Страж валаамского погоста часть2

***

Утро апрельского  дня выдалось хмурым, пасмурным, что не преминуло отразиться на расположении духа  специалиста по «паранормальным изысканиям». Щурясь сквозь запотевшее лобовое стекло, он то и дело корил себя, не забывая после очередной тирады силой приложиться  ладонью о своё колено:
- Только кондиционер газом заправил и на тебе, опять не работает сволочь! - сетуя на судьбу бормотал он. - Пора менять клячу!
   
Ухабистое шоссе сменила узкая размытая глиной дорога в густом частоколе берёз по обе стороны. За поворотом показался загородный дом, где  меж одинокими столбами, на которые ещё не успели навесить ворота, примериваясь к погодным условиям осторожно выкатил полицейский УАЗ.
- Не ошибся клиент, - пробурчал дока «таинственного и необъяснимого»,  заезжая на стоянку  под брезентовым тентом, - никак и на самом деле мародёры наведались.
У дверей его встретила знакомая грузная женщина:
- Вы за своим хозяйством? - хмуро удостоверилась она, - надеюсь всё на месте.
- Полиция здесь в связи..., - глаза «специалиста» беспокойно забегали из стороны в сторону.
- Нет-нет, можете не беспокоиться, - поджав сочные губы, перебила она, - это всё из-за мужа… седина ему в бороду, а бес в ребро! Охоч он  у меня до прекрасного полу, не впервой этот фортель выкидывает… исчез сволочь!
Она без особого расположения духа глянула на раннего гостя:
- Шуряка своего вызвала, на всякий случай. Он у меня завом в районном отделении служит. Места здесь сами видите заброшенные, необжитые.
Она вдруг оборвала свою тираду и не без подозрения глянула на мэтра теологии:
- Случаем не ведаете куда мой Феденька запропастился? - её взгляд холодными буравчиками впился в лицо собеседника.
- Он у меня  хлипкий, слабовольный, ему запудрить мозги в два счёта!.. Никогда не был верующим, а с недавнего времени – пожалуте!.. в церковь захаживает. …Да что там церковь, я вам  подсобку покажу, чёрте что там твориться!

Не дожидаясь согласия, она направилась к приземистому сараю, которому не давал рассыпаться лишь старый развесистый дуб, упёршись стволом в истлевшие доски.
 «Потусторонний» специалист на  мгновение замер, ввалившиеся щёки на небритом лице стали темнее, резче; он неуверенными шагами приблизился к тяжёлой каменной плите у забора, которую не пожалели ни ветер, ни дождь, ни «бремя» прошедших лет.
- Муж из земли выкопал, и «на попа» поставил, - позёвывая, грузная матрона остановилась в нескольких шагах, - негоже говорит могильники подошвами топтать, не по-христиански. Да их здесь небось тысячи, - она дёрнула двойным подбородком, - хоть пруд пруди! Недалеко… у болота... Кладбище здесь было ещё со времён царя Гороха.
Мэтр теологии ладонью провёл по выщербленной плите, и ткнул хрящеватый нос в потемневший мрамор, будто пытаясь определить возраст по запаху:
- Орнамент на окантовке, не ранее пятнадцатого века, а вот надпись не разобрать…, с трудом…, на старославянском, - пробормотал он
Знаток «таинственного и необъяснимого» щупал буквы изъеденные временем, пытаясь в пугливых лучах солнца, выглянувшего из-за толщи облаков, прочесть эпитафию.

-  Мы все мертвы, - запинаясь переводил он, - но в мире состраданий, я тысячами душ живу в сердцах!

Специалист «оккультных наук» перевёл дух и вытер бисер пота проступивший на глубоких залысинах:
- Нет-нет… не надгробие, - бормотал он, - Бёме?.. Вайгель?.. или даже на два века раньше? 
Мэтр теологии глянул на спутницу, и криво улыбнулся; в карих глазах застыла насмешка, которой награждают недалёких собеседников, или абсолютных неучей:
- «Песнь стража», - уважаемая э-э…
- Елена…, Елена Павловна, - соблаговолила представиться грузная дама.
- У любого кладбища, - глухо продолжил эксперт, - должен быть свой соглядатай, свой смотритель… Страж! Он не жив и не мёртв, он и плоть и кровь и астральное тело, которому велено…
- Мне неинтересна ваша тарабарщина, - перебила она очередные пояснения, - меня вдохновляют жизненные блага, блага земные, а не царство мёртвых. Заумные беседы оставьте для таких простаков как мой Фёдор.
Она вдруг спохватилась:
- Эм-мм…, не обижайтесь на меня, но я прагматик, и-и…- она заискивающе глянула в карие глаза, - мы собирались вместе сарай осмотреть? может в нём кроется подсказка, где моего недоумка искать?

Ветхая дверь поддалась без особого труда; казалось дёрни она дверь посильней, то наверняка пришлось бы заказывать новую и желательно подобротней. Мрачный зёв сарая пахнул миртом и сосновой смолой.
- Полюбуйтесь! Хотела его делом занять. Развалину ему купила, на восстановление. Думала возьмётся за ум ,остепенится, а он… прощелыга!
Она щёлкнула выключателем. Подпирая стену, высилась сосновая поленница до потолка. Закоптевшая лампада поигрывала язычком пламени в углу, а над ней светлое пятно, оставшееся от иконы или образа. На грубо сколоченном столе посреди сарая виднелась пожелтевшая фотография, обрамлённая в тёмную изъеденную  древесным червем, рамку.
- Гляньте на снимок, - женщина взяла в руки жёлтую фотографию под стеклом. - Мой оболтус надо мной подшучивать вздумал: полюбуйся, говорит, дескать это он в ранней молодости, - она ткнула пальцем  в юнца в строгом костюме, который на фоне семейства облачённых в наряды начала двадцатого века выглядел белой вороной. 
- Портрет мы на чердаке в хламе нашли. И ему уже как минимум сотня лет. Но мой муженёк утверждает что-о...

Знаток «оккультных явлений» с завидной прытью ухватил потемневшую от времени рамку, которую добропорядочная матрона собиралась запустить в поленницу у стены.
- Не смей! - прошипел он, - ты не ведаешь что творишь! Твоей судьбой распоряжается Всевышний, а не воля провидения.

Нездоровым  румянцем вспыхнуло лицо фурии.  Она ухватила «за грудки» тщедушного мэтра теологии:

- Где мой Феденька, прохвост!

Глаза налились кровью, костяшки пальцев побелели, разгоряченное лицо перекосило то ли гримасой отчаяния, то ли необузданной яростью. Она мелко задрожала, но силы внезапно покинули её грузное тело; руки повисли плетьми, и она в изнеможении опустилась на мешки с цементом сложенные у стены. Невидящий взгляд застыл на потрескивающем язычке пламени, игриво подмигивающем в закоптелой лампаде.
Мэтр оккультных явлений в нерешительности переступил с ноги на ногу и протянул руку обессилевшей женщине, помогая ей подняться с припорошённых пылью мешков:

- Я-а…, - он на мгновение замялся, - к исчезновению Фёдор Степаныча, поверьте, моей вины нет.
Он замер, уставившись пытливым взглядом на пожелтевшую фотографию.  Фигура юноши, в окружении семьи Одинцовых, померкла, оставляя лишь смытые еле заметны контуры.
- Вы встретитесь с ним… непременно, - он прерывисто вздохнул и мотнул головой, будто пытаясь отмести прочь навязчивое видение, - но в этой жизни не суждено.

Сарай «благоухал» миртом и сосной и от сладковатого запаха покорно слипались глаза;  казалось ещё минута-другая  и они вдвоём опустятся на пол, в пожелтевшую хвою, и забудутся беспробудным, вечным сном.
Знаток «паранормального и таинственного» поспешил пропустить хозяйку дома вперёд и без промедления толкнул ветхую рассохшуюся дверь.
Порыв холодного ветра метнул в лицо мелкую дождевую пыль; он глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от навалившегося безразличия. Взгляд носителя тайных знаний скользнул по сизым облакам, далёкому грозовому фронту, стелящемуся у горизонта. Зябко передёрнув плечами, он застегнул пуговицы потёртой брезентовой куртки:
- Я бы настоятельно посоветовал вам избавиться от вашего э-эм… приобретения, - он перевёл взгляд на бревенчатое строение и пожевал мясистыми губами несуразно выглядевшими на вытянутом, как дыня,  лице.
- Если позволите…, - он покопался в бумажнике и протянул визитную карточку, - могу вот вам порекомендовать надёжного риелтора. Контора в городе весьма известная, уважаемая, и думаю с перепродажей у вас трудностей не возникнет.
- Да хоть сейчас!.. На месте! - взорвалась было дородная дама, но тут же осеклась и поёжилась под порывом холодного ветра насыщенного дождевой пылью.
Она укутала шею пушистым лисьим воротником:
- Полагаю вы освободите… вы заберёте свой реквизит, - устало усмехнулась Елена Павловна. - Вот ключ, - она протянула ему эмалированный брелок, - и не забудьте дверь запереть, а ключ суньте под кирпич… тот что у порога. 
Не попрощавшись, она шатаясь ступила на гаревую дорожку, и нетвёрдыми шагами двинулась к стоянке под тентом.

Апологет мистических явлений проводил взглядом серебристую хонду хозяйки дома, и толкнул обветшалую дверь в «обитель» сосны и митра.  Он не успел сделать и нескольких шагов, как его ноги  задрожали, подкосились, и  упав на колени, мэтр теологии впился взглядом в пожелтевшую фотографию сложив ладони  рабским повиновением и в горестном покаянии:
- Надели меня силой-обличьем стража своего, - скороговоркой бубнил он, - и будь то крест деяний божьих, или происки сатаны. Дай знак! Дай надежду!

Огонь в лампаде заметался,  мигнул. Знаток паранормального и таинственного вздрогнул, а язычок пламени качнулось раз-другой и замер, лениво потрескивая в закопчённой лампаде. Мэтр теологии вдохнул фимиам митра и продолжил невнятную молитву:

- Возьми душу раба своего: ибо человек без души ни жив и ни мёртв, он постиг высший разум, он вечен, он бессмертен!
Ему не ведомы ни страх, ни страдания, ни радость или надежда. Он жалкое подобие. Он тень от плоти людской...  душа вознесшаяся к небесам, где судом всевышним ей уготовлено пламя ада, или милость райских щедрот…
Поблекшие цвета фотографии заиграли красками, стали ярче глубже, словно снимок был напечатан не позже недели. В кругу почтенной семьи облачённой в наряды прошлого века, явственно проступала фигура юнца, миловидное лицо которого, портили болезненно запавшие щёки.