Евразийское скотоводство возникло на Южном Кавказе

Евразийское скотоводство возникло на Южном Кавказе
Археология предоставляет два рода источников для изучения ранней истории скотоводства: костные останки и некоторые предметы материальной культуры, причем ценность их различна. Ясно, что наиболее фундаментальные выводы можно получить при анализе костных материалов, тогда как культурные остатки допускают большую свободу истолкования. Дальнейшие исследования показали, что все известные критерии в той или иной степени уязвимы. Так, отсутствие полного набора костей скелета может быть следствием не только охотничьего образа жизни, а и того, что, во-первых, костные останки разных видов и различные кости одного вида сохраняются по-разному; во-вторых, кости всегда растаскиваются собаками и хищниками. Кроме того, кости полных скелетов могут встречаться на стоянках бродячих охотников, которые располагались на месте главной охоты. Наличие же их на долговременных поселениях не всегда связано с убоем домашних животных, так как если убитое дикое животное было не очень велико, его приносили целиком. Появление животного в новом для него биотипе также далеко не всегда указывает на скотоводство. В отдельных случаях его удается связать с изменением климатических условий, благоприятным для расширения ареала дикого вида. 
Данные об охоте на «потенциально домашних животных» и сейчас еще служат многим исследователям достаточным основанием для утверждения о том, что появление в соответствующих районах первых домашних животных следует связывать непременно с независимой от внешних влияний доместикационной активностью местного населения. Эти авторы не учитывают того, что само по себе наличие подходящих биологических ресурсов далеко не достаточно для доместикации, которая требует определенных культурных предпосылок. Не учитывают они и той огромной роли, которую сыграли в распространении производящего хозяйства передвижения и контакты между различными племенами, что уже не раз отмечалось в литературе.
  Одни ученые считают, что процесс доместикации охватывал тысячелетия, другие говорят о более коротких сроках. Недавно ряд английских исследователей, исходя из того, что для примитивного скотоводства характерен вольный выпас и свободное скрещивание домашних животных с дикими, высказал соображение о наличии такой ситуации и в обществах древнейших скотоводов. Так как, по мнению этих специалистов, в условиях вольного выпаса никаких морфологических изменений не наблюдается, логическим следствием такого предположения является утверждение о начале доместикации задолго до их возникновения.
Методика выявления древнейших очагов первичной доместикации по необходимости должна быть комплексной. Для взаимной проверки полученных выводов должны использоваться разные методы. О предпосылках местной доместикации можно говорить лишь в том случае, если наличие диких предков домашних животных надежно зафиксировано для предшествовавшего доместикации периода и если они в то же время служили важным источником пищи местному населению. Сам процесс доместикации может найти отражение в определенных сдвигах, наблюдаемых при исследовании половозрастных категорий животных. Однако прежде чем трактовать эти сдвиги как доказательство доместикации, следует убедиться в том, что они никак не могут отражать особенности поведения диких животных или же особенности охоты на них. Иными словами, применение этого метода требует хорошего знания повадок изучаемых животных в данном районе, а также приемов охоты на них, известных по этнографическим данным. Если в следующий исторический период фиксируются и морфологические изменения, можно считать, что отмеченные сдвиги свидетельствуют о доместикации. Другим критерием доместикации служит появление животных в необычном для них биотипе. Однако и здесь надо проявлять максимум осторожности, так как в ряде случаев это может быть увязано с климатическими изменениями или же с первобытным обменом.
  При изучении раннего скотоводства следует полагаться в первую очередь на данные, происходящие из поселений. Но и они требуют к себе критического отношения. 
Теоретически весьма важные данные о хозяйственной деятельности людей можно получить, анализируя систему их расселения. Однако известные в настоящий момент поселки и стоянки, относящиеся к периоду доместикации животных или к непосредственно следующему за ним периоду, настолько немногочисленны, что эти материалы пока что возможно использовать не более чем для построения гипотетических моделей.
Тесные связи, которые существовали между формами первобытного хозяйства и окружающей природной средой, заставляют уделить особое внимание изучению последней. Это тем более необходимо, что, как теперь выясняется, переход к производящему хозяйству зачастую происходил на фоне изменений окружающей среды и тем самым мог представлять собой один из способов активной адаптации отдельных человеческих коллективов к этим изменениям. Работами палеогеографов было установлено, что начиная с конца плейстоцена имело место несколько важных общемировых климатических колебаний, на фоне которых происходило формирование современного ландшафта. Начало им положили повышение температуры и отступление ледника в период беллинг по европейской шкале (XV–XIV [XIV–XIII] тысячелетия до н. э.). В раннем дриасе (XIII [XII] тысячелетие до н. э.) наблюдался временный ледниковый рецидив, после которого прежние тенденции вновь возобладали в период аллереда (XII–XI [XI–X] тысячелетия до н. э.), отличившегося относительно теплым и влажным климатом. Последнее короткое похолодание, сопровождавшееся сухостью, наступило в позднем дриасе X [IX] тысячелетие до н. э. в Европе и Передней Азии.  Затем (последовало длительное всеобщее потепление на протяжении пребореального и бореального (IX–VIII [VIII–VII] тысячелетия до н. э.), а также атлантического периодов (VII–IV [VI–IV] тысячелетия до н. э.). Смена сухих, и влажных условий наблюдалась кое-где и в это время, но она имела локальный характер. Так, на Русской равнине и Тихоокеанском побережье СССР первая половина поелеледниковья отличалась умеренной или недостаточной влажностью, а — в континентальных районах Сибири этот период, напротив, был ознаменован влажной фазой. Зато в последующее время наблюдалась прямо противоположная картина. Начиная с III (второй половины III) тысячелетия до н. э. отмечалось некоторое похолодание, которое местами сопровождалось установлением более сухого климата. Отмеченные колебания в той или иной степени затронули все районы мира, однако их последствия в разных областях были далеко не однозначны. Наиболее чувствительно они отражались на пограничных районах, лежащих на стыке разных природных зон.
Влияние климатических изменений на первобытное хозяйство заключалось не только в том, что последнее должно было так или иначе трансформироваться, но и в том, что эти изменения создавали определенный биологический фон, характер которого обусловливал сам облик новых форм хозяйства. К сожалению, при современном уровне знаний этот биологический фон далеко не всегда удается воссоздать. Однако есть ряд любопытных гипотез, исходящих из того, что некоторые подходящие для доместикации виды возникли лишь в конце плейстоцена. Так, С. Пейн предположил, что овца появилась в результате мутации только в этот период, а выжить ей помогло вмешательство со стороны человека. 

Передняя Азия
Передняя Азия справедливо считается одним из главных очагов происхождения скотоводства. До сих пор здесь водятся дикие козы, овцы, свиньи, а в прошлом водился первобытный бык (тур). Для понимания процесса доместикации необходимо остановиться на вопросах систематики и некоторых биологических особенностях этих животных.
Известные сейчас науке дикие козы представлены несколькими видами: безоаровые козы (Capra hircus aegagrus), винторогие козы (C.falconeri), ископаемый козел (C.prisca Adametz-Niezabidowski), несколько видов каменных коз (С. ibex, C.caucasica, C.cylindricornis, C.sibirica и дp.), а также одичавшие популяции, встречающиеся и некоторых изолированных районах материковой Европы (Юра) и на островах Средиземноморья (Северные Спорады) (C.dorcas). 
До недавнего времени вопрос о диких предках домашней овцы и даже о систематике диких овец вызывал бурные дискуссии. Однако в последние годы, благодаря развитию цитогенетики, удалось убедительно показать справедливость выдвинутого когда-то Л. Адамецом, разделения диких овец Старого Света на следующие основные виды: европейские (Ovis musimon) и азиатские (O.orientalis) муфлоны, уриалы (O.vignei), архары и аргали (O.ammon). Однако в от личие от Л. Адамеца цитогенетики пришли к выводу, что не все эти виды, а лишь муфлоны стали родоначальниками домашней популяции. Был окончательно решен и вопрос о роли гривистых баранов Северной Африки (Ammotragus lervia) в доместикации овцы, роли, которая некоторыми авторами необоснованно преувеличивалась. Обследование показало несходство кариотипов, гривистых баранов (2N=58) и домашних овец (2N=54), а попытка их скрещивания оказалась абсолютно безуспешной.
Сейчас европейские муфлоны сохраняются лишь на о-ве Сардиния и на Корсике. Небольшая популяция азиатских муфлонов обитает в Малой Азии, но их основной ареал располагается в Восточном Ираке, Западном Иране, Южном Закавказье и Южном Прикаспии. 
Лингвисты считают, что древние тюрки, ранее входили в ностратическую языковую общность, а затем после её распада, постепенно расселились по всей Евразийской Степи. Археологи выявили, что они были создателями уникальной курганной культуры (наскальные рисунки, царские курганы, оленные камни, каменные изваяния, каменные загоны), которая, по мере освоения древними тюрками новых земель, начиная с III тыс. до н.э. распространилась по всей территории Евразии. Необходимо отметить, что с древних времён древнетюркские «царские курганы» известны во многих районах Южного Кавказа, но наиболее ранний из них это курган Уч-тепе в Мильской степи. Известный советский археолог А. А. Иессен, в 1954 году раскопавший этот древнетюркский памятник, считал, что он был возведён в начале III тысячелетия до н. э. В последующие годы археологами для кургана Уч-тепе была получена радиоуглеродная дата 3636±535г. до н.э.
Известный израильский лингвист А.Б.Долгопольский: «Когда-то в глубокой древности носители алтайских языков (тюркские языки- Г.) жили недалеко от Передней Азии. Древнейшие алтайские языки (тюркские языки - Г.) вместе с волнами европеоидного населения (афанасьевской и андроновской культурами) захлестывают степи Южной Сибири и Монголии».
Антропологи утверждают, что с древнейших времён до наших дней эти земли населяют длинноголовые европеоиды.
Известный советский антрополог Г.Ф.Дебец: «В древнейших погребениях Самтаврского и Мингечаурского могильников (Южный Кавказ-Г.) находят резко выраженные длинноголовые узколицые европеоидные черепа, по типу сходные больше всего с представителями современных длинноголовых вариантов каспийского типа».
Другой известный советский антрополог В.В.Бунак: «В степных пространствах Средней Азии и Южной Сибири в глубокой древности сложилась особая группа типов, отличающаяся от средиземной группы более широким и высоким лицом, узким носом, массивным надбровьем, более прямыми волосами, -евразийская ветвь. К ней следует отнести древнейшие типы, известные по краниологическим материалам афанасьевской и андроновской культур, и, вероятно, некоторые другие, более западные. В современную эпоху евразийская группа представлена каспийским типом у туркмен и азербайджанцев ... В древности евразийские варианты имели большое распространение и в составе скифских и сарматских племён продвинулись в Переднюю Азию, на Кавказ и Восточную Европу вплоть до Нижнего Дуная».
Российская исследовательница Тур С.С.:«Появление в данном регионе (на Алтае-Г.) долихокранного европеоидного типа, именуемого также гиперморфным восточносредиземноморским, связывается с миграцией скотоводческих племен из Средней или Передней Азии».
Проанализировав общетюркскую базисную и культурную лексику мы выявили, что все эти слова (свыше 300) во всех древних и современных тюркских языках образованы на основе исконно тюркских слов. Древние тюрки ещё находясь на территории исторической прародины (Южный Кавказ, VII-V тыс. до н.э.), сами одомашнили вышеуказанных животных и культурные растения и дали им соответствующие названия, исходя из словарного запаса своего языка.
Известный советский лингвист Дмитриева Л. В.: «Лексика, относящаяся к животному миру, является одной из древнейших групп в тюркских языках. Названия домашних животных оформились в очень раннюю эпоху, в эпоху совместного проживания предков современных тюркских народов, то есть задолго до начала н.э…Получившие общетюркские обозначения растения и их части, вероятно, входили в ту ботаническую среду, которая окружала древних тюрков на их прародине.».
К началу I тыс. до н.э. тюркские племена, не покинувшие к тому времени Южный Кавказ (скифы-протоогузы), создали первое древнетюркское государство, которое они называли Аран/Алан/Варанг (в грузинских источниках упоминается государство -Рани, парфянских и сирийских-Аран, арабских- Арран, армянских-Алуанк, у Махмуда Кашгари –Варанг.
Древние тюрки в 6 тыс. до н.э., одомашнив овцу, козла и  быка, собаку и освоив отгонное скотоводство, в течение последующих 2 тысячелетий не покидали свою прародину – юго-западное побережье Каспия. Затем, когда тюркская общность возросла, древние тюрки соорудив  двух и четырехколесную повозку (араба), в которые были запряжены волы (ёкюз), в поисках новых пастбищ, двинулись в северном направлении вдоль западного побережья Каспия. Видимо, в южном направлении не было территорий пригодных для скотоводства. Продвигались они медленно и только за тысячелетие они достигли северного Прикаспия. В конце IV тыс. до н.э. часть древних тюрков, покинувших свою историческую прародину в поисках новых пастбищ, переселились на территорию Кумо-Манычской впадины. Здесь, они создали степную курганную культуру (ямная культура). В дальнейшем новые поколения древних тюрков для освоения новых пастбищ приступили к освоению всей Евразийской Степи.     Археологи в курганах Южного Кавказа и Евразийской степи находят идентичные повозки.            
       Б.Б.Пиотровский появление первых повозок на Южном Кавказе связывает с зарождением в регионе яйлажного (отгонного) скотоводства. В книге «Археология Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.» он пишет: «Памятники энеолита дают нам возможность проследить не только численный рост скота в Закавказье, усиление его роли в хозяйстве, но и качественное изменение поголовья в сторону увеличения мелкого рогатого скота. Это изменение состава стада было, по-видимому, связано с изменением самой формы скотоводства, которое начало постепенно принимать полукочевой характер. Пастбища на территории поселения и поблизости от его не могли уже удовлетворять кормовой потребности, и скот приходилось угонять на пастбища, удаленные от места жительства. Естественно, что эта форма скотоводства связана с численным увеличением менее прихотливого и легче передвигающегося мелкого скота, а также с появлением собаки… Использование горных пастбищ предоставляло в условиях того времени неограниченные возможности для роста скотоводства, количественного увеличения стад… Крупный рогатый скот в могильниках Закавказья встречается чаще в последний период бронзового века. Так, в курганах на побережье оз.  Гёкча (Севан)  были обнаружены целые костяки быков. Быки в то время были основной тягловой силой. Они впрягались в повозки, служившие для перевозки тяжестей. В 1908 г. у сел. Адыйаман, на юго-западном побережье оз. Гёкча был раскопан курган, в котором была обнаружена массивная деревянная повозка, богато украшенная резьбой, в которую были запряжены четыре быка. Колеса этой повозки представляли громадные деревянные диски».
       К. К. Кушнарева и  М. Б. Рысин в статье «Бедено-Алазанская группа памятников Кавказа» пишут: «В результате перенаселенности Южного Кавказа в первую половину III тыс. до н. э. часть куро-аракского населения через перевалы уходит на Север; следы этого передвижения прослеживаются вдоль северных предгорий всего Большого Кавказа; на Востоке они зафиксированы на территории Дагестана и Чечни. Затем выявлено пребывание южных переселенцев в Центральных районах Кавказа — в Северной Осетии и Кабардино-Балкарии». Н.Я. Мерперт в книге «Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья» пишет:
 «С наличием тягловых животных согласуется и наличие технических средств передвижения — колесных повозок, найденных ныне в самых различных районах Каспийско-Черноморских степей. Таким образом, можно считать установленными как причины, обусловившие перекочевки, так и средства, их обеспечивавшие. И именно переход к кочевым и полукочевым формам с освоением глубинных степных пространств составляет первую тенденцию, первое направление в развитии скотоводства древнеямных племен.
      Л.И. Авилова в статье «Древнейшая история дорог и транспорта по данным археологии» пишет: «В степном Причерноморье в эпоху раннего бронзового века (III тыс. до н.э.) повозки получили широкое распространение. Современная методика раскопок курганов позволила зафиксировать  многочисленные случаи помещения повозок в погребальные камеры. Такие находки известны в степях Восточной Европы: в Прикубанье (курганы у станиц Лебеди, хутора Останний и др.), в Калмыкии, на Нижнем Дону. Оси повозок были неподвижными. Колеса по-прежнему изготовляли из трех толстых досок, в центре была выступающая массивная ступица. Конструкция кузова была гораздо более сложной, чем у первых ближневосточных телег: основой служила рама из массивных продольных брусьев и более легких поперечных…Племена, оставившие эти курганы, были скотоводами и вели подвижный образ жизни, совершая сезонные перекочевки вместе со своими стадами. Поселений со стационарными домами у них не существовало. На повозках скорее всего устанавливали конструкции типа кибиток, состоявшие из легкого деревянного каркаса, покрытого войлоком».
           Российский исследователь Елена Избицер в статье «Повозка из погребения 32 Большого Ипатовского кургана и одноосные степные повозки эпохи средней бронзы» пишет: «Конструкция повозки из погребения 32 Большого Ипатовского кургана уникальна… Основное ее отличие это дышло А-образной формы. Дышла степных повозок имеют форму рогатки. Дышла А-образной формы характерны для горного ландшафта. В Закавказье повозки с дышлом А-образной формы, современные погребению 32, известны из Триалетского могильника Борчал, а более поздние и повозки, и колесницы из могильника Ордакли. Анализ дерева конструкции из по-гребения 32 также указывает на территорию Кавказа или Предкавказья. Впервые в степном погребении найдена повозка, не только изготовленная, но и использовавшаяся в горной местности. Если повозка в погребении 32 была двухколесной, то это первое свидетельство существования двухколесных транспортных средств в конце III тыс. до н. э. на Кавказе. Конструкция из погребения 32 Большого Ипатовского кургана на сегодняшний день уникальна и представляет собой новое и любопытное свидетельство, указывающее на связи между районами степи и Кавказа в эпоху средней бронзы».
        Советский исследователь П. М. Кожин в статье «К проблеме происхождения колесного транспорта» пишет: « Во второй половине III тысячелетия до н.э. существует, если не формируется, особый региональный тип грузовой горной повозки, сохраняющейся и поныне: это повозки с запряжкой быков, состоящие из платформы-помоста, движущейся на четырех колесах. Особенностью этих повозок является конструкция дышла. Оно состоит из двух массивных, значительной длины брусьев, скрепленных друг с другом под острым углом. К этому углу крепится ярмо, а противоположные, расходящиеся под углом концы брусьев с помощью массивных деревянных шкворней прикреплены к продольным боковым лежням станины кузова таким образом, что передний конец этого треугольного дышла может подниматься и опускаться, оборачиваясь на шкворнях. Сам факт "доживания" подобного типа грузовых повозок до наших дней свидетельствует об очень удачном решении в них основных конструктивных задач, о наиболее полном соответствии между повышением грузоподъемности повозки и ее конструктивной простотой, позволяющей изготовлять эти экипажи в условиях простейших сельских мастерских, а также об удачном применении быков как тягловой силы».
     М.В. Андреева в статье «К вопросу о роли повозки в погребальном обряде восточноманычской катакомбной культуры» пишет: «Принятые сегодня хронологические рамки манычской культуры - конец III - начало II тыс. до н.э. На территории Калмыкии и Ставропольского края зарегистрировано 28 комплексов с повозками, лишь 2 из которых следует относить к довосточноманычскому времени (конец ямного - раннекатакомбный период). Повозки помещались на дно (реже на заплечики) камер-ям или входных шахт катакомб. Уникален случай расположения повозки в камере катакомбы в Центральном Ставрополье. В могилу помещались как целые повозки, так и отдельные части, например колесо, закрывающее вход в камеру. К настоящему времени в памятниках Калмыкии и Восточного Маныча найдено в 2 раза больше повозок, чем в курганах Ставропольской возвышенности».
  Российский исследователь У.Э. Эрдниев в статье «Кавказ и калмыцкая степь в эпоху Бронзы» пишет: «Накопленные в последние годы археологические материалы неопровержимо свидетельствуют о хорошо налаженной связи между населением Кавказа и племенами Калмыцкой степи эпохи бронзы. Встреченные в степных курганах каменные ограды (кромлехи), сооруженные вокруг могильных ям, и каменные ящики, в которых погребены покойники, поразительно сходны с кавказскими. К этому выводу нас приводят многочисленные бронзовые и медные вещи, становившиеся к этому времени средствами обмена между племенами Северного Кавказа и нижневолжских степей. По всем данным, Кавказ снабжал древнее население степных районов цветными металлами и металлическими изделиями, часть которых, возможно, изготовлялась самими степняками…Колесный транспорт Калмыкии однотипен с кавказским не только по конструкции, но и по наличию у колес массивных круглых ступиц. В обеих областях колеса изготовлялись либо из трех скрепленных штифтами брусьев, либо, если судить по их глиняным моделям, из цельных сплошных кусков древесины. По мнению лесоводов, повозки, найденные в степях Калмыкии сделаны из бука, который произрастает вблизи степей только на Кавказе. Такое резкое заметное влияние Кавказа на судьбы степной этнической общности, экономической основой которой было скотоводство, объясняется тем, что на Северном Кавказе очень рано сформировалась мощная энеолитическая и бронзовая культура, сложившаяся, в свою очередь, под влиянием стран Древнего Востока».
Существование народа (этноса) обеспечивается путем передачи от поколения к поколению языка, характерных черт материальной и духовной культуры, этнической территории, называемой в народе родная земля, отечество, родина.
Как известно, главным занятием азербайджанцев в течение многих веков было отгонное скотоводство. В скотоводческом хозяйстве азербайджанцев нашли, в первую очередь, скотоводческие традиции древних обитателей этого края. Его традиционность не может не быть поставлена в связь с теми археологическими данными, которые доказали наличие в горах и долинах Южного Кавказа ранних форм отгонного (яйлажного) скотоводства уже с IV тыс. до н. э.
Скотоводство с древнейших времен наряду с земледелием занимало ведущее место в быту и экономической жизни населения Азербайджана. Археологические данные свидетельствуют о развитии скотоводства на Южном Кавказе как формы хозяйства начиная с III тыс. до н.э. Наибольшее развитие скотоводство получило в районах Малого Кавказа, в Шеки-Загатальской зоне, а также в  Ширванской, Муганской и Мильско- Карабахской степях. Развитию этой отрасли во многом способствовали природные условия и географическое положение региона.
Предки азербайджанцев с давних времен выработали присущий только им собственный уклад хозяйствования (отгонное скотоводство), весьма отличный от форм хозяйствования других народов Южного Кавказа.
Древние тюрки, до распада древнетюркской общности, долгие тысячелетия совместно проживали на достаточно небольшой территории и будучи отгороженными от соседей,  долгое время не контактировали  с другими народами, что и нашло своё отражение в специфике их языка.
      Необходимо отметить, что когда многие древние народы продолжали  существовть за счёт охоты и собирательства, древние тюрки, благодаря естественно-географическим и климатическим особенностям их исторической прародины (географическая вариативность локальных групп диких растений и животных, пригодных для одомашнивания, а также наличие хорошо орошаемых пахотных участков земли), уже, примерно, в VI тыс. до н.э. начали интенсивно осваивать скотоводство и земледелие. В дальнейшем, резкое изменение климатических условий к концу IV тыс. до н.э., при наличии равнинных степных зимовий и высокогорных альпийских летовий, вынудило их перестраивать свою хозяйственную деятельность в пользу  отгонного скотоводства. Теперь зимой они жили у больших рек, а весной поднимались со своими стадами высоко в горы. Однако, со временем они стали ощущать нехватку пастбищ и часть из них переселилась на новые земли, в степи северного Прикаспия.
На основании археологических данных мы выяснили, что часть древних тюрков передвигаясь по западному побережью Каспия, в поиске новых пастбищ двинулись на северо-восток и начиная с III тыс. до н.э. переселилась на территорию Алтая и смежных регионов Южной Сибири (афанасьевцы, окуневцы, андроновцы, карасукцы и др.).
Сегодня коренными народами Южной Сибири и прямыми потомками афанасьевцев и карасукцев являются алтайцы, шорцы, хакасы, тувинцы, тофалары – тюркские народы Сибири. Примерно около 500 лет тюрки Сибири стали подданными Российской империи, но до сих пор сохранили свою древнюю культуру и свой тюркский язык.   Для тюркских народов Сибири мы наблюдаем общие названия явлений окружающего мира (животных и растений, разновидностей ландшафта) и видов жизнедеятельности (хозяйствования, оленеводства, охоты, рыболовства).
  Мы можем предположить, что  предки «таримцев», покинув историческую прародину на Южном Кавказе, какое-то  время прожили на территории Кумо-Манычской впадины, а затем под натиском вновь прибывших дальных родственников с юга, в поиске новых пастбищ решили идти на восток. Но их путь на восток в поисках лучших пастбищ для скота оказался очень долгим. Они прошли бескрайние сухие степи, безводные реки и высокие горы. Некоторые из них, устав в дороге, хотели остаться у первой попавшейся речки, довольствуясь даже небольшими клочками земли, со скудной травой.  Но их предводитель говорил им, что расслабляться нельзя и надо двигаться вперед и, что там, где каждый день рождается солнце, их ждет благодатная долина с обширными степями с богатым травостоем, с многочисленными полноводными реками.
          И вот в один из переходов, которые они совершали на своих неуклюжих повозках, перед ними открылась залитая солнцем обширная степь, окруженная горами, с которых в долину стекали прохладные ручьи и реки. И было необычно для них, что на таких богатых травой пастбищах не видно было не одного стада коров, табуна лошадей или отары овец. Они попали на землю, доселе не заселенную скотоводами, где обитали только разрозненные племена охотников и рыболовов. Наконец сбылись предсказания их мудрого предводителя и «таримцы» обрели новую родину– Алтай. А затем они открыли для себя Туву и Хакасию.
          Это произошло в середине III тыс. до н.э., когда на территорию Южной Сибири  с запада пришли европеоидные племена, разводившие домашний скот и занимавшиеся примитивным земледелием. В археологической литературе культура этих западных мигрантов известна как афанасьевская. Дальше на восток, поближе к месту восхода Солнца, древние скотоводы, правда, так и не смогли пройти. Так как впереди были болотистые долины, мало пастбищ и много леса, а в горах простиралась непроходимая тайга.
          Первоначально на новых землях их постоянно окружали враждебно настроенные племена, с которыми происходили стычки. Аборигены не только говорили на непонятном языке, но и внешне сильно отличались от них. Ведь пришлые скотоводы были европеоиды, а местные - монголоиды, занимавшиеся охотой и не знавшие, что животных можно разводить. Но затем пришлые скотоводы нашли общий язык с аборигенами и женились на местных красавицах. Таким образом, со временем пришлые и аборигены перемешались.
Развитие животноводства и его отдельных отраслей в различных странах и регионах, роль в продовольственном обеспечении населения обусловленынациональными и религиозными традициями, особенностями исторического развития, природно-климатическими условиями.
Предпосылкой зарождения животноводства была специализированная охота. В ряде обществ охотников и собирателей было известно приручение животных, не преследующее каких-либо хозяйственных целей. В отличие от доместикации приручение имеет дело с отдельными особями и является обратимым процессом. Приручённые и ранние одомашненные животные воспринимались как члены семьи, на ранних стадиях развития животноводства их убивали в основном в ритуальных целях (забой животных поручался представителям чужого рода). Доместикация обусловила становление животноводства как хозяйственная уклада, позволив начать планомерное разведение домашних животных. Для этого требовалась хозяйственная система (земледелие, реже – интенсивное рыболовство), дающая возможность заготавливать для них корм, поддерживать их репродуктивность и тем
самым сохранять преемственность поколений. Для доместикации отбиралисьживотные, обладающие особым типом высшей нервной деятельности и высокой степенью морфофизиологической и экологической пластичности. Переход от приручения к доместикации животных осуществлялся в первобытныхусловиях с применением двух главных приёмов: импринтинга и насильственного приручения с помощью голода.
Первое домашнее животное – собака, одомашненная на широкой территории Евразии в конце палеолита, первоначально использовалась, вероятно, для охоты, охраны или просто содержалась как компаньон. Доместикация других животных имела очаговый характер: Передняя Азия (козы, овцы, крупный рогатый скот, свиньи, ослы, верблюды дромедары), Центр. Азия як), Саяно-Алтайский регион (северные олени), Восточная Азия (свиньи, гуси, утки, шелкопряды), Юго-Восточная Азия (гаял, балийский скот, буйволы, свиньи, куры). Особый характер имело животноводство в Новом Свете, представленное разведением лам и морских свинок в Андах, индеек в Центральной Америке животноводства формировалось в тесной связи с земледелием, при котором оно играло подчинённую роль. Начиная с неолита (8–5-е тыс. до н. э.) домашние животные давали людям мясо, сырьё (шкуры, щетина, жир, волос, кость, рог), навоз (использовался как удобрение, топливо и строит. материал). К 4-му тыс. до н. э. было освоено доение скота и ткачество из козьего волоса и овечьей шерсти. С 4-го тыс. до н. э. человек начал использовать мускульную силу животных (волов, ослов, затем – лошадей, верблюдов, позднее – северных оленей): вначале для втаптывания семян в землю, обмолота зерна, перевозки вьюков и запряжки в сани-волокуши, позднее – как тягловую силу для плугов, санного и колёсного транспорта. С разведением стадных копытных животных связано выделение скотоводства в специализированную отрасль животноводства, приводившую в определённых условиях к формированию подвижного образа жизни. Местами приручение животных в традиционных условиях наблюдалось вплоть до 19–20 вв. (свиньи у папуасов, куры у сеноев).
Типы содержания домашних животных варьировали от вольного выпаса до устройства спец. загонов, стойл, клеток. Последнее характерно для относительно развитых земледельческих обществ, где навоз использовался как удобрение. Первоначально домашние животные находились в индивидуальной собственности и настолько тесно ассоциировались со своим хозяином, что их нельзя было наследовать и полагалось убивать на его могиле. Со временем скот стал одной из важнейших категорий обособленной семейной собственности и начал наследоваться. Отождествление скота с богатством и мерой отражено в терминах, обозначающих одновременно скот и деньги (напр.,мал в тюркских языках). В то же время пастбища, как правило, принадлежали общинам. Домашние животные играли большую роль как показатели материального достатка и социального престижа: входили в брачный выкуп, составляли плату за труд, служили штрафом за нарушение норм, широко использовались в дарообмене. Обмен скота на продукты земледелия составлял основу экономических отношений между различными обществами.
Лет 15 назад на Алтае возникло и наделало много шума движение за перезахоронение самой известной в этом регионе мумии. Той самой, которую с легкой руки журналистов чаще всего называют Принцессой Укока. Эта археологическая находка в научной среде признана сенсационной. Молодая женщина была похоронена на плато Укок две с половиной тысячи лет назад, однако, несмотря на глубокую древность, в линзе льда прекрасно сохранились и одежда, и татуировки на теле, и множество бытовых предметов. Этот богатый погребальный комплекс посчастливилось раскопать археологу из новосибирского Академгородка Наталье Полосьмак. Люди, требовавшие вновь упокоить "Принцессу Укока", называли ее праматерью всех алтайцев. Когда я заговорила об этом с Натальей Полосьмак, она с некоторой досадой пояснила, что эта женщина уже потому не может быть праматерью всех алтайцев, что принадлежала к европеоидам. Ну а современные коренные народы Горного Алтая – это, как известно, тюрки-монголоиды. Так я впервые услышала, что в былые эпохи на этой территории проживали люди другой расы.
Оказывается, случай с пазырыкцами не единичный. Еще на Алтае обитали представители афанасьевской культуры, и было это в эпоху энеолита. Археологи обнаруживают все новые и новые следы поселений и захоронения афанасьевцев – людей с ярко выраженным европеоидным типом. Существует несколько версий того, откуда они пришли. Ясно только, что откуда-то с запада, – говорит завкафедрой археологии, этнографии и музеологии Алтайского университета профессор Алексей Тишкин:
– Это были мигранты. В Горном Алтае они освоили совершенно новую для них территорию. Там и климат был другой, и хозяйство другое. Самое поразительное, что организм афанасьевцев очень необычно отреагировал на изменение среды обитания. На стресс от холода и кислородное голодание. По всей видимости, прежде они жили в равнинной части, а затем поднялись на среднегорье. Наши исследования проходили на поселении афанасьевцев в горной долине Нижняя Соору. Она находится на высоте 1100 метров над уровнем моря. Так вот, зафиксирован потрясающий феномен для этой археологической культуры: эти люди стали достигать двух метров роста. Для Евразии эпохи палеометалла они были одними из самых высокорослых. Это были большие, крупные европеоиды. Представляете, такие же, как нынешние баскетболисты. Антропологи говорят, что так сработал механизм адаптации населения к более суровым условиям.
– Вы один из авторов статьи, недавно опубликованной в научном издании Elsevier. По большей части статья посвящена результатам генетических исследований древних овец, которых разводили афанасьевцы. Почему международный коллектив серьезных ученых заинтересовала такая узкая тема?
 – Дело в том, что в поселении Нижняя Соору были обнаружены кости мелкого рогатого скота - это овцы и козы. Далее – кости коров и небольшое количество останков лошадей. Совсем уж немного там нашли костей диких животных. Сначала с этим материалом работали археозоологи. Один из них – Павел Косинцев. Он пришел к предварительным выводам о том, что люди, оставившие этот археологический памятник, занимались скотоводством. Более того, это было их доминирующей деятельностью. Затем за дело взялись палеогенетики.
Публикация статьи, о которой вы спрашиваете, действительно, касается частного момента. Исследование других животных еще впереди. А начали мы с овец, потому что они меньше всего изучены. Крупный рогатый скот давно исследуется, к лошадям вообще пристальное внимание. Между тем овцы тоже являются маркером хозяйственной деятельности. Их разводили далеко не все древние народы.
Диких овец на Алтае никогда не было. Стало быть, мигранты привели их вместе с собой
Перед нами стоял вопрос, какие это были овцы. Сразу же возникло предположение, что это были одомашненные животные, поскольку диких овец на Алтае никогда не было. Стало быть, мигранты привели их вместе с собой. Наше открытие заключается в том, что удалось выяснить – это вообще первые овцы, которых мы фиксируем в Центральной Азии. В сопредельном Китае их не было. В Монголии не было. Дальше на восток их тоже абсолютно не было. Так что наши афанасьевцы – это первая волна мигрантов, которая привела с собой овец, и впервые горно-долинные участки Алтая были использованы для овцеводства.
Интересный момент – как заселялись, через какое пространство? Тут надо учитывать, что рельеф Алтая довольно сложный. Туда не со всех сторон можно проникнуть. Есть определенные коридоры. Это вытекающие с Алтая реки. Они позволяют по этим долинам заходить и осваивать эту территорию. А есть невысокие, но труднопроходимые горные хребты. Их трудно преодолеть, тем более со скотом и с повозками. Однако пути миграции еще не определены. Исследователи ограничиваются констатацией факта, что пришли с запада.
– В подзаголовке вашей статьи "Митохондриальная ДНК одомашненных овец подтверждает скотоводческую составляющую афанасьевского натурального хозяйства в Горном Алтае" есть датировка: 3300–2900 лет до нашей эры. К чему относятся эти даты? Так вы определяете время существования афанасьевских племен во всем регионе или время, когда они жили в конкретном месте, то есть в Нижней Соору?
– Ни то, и ни другое. Это датировка тех пяти образцов, которые исследовали генетики.
– Это были какие-то косточки?
– Это были зубы овец. Сначала надо было протестировать, уцелела ли в таком древнем материале ДНК. Оказалось, что она есть. Тогда с этих образцов были взяты микроскопические пробы, такие нарезочки. Радиоуглеродный анализ как раз и дал такую датировку. Надо сказать, что эти овечьи зубы выглядели довольно непрезентабельно, однако с их помощью мы пришли к существенному для науки выводу: в это время в Горном Алтае уже существовало овцеводство.
Существует целый ряд новых научных методов, позволяющих узнать, каким был рацион питания древнего населения. Наши исследования базируются, среди прочего, на остатках пищи. Это может быть даже нагар на керамических сосудах, в которых варили еду. Эти соскобы со стенок анализируются. Причем там фиксируется не только животный мир. Да, по аминокислотам можно определить, какой жир использовался – лошади, овцы или коровы. Но кроме этого можно определять даже растительную пищу.
Еще один метод – это изучение зубного камня. Как известно, если не чистить зубы, у человека уже через две недели появляется налет. Впоследствии он откладывается буквально слоями. Если мы имеем дело с захоронениями скотоводов, то есть людей, употреблявших высококалорийную белковую пищу, то зубной камень у них мощный. Он нам дает большое количество информации, вплоть до того, что там сохраняются следы растений – так называемые фитолиты. Так что можно проследить, и какую они растительную пищу ели. Разумеется, такого рода изыскания соотносятся с изучением культурного слоя, ведь при раскопках тоже находят остатки еды.
Для того чтобы восстановить целостную картину, привлекается широкий спектр специалистов. Это большие комплексные исследования. В научном мире большой интерес к афанасьевской культуре. Многие заинтересованы в изучении этих объектов. С нами, представителями барнаульской археологической школы, сотрудничают исследователи не только из России, но также из США, Франции и Германии. При этом пока в нашем распоряжении – книжка с большим количеством вырванных страниц. Мы их должны найти, чтобы получить большую и важную информацию по истории освоения Алтая.
– Что уже удалось выяснить? Предположу, что жители поселения Нижняя Соору не только для шерсти и шкур разводили своих овец. Они наверняка ими питались.
– Естественно. Мясо, конечно, использовалось.
– Что еще было в рационе этих людей?
– Пока системных результатов у нас нет. Есть только единичные сведения. Однако наука требует не только каких-то единичных, но и системных показателей. Поэтому даже те данные, которыми мы уже располагаем, должны пройти проверку, и не один раз, не на одном материале. Это большая программа. Я думаю, мы станем вплотную этим заниматься ближайшие пять лет. Причем нужно будет не только получить результаты по самой афанасьевской культуре. Их предстоит еще сравнить с тем, что было у других племен. Иными словами, что было у того местного населения, которое жило на Алтае к моменту появление мигрантов. Это были охотники, рыболовы и собиратели, с совершенно другим рационом питания. Как складывались их отношения? Какой рацион был у местного населения, а какой был у афанасьевцев? Сравнительный анализ даст нам довольно полную картину для того, чтобы многое понять про адаптацию к новым условиям новых мигрантов.
– ;То есть они пришли не на безлюдное место? Там другие этносы уже обитали?
Поддерживать свой генофонд, свою популяцию в чистом виде афанасьевцы старались довольно долго
– Да. Тут было население, которое в период неолита хорошо освоило эту территорию. Ну а афанасьевцы, как показывают материалы раскопок, были довольно консолидированной группой. Они сумели вытеснить местное население с горно-долинных территорий. Вообще-то вся история освоения Сибири – это история интеграции с местным населением. Особенно это касалось мужчин. Они вынуждены были брать местных женщин, и тем самым происходила адаптация. Однако афанасьевцы и в этом оказались исключением. Установлено, что практически не происходило смешение между местными и пришельцами. И антропологи, и генетики говорят, что практически не встречается каких-то метисных форм. Причем поддерживать свой генофонд, свою популяцию в чистом виде афанасьевцы старались довольно долго.
– ;Если они не смешивались с другими племенами, то есть не растворились в какой-то момент в других этносах, куда потом делись эти двухметровые скотоводы?
– Скорее всего, они покинули Горный Алтай. Тут нам в помощь сенсационное открытие. По всей видимости, на Алтае в афанасьевское время произошли какие-то крупные природные катаклизмы. Об этом свидетельствует то, что поселение Нижняя Соору перекрыто мощным слоем щебня, да так, что частично уничтожен верхний культурный слой. То ли это результат оползня, то ли землетрясения. Похожую картину находим в других местах Алтая. Дело в том, что в тот исторический период началось глобальное потепление. Не исключено, что в горные долины могли сойти ледники, что они протаранили и перекрыли низкие участки.
Загадка большого уровня заключается в том, что после афанасьевского времени в Горном Алтае мы вообще не фиксируем людей на протяжении большого периода времени. Иными словами, на этой территории нет памятников развитой бронзы.
Представьте, на протяжении тысячи лет Алтай был безлюдным! Только через тысячу с лишним лет здесь появились первые кочевники скотоводы, которые пришли с совершенно другой территории, с запада. Это были древние тюрки с Южного Кавказа.
Археологи выяснили, что начиная с VII тыс. до н.э. Южный Кавказ и прилегающие территории Передней Азии населяли охотники на муфлонов, горных туров и коз. В дальнейшем древним охотникам удалось доместицировать этих животных, а также культивировать растущие здесь дикие растения (пшеница, ячмень, яблоко, виноград и др.). Таким образом, местное население постепенно из охотников превратились в скотоводов и земледельцев.
Эти древние охотники и скотоводы, волею судьбы, издавна избравшие для проживания долины и горы Южного Кавказа, были древние тюрки, предки современных тюркских народов. 
А.М.Хазанов: «Истоки кочевого скотоводства кажутся сейчас более или менее ясными. Они уходят в неолитическую революцию — в становление производящего хозяйства, которое, как теперь выясняется, в Старом Свете, в основном, происходило сразу в комплексной земледельческо-скотоводческой форме. Первоначальное придомное скотоводство с вольным выпасом в отдельных областях привело к появлению более развитых вариантов оседлого скотоводства, а в других — к пастушескому скотоводству…Пастушеское и даже, возможно, полукочевое скотоводство, особенно в их яйлажных вариантах, появились очень рано в горных районах Ирана и Южного Закавказья не позднее III тыс. до н. э… Еще в период завоевания Ирана монголы облюбовали в качестве своих зимников Муганскую степь потому что там был хороший корм для лошадей… Северная степная зона Центральной Азии не знала производящего хозяйства до второй половины III тыс. до н. э…Далее на восток появление производящего хозяйства в Южной Сибири впервые прослеживается только в афанасьевской культуре второй половины III тыс. до н. э. Неолитические обитатели Монголии и Забайкалья были не кочевниками, а охотниками и собирателями…Очень вероятно, что переход к кочевому скотоводству во Внутренней Азии связан с какими-то давлением или импульсами с запада». 
Курганная культура на Южном Кавказе появляется в то время, когда здесь возрастает роль скотоводства, и главным источником наших знаний о жизни местного населения служат курганные захоронения. Интенсификация животноводства могла быть достигнута только при переходе к новому типу хозяйства — яйлажному скотоводству. Южнокавказцы первыми из скотоводов Евразии освоили вертикальный способ кочевания, при котором стада весной угоняются на богатые горные пастбища. Это подтверждается топографией  курганных могильников, расположенных у перевалов высоко в горах.
Известный советский археолог К.Х.Кушнарева пишет: «Нам хорошо известен всесторонне обоснованный тезис Б.Б.Пиотровского о скотоводстве как о доминирующей форме хозяйствования у древних аборигенов Кавказа. Складывающаяся в основных своих чертах, по видимому уже в конце III тысячелетия до н.э. и сохранившаяся до наших дней форма яйлажного скотоводства с выгоном скота в весеннее-летний сезон на горные пастбища, заставляет рассматривать степные просторы Миля, где возвышаются курганы, и горный массив соседнего Карабаха как единый, объединенный одной исторической судьбой культурно-хозяйственный район. Природа этих районов диктует людям условия и сейчас. Форма хозяйства здесь осталась прежней. Работая в Мильской степи в течение многих лет, мы, участники экспедиции, два раза в год наблюдали «переселение народов», при котором весной кочевники со своими семьями и необходимым для длительного житья, а также переработки мясных и молочных продуктов инвентарем грузились на лошадей, верблюдов, ослов и сопровождали на кочевья в горы огромные отары мелкого рогатого скота; поздно осенью эта лавина спускалась вниз, в степь, причем часть зимников располагалась непосредственно в районе наших курганов».