Дед Митроха

Владимир Зацепин Радостный представляет цикл рассказов о деде Митрохе...


–  Ну не могёт   этого быть! Я ж его, баламута, с пелёнок знаю!
Чтоб Вовка да не пил?! В жисть не поверю! Он же, как 8 классов
окончил кое-как, так и начал квасить. Сначала в ПТУ, до армии,
мать то и дело вызывали в училище, а затем и в эту самую
комиссию, как её, вот память дырявая стала, на учёт поставили.
Спасибо, армия спасла, а то бы загремел,  куда Макар телят не
гонял!  – так горячился  дед  Митроха,  сидя  с  другими
сверстниками  на  лавке  перед  своим  домом.  А  новость  они
обсуждали, прямо скажем, удивительную для нашей деревни.
   Внук  бабки  Василихи,  невесть  куда  пропавший  лет  этак  15
назад,  вдруг  объявился,  да  еще  как!  Он  прислал  письмо
старушке  откуда-то издалека. Адрес так и не могли прочитать
всем селом,   спорили,   кто говорил, что он где-то на Севере, а
кто-то наоборот, что на Юге –  так неразборчиво было написано,
да  и  почтовый  штемпель  почти  стёрся  в  дороге,  ничего  не
поймёшь. Так вот в этом письме внучёк сообщал, что он жив и
здоров, женился и имеет двух детей, что, самое главное, бросил
пить, закодировался и собирается приехать всей семьей к бабуле
в  гости,  как  только  отпуск  подойдет.  Старушка  не  могла
нарадоваться на своего непутёвого, как она    раньше считала,
внука  и разнесла эту   новость по всей деревне, а так как вся
деревня очень хорошо знала Вовку, как оболдуя и алкаша, то
разговоров  на  эту  тему,  особенно  у  стариков,  было  немало,
спорили до хрипоты, как это так, вот взять и бросить пить совсем,
да еще по доброй воле, ну,  это уже,  по нашим деревенским
меркам,   ни в какие  ворота... Как это, а праздники, а юбилеи,  а
свадьбы,  наконец –  это же добровольная смерть выходит! Жил,
жил,  как  все  люди,  и  вот  на  тебе, бросил  пить. По  версии
стариков,  это  как  харакири у  японцев.  Тем  более  Вовку вся
деревня знала как отъявленного   алкаша и дебошира,   и вдруг,
на тебе, объявился, да еще непьющий.
– Я голову даю на отсеченье, что напьется, паразит, в первый же
день, по приезду,  лично присутствовать буду!  –  и дед,   свернув
самокрутку с самосадом,  задымил как паровоз, ни папирос, ни
сигарет он не признавал, только самосад и, как признавался сам
дед, вот сколько себя помнил,  столько и курил. И другие   его
товарищи  тоже  считали,  что  без  питья это  не  жизнь  вовсе.
Сошлись на одном, приедет, посмотрим.
    И вот прошло где-то с месяц времени, получает наша Василиха
телеграмму,  что,  мол,  так и так,  в субботу пусть бабуля наймёт
деда Митроху, а дед приходился Вовке дядей по отцу, пусть дед
возьмёт в колхозе  лошадь с телегой и встретит всё  Вовкино
семейство на станции.
    Дед  так  и  сделал: запряг  в  колхозе  каурку  и  не  спеша
отправился  на  станцию  встречать  непутёвого, как  он  считал,
племянника. Когда подошёл поезд,  то дед долго вглядывался в
выходящих пассажиров, стараясь угадать непутёвого, но так и
пропустил.  Вовка  появился  неожиданно,  откуда-то  сбоку и,
толкнув деда в плечо сзади, сказал:
– Ну, здорово, дед! Что, не узнал?
    А дед  опешил  – перед  ним  стоял элегантный  мужчина  в
костюме-тройке  и  галстуке,  чем  сразил  деда  наповал,  он-то
помнил Вовку так себе, оболдуем, а тут на тебе! Такие товарищи
к ним приезжали из района или города в колхоз,  или бранить,
или хвалить  на собрании. Дед сначала опешил  от Вовкиного
вида, а тут и вся семейка собралась, вся как с журнала нарядная,
а  жена  так  вообще  – модель!  У  деда  только  промелькнула
мысль:  «Хорошо,  что успел соломки постелить в телегу, а бабка
дерюгу,  половик постелить дала».  Он даже не представлял, как
это он повезет красоту такую, в деревню, да на рыдване.
–  Дед, ты чего, правда,  не узнал что ли?  –  Вовка,  довольный,
ухмылялся.
     Поехали!  Дед  молча  протянул  руку, семейство  уселось  в
телегу, дед запрыгнул вперёд,  взял вожжи:  «Но родимая!»    –  и
покатилось Вовкино семейство к нему на родину,  в деревню, к
бабушке.
   В первый же вечер  дед,  прихватив с собой бутылку отменного
первача,  отправился  к  племяннику обмывать  приезд.  Народу
собралось  много,  чуть  ли  не  вся  деревня,  Вовкиного  отца-
фронтовика  хорошо  знали  в  колхозе,  всегда  в  передовиках
ходил,  знатным  трактористом-комбайнером  был.  Бабка
Василиха была на седьмом небе от счастья, колготилась, собирая
на стол нехитрую деревенскую снедь, молодуха ей помогала.
Наконец,  все  уселись  за  стол,  дед  торжественно  достал  из
широких штанин первач  и стал наливать всем, по старшинству,
взяв на себя эту роль. Когда очередь дошла до племянника, то
он ладонью прикрыл свой стакан и помахал головой,  мол,  нет,
не пью! У деда аж руки задрожали, и бутылку чуть не выронил.
Он пристально глянул на племяша, а тот:
 – Дед, завязал я, не пью уже лет 10.
       Дед как бы всхлипнул:
– Совсем?
– Совсем, закодировался я, дед!
– А как же?.. – и дед обвел весь стол с родственниками руками.
–  А вот так, пейте,  гуляйте, я вам не запрещаю, а сам  кваску
бабушкиного  хлебну, да  на  вас  полюбуюсь! Давненько  не
виделись,  ничего-ничего,  пейте,  а  на  меня  не  обращайте
внимания!
   Пока проходила гулянка-встреча, Вовка несколько раз выходил
покурить  на  свежий  воздух, затем  возвращался  и  распевал
застольные песни вместе с земляками.  «Спасибо,  что хоть этого
не забыл,  –  подумал Митроха, а в голове всё не укладывалось:
как это, такая гулянка и не пить. – Да, видно сильно жизнь Вовку
потрепала, если он на такое пошёл! И отец, и дед, и прадед – все
пили, не тужили, а тут...  Ну,  никак не укладывалось в голове   у
захмелевшего деда, как это, гулянка, гости и не пить?!
Искренне ваш, Степаныч!

#ВладимирРадостный
© Copyright: Владимир Зацепин Радостный, 2021
Свидетельство о публикации №221110700877
#опусыИрассказы