Попутчица в СВ часть 15

       В отделе полиции Кочкин вёл себя спокойно. Войдя в кабинет, он сел на диван, положив ногу на ногу. Очков  на нём не было, и он прищуривался, чтобы лучше видеть. Очевидно, очки упали во время драки, когда Гарик с Севой его задерживали. Когда Кочкин прищуривал глаза, взгляд у него был далеко недоброжелательный. Конечно, любой человек, который смотрит прищурясь, выглядит немного иначе, но у Кочкина глаза в этот момент напоминали взгляд волка.
      «Вот теперь я вижу истинное твоё лицо и прекрасно понимаю, что ты  собой представляешь», – подумал следователь, глядя на Кочкина, и обратился к нему:
      – Борис Эдуардович, вам не там надо сидеть, а здесь, перед моим столом на стульчике.
 
     Кочкин нехотя поднялся  с дивана и пересел на стул. Геннадий Юрьевич всё это время стоял у дверей. Он с опаской поглядывал на своего компаньона, не переставая удивляться внезапной его вспыльчивости. Видно, таким он его видел впервые.
     Следователь предложил Игнатьеву присесть на стул рядом с Кочкиным. Но тот, поставив стул у окна, сел подальше от Бориса. В кабинет вошёл конвоир. Карим попросил его снять с Кочкина наручники, а самому остаться в кабинете.
 
     – Ну что же, как я понимаю, всё встало на свои места, – сказал следователь, оценивающе поглядывая на друзей по бизнесу. – И теперь мы можем спокойно услышать от вас, Борис Эдуардович, всю правду по поводу убийства Вышеславцевой. Допрос будет вестись под протокол. Все ваши показания будут в нём записаны. Так что рассказывайте всё по порядку. Кстати, предъявите ваш паспорт. Ведь при  первой нашей встрече вы его не показали, а для протокола он нужен.
      - Вы не спросили, а я не показал. Ну, а в данный момент паспорта при мне нет. Если вам нужны его данные, то я их помню наизусть. А вот когда я смогу принести вам паспорт, вы  сравните их и заодно посмотрите, что штампа о заключении брака в нём не имеется. И потом, Карим Юрьевич, о каком убийстве вы меня спрашиваете? Не хотите ли вы сказать, что это я убил Яну? Это полный абсурд. Я любил её и хотел от неё ребенка. Тем более у меня не было резона убивать её.  Мы с ней не были расписаны, и это может подтвердить Игнатьев. Да и мотива совершить такой жестокий поступок у меня не было. У вас, Карим Юрьевич, просто разыгралось профессиональное воображение.

      Следователь, не показывая своего возмущения по поводу его слов, спокойно произнёс:
      – Ну, хорошо. Допустим, я согласен с вами, что к убийству Яны вы никакого отношения не имеете. Но заметьте, я сказал, что только допускаю это, а не утверждаю.  Теперь объясните ваше поведение в кафе и скажите, зачем вы хотели отравить своего друга по бизнесу.

     – Это вы правильно заметили, что по бизнесу, – зло проговорил Кочкин. – Как говорится – ничего личного, только бизнес. Игнатьев должен был давно уже  уйти с моей дороги, но  не сделал этого, а лишь продолжал строить каверзы за моей спиной. Этот человек подводил меня, и не один раз, наверняка думая, что я ничего не замечаю. Да, я позволял ему красть, но понемногу. Потому что, начни я работу с другим компаньоном, было бы то же самое. А Игнатьева я уже знал вдоль и поперёк и прекрасно понимал, чего от него можно ожидать. Но сегодня мне позвонили из Питера и сообщили плохое известие. Оказывается, что Геннадий Юрьевич, воспользовавшись моей командировкой, перевёл огромную сумму неизвестной мне компании в Германию. Я не буду объяснять вам наши финансовые дела, но просто скажу, что он опустил меня на большие деньги. Так пусть будет доволен тем, что я не убил его, а только немного попугал. Яда же в его стакане не было. Можете отдать его содержимое на экспертизу.

      – Мы уже это сделали и скоро получим результат, – сказал Тангир, и в этот момент в кабинет вошёл эксперт.
      Он дал следователю заключение на содержимое стакана из кафе. Следователь ознакомился с ним и, поблагодарив Кирилла за оперативность,  продолжил вести допрос.
     – Скажите, Борис Эдуардович, а у Яны были доверительные отношения с Ивановой Светланой  Романовной?
     – Мне кажется, да, –  ответил Кочкин, не понимая, при чём тут Светлана. – Мы с Яной не обсуждали её отношения со Светланой, но  последнее время психолог часто бывала у нас. Но вы не переводите разговор с одной темы на другую.  Как я понимаю, вам только что дали результат экспертизы того самого  стакана. И что там?

     – Вы вправе знать это. Всё, так как вы и говорили – яд не обнаружен.
     Карим  решил пока о Светлане  его больше не расспрашивать. Он только попросил  Кочкина объяснить, почему тот устроил драку в кафе.   
     – Я драку не устраивал. Это вы, Карим Юрьевич, первым напали на меня, а кто вас знает, что у вас на уме. Может, Геннадий испугался, что я, узнав о его махинации с деньгами, захочу с ним разделаться.  Поэтому и решил с вашей помощью избавиться от меня. Конечно, несмотря на то, что вы представитель власти, вы могли спокойно за «бабки» согласиться с его предложением. Вы же народ южный, горячий, безбашенный. Вот я и защищался. За то, что стукнул вас по голове, конечно, извиняюсь, но драться с вами не хотел. Просто защищался.

     «Да, я ведь действительно напал на него первым, когда услышал крик Игнатьева о помощи.  Тот кричал, что его отравили, и при этом хватался за горло», – вспомнил Карим.
     Следователь вскользь посмотрел на  Игнатьева и увидел, что тот  всё ещё не в себе от страха. 
      Очевидно, Кочкин хотел ещё что-то сказать в своё оправдание, но Карим его опередил:
      – Так вот, Борис Эдуардович, чтобы вы ни говорили в своё оправдание, но за сопротивление следователю, я вас задерживаю. Имею на то право, а там посмотрим. Сейчас распишитесь в протоколе, и вас конвоир отведёт в апартаменты, в которых, как я думаю, вы будете впервые…

      Кочкин взял протокол, повертел его в руках и, не ссылаясь на то, что плохо видит без очков,  спокойно сказал: 
      – Знаете, я как-то не особо люблю ставить свою подпись, где попало. И на этот раз не изменю своим правилам. Вот вы сначала всё выясните до конца, а там и новый протокол составите, который я, может, и подпишу.

      Следователь ожидал такого поведения от Кочкина и не стал возмущаться,  а просто попросил  конвоира проводить того в камеру.  Но здесь вмешался Тангир и обратился к следователю:
      – Карим Юрьевич, я совсем забыл про цепочку. Обратите внимание, что у Кочкина и Игнатьева точно такие же серебряные цепочки как эта. 
      При этих словах он достал из кармана полиэтиленовый пакетик с цепочкой, которую Ксюша сорвала с нападавшего на неё человека.

      Следователь взял пакет и, не доставая  цепочку, сравнил её с двумя другими, которые были у мужчин. Действительно, цепочки  были одинаковыми.
      – Как вы можете объяснить такое сходство?– спросил он у мужчин.
      – Это Борис подарил мне её, – быстро ответил Игнатьев и, сняв свою цепочку с шеи, положил её на стол следователю.
      Кочкин с пренебрежением, как это он умел показать, посмотрел на Игнатьева.
      – А что здесь объяснять? Да, это я привёз из-за границы три одинаковые серебряные цепочки: для себя, для брата и Игнатьева. Мне очень нравятся серебряные украшения и, увидев такое замысловатое плетение, я не смог удержаться, чтобы не купить их.

     Слова, сказанные о брате, насторожили Карима. Он понял, что в этом деле  может быть замешан ещё один человек – брат Кочкина, но расспрашивать о нём у Бориса Эдуардовича не стал. Следователь решил вначале поговорить о брате Кочкина с Игнатьевым.  Ну а чтобы тот мог спокойно и откровенно отвечать на его вопросы, Карим попросил увести Кочкина.
 
     Всё это время, пока следователь общался с гражданским мужем Яны, Геннадий Юрьевич с опаской рассматривал своего компаньона. Скорее всего, он видел Кочкина таким агрессивным впервые и был напуган  его поведением. Ведь он знал Бориса как надёжного партнёра, и ему  нравились его деловые качества: умение вести дела, достойно  договариваться с поставщиками и нужными людьми, никогда не оставаясь в пролёте. Но то, что он сам подставлял Бориса и не один раз, была чистая правда. В бизнесе Игнатьев придерживался принципа, что каждый тянет одеяло на себя. За это недолгое время в кабинете следователя, он прокрутил в своей голове немало эпизодов, которые  совсем не украшали его самого.

    Следователь заметил, что Игнатьев весь погружён в свои мысли, и обратился к нему:
     – Геннадий Юрьевич, вы готовы отвечать на мои вопросы?
     Тот от неожиданности вздрогнул и не сразу понял, о чём его спрашивают.
     – Повторите, пожалуйста, я  не расслышал вашего вопроса, – проговорил Игнатьев, ёрзая на стуле.
     – Скажите, Геннадий Юрьевич, вы могли подумать, что ваш партнер по бизнесу сможет когда-нибудь посягнуть на вашу жизнь?
     – Что вы, что вы, никогда,  – ответил тот, замахав руками.
     – Ну, могу вас успокоить, что Кочкин не собирался травить вас. Яда в стакане действительно не было. Но это было вам предупреждение. Я думаю, что Кочкин серьёзный соперник во всём, и предательства не прощает. А вам, прежде чем заниматься махинациями, надо было всё хорошенько взвесить.

     Игнатьев внимательно слушал следователя и кивал головой в знак согласия.
     – Ну а теперь, Геннадий Юрьевич, скажите, что вы знаете о брате Кочкина?
     От этого вопроса следователя, на лице Игнатьева появился испуг, и он отказался отвечать.
     «Что это он так испугался? – подумал Карим. – Даже в лице изменился. Возможно, он брата боится больше, чем Бориса?»
     Следователь совсем не ожидал такой реакции Игнатьева и пришёл в некоторое замешательство. Зато Тангир тут же, с раздражённостью в голосе, обратился к нему:
     – Поймите, Геннадий Юрьевич, если вы скроете от следствия правду, то вас, так же как и Кочкина, придётся отвести в камеру. И может быть, даже в одну с вашим приятелем.

     – Что вы! Не надо в камеру! Я не собираюсь ничего скрывать, – тут же быстро ответил Игнатьев, – Я ведь видел его брата всего лишь несколько раз и даже не знаю, что сказать о нём. Знаю только, что они  родные братья по матери, а отцы у них разные. Но внешне они похожи: одного роста, оба крупного телосложения и по силе один другому не уступит. Правда, Анатолий, так зовут брата Бориса, родился лысым и иногда пользуется париками. Ну а за те несколько раз, что я его видел, он мне показался человеком непредсказуемым и очень грубым. Я бы даже сказал, что он не дружит со своей головой. Представляете, он в  день рождения Бориса при гостях ударил свою жену по лицу, а за что – я так и не понял. Кочкин тогда ещё заступился за неё. Но после этого случая я не ходил к Борису, зная, что у него  в гостях будет брат.
   
     – Так как вы думаете, этот Анатолий может убить человека? И какие отношения у него были с Яной?
     Игнатьев вытер платком пот с лица и неуверенно ответил:
     – Даже не знаю, как сказать. Не хочу зря наговаривать на него, но думаю, что может. Да, может, если у него будет для этого серьёзный повод.  Ну, а что касается Яны, то особой любви к ней я у Анатолия не замечал.
 
     Следователь больше не стал  задавать Игнатьеву вопросы и отпустил его.
     – А ты знаешь, какая сейчас мысль пришла мне в голову? – спросил Тангир следователя, закрывая за Игнатьевым дверь.
     – Ну, я думаю, что такая же, как и мне – пойти в апартаменты Кочкина и провести там обыск, – с улыбкой ответил Карим. – Мы наверняка  там найдём что-нибудь интересное для следствия. Ведь у нас появился ещё один подозреваемый в убийстве Вышеславцевой – брат Кочкина.

     – Да, мыслим мы с тобой действительно одинаково. Остаётся только получить постановление на обыск.
     Они стали смеяться и по-мальчишески хлопать друг друга по плечу.
     – Ваш смех слышан по всему отделению, – сказал неожиданно вошедший полковник. – Я понимаю, что раз вам так весело, значит, вы на правильном пути. И вы уже знаете или догадываетесь, кто убил Вышеславцеву и Иванову.
     Поздоровавшись с полковником, Карим сказал:
    –Да, вы правы. Но нам необходимо постановление на обыск съёмной квартиры Кочкина.

     Следователь вкратце рассказал полковнику о сожителе убитой Яны, о его брате, который может быть причастен к убийству  и о серебряной цепочке.
     – Хорошо. Постановление я вам сделаю, – выслушав Карима, сказал Илья Владимирович, довольный их оперативностью. – Но уж и вы не оплошайте. Да не забудьте провести опознание между подозреваемыми и свидетельницами по этому делу.  Постановление получите завтра утром, а сейчас по домам.
    Тангир посмотрел на часы и присвистнул.
    - Да на этих убитых женщин мы тратим столько времени, что на живых уже не остаётся. Я так и не женюсь никогда, да и ты тоже, – сказал он и, шутя взяв Карима под руку, вывел его из кабинета...

Продолжение следует...

http://proza.ru/2021/11/18/687