ЭТОТ 9 А

Мария Ивановна, или попросту Марьванна, как уже много лет называли её коллеги-учителя и все ученики, привычно поднималась по ступенькам школы. Был май, солнышко струилось теплом и ласково касалось щёк. Скоро конец учебного года, лето, каникулы. И хотя в конце учебного года было много работы, но предстоящий отдых от своего безумного 9 «А» радовал. С хорошим настроением она зашла в учительскую, посмотрела в окно на школьный двор. Со всех сторон стекались потоки детворы с ранцами, рюкзаками и сумками. Их одежда уже пестрела яркими красками, нарушая все требования к школьной форме.
«Да и ладно, - подумала Марьванна -весна».

В учительской начали собираться учителя, коротко обмениваясь приветствием, новостями, брали журналы своих классов и спешили к ученикам. Сегодня Марьванна дольше обычного задержалась в учительской, любуюсь в окно пробуждением природы, солнцем и зеленью листвы. Прозвенел звонок, она быстро подошла к полке с классными журналами, как обычно, взяла журнал своего 9 «А» и застыла в удивлении. В руках она держала журнал «Караван счастья». Марьванна не растерялась, она знала, что это сделал её 9 «А», в котором она была классным руководителем и вела уроки химии. Она даже знала, кто мог подменить журнал. Конечно, это сделал лентяй и второгодник Баранов. Весеннее настроение сразу пропало, она постояла еще немного в учительской, пытаясь успокоить раздражение, и ровной походкой пошла в класс.

Звонок на уроки уже прозвенел, в коридоре школы была тишина и только из кабинета её класса доносился гвалт и шум. Класс был тяжёлый, дети в основном из сложных семей, досиживали в девятом классе, чтобы после его окончания проститься со школой и всё забыть.

Она долго искала к ним подход, применяла весь свой многолетний педагогический опыт, но в конце концов решила, что к этим детям применима только строгость. Другого пути общения с учениками она не нашла. Когда Марьванна вошла в класс, ученики все смолкли и даже прижались к партам. Только Баранов сидел в последнем ряду, раскинувшись и выпятив грудь, будто ждал, что ему сейчас повесят медаль. Марьванна попросила всех учеников встать и сообщила, что пропал классный журнал. Тут же заверила, что знает кто это сделал, но просит, чтобы виновный сам сознался. По классу прошёл лёгкий шумок, кто-то хихикал, кто-то перешептывался, но никто не признавался. Баранов стоял в конце класса, облокотившись на стену. Высокий, широкий, он явно выделялся среди одноклассников, и видно было, что он старше их и на всех смотрел свысока, нагло ухмыляясь.

Марьванна была уверена, что журнал подменил он, но признаваться не собирался. Сначала она пыталась объяснить, что не предаст огласке этот проступок, если журнал сейчас же вернут. Потом начала объяснять бессмысленность этого поступка, что исправления в журнале всё равно будут заметны, и что оценка успеваемости каждого ученика ей ясна и без журнала. Ребята стояли, переминаясь с ноги на ногу, пожимали плечами. Баранов по-прежнему смотрел на неё через весь класс с наглой улыбкой. Ей ничего не оставалось, как дать самостоятельное задание ученикам и сказать, чтоб Баранов вместе с ней прошёл к директору школы. Он как бы не спеша отклеился от стены, которую подпирал все это время, и вразвалочку молча пошёл за ней. Она быстро прошла в сторону кабинета директора, остановилась перед дверью, дождалась, когда Баранов подойдёт, и ещё раз предложила ему во всём признаться. Он посмотрел своими наглыми глазами в её лицо и сказал, что не знает, где классный журнал. Марьванна резко открыла дверь директорского кабинета и сразу же начала громко рассказывать директору о произошедшем. Она была возмущена и уже сама не замечала, когда перешла на крик и продолжала кричать, обвиняя во всём Баранова. В этот крик вылилась вся ее усталость и раздражение, накопленные за учебный год. Подросток же, по-прежнему нагло улыбаясь, говорил, что не знает, где журнал. Директор с трудом остановил кричащую Марьванну и принялся сам вести беседу с учеником. Директор был опытным педагогом, выучил не одно поколение детей и с Барановым старался применить все правила педагогики. Однако тот по-прежнему не сознавался. Директор, исчерпав все методы убеждения, попросил завтра прийти с матерью. И только это задело парня - он покраснел, побелел, сказал, что мать вряд ли сможет отпроситься с работы, что у неё больное сердце, не надо её беспокоить, и жалобно промямлил, что журнал он не брал.

Директор был непреклонен и на этом беседу прекратил. Наглая улыбка исчезла с лица Баранова, он как бы «сдулся», боком вышел из кабинета директора и, опустив плечи, поплелся в класс. Марьванна, багровая от пережитого волнения, отправилась в учительскую. Перемена только началась, учителя собирались вокруг огромного стола, обменивались информацией о проведённых уроках, а Марьванна сидела уставшая и безучастная в сторонке.

Весело в учительскую впорхнула Светлана Владимировна - молоденькая учительница математики, и с порога спросила, не видел ли кто её журнал «Караван счастья», она забыла, куда его положила. Марьванна вздрогнула, вытянулась в струнку и спросила: «У вас вчера последний урок был в 9 «А»? Я не могу найти классный журнал».
С той же легкостью Светлана Владимировна открыла свою сумку и со словами: «Ой! Да! Я его нечаянно унесла домой», - с улыбкой протянула Марьванне журнал её класса.  И продолжала рассказывать об очень интересной статье, которую она не успела дочитать в журнале «Караван счастья».

Прозвенел звонок, напоминая Марьванне, что у нее урок в следующем классе. Звонки на урок, с урока слились для нее в один продолжительный звон. Она приходила в классы, проводила запланированный урок, но все время думала о Баранове. Её мучила мысль, что ей надо подойти к этому шалопаю, сказать, что журнал нашли, признаться в совей ошибке и извиниться. За всю свою долгую работу, она все знала о своих учениках и никогда не ошибалась. Наглая улыбка Баранова преследовала Марьванну и мысль о разговоре с ним стучала в голове.

Наконец-то прошел этот тяжелый учебный день. С некоторым облегчением она вздохнула: «Завтра. Поговорю завтра».

Баранов ждал ее у выхода со школьного двора. Он с тревогой смотрел на нее, раскачивая старый, потрепанный портфель. За время учебы портфель Баранова потерял не только внешний вид, но и цвет. И сейчас лицо Баранова было таким же коричнево-серым, как и его портфель.

Марьванна подошла к Баранову, осторожно, будто боясь электрического тока, положила ему руку на плечо и тихо сказала: «Нашелся журнал, Саша. Извини».
Электрический ток, которого боялась Марьванна, пробежал по всему телу Баранова и осветил лицо. Его учитель впервые назвал по имени. «Саша» - так звала его только мама. Он стоял в растерянности, улыбаясь беззащитной улыбкой. Марьванна легонько подтолкнула его в плечо. Он быстро погасил улыбку на своем лице и, как всегда сутулясь, быстрой походкой пошел в сторону дома.
Марьванна смотрела ему вслед и думала о новом учебном годе.