Вертикаль без власти

В ту пору ненастную, когда дождь перехлестывается со снегом, случилась в тех местах оказия. Губернатор чего-то, кому-то в столице недодал. За проявление столь малой случайной храбрости всю его компанию – брюнетов, шатенов, русых, блондинок, мужчин и женщин, умных и не очень, под белы ручки взяли, приподняли с ватных ног и пересадили из кресел, обитых дорогой, итальянской кожей в темницу, тапочки шить.

Главному по стране пришлось в большой спешке замену искать. Того, кто был у него в тот момент под рукой, к ним в кресло губернатора и направил. Специальным самолетом новую власть привезли. Те, местные управленцы, кто раньше  предыдущему губернскому начальнику шнурки на ботинках завязывал, теперь, осознав переменчивость фортуны, устроили возле трапа колготню. Принялись место для себя возле каравая локтями расчищать. Предупредительно авансом: поклонами, хлебом и солью, почтительными дифирамбами одарили столичного посланника, который оказался человеком энергичным, с красным лицом и зычным голосом.

Под его речь даже стая голубей исполнила над трапом самолета три приветственных пируэта.   Не было только медведя с балалайкой и оленей с бубенцами. Медведь к торжеству приготовился сыграть «Тумбалалайку», но никак не мог со смыслом разобраться одной строчки - «что растет без дождя и в мороз». У него получался сугроб, а в песне - камень. По причине неполной ясности он и не явился, а олени просто припозднились.

С  первых же дней, по указке консультантов проявил он большую доброту. Сделал объезд с посещением школ и больниц. Посмотрит на дырявую крышу почти столетней школы, властно скажет густым голосом:

- Отремонтируем.

Посмотрит на старые кровати и рваный линолеум в больничной палате:

- Заменим, - утешит обещанием, и, сурово насупив брови, посмотрит хмуро на сопровождающих чиновников, мол, исполнять им придется с великим усердием и очень скоро.

Советчики из столичных кабинетов спешно принялись ему команду управленцев формировать, своих людей прислали. Ответственным за коммунальное хозяйство стал еще бравый летчик-пенсионер. Главным по природным ресурсам – прежде симпатичная журналистка. Сельскому хозяйству достался министром самый маленький посланец, ростом всего с три стандартных портфеля, ежели их на бок развернуть и друг на дружку поставить. И, внешне, от  красоты, был он далек. Нижняя губа самодурственно тянулась к полу, а глаза по-лягушачьи удивленно всегда лупоглазо таращились на собеседника. Выяснилось, что и умом он был туговат. На вопросы, даже самые простые отвечал с заминкой, а то и вовсе городил что-то невпопад. Ты ему вопрос про урожай редьки, а он про космический зенит и далекую Сахару ответствует. Оказалось и опыта для занимаемой должности он тоже не имел. Раньше, на солнечно-зерновом юге пять лет директором работал, из которых два находился под следствием по просьбе банка, вовремя не получившего по ссуде возврат платежей. Но сумел выскользнуть сухим из мокрого дела.  Теперь вот оказался востребованным специалистом по кормам с естественных лугов тут на севере. Видимо кто то на властном олимпе связывал с ним свои интересы.

К тому же слух прошел, что не все так плохо. Что есть у него качество, к которому он склонность имеет. Поговаривали, что был он изрядно хитер.  Кто-то из местных, из тех, кто у трапа толпился, подготовил ему список ЛОМов – лидеров общественного мнения. То есть самых горластых в руководимой им отрасли. И, по традиции, всех больше получающих на прокорм с бюджетного стола. Через неделю собрал он их в своем кабинете, где на стене висели два портрета – нового губернатора и президента. Расположившись на равном расстоянии под, и как бы между ними, объявил:

- Будете у меня советниками. Все бюджетные деньги с вашего согласия распределять будем. Глаза при этом, хитро полуприкрыл, наблюдая за реакцией, на то как потенциальные протестанты после его слов превращаются в одобряющее большинство.

При следующих встречах он уже обращался к своим сторонникам с обходительной улыбкой на лице:

- Здравствуйте, Татьяна Ивановна, уважаемая, - выражал он радость при встрече вежливостью и улыбкой.

- Да, да, Петр Владимирович, всегда к Вашим услугам, - отвечала та ему с должным почтением. И, обволакивая лучистым светом глаз, почти с любовью в голосе добавляла, - всегда готова помочь Вам добрым советом.

В круг почтительно-обходительных было назначено пять-семь душ. Получилась команда распределителей бюджетного добра под себя в обмен на лояльность чиновнику.

В день неведомый, ближе к вечерним сумеркам, собралась вновь сформированная коалиция в ресторане. В мглистой и уютной атмосфере, под хмельные речи, перестук и дзиньканье столовых приборов провела обсуждение плана совместных действий. От кого урезать, кому и под каким актом нормативным добавить. Решили – мелких, тех, у кого выручка меньше десяти миллионов, поддержки лишить, а свободные средства передать тем, кто импортную технику закупают по цене свыше десяти миллионов рублей, т.е. присутствующим. Так и чередовали тост, а за ним предложение. От тех-то урезать, а вот так, и по такой-то статьей кому нужно добавить.  В зале играла мелодичная музыка, к окнам прильнула темнота. Приятная таинственность умиротворяла.

Татьяна Ивановна белея кофтой и лицом выделялась своей крупноразмерностью среди присутствующих. Задумки у нее тоже отличались масштабностью. И в это  раз в ее голове, украшенной копной осветленных волос, созрел черный план победы над основным противником. Надо отметить, Была она из числа разведенок. И по той причине имела избыток каверзной энергии. Вставая в пять-шесть утра, любила она, для улучшения своего повседневного настроения, устраивать разносы дояркам, скотникам и трактористам, рабочей силе, принадлежащего ей хозяйства. В тот вечер она предложила, уже осоловевшей компании,  порядок действий - вначале напишем письмо губернатору. Он даст поручение министру. Вы же, Петр Владимирович, создадите комиссию, проведете финансовый аудит на молзаводе. Комиссия  обнаружит незаконное списание асфальта при ремонте внутреннего двора. Вкрадчивая интонация докладчика подталкивала присутствующих к сопричастности общему делу.

- Обнаружит, сомнений нет, - заверила она слушающих. Я сама ему летом машину для перевозки асфальта давала, от завода до его дачи. И тут он никуда не денется. Как миленький пойдет с нами на соглашение. Поднимет закупочную цену. Присутствующие согласительно кивали отяжелевшими головами. Совместная трапеза сплотила к единству действий.

Первой жертвой коалиционного заговора был назначен директор молочного завода Самсон Аристархович, ставленник еще прежнего губернатора. В те времена он был для них недосягаем. Его молзавод получал прибыль, сотни миллионов рублей в год. Скупая у них сырье по низкой цене, и продавая в розницу по высокой.

Самсон приходил на совещание в модном пиджачке, с заплатками на локтях, и в синей рубашке без галстука, с двумя верхними не застегнутыми пуговицами, демонстрируя уже поседевший волосяной покров на груди, и неизменно, в окружении двух симпатичных помощниц.

При любых нападках на шефа, барышни, заглядывая в ноутбук, легко оперировали цифрами, жонглировали нормативными актами, демонстрировали графики, обосновывая правоту позиций их предприятия. Холеные барышни всегда стойко обороняли своего патрона от нападок разъяренных директоров-молочников.

Они, диссонансно молодые и красивые, в противовес к обжившимся, по обтертым руководителям сельхозпредприятий, приводили последних в ярость.

Теперь  час расплаты настал. Программа контрудара, изложенная Татьяной Ивановной, заслужила победный тост. Прозвучал он дружно, громко, под нестройный перестук бокалов. Все были довольны, всем хотелось немедленно ощутить намеченный результат.

После учиненного министром разноса, прежде, молодцеватый Самсон Аристархович сник, и, даже застегнул верхние пуговицы на рубашке. Спрятав помощниц в теплом уютном офисе, капитулировал, согласился поднять закупочную цену на молоко до уровня пожеланий своего противника – директоров-молочников.

Прошло полгода. Ковид, локдаун, падение потребительского спроса, череда туч, накрыла радужные замыслы коалиции. Молзавод подал на банкротство. Закупочные цены увеличили издержки переработки, а повышение розничных на молочную продукцию обедневший потребитель не поддержал. К тому же активизировались конкуренты из соседних регионов. Подсуетились, убыстрились, увечили поставки, заняли свою нишу на местном рынке, предлагая товар по более низкой цене.

Стратегия хитрости и алчности дала сбой. Обнаружился дефицит ума. В поисках выхода из тупика, коалиция, с крысиной проворностью, собралась на совещание. Любезное взаимопочтение в дружной компании закончилось. Началась  свара.

- Ты не понимаешь текущего момента, - укоризненно трубила о своей печали Татьяна Ивановна, возмущенно надувая красные щеки и нервно одергивая красную кофту.

- Куда мне теперь молоко лить? На землю? Коровы доятся каждый день. Вы занимаете генеральскую должность, - распекала она министра, и не видите перспективы. Ведете себя как ефрейтор, бегаете за указаниями к губернатору, не вникая в  положение отрасли. Она, сжав губы в ниточку, и, сузив глаза до узких щелочек, сверкнула злобной колючностью в сторону оппонента.

- А вы только на себя работаете, только о своих интересах печетесь, до других Вам дела нет, - покрываясь красно-белыми пятнами, возражал ей министр. Он встал, стараясь вытянуться вверх, поднял подбородок, пытаясь уменьшить разницу в росте между ними. Ему казалось, что это повысит статус его аргументации. Министр, отвечая на нападки, прятался за забор из приоритетов. Оппоненты горячились с проворностью ос, жалили контраргументами. Вертикаль власти демонстрировала сбой, ее взаимоотношения с народом дали трещину.

В ледовом городке, возведенном к новогодним праздникам на центральной площади города, давал представление Медведь. Его разгорячила скульптура медведицы с медвежатами, вырезанные изо льда. Рьяно перебирая струны, приплясывая и притопывая, он спел на разогревку:

- Тритатушки-три-та-та, меня били, колотили, как сибирского кота.
А потом наконец-то исполнил развеселую «Тумбалалайку», и, даже, присочинил к ней свой куплет-нескладуху:

- Если зимой в окне треснуло стекло, что милая моя, - обращался он к ледяной медведице, - обнимала его.

И, снизив тональность, сам себе отвечал за вымышленный образ:

- Милый мой, милый мой, - ох как нравилось ему так называть самого себя, аж слюни по клыкам скатились на балалайку.

- Миша, Михаил, милый мой,
Скорей, скорей, согрей его своим теплом,
Наледь обнимала,
Наледь сладко усыпляла.

Толпа развеселых гуляк, окруживших певца, аплодировала, кричала:

- Еще, еще! Давай Потапыч, жги, жги!

Шумный разгуляй привлек северное сияние. Вначале оно робко появилось на небе светлой шторкой. Затем, любопытствуя, разбежалось по горизонту, и, проявило на светлом фоне бутоны фиолетовых роз. Наконец раззадористо поддержало веселье внизу сполохами смешанного красно-сине-желтого цвета. Вдруг превратило их в небесную корону, под куполом которой оказалось все пространство с толпящимися людьми между прозрачными фигурами изо льда. Праздник удался.