и…
- Ладно, - сказал я, только ты уж больше никому, даже в нашей команде. Во-первых, всё равно не поверят, а Апаткин на смех поднимет, не отмоешься… А на счёт того, было это вчера или нет, я тоже думал. И всё-таки мне кажется, что было. Уж больно это всё взаправду.И вряд ли Деда придумал какую-то пакость, ну не похож он на гада, вы же его видели.
- Ну и что, что видели. Они вообще не похожи на настоящих людей. Кто знает, что у них в голове?
- На людей-то они как раз похожи, и Витёк правильно говорит, - поддержал меня Вовка Дегтярёв.- Не может Деда нам пакостить. Если бы он был гад, зачем тогда он звал нас  к себе?
- А чёрт его знает… Ладно, сегодня – футбол, а всё остальное – потом, - подытожил тему Толька. Мы молча согласились и тоже разошлись по домам.

    Игра сегодня  у нас не ладилась, но Винокур был на высоте. Если бы не он, накидали бы субботинские нам голов выше некуда. А так – только пара штук. И ещё можно отыграться, время в запасе было. Сашку Сысоева выбрали судьёй, и я остался один за нашими воротами, За игрой следил плохо, решил, что на этот раз мы точно проиграем, а смотреть, как это происходит, не очень приятно. Но момент, когда субботинский центровой и Сашка Леонов одновременно решили отбить мяч головой, я потом вспоминал не раз. После удара Москвича, мяч свечой взмыл вверх и устремился к воротам противника, его надо было только немного поправить, и никакой вратарь не смог бы его взять. Сашка правильно решил сделать это головой, но и субботинский понял ситуацию и был на мгновение быстрее Сашки. А дальше вспоминается как в замедленном кино:  субботинский уже отбил мяч, а Сашка только подлетал к мячу, и субботинский, возвращаясь, своим подбородком столкнулся  с головой Сашки. В следующий миг оба катались по траве и выли, громче – субботинский: он похоже выбил зуб, а Сашка  схватился за череп и тихонько подвывал. Игра остановилась.  Судья подошёл к пострадавшим и поинтересовался, смогут ли они играть дальше.  Субботинский отрицательно покачал головой, а Сашка сказал, что только немного отдохнёт. Судья решил продолжить  игру в неполных составах, и Сашка уселся рядом со мной. Мы ещё немного посмотрели игру, но голова у Сашки не проходила, и мне показалось, что он немного побледнел. Тогда я крикнул Жокину, что мы с Сашкой поехали домой. Сашка сел на багажник моего велосипеда, и мы отправились. Ехали молча, а потому долго. Я  даже устал немного крутить педали, пока мы подъехали к Сашкиному дому. Он недавно переехал из нашего двора, где его семья, как и все в нашем дворе, жил в коммуналке, в новый блочный дом, и теперь у них была замечательная трёхкомнатная квартира. Дом построили на месте одноэтажного деревянного барака наискосок через дорогу от нашего  двора.
  Мы посидели немного у Сашкиного подъезда, поговорили о футболе, пожалели о проигрыше и замолчали, поскольку говорить больше ни о чём не хотелось. Потом Сашка говорит:
- Ну, я пошёл домой, таблетку какую-нибудь выпью, голова что-то не проходит.
- Конечно, выпей, сказал я и встал со скамейки. – До завтра? Пока!
   И мы разошлись…
  Часа через два к нам постучалась (звонка  тогда  у  нас ещё не было)  Сашина сестра  Лида. Она ворвалась в комнату, едва  я  открыл дверь.
- Что вы сделали с Сашкой? -  почти кричала она. – Его что, избили? Ты видел кто? Ведь ты был там?
Вопросы сыпались один за одним, без промежутков на ответы. Похоже, она с ответами уже определилась и всё для себя решила. Я ничего не понимал.
- Лида, - наконец спросил я, - а что с Сашей?
 Она посмотрела на меня безумными глазами и вдруг заплакала.
- Сашку увезла скорая, - сквозь слезы тихо сказала она. – Он в реанимации…
- В реанимации? – опешил я. – В какой реанимации?  Что с ним?
- Он сказал, что голова болит… Я ему таблетку дала… Анальгина… А его вдруг тошнить стало… Как его рвало, как рвало… он потерял сознание… Скорая быстро приехала и увезла… Там с ним родители… Ты же с ним был, что там было, на вашем футболе?
- Да ничего такого не было,  игра как игра,  -  сказал я, совершенно забыв в этот миг  об эпизоде с  субботинским. – Он сказал, что голова болит, и я сразу повёз его на велосипеде домой. Всё было нормально…
- Врачиха сказала, что у него похоже на сотрясение мозга.
- Какое  сотрясе… - и я осёкся, сразу всё вспомнив. – Лида, ну столкнулись они во время игры с субботинским. Так ведь это игра, со всеми бывает. Но чтобы сотрясение?...  Да нет! Это что-то другое…
И она ушла, не попрощавшись.
В полвосьмого  утра к нам ворвался уже Толька  Жокин:
- Сашка Леонов умер! Кровоизлияние в мозг…

*        *        *
    Этот день вспоминался потом отдельными эпизодами. Меня не отпускало чувство вины, оно переполняло  меня:  ведь я мог, я должен был остановить эту глупую смерть. Был солнечный день, но мне он казался почему-то сумеречным. Когда я выходил на улицу по каким-либо делам,  то смотрел при ходьбе себе под ноги, потому что боялся встретиться глазами с соседями, мне думалось, что они знают о моей вине  и, конечно же, осуждают меня.
   У Жокина, похоже, были те же проблемы, потому что, когда мы встретились во дворе в тот же день к вечеру,  у него был вид совершенно больного человека. Мы долго молча сидели на скамье, нам никто не мешал, во дворе никого не было. Наконец, он, глядя в землю, тихо спросил, с болью в голосе:
- Ну почему, ну почему я не послушал тебя?..
Я ответил не сразу:
- Потому что, ты не поверил, что такое может случиться.
- Сволочь я!- чуть не крича, он выдохнул мне в лицо, и я почувствовал запах спиртного. До сей поры никто из нашей команды  не баловался этим. Конечно, как все мальчишки в нашем возрасте, мы  уже знали его вкус, и даже иногда хвастались этим, больше выдумывая, чем было на самом деле. И хотя  винный запах был явным, Толька не был пьян
- Я, только я виноват, что Сашки больше нет, - корил он себя.
- Не ты один, я тоже…  виноват.
- Ты-то причём?  И ты, и Деда говорили мне, а я, сволочь… футбол важнее!  Что может случиться?..  Вот и случилось…
-  Но ты же не знал, кого оставить? И я не знал?..
- Футбол можно было отменить, слетать на велике к субботинским и договориться… Всё из-за меня…
- Ладно, что уж теперь. Виноват – не виноват, а Сашку не вернёшь.
- А как я его родителям в глаза смотреть буду?
- Они что, тебя винили?
- Пока нет. Но я-то знаю, что виноват…
- Перестань! – сказал  я, - ты виноват лишь в том, что не поверил Деду. А ему поверить было трудно. Теперь-то мы знаем, он по-честному предупреждал нас. А нам, дуракам, всё шуточки, всё игрушечки…
Мы снова помолчали.
- Что делать будем? – спросил Толька. Он не сказал, что имел ввиду, но я его прекрасно понял.
- Не знаю. Но что-то надо.  Может сначала сходить к этим углежогам? Потихоньку посмотреть что там и как?
- А собаки?
- Да, потихоньку не получится.
- А идти надо, - сказал Толька. – Хотя бы посмотреть на этих уродов.
- Давай завтра и сходим. Как будто за грибами.
- Завтра Сашку хоронят.
- Хоронят с утра,  а мы – после обеда.
- Кто же ходит за грибами после обеда, - засомневался Толька.
- А мы пойдём, и кому какое до этого дело.
- Хорошо, - сказал Толька. – Но пацанов брать не будем.
- Не будем, - согласился я.