Серёга

(рассказ)
      Пыльная азиатская осень в провинциальном городке была теплой. Но, она не грела льва. Лев был худ и печален. Он лежал в углу клетки, как старый веник. Давно не бритый Сергей не менее печально смотрел на льва, находя некоторое сходство с собой.  Достав из огромной кастрюли длинную кость в сизом мясе, он швырнул ее вглубь клетки:
      -Лёньчик, давай, ешь уже!
       Зверь лишь прищурил глаза и шумно вздохнул. Сергей обошел все клетки передвижного зоопарка, неся в руках ведро с каким-то варевом, и толкая впереди себя  ногой кастрюлю, тонко цвиркавшую о щербатый асфальт. Зверье вздыхало. Вздыхали волки похожие на дворняг, вздыхал угрюмый дикобраз, вздыхала гиеновидная собака в своем бесполезном камуфляже. Ему показалось, что даже самка страуса, похожая на постаревшую балерину в ветхой пачке тайком вздохнула, вспоминая лучшие годы.
      Сергей гремел посудой под лохматой струей уличного водопроводного крана и думал, что жизнь этих тварей несравненно хуже его. Ему было жаль их. Единственная свобода, которой они обладали, это жить вопреки жутким условиям в клетке, выдерживая бесконечные переезды и вереницу человеческих лиц, чаще женщин с бесноватыми детьми. Отпрыски всегда визжали, кидались мороженым, печеньем и огрызками яблок. Сергей был твердо уверен, что выберись хищники на свободу, то первое что бы они сделали, так это начали охотиться на детей. И не факт, что пищи ради.
      Отмыв посуду, Сергей перевернув ведро и кастрюлю,  оставив у крана сушиться под оловянным пятном солнца. Потом он пошел в сторону «бочки», попутно постучав кулаком по фанерной будке с табличкой «касса». Оттуда выскочил узкоглазый парень в тюбетейке:
      -Серега! Совсем нет выручки!
 Сергей не оборачиваясь, бросил:
      -Бегом, Собир! Не надо шашлыков! Водка и пирожки…
Парень пожал плечами и нырнул обратно в будку.
      «Бочкой» Сергей, да и все остальные, с кем он работал, называли деревянное строение, по форме действительно напоминавшую бочку. Это был высотой в шесть метров цилиндр из металлического каркаса, обшитый толстыми досками. К верхней части «бочки» вела, опоясывая строение, лестница. Туда поднимались зрители, дабы насладиться опасным зрелищем.  От венца строения тянулись стальные тросы, прикрепленные к крюкам, вбитым в землю. Это обеспечивало «бочке» относительную устойчивость, когда Сергей гонял на мотоцикле внутри цилиндра «по вертикали».   Внизу, у земли, была маленькая дверца куда он, пригнувшись, проходил во время представления, на радость зрителям. Все это строение когда-то венчала и брезентовая крыша, весело раскрашенная доступной половой краской. Но, где-то в одном из казахстанских городков, ураганный ветер сорвал крышу, и унес к глубокому горизонту между синим небом и бескрайней, серебристой от ковыля, степью, пугая джейранов и перепелов.
      Сергей взялся было за ручку дверцы. Постоял что-то обдумывая. Потом обернулся и пошел к строительному вагончику на колесах, к «конторе», как ее все называли.  Быстро взобравшись по пяти ступенькам, Сергей распахнул двери и попал в тесный тамбур. Справа был кабинет Габы - директора. Слева – жилая часть, где жила Алена, бывшая  воздушная гимнастка именитой цирковой труппы, сорвавшаяся когда-то с трапеции, и списанная по инвалидности. Хромота ее выдавала. А так, все еще грациозная,  красивая женщина возрастом позднего лета с большими влажными глазами и неизменной мальчишеской стрижкой. У Габы, директора, было какое-то чутье на несчастливых людей, которые были ему полезны, и которые впоследствии полностью зависели от него. И, Габа был частым гостем у Алены.
Сергей коротко три раза постучал в дверь слева от себя.
      -Заходи, Сереженька!..
      -Я на минутку, - Сергей вошел.
Алена вскочила с кровати и, подойдя, ласково обняла его, вписавшись всем телом.
      -Габа ушел в милицию. Разрешение оформлять. Ты не переживай.
Сергей поцеловал ее в ложбинку у ключицы. Потом повернул ее спиной к себе и подвел к окну. Алена сразу почувствовала его желание и молча, опершись ладонями о подоконник, призывно выгнулась. Сергей, в который раз про себя отметил ее гибкость. Глядя в окно, он закинул полы халата ей на спину и попытался нащупать трусики. Их не было.

      Собир с большим бумажным пакетом, прижатым к груди, вошел на территорию зоопарка и направился к «бочке».
      -Серега! Серега!
Не услышав ответа, Собир покрепче прижал пакет со снедью к себе, и правой открыл дверь. Нагнувшись, он вошел в «бочку». Там никого не было.  Лишь в дальней стороне от входа, на подножке стоял старенький красный мотоцикл «Минск» с устало опущенной фарой.  Собир все же сказал запасенную фразу, чтобы зря не пропадала:
      -Я все принес, Серега!
Парень положил посреди чашевидной арены пакет и аккуратно вспорол по бокам  бумагу, отчего она распласталась двумя крылами, создавая видимость скатерти. На ней заголилась бутылка водки и полиэтиленовая маечка со вспотевшими пирожками. Потеряв опору, пирожки лениво сползли вбок. Собир достал перочинный нож из кармана брюк, и поддел одну из дощечек на полу. Под ней оказались две перевернутые чашки, солонка, ложки-вилки, и рулон серой туалетной бумаги – вместо салфеток. Скатерть дополнили две чашки, рулон и раскрытый перочинный нож. Собир некоторое время любовался созданной картиной. Потом, оставшись довольным аскетичным натюрмортом, подошел к дверце и приоткрыл ее. Он оглядел двор зоопарка, и остановил свой взгляд на окне «конторы». Через стекло он ясно увидел лицо Алены с закрытыми глазами. Было видно, что она двигалась в такт неслышной ему музыки. Собир тихонько прикрыл дверь.

       Алена и Сергей стояли в тамбуре конторы. Каждый думал о своем. Наконец Алена сказала:
      -Давай сбежим, Сереженька…
      -Куда?
      -Да хоть куда! Я за тобой куда захочешь. Верной тебе буду до смерти. Деток народим. Я смогу, поверь мне!
       Сергей прикрыл глаза. Он вспомнил, как шесть лет назад оставил жену Катю и годовалую дочку Свету. Тогда жена поставила перед ним ультиматум: - или семья, или мотокросс! Он выбрал последнее, в надежде, что станет чемпионом страны и вернется победителем. Она простит его и примет. И хлопнул дверью, забрав с собой лишь шлем да сумку с экипировкой.
      -Чего ты молчишь, Сереженька? Я уже сто раз тебе это предлагала. Ты-ж мужчина, решись!
      -Габа деньги не отдает за все эти годы. Да и паспорт у него.
      -Знаю я, где у него паспорта лежат. И деньги где – знаю. Мы будем свободны! Ну, давай, Сереженька!
      Так уходить Сергей не хотел. Сбегать – удел трусов! Так он считал.
      В год, когда он ушел от Кати, впереди маячил финал Чемпионата страны. Он был в числе явных претендентов на высокое звание. Механики днем и ночью доводили его КТМ до такого совершенства, когда на другие мотоциклы он уже и не смотрел. Конь его был ухожен по максимуму, но в пределах строгих технических требований. Остальное все зависело от его умения и простого везения. Он знал трассу в Челябинске, на Южном Урале, где и должен был состояться финал. Часто там выступал. Каждый вираж был ему знаком до кочек и вырезаемых колесами колей. Знал он, где  надо прыгнуть, как можно дальше, где прямо перед прыжком «тормознуть» заднее колесо, чтобы «обгладить» бугор и пока все летят, уйти первым. Знал и где можно разогнаться «на всю отсечку», чтобы применить комплексное торможение сразу обоими колесами и двигателем прямо у поворота. Чего он только не знал!
      -Слу-у-шай… - протянула Алена, - У меня есть Земля под Оренбургом. Село называется Буренино. Там  участок - стадион целый! От родителей мне остался. Будешь на грузовике ездить. Мотоцикл тебе купим. Я в школу пойду учителем физкультуры. А? Люблю я тебя. В этом наша сила…
      По лицу Алены стекала сиротливая слеза.
     -Да. Мотоцикл, это  здорово, - рассеянно ответил Сергей.

      Сергей шел лидером. Уже в долгом прыжке он видел, как его провожают объективы камер и искры вспышек. В это время, в полете же, его догнал другой мотоцикл и передним колесом уткнулся в  «подпор» его глушителя. Он помнил все: как отбросил мотоцикл, как земля летела на него. Он лежал на трассе и не мог двинуться. Зубастая резина чьего-то заднего колеса, ощерившись, прошлась по его шлему, сорвав очки. Уже аутсайдеры аккуратно объезжали его, а мозг в запоздавшей реакции отмечал - «грудь», «грудь», «рука», «ладонь», «нога- нога», «рука»… Желтые всполохи тревожных флагов закрыли небо. 

      -Сережа! Ты где?- спросила Алена, утирая слезу и шмыгая носом, - Ты меня не слышишь…
      -Слышу я тебя. Я себя не слышу, - вдруг тихо сказал Сергей.
      -В смысле?
      -В смысле пойду я, с Собиром побухаю,-  тряхнул головой Сергей и, спрыгнув через все ступеньки на землю, направился к «бочке».
      Алена закрыла губы ладонями, чтобы не сказать ему что-то обидное вслед. Когда она  сжала веки,  согнать слезы, и открыла глаза, Сергей уже закрывал за собой дверцу в «бочку».

     -Серега! Поляна ждет! – Собир сидел у скатерти, скрестив ноги и широко расставив в безграничном гостеприимстве руки.
     Потирая ладони, Сергей, тоже скрестив ноги на азиатский манер, сел напротив приятеля на дощатый пол. Он взял пирожок и в два укуса отправил в рот.
     -Это фундамент для водки, - пояснил он жуя.
      Собир открыл бутылку и разлил точно отмеренными движениями водку в чашки. Ни капли мимо.
Вместе подняли чашки и опрокинули в себя. Вытерли губы. Не спеша взяли по пирожку. Молча жевали, прислушиваясь к телу, где водка искала себе путь горячей тропинкой.
Собир прервал гулкую немоту «бочки» и, осторожно, подбирая слова, сказал:
      -Серега. Друг. Ты не ходи уже к Алене…   
Сергей, улыбаясь, посмотрел на Собира:
      -Ссышь за меня? Или, за Аленку?
      -Серега, вы оба хорошие. Вы оба больные  вот тут, - Собир постучал себя ладонью в грудь, - Мне жалко вас. Ты же знаешь, Габа страшный человек. Он бандит. Узнает – убьет! Я слышал, что его называют Габа Ашхабадский…
      -Наливай!
Собир послушно разлил по чашкам.
      -Слушай, Собир! Габу зовут Габриэль, - он крымский татарин. Ты же сам знаешь, как он по-узбекски шпарит. А то, что он себя Ашхабадским называет, так он там родился. Вот ты, где родился?
      -В Ангрене…
      -Собир Ангренский! Звучит, да? А я Серега Владимирский! Вот за это и выпьем!
Приятели осушили чашки и взяли по пирожку.
      -Бандит он! И говорит как грузин, - заключил Собир.
      -Аферист он. И живет он за наш счет. А акцент?.. Это туркмены так по-русски разговаривают. Я там бывал на соревнованиях. В Ашхабаде все, как под кайфом говорят. Как после «косяка». «Слишишь, ара?» - Сергей попытался воспроизвести акцент по памяти.
      Собир лишь качал головой и осуждающе жмурил и без того узкие глаза. Не убедили его слова приятеля.
      Сергей лег на пол и стал смотреть на размазанные кем-то по небу сухой кистью облака.
      Прошло полгода, после его падения в финальной гонке. В его «Зачетной книжке спортсмена» была злая, короткая как приговор, запись - «Сход». Он все еще лежал в больнице. Друзья приходили проведать его все реже. От травм и больничной еды он похудел и ослаб. Мысль о том, чтобы вернуться к Кате он отвергал как проявление слабости. Хотя она звонила ему несколько раз. Он не ответил. Выйдя из больницы, Сергей направился в ближайшее кафе. Заказав себе кружку пива, и глотнув теплого напитка, задумался. Идти было некуда.
      -Серега! - прервал его мысли Собир.
      -А!
      -У тебя семья есть? Жена, дети, папа-мама?
      -Родители рано умерли. Меня бабушка растила. Потом тоже умерла. Жена была, дочка – Света.
      -Ты совсем им не звонишь…
      -Звонил домой. Абонент не отвечает, - Серега передразнил голос автоответчика.
      -Серега, ты ее, жену, можешь найти по телефону, в «Одноклассниках», или в других сетях.
      -У меня  «Нокиа» - кнопочный. Это скорее фонарик, а потом телефон. Только цифры и имена показывает.
     -В моем все есть! – радостно сказал Собир, - Давай фамилию и имя, город…
 Через несколько минут Серега всматривался в экран:
     -Да! Вот, это Катя! А это дочка… Да! Дочка! Светка! Скажи, похожа!
      -Копия! – Собир широко улыбался.
      -А еще есть фотографии?
      -Шестьсот! Много…. Вот последние. Это они на школьной ярмарке… Дочке сколько лет?
      -Семь, - Сергей всматривался в экран. Потом вернул телефон Собиру, - Так это ей через три дня в первый класс?..
      -Совсем невеста!

      Габа сидел в столовой напротив двух милиционеров, капитана и сержанта.
      -Так что, всем хватит! – завершая разговор, Габа встал из-за стола. - Твоя задача, командир, следить за порядком. Получать будешь от меня каждый вечер. Дальше -  твои дела…
      Капитан согласно закивал головой и надел фуражку. Сержант все не мог оторвать взгляда от руки Габы, на безымянном пальце которого сверкал перстень величиной с голову младенца. Во всяком случае, сержанту так казалось.
      Габа вышел из столовой и направился к зоопарку. Он не смотрел по сторонам. Городок был похож на сотни других городов и поселков, которые они посещали и развлекали люд. Похожи были и милиционеры. Отличалась только выручка: в городках сытых – выручка меньше, там же где будни не отличались от выходных – больше. Этому Габа всегда удивлялся.
      Пройдя мимо будки – «кассы», Габа вошел на территорию зоопарка.
      -Алена!
Дверь в «конторе» открылась, и оттуда, щурясь, выглянула  Алена.
      -Я здесь…
Габа порылся в кармане брюк, нащупал массивный ключ, достал его и кинул его в сторону женщины. Алена на лету подхватила его.
      -Вынеси мне местных денег. Надо еще с одним из отдела культуры перетереть!
      Габа достал из заднего кармана брюк носовой платок, и стал вытирать от пота лицо и шею. К нему подошел Сергей с замасленной тряпкой в руках. В нагрудном кармане клетчатой рубашки, оттягивая ткань, торчала длинная  отвертка жалом вверх.
      -Шеф!
      -А, Серега! Привет, дорогой! Ты, это… Глаз не выколи, - кивая на инструмент, приветствовал директор.
Сергей достал отвертку  и переложил в брючный карман.
      -Шеф!- выдохнул Сергей, - Мне бы…
      - И там опасно! – прервал его, улыбаясь, Габа, - Проткнешь себе что-то важное, потом женщины любить не будут!- Директор деланно расхохотался.
      Габа считал себя тонким психологом и знатоком человеческих душ. Во всяком случае, манипулятором он был. Пользовался он своим жизненным опытом, в науку не вдавался, а потому и был твердо уверен, что психолог. Он и сейчас прерывал Сергея, зная, что человек, прежде чем обратиться с просьбой, обдумает все свои фразы, или, как минимум  линию поведения. Если ломать предварительно сложенную им конструкцию беседы, то нуждающийся человек в просьбах или требованиях будет не так убедителен.
      -Что ты хочешь, Сергей? Что ты хочешь, дорогой?
      -Шеф… Я, это… Мне бы к семье поехать надо. Дочка, семь лет…
      Габа развел руками и поднял брови:
      -Семья? Ты никогда не говорил про семью. Какая семья? Мы твоя семья! Вот я – твой старший брат, вот Алена – сестра, Собир – брат, вот…
       -Шеф. Мне очень надо! Дай денег! Я во Владимир и обратно. Я за неделю обернусь.
      -Сергей! Сергей! Послушай! – взволнованный Габа обвел рукой «бочку», клетки и «контору», - А как же мы? У нас завтра первый день работы! Давай ближе к зиме. Как раз «не сезон»… И в «бочке» кроме тебя никто не может. Зрители, Сергей! Зрители приходят только на тебя посмотреть, на чемпиона!
      - Я научил Собира! Он в бочке уже выступал. Просто мы вам не говорили. Простите…
      -Как так?! Собир! – Габа сжал кулаки и подбежал к «кассе», - Выходи, мерзавец! За моей спиной?!..
      Собир, до сих пор слушавший разговор Сереги с Габой из приоткрытой дверцы в «бочке», резко потянул ручку, врезанную в доску, на себя.
      Габа вдруг резко успокоился, постоял у будки что-то обдумывая, потом вернулся к Сергею.
     -Послушай, Сергей! Что там такого срочного, что шесть лет ты и не вспоминал семью, а теперь?.. Родители живы-здоровы?
      -В раю они. Мне дочку надо в школу отвести. Первое сентября.
      Габа что-то прочитал на лице Сергея, от чего немного растерялся. У Габы не было семьи. Он присел на корточки и схватился двумя руками за голову. Помолчав так немного, он вздохнул и встал.
      -Сергей! Я понимаю тебя. Дочка – это святое!
      Сергей стоял перед ним, нахмурив брови. Габа подошел к нему вплотную, положил ему руку на плечо и сказал:
      -Я сейчас же поеду в аэрокассу, и куплю тебе билет. Тебе до Москвы?
Сергей кивнул.
Габа обернулся к конторе:
      -Алена!
      Алена стояла за дверью конторы, и тоже внимательно слушала разговор. Она быстро открыла дверь:
      -Я здесь. Сейф еле открыла. Вот! Вы говорили денег надо для отдела культуры, - она подняла вверх руку, где в ладони были зажаты несколько купюр.
      -Алена! Долго! Очень долго! Принеси мне паспорт Сергея и еще денег. На билет до Москвы!
      -Сколько? – откликнулась Алена.
Габа большим и указательным пальцами показал толщину пачки денег с пару сантиметров:
      -Вот столько!
      Решимость Габы несколько успокоила Сергея, и он уже перестал хмуриться. Только отвел взгляд от Алены, которая пристально смотрела на него.
      Через несколько минут, кутаясь в халат, Алена подошла к мужчинам.
      -Вот.
      Габа в этой ситуации почувствовал некоторую ущербность своего положения. Он уступил Сергею. Чтобы элемент превосходства был очевиден, Габа сказал:
      -Сергей! Пока отвертка с тобой, сходи в мой кабинет. Там дверца в моем столе скоро отвалится. Посмотри там.
Сергей кивнул головой:
       -Хорошо, шеф. Нет проблем, - и пошел скорым шагом к конторе.
      Габа забрал ключ от сейфа, деньги и паспорт у Алены, и тихо, на ухо сказал ей:
      -Иди, присмотри за ним. Чтоб не лез никуда, - и чуть громче, - И задницей не верти перед ним! Прикройся, ходишь как…

      Собир сидел на полу в «бочке» и смотрел в экран телефона. Экран не светился. Собир думал:  «Зачем я Сереге жену нашел? И дочку.  Теперь он рвется к ним. И не знает, что жена его уже замуж вышла. И  мальчику их три года. Живут хорошо, на море ездят, за границу. Города красивые. А Серегу уже не ждут. Там другой мужчина. Приедет туда Серега, и плохо там будет всем. Особенно Сереге. Жалко его. Говорила мне мама, чтобы не лез в чужую жизнь, иначе она станет частью твоей. Вот, права она! Ну, в этих «Одноклассниках», там же все и всё как на дастархане выкладывают. Бери, ешь! Что будет, что будет?!..». Собир отложил телефон, взял тряпку и стал протирать мотоцикл. Сергей как раз снимал крышку сцепления, и «все тут измазал!». Собир тщательно вытирал масляные потеки.  Это его успокаивало.

      В кабинете Габы был полумрак. Сергей подошел к окну и отдернул занавеску. Стало светлее. В это время в кабинет вошла Алена. Она прикрыла дверь и, прислонившись к стене, стала смотреть на Сергея.
       Он отодвинул потертое кресло в сторону сейфа, достал отвертку, и присел на корточки  у стола. Проверил обе дверцы на тумбах. Держались они нормально. Для верности, Сергей все же прошелся по всем шурупам инструментом и подкатил кресло на место.
Оба молчали. Потом Алена подняла правую ногу над головой и оперлась об угол косяка двери стопой, потянулась обеими руками вверх, пытаясь дотянуться до носка. Не оборачиваясь к Сергею, она спросила:
      -Сбегаешь, Сереженька?
Сергей морщился, глядя на то, как она делает растяжку. Казалось, что его телу больно.
       -Не делай так… Вдруг, кто зайдет? И, я не сбегаю.
      -Не переживай. Я в трусах. Сбегаешь, Сереженька. Только не хочешь себе признаться в этом. Дать тебе мой паспорт? И деньги у меня есть на билет.
      -Я за неделю обернусь. Мне надо в школу дочку отвести, - угрюмо оправдывался Сергей, - Вернусь я за тобой. Мы уйдем потом вместе.
Алена опустила ногу. Потом закрыла лицо ладонями, и, опираясь спиной о стенку, медленно сползла на корточки. Сквозь ладони стала глухо говорить:
      -Нет никакого «мы». Есть я – дура влюбленная, и, ты – сбегающий мужчина. Классика!
      -Да не сбегаю я, - Сергей подошел к Алене и поднял ее с корточек, потом убрал ее руки с лица и обнял, целуя в мокрое лицо.
      -Вот, ты подумай, Алена, - продолжил Сергей, - Ты говоришь, дура влюбленная… Во-первых ты не дура. Во вторых, ну какая у нас любовь? Между нами Габа есть.
      Алена оттолкнула Сергея:
      -У тебя, может, и нет любви, а у меня есть! И Габы между нами нет, если ты про постель! Иди, посмотри, там, в моей комнате кроме кровати, есть и раскладушка сложенная. Я на ней сплю. А Габа на кровати. Габа, между прочим, не может уже лет десять!
      -Не понял, - Сергей удивленно смотрел на Алену, - Ты что выдумываешь?
      - Не выдумываю… Еще до тебя, давно, мы ехали в Казахстане. Место Иргиз называется. В буран попали. Решили не по разбитой дороге ехать, а параллельно, по степи. И застряли. Габа пока трактор нашел, пока цеплял тележки с клетками, простудил себе все. Тогда много животных померзло. Он бизнес свой спасал, а про здоровье не думал. Вот так вот. И у меня ночует, чтобы люди не думали, что он в чем-то слаб. Вот так вот, - повторила Алена. – И, отойди, мне надо Лёньчика повидать. Сдыхает, кажется, он. Единственный нормальный мужчина, на весь наш зоопарк, и тот…
      Алена вышла из «конторы» и направилась к клетке со львом. Сергей спрыгнул на землю и пошел к «бочке». Льва ему было жаль, но идти за Аленой он не хотел, чтобы не слушать ее колкости. Он стал быстро подниматься по лестнице к верхушке «бочки», где обычно стоят зрители. Из-за неплотно подогнанных досок он услышал встревоженный голос Собира:
      -Эй! Кто там?!
Сергей забрался наверх и заглянул внутрь, за ограждение:
      -Я это!
Собир помахал ему тряпкой, склонился над мотоциклом, и продолжил натирать ему бока. Сергей прошелся по окружности, пока не остановился так, чтобы видеть Алену у клетки со львом. Та что-то говорила зверю. Потом достала из кармана халата телефон, и стала звонить кому-то. Перекинувшись несколькими словами, она быстро ушла в «контору». Сергей встревоженно смотрел в закрывшуюся за ней дверь. Уже через пару минут, дверь распахнулась, и оттуда вышла Алена, похожая на стройного подростка, в джинсах и серой футболке. Пока она шла к выходу из зоопарка, Сергей окликнул ее:
-Алена! Ты куда?
-Пойду ветеринара искать! Плохо Лёньчику…
Уже тише, Сергей сказал ей вдогонку:
-Мне с тобой пойти?
 Не дождавшись ответа, Сергей стал провожать ее взглядом. Алена быстро прошла через улицу, обходя медленно проезжающие машины. Дальше она скрылась под широким платаном, и появилась только у столовой. Она подошла к столику, за которым сидели два человека. Сергей с удивлением узнал в одном Габу. Нахмурившись, он стал всматриваться в происходящее. Алена что-то говорила директору. Тот выслушал ее, встал с места и достав из кармана брюк, видимо деньги, протянул их Алене.
       -Собир! У тебя есть номер телефона директора?- свесившись за ограждение спросил Сергей.
Собир взял с сиденья мотоцикла телефон, включил его и, не поднимая головы, стал диктовать цифры.
Сергей держал у уха трубку и внимательно смотрел в сторону столовой. Он услышал гудки вызова.  Услышал их и директор. Он вытащил из кармана телефон, глянул на номер, и, не отвечая положил трубку на стол. Он продолжил оживленно, говорить с человеком, сидевшим напротив.  Сергей старательно  набрал номер повторно. Руки его тряслись от злости.
      -Слушаю!- услышал Сергей раздраженный голос Габы. Тот встал и-за стола и отошел в сторону.
      -Это Сергей. Что там с билетом, шеф?
      -А, Серега! Вот стою в аэрокассе. Нет билетов на Москву. И на Питер нету. И на Ташкент! Не знаю что делать… Вернусь, поговорим, что делать.
Сергей с ненавистью посмотрел на свой телефон, потом с размаху швырнул его под ноги. Аппарат подскочил от удара и полетел вниз.
      -Серега! У тебя все хорошо? – Собир стоял у подножия лестницы, обмахиваясь тюбетейкой.
      -Нормально все!- Сергей, перескакивая через несколько ступенек, спустился вниз и пошел к конторе. Собир с опаской смотрел ему вслед, но за ним не последовал.

      Сергей вошел в кабинет Габы. Он глубоко и часто дышал. Остановившись,  огляделся. Потом приступил к уничтожению. Не крушению, а к методичному уничтожению всего, на чем останавливался взгляд. Его злость откровенно обманутого человека была настолько плотной, сконцентрированной, физически ощутимой, что широкие движения просто разгневанного человека, были не уместны. Сначала Сергей сорвал шторы и занавески. Те легко и покорно легли к ногам. Кабинет высветился косым столбом света, искрясь поднятой пылью. Потом Сергей поочередно взял два стула и с хрустом оторвал им ножки. Короткий, приставной стол тоже был перевернут. Смачно хрустнули крепления и его ножек. На стене висели бумажные плакаты разных лет, приглашающие «Спешите!..», «Чемпион мира!..», «Бенгальский тигр!..». Сергей начал с «Чемпиона мира». Он сорвал плакат и скомкал его. Потом другой. Потом третий. На стене остались светлые, невыцветшие прямоугольники, вдруг внятно открывшие рисунок на обоях. Настольная лампа была разбита об угол сейфа и брошена в угол комнаты.  Потом Сергей подошел к рабочему столу. Он одним движением руки смёл все бумаги на пол и перевернул его. Короткие ножки откручивались, но он их сбивал ногой. Над креслом, где обычно сидел директор, висела репродукция «Неизвестной» Крамского. Смотрела женщина на Сергея с некоторым осуждением. Даже с презрением, показалось Сергею. Он одернул руки от нее.
      В это время в кабинет вошел Габа. Он молча оглядел комнату, потом вопросительно посмотрел на Сергея. Тот пошел прямо на директора и остановился лицом к лицу.
      -Давно хотел сказать, что дерьмо ты, а не человек, - сквозь зубы сказал Сергей.
      -Да, конечно. Ведь это я пошел искать тебе билет.
Габа обошел Сергея, подошел к креслу и смахнув с него ладонью пыль и щепки, сел.
      -Ты что это сделал?
      -Где билет?!- Сергей стоял со сжатыми кулаками.
      -Я же сказал тебе, - спокойно ответил Габа, - Нет билетов. 
      -Ты даже не ходил за ними. Я видел, ты в столовке сидел с каким-то хмырем.
Габа встал с места и подошел к Сергею:
       -Нет билетов! Отсюда, от меня, никому билетов нет! И никуда, ни к какой дочке ты не поедешь, - Габа вытащил с нагрудного кармана рубашки паспорт, демонстративно, медленно разорвал паспорт пополам и бросил к ногам.
      -Зря ты это сделал, Габриэль.
      -Не зря. Тебе некуда ехать. Тебя там не ждут. Ты для них мертвый человек.
Сергей подскочил к директору и схватил его за отвороты рубашки:
      -Заткнись!
Габа, пытаясь сорвать с себя руки Сергея, продолжал хрипло говорить:
      -И дочь твоя уже другого папой называет… И жена…
Сергей сжал руками горло Габы, отчего тот стал пунцовым:
       -Замолчи! Заткнись! Молчи, прошу тебя!
Габа продолжал:
       -И жену твою… Давно уже другой мужик дерет…
Сергей резко толкнул Габу, отчего тот  грузно упал навзничь на сломанный стол. Сергей сел  на него и с размаху ударил в лицо. Кровь из носа обильно потекла по щекам и губам. Габа криво улыбаясь и пуская кровавые пузыри продолжал:
      -Что, Серега, не нравится? Да! Твою жену…
Сергей достал из кармана брюк отвертку и с размаху, несколько раз воткнул жало в грудь Габе. Директор все еще шептал что-то, когда Сергей еще раз ударил его, целясь прямо в сердце. Уже только ручка отвертки торчала из груди Габы, а Сергей все бил открытой ладонью в затылок этой ручки, загоняя инструмент все глубже.
        -Молчи! Молчи! Молчи!

Собир сидел на нижней ступеньке «конторы». Трясясь крупной дрожью, он, с закрытыми глазами читал молитву. Сергей перепрыгнул его и широким шагом пошел к «бочке». Открыв дверцу, он нырнул внутрь.  Собир услышал, как затрещал высокими оборотами мотоцикл, но не прекратил молиться. Он не прекратил молиться, и когда вдруг завыли волки, похожие на собак. Он просил Всевышнего оставить Габу живым, он просил здоровья Лёньчику,  просил образумить Сергея, дать счастье Алене. Он просил забрать его из этого мира. Он умолял забрать его из этого проклятого мира, где все так плохо!

Сергей «вышел на вертикаль». Под его передним колесом стелилась узкая белая полоса, которой он должен был придерживаться. Это был ориентир, не дававший мотоциклу уйти с траектории. Ему хорошо думалось на этой полосе. Мерная езда успокоила Сергея. Он вдруг вспомнил, как его, первоклассника, первого сентября в школу вела бабушка. Ее мягкая, теплая ладонь вселяли в него уверенность. Но, чем ближе к школе они подходили, тем неуютнее становилось Сергею. Детей вели за руки молодые и красивые мамы и папы. Они смеялись, держа в руках пышные букеты. Бабушку он очень любил, но руку свою высвободил из ее ладони и пошел, прибавив шаг, чуть впереди. Бабушка еле поспевала за ним:
      -Сереженька, не беги! Я же потеряю тебя так! – испуганно говорила она. Любила она внука.
       Сергей чуть прибавил скорости, и теперь перед ним все сузилось, будто он едет в тоннеле. Только белая нить указывала направление. Тоннель был бесконечен. Сергей чуть наклонил мотоцикл вправо. Полоса держала его. Тогда он наклонился еще больше и повернул руль. Мотоцикл с трудом сошел с полосы. Теперь справа появилась красная полоса. Туда было нельзя. Полоса была почти на верхней границе «бочки». Сергей намеренно стал приближаться к ней. И, вот она. Теперь под колесом была красная нить. Он заметил, что на этой высоте дышится свежее, легче. Вот она, свобода! Сергей резко повернул руль к небу…
      На мгновение Сергею показалось, что он оглох. Он не слышал звук мотора.  «Голова», «рука», «нога», «головааа!»… Сергей видел над собой красный купол неба. Но, нет. Нет! Он ехал на своем КТМ, чемпионском мотоцикле, во всей экипировке. Шлем надежно защищал его, от  недавней жуткой головной боли. Он чуть крутнул ручку газа, и поднялся выше. Теперь он видел зоопарк под собой. Видел «бочку», вокруг которой толпились зрители, чтобы посмотреть на «чемпиона мира». Он видел и Алену, сидящую прямо на земле у клетки с «Лёньчиком». Она плакала. Но это почему-то не отозвалось в его душе. Он повернул руль и направился на запад, прямо над главной дорогой, по которой двигались легковые машины, автобусы, и обгоняя всех и сверкая синими огнями «скорая».

Катя стояла у открытого окна, о чем-то задумавшись.
-Мама! – в комнату вошла светловолосая, с двумя «хвостиками» дочь, волоча за собой раздутый школьный рюкзак, - Я собрала все для школы.
Катя подхватила со смехом рюкзак из рук девочки:
-Светулик! В школу через два дня, -  отложив рюкзак на кровать, она обняла дочку и расцеловала ее, - Господи! Как же ты быстро выросла!
Девочка вырвалась из объятий мамы, и убежала в другую комнату:
      -Я еще куклу забыла положить!
      Катя опять подошла к окну. Что-то ее тревожило. Она прислушивалась к звукам улицы. Наконец она уловила звук приближавшегося мотоцикла.
За спиной, в комнату вошел розовощекий  мужчина в охотничьем камуфляже:
      -Кать! Ты не видела мой фонарь?
      -Это КТМ, - вслух сказала Катя.
      -Чего?,-  мужчина поднял брови, - Не понял…
      -КТМ пятисоткубовый, - сказала Катя обернувшись к мужу.
      -Да хоть тыщща, - раздраженно ответил мужчина, - Фонарь мой найди! И окно закрой, продует тебя.
      -Сейчас найду, - зло ответила жена и пошла вглубь квартиры.  Ей хотелось плакать.   
    
      Сергей прибавил еще газу. Мотор гудел послушно и ровно. Краем глаза, справа от себя он увидел, даже, скорее почувствовал некое сияние. Он повернул голову. Рядом, крупными прыжками бежал  лев – Лёньчик. Грива его развевалась всполохами пламени, все его мускулистое тело переливалось  ясным светом. Он был красив и горделиво величествен. Сергей поднял правый кулак в знак приветствия друга и улыбнулся. Ему надо было спешить к дочери. Он поведет ее в школу.