Ахриман - властитель тьмы. Глава седьмая

                Моя любимая мама Садбарг
    - Родных не выбирают, – частенько повторяла   мама, когда мы - дети ссорились или обижались друг на друга. И добавляла:
    -  Мои хорошие, цените, что вы не одиноки. От вас тоже пойдёт длинный «хвост» наших потомков Курбони. Это такое счастье! Держитесь друг за друга, и пусть ваши дети растут в дружбе. Вам повезло больше, чем мне. Моя мама Гульчехра умерла при родах и даже не успела увидеть свою кровиночку.  Пришлось мне расти с мачехой и со сводными братьями и сёстрами, а потом и в детском доме. Когда папа Умар погиб в рейсе под камнепадом, я думала поддержать его семью, но мачеха уехала, не оставив мне адреса и надежды на встречу с родными.  А Бог любит всех   своих детей - и праведников, и грешников. Он подарил мне и вам огромную радость жить в большой семье - с многочисленными родственниками. Вот это и есть главное богатство!
     Мне очень трудно писать о маме, хотя память хранит бесценные моменты нашего общения. Из четырёх её детей я дольше всех был рядом с мамой - и в радости, и в трудные минуты. Может быть, поэтому я стал таким сентиментальным в отличие от братьев. И мамина профессия филолога мне одному досталась по наследству. Я рос на её рассказах о жизни и творчестве поэтов, с упоением слушал, как мама читала стихи и отрывки из таджикско-персидской прозы.  А сколько знала мама пословиц и поговорок! Речь её была образной, она могла всякий наш поступок сравнить с героями из фольклора и литературы.  Каждый из нас был богатырём Рустамом, простаком Афанди, безумным Меджнуном, беспощадным колдуном-дивом. А мама ещё по каждому поводу рассказывала притчи Джалаллидина Руми.  Брат Ховар искал подобные притчи и басни у других европейских и восточных авторов и мы старались вместе определить их сходство и различие. 
     Я помню все мамины сказки на ночь, колыбельные песенки и детские стишки, которые заучивались сами собой.
    Мои друзья говорили, что им бабушки рассказывают сказки и поют песни. Но наша бабушка Салима этим не занималась. А на наши с Нилуфар просьбы с усмешкой отвечала:
     - Ваша мама мастер рассказывать сказки. А я настоящей, а не придуманной жизни буду учить, чтобы вы помнили свои корни. Я же не в сиротском доме росла! 
     Я не понимал, почему у мамы от этих слов горестно опускались плечи и появлялась виноватая улыбка. Но потом узнал от Нилуфар, что мама была нелюбимой невесткой. Ни бабушка Салима, ни её дочери Майрам и Сайрам не могли простить нищей детдомовке Садбарг, окрутившей, по их словам, любимого сына и брата Наримана.
    Перед скоропостижной свадьбой Нилуфар мама всю ночь просидела на постели дочери, утешая её и рассказывая о собственном замужестве.  Я благодарю сестричку за то, что успела поделиться со мной семейной историей.
     Судьба свела Садбарг с семьёй будущего мужа прямо на одной лестничной площадке. В благоустроенную квартиру напротив переселилась пожилая пара и Садбарг - студентка пединститута сразу же вызвалась помочь новым соседям. Познакомились. Было видно, что глава семьи Абдулло Курбони очень болен и всем распоряжалась его суетливая и громогласная жена Салима. Она тут же рассказала Садбарг, что её муж не простой пенсионер, а большой человек, долгое время проработавший директором института истории партии. У них трое детей: дочери Майрам и Сайрам уже замужем и живут отдельно, а сын Нариман учится на высших партийных курсах в Ташкенте.
      Тётя Салима очень сожалела, что пришлось из-за болезни мужа обменять их родной плановый дом на квартиру в многоэтажке. Ей всё в своём дворе нравилось, хотя и мыться надо было в городской бане и туалет «средневековый» находился в конце двора. Зато воздух и простор!
      Как-то само собой Садбарг стала главной помощницей тёти Салимы по уходу за больным. После занятий в институте она успевала и в аптеку сбегать за лекарствами, и в комнатах прибраться, и посидеть у постели дяди Абдулло, отвлечь его от грустных мыслей. Он в шутку называл Садбарг «лучом света в тёмном царстве».
    А родные дочери Майрам и Сайрам, хоть и приходили проведать отца, но вели себя, как гостьи.  Да и их матери некогда было заниматься больным, она без конца твердила на всех углах, что ей теперь приходится быть основным кормильцем и зарабатывать на жизнь. 
    Тётя Салима   не имела высшего образования и нигде не работала, но была всегда занята.  Она славилась как биби-халифа – чтица Корана и ведущая на традиционных и обрядовых женских посиделках. Получала за это деньги и подарки.  Носила платья из самых модных тканей, несмотря на тотальный дефицит того времени.
Её называли не иначе как «жена Абдулло Курбони» и Салима гордилась этим, как короной на голове. Заслуги мужа позволяли ей посещать правительственную поликлинику и правительственный магазин, а не томиться в очередях подобно простым смертным.
     Больной дядя Абдулло искренне считал, что ему очень повезло с милой соседушкой Садбарг. И ей он понравился своим благородством, добротой и рассудительностью. Даже немощным он много читал и делился своими знаниями, живо интересовался новостями и умел внимательно слушать.  А ещё частенько называл Садбарг дочкой, на что тётя Салима укоризненно качала головой и недовольно фыркала.
      Как-то врач, посетивший больного на дому, выписал новое лекарство. Садбарг вызвалась сходить в аптеку, но тётя Салима с рецептом пошла в комнату больного и заявила:
    - Сколько же можно пить эти таблетки? У меня тоже постоянно что-то болит. Знаете, чем я лечусь? Стопочку водки да вкусный плов!  И сразу становлюсь здоровая!   И вы, Абдулло, попробуйте лечиться по моему рецепту.
     Садбарг так и замерла от изумления. А тётя Салима уже наливала в рюмку водку, заставила мужа выпить и ложку за ложкой оправляла на закуску плов, который сама любила больше всех блюд.
      Курс «лечения» пловом и водкой продлился пару недель и иногда дяде Абдулло даже становилось легче. А потом у него стала пошаливать печень и у подъезда всё чаще останавливалась «Скорая помощь».
       Врачи настаивали, что Абдулло Курбони необходим покой, строгая диета, постоянный приём лекарств. Потом ему назначили инъекции. Садбарг стала не только сиделкой и няней, но и медсестрой - научилась делать уколы и готовить диетические блюда.  Её удивляло, что тётя Салима несерьёзно относится к болезни мужа.
      - Что за болезнь такая, что нельзя есть вкусную пищу? Лучше умереть, чем жить по рецепту, - то и дело повторяла она.
      Много раз доктора советовали госпитализировать дядю Абдулло, но жена отвечала им, что дома ему будет лучше. Однако болезнь прогрессировала и сёстры решили сообщить Нариману о кризисном состоянии отца.  Он тут же приехал из Ташкента.  Тихо открыл дверь в комнату больного и увидел сидящую у постели девушку. Она повернулась на звук шагов и Наримана поразили её   яркие глаза на нежном лице и застенчивая улыбка. А отец, пытаясь приподняться с постели, протянул к сыну руки:
     - Нариман, слава Аллаху ты приехал! Как я рад, что вижу тебя, сынок! Дай, обниму тебя, родной!
      Нариман встал у кровати на колени и обхватив отца обеими руками,прижал к себе. С комом в горле почувствовал, насколько худым и слабым стало тело отца. А ведь всю жизнь Абдулло Курбони выделялся высоким ростом, богатырским телосложением, красивым и благородным лицом.
    - Я жив, благодаря вот этому ангелу, - откинувшись на подушки, больной показал на Садбарг. - Мне Бог послал её! Не смущайся, дочка, это истинная правда. У тебя золотое сердце и ласковые руки. Ни от кого из моих родных я не получил столько тепла, доброты и заботы. Спасибо, милая Садбарг!
      В комнату вплыла тётя Салима, а за ней и дочери Майрам с Сайрам.
      - Садбарг, иди домой, мы тут сами в своей семье разберёмся, - с кривой усмешкой пропела тётя Салима и стало понятно. что она услышала хвалебные слова больного мужа в адрес соседки. Садбарг, опустив голову, вышла. Не успела отпереть ключом свою дверь, как рядом появился Нариман. Взял её за руку и заглянул в глаза:
     -Не обижайтесь на маму, прошу вас! Она у нас такая-любого заставит плясать под свою дудку. Но отец другой человек и он понял, что вы настоящее сокровище, Садбарг! Спасибо вам! Увидимся завтра?
     От этих слов, от смущения у Садбарг задрожало сердце и она, опустив голову, поспешила зайти в квартиру.
     Теперь девушка больше уделяла времени учёбе в институте и реже заходила проведать больного соседа, Нариман любил отца и ухаживал за ним сам лучше матери и сестёр. При этих встречах у постели больного Садбарг почувствовала, что нравится Нариману. Впервые она поняла, как ей спокойно и надёжно при виде статного, обходительного красавца.
      А потом по настоянию докторов Нариман отвёз   отца в больницу. Там Абдулло не стало лучше, он таял на глазах и почти не говорил.  Смотрел на навещавших его родных грустными глазами и силился улыбнуться.
     Как-то Нариман ранним утром постучал в дверь квартиры Садбарг и передал просьбу отца прийти в больницу.
     По дороге  Нариман нервничал и Садбарг тоже заволновалась.
     В палате больного уже сидели тётя Салима с дочерями и все трое с недоумением оглянулись на вошедшую с Нариманом Садбарг.
      - Хорошо, что ты пришла, дочка, - с трудом сказал дядя Абдулло. - Без тебя я не могу и представить нашу семью.
      -  Вы тоже стали для меня родным человеком, - тихо произнесла Садбарг.
      - Все собрались? Вот и хорошо, -  обратился  к семье дядя Абдулло. - Жить мне осталось не долго. Хочу попрощаться с вами.  Прощаю всех и прошу каждого простить меня.
      Все напряглись. Тётя Салима впервые почувствовала, что всё серьёзнее, чем она думала. На глаза её навернулись слёзы. Майрам и Сайрам, отодвинув Садбарг, бросились к постели отца.  А он продолжал говорить еле слышно:
     - Дорогие мои, не откажите мне в последней просьбе. Я хочу, чтобы Нариман и Садбарг поженились. Лучшей жены для своего сына не желаю. Подумайте об этом, дети!  Прошу, Садбарг, не отказывай Нариману!
      У Садбарг от услышанного округлились глаза, и она закрыла вспыхнувшее лицо руками. А за спиной тут же услышала злобный выпад тёти Салимы:
     - Не нужна мне невестка - сиротка и бесприданница! Знаю, какие девочки растут в детдомах – беспутные и слишком самостоятельные!
     - Папа, а вы нас спросили? - перебивая друг друга закричали Майрам и Сайрам.           - Неужели для нашего любимого брата Наримана нет более достойной жены?
    - Это не ваше дело - устраивать судьбу моего сына.   Вы своим детям хозяева, их и учите жизни. - спокойно ответил дядя Абдулло. - Хочу спросить у Садбарг, не обидел ли я тебя своим решением?
      В знак протеста тётя Салима стала тихо читать молитву и вместе с дочерями вышла из палаты.
      - Я даже не знаю, как мне быть, - со слезами произнесла Садбарг. - Мы ведь почти не знакомы с Нариманом...
      - Врачи сказали, у меня есть несколько дней. Подумай, моя родная, - убеждал с мольбой дядя Абдулло. - Я хочу, чтобы мой единственный сын был счастлив. Конечно, в этих вопросах нельзя торопиться. Но я спокойно покину этот мир, зная, что рядом с сыном будет жить такой прекрасный человек.
     - Отец, я буду только рад, если Садбарг согласится, - не поднимая глаз сказал Нариман.
     Слова прозвучали как предложение и Садбарг, залившись краской смущения, тихо попрощалась и ушла.
      В коридоре её провожали недовольные возгласы и взгляды тёти Салимы и дочерей.
      Вечером Нариман пришёл домой к Садбарг для серьёзного разговора.
      - Никогда не думала, что вот так создаются семьи, - начала она.
      - Даже не знаю, как вам объяснить, Садбарг. Наверное, это и есть любовь с первого взгляда. Меня поразили ваш добрый нрав и искренность. Я очень люблю и уважаю отца. Он почувствовал моё отношение к вам и не мог не поддержать меня. Но вы можете отказаться, если не хотите за меня замуж, - спокойно сказал Нариман.
     - По обычаям первой должна была прийти ваша мама. Как же вы хотите жениться на мне без её разрешения и благословения? Я очень уважаю дядю Абдулло, но не знаю, что ему сказать. Жалко его...
     - Ваше согласие даст покой его душе. Не хочу настаивать, Садбарг, но папа ждёт положительного ответа.
      - А какой будет наша жизнь?   Я ведь даже толком не знаю вас, да и про любовь только по книгам.  Вы говорите, что полюбили меня, а может это жалость к отцу и стремление сделать его последние мгновения счастливыми? Готовы ли вы любить меня всегда? Мне выпало испытать столько горя и потерь, что хотелось бы попросить у Бога счастливых дней.
     - Я обещаю, что вы будете жить в радости, у нас будет большая семья. За маму не беспокойтесь. Она всегда мечтала о доброй, умной и кроткой нравом невестке. Я её уговорю, и она согласится с моим выбором.
     - Позвольте мне ещё подумать, - попросила Садбарг.
     На следующее утро Нариман пришёл с огромным букетом редких столепестковых роз сорта «садбарг».  Никогда и ни от кого Садбарг  не получала таких подарков и с благодарностью пролепетала «спасибо».
     - Сегодня папа ждёт нас. Пойдёмте к нему вместе, - попросил Нариман.
     - Я хотела после занятий.
     - Мы можем вместе в институте отпроситься?
     - Ну, хорошо. Я понимаю, что каждая минута дорога.
     В больнице оба заметила, что Абдулло Курбони   еле дышит. Он знаком показал им подойти  поближе и взглядом спросил о согласии на брак. Нариман посмотрел на Садбарг и она протянула ему свою руку.  Абдулло Курбони кивнул головой, как бы благословляя детей, и закрыл глаза.
    Навсегда …
    Тётя Салима во время похорон и поминок относилась к Садбарг спокойно, но холодно. Нариман, как и обещал уговорил маму согласиться с его женитьбой. Летом после последних поминок сыграли свадьбу. Садбарг закончила институт и последний год учёбы Наримана на высших партийных курсах молодая семья жила в Ташкенте. Это был самый счастливый год в их жизни.
     Вернулись в Душанбе и тут родился их первенец Ховар. Потом Наримана направили на работу в Зарнисор, где карьера его пошла в гору. Он изменился, став важным чиновником, и не заметил, как растерял свои лучшие человеческие качества. Казался сам себе всемогущим и умеющим подчинять людей, а интриги, лесть и подхалимство стали необходимой пищей.
     Нариман часто ездил в Душанбе на совещания в министерстве и гостил у мамы Салимы и сестёр. Похоже случались у него и другие радостные для души и тела встречи. Садбарг была уже мамой четверых детей и утратила былую нежность, так привлекавшую мужа в начале их жизни. Она стала замечать холодок в отношении мужа к ней и к детям, но для выяснения причин не было времени. Садбарг всецело отдалась семье и своей работе в школе. Благодарила Бога, что теперь не одинока: у неё есть дом, дети, родные и с радостью встречала каждый новый день.
     ... Самоубийство моей любимой сестрички Нилуфар подкосило маму. Мы часто вспоминали о ней, сожалели, что не уберегли нашу нежную лилию.
         - Я виновата в трагической смерти моей доченьки, - сокрушалась мама-. Нилуфар повторила мою судьбу и жила с мужем из жалости. А семья держится только на любви.  Нельзя было выдавать замуж нашу девочку против её воли.  Выходит, мы родители виноваты в несчастии детей.
       Я вспоминал в эти минуты старушку - мать Халимы Ахмадовны, которая проводила меня с поминок своей дочери со словами: «Чтобы Ахриману вот так же похоронить свою дочь!». Сколько же подобных проклятий звучало за спиной нашего отца? А больше всех страдала мама. Я пытался утешить её, уговаривал не терзать себя, ведь никому ещё не удавалось поспорить с судьбой.      
      - Я своими руками отдала дочь парню, оказавшемуся наркоманом и садистом, - отчаянно рыдала мама. - А могла бы настоять и  не допустить этой свадьбы. Надо было вместе с тобой, Озар, и с Нилуфар уехать к братьям. В Питер к Анвару или в Гатчину к Ховару. Выход всегда найдётся из любой ситуации, пока есть надежда. Но наше восточное женское восприятие жизни – быть послушной, покорной и беспрекословно выполнять требования мужа, делают нас уязвимыми. А жена не должна быть рабыней! Надо уметь постоять за своих кровиночек и думать об их счастье.   Бабушка Салима считает, что я живу в грёзах и в облаках витаю.
         - Да, мама, - поддакнул я, - бабушка говорит, что вы поднялись на седьмое небо и не хотите спускаться.
         - Может быть, она права. Я много видела горя и испытаний, хотела построить своими руками счастливую жизнь детям.   Не удалось.  Не уберегла мою девочку... Но вы мои сыновья, слава Богу, живы - три богатыря, три джигита!
     - Я младший - точно из сказки Иван-дурак! Или Емеля-пустомеля, да? - пытался я повернуть нашу беседу в позитивное русло.
         - Какой же ты у меня добрый   и нежный, Озар! — улыбнулась сквозь слёзы мама. - Твоё отрочество прошло со мной и с  Нилуфар и мы по-женски заласкали тебя.
Я подумал тогда о трагическом письме-разоблачении от тётушки Парвин, которое так и не показал маме. И не мог показать ей болезненный шрам, оставшийся от письма на всю жизнь в моём детском, раненом   жестокой правдой сердце...   
     Мама держалась теперь за меня,как за соломинку. И я старался чаще приезжать в Зарнисор, чтобы побыть с ней рядом. Я работал над кандидатской диссертацией по сравнительному литературоведению, и мама активно помогала подбирать и анализировать тексты из таджикской литературы. Часто читала стихи и прозу наизусть, и я любовался мамой в эти минуты. Память у неё была на редкость уникальная.
     Помню, как мама гордилась мной на защите диссертации. Как внимательно слушала выступления оппонентов и  хвалебные слова в мой адрес.
В конце маме тоже предоставили слово. Она поблагодарила всех и прочитала стихи Абдурахмана Джами:
      Хеч неъмат бехтар аз фарзанд нест.
      Чуз ба чон фарзандро пайванд нест.
      Хосил аз фарзанд гардад коми мард.
      Зинда аз фарзанд монад номи мард.
 
Ценнее в мире нет богатства, чем дитя,
Душою с ним ты связан до конца.
Продолжить род твой может на века,
Прославит имя, сделав добрые дела.

         Мне было очень приятно, что все присутствующие слушали выступление мамы с вниманием и дружно аплодировали.
        Я успел рассказать маме о том, что влюбился в мою студентку Гульбахор. Это были первые наши с ней встречи и чувства проявлялись не в словах, а лишь во взглядах и улыбках.
     Мама сразу заметила изменения в моём характере.
      - Ты стал сильнее и мужественнее, мой Озар! - Настоящая любовь преображает человека. Буду молиться, чтобы это чувство у вас сохранилось навсегда.  Никогда никого не слушай. Во всех жизненных ситуациях будьте вместе, доверяйте друг другу. Буду ждать, когда ты приведёшь свою избранницу к нам в дом. Мечтаю станцевать на вашей свадьбе.
      Но познакомиться с Гульбахор маме было не суждено. Она уже тяжело болела и доктора поставили неутешительный диагноз - абсцесс лёгкого.
      Отец почти не приходил домой, а если появлялся, то навеселе. И упорно «не замечал» маму. Даже когда она лежала в больнице, не навещал. Но я не оставлял её без внимания. Она с любовью говорила мне, что рада иметь такого доброго и отзывчивого сына. Мои старшие братья Ховар и Анвар наперебой предлагали забрать маму к себе. Но она очень переживала за отца.  Призналась мне, что у неё не осталось к нему любви, а только жалость.  Знала, пропадёт отец без неё.  И позор для мужчины, если его оставляет жена и отворачиваются дети.
      В тайне от нас мама решилась на операцию, хотя врачи сомневались в благополучном исходе.  В своём последнем письме она объяснила готовность уйти из жизни.
      «Если мне не суждено перенести операцию, то пусть Бог заберёт меня к себе. Я стала не нужна человеку, которому подарила всю свою жизнь. Наложить на себя руки не могу. Всегда считала, что я сильная женщина. Столько невзгод с достоинством вынесла… Теперь понимаю, почему женщины выбирают суицид. Домашнее насилие приводит их к отчаянию. Я выбрала другой путь. Простите меня, мои дети. В случае моей смерти хочу быть похороненной рядом с Нилуфар».
     На третий день после операции мамы не стало. Её уход был неожиданным для всех нас.
      Ховар и Анвар приехали на похороны. Отец боялся повернуться в их сторону, ощущая взгляды, полные укора. Братья  сокрушались, что не смогли сберечь маму.
     - Бог дал. Бог взял. Значит закончились дни у мамы на этом свете, -
по-своему успокаивала нас бабушка Салима.
         - Не её очередь была, - с горечью ответил Анвар.
         - Какая очередь там наверху, родной мой Анвар? Наверное, там тоже нужны лучшие, - возразил я.
       Положили нашу мамочку  на кладбище    рядом   с могилами Нилуфар и тётушки Парвин. Проводить её в последний путь пришёл почти весь Зарнисор. О ней говорили только хорошее.  Соседушка   тётя Анора-кайвону  не оставляла нас и всё время была рядом. Встречала и провожала последних маминых гостей. Бабушка Салима и тёти стояли в сторонке и даже не плакали.
      На первые большие поминки (семь дней) приехали Вера и Заррина. Я был рад, что мама опять нас объединила. Моя Гульбахор приехала помочь мне, и я познакомил её со всеми. Она очень понравилась братьям. А с Верой и Зарриной они стали подругами, несмотря на разницу в возрасте.
      Один отец, как всегда, был недоволен, ведь без его ведома устраивались судьбы детей. Думал ли он о потере жены - самого близкого человека?  Вряд ли, хотя понимал, что теперь труднее всего будет ему. Он опять стал уходить из дома и всё чаще прикладывался к рюмке. Мы с сожалением видели, что даже смерть родного человека не образумила его.      
     Перед отъездом братьев я передал им прощальное мамино письмо. Ховар не смог прочитать, слёзы заливали его лицо. Анвар взял листок и собравшись, спокойно стал читать вслух. Последние строки Анвар прочитал дважды:
     «…Дети мои любимые, вспоминайте меня только с радостью. Знайте, я всегда буду рядом. Буду оберегать вас с небес. Не грустите».

Продолжение следует…


Рецензии