Дружба прапрадеда с Муравьевым Амурским

С Николаем Николаевичем Муравьевым, будущим графом и генерал-губернатором Восточной Сибири Муравьевым-Амурским – изображённом на современной российской пятитысячной банкноте – мой прапрадед Андрей Францович Десимон познакомился в Пажеском корпусе, где они вместе учились. Он, как старший по возрасту камер-паж, покровительствовал Муравьёву, и они подружились. В 1826 году Десимон выпущен в Лейб-гвардии Преображенский, а Муравьёв через год – в Лейб-гвардии Финляндский полк.

Оба гвардейских прапорщика в 1828 году выступили в свой первый военный поход – в составе гвардейского корпуса под командованием великого князя Михаила Павловича – и приняли участие в осаде и взятии крепости Варна. В это время Муравьёв был определён адъютантом к генерал-лейтенанту Головину.

Затем оба молодых гвардейца участвовали в боевых действиях во время польского мятежа 1830-1831 года: Десимон в составе своего полка, а Муравьёв адъютантом Головина. Получив очередной чин – штабс-капитана, Николай Николаевич в 1833 года оставляет военную службу, но ненадолго, а штабс-капитан Андрей Францович в 1834 году назначается старшим адъютантом штаба Отдельного гвардейского корпуса.

После того как Головин назначен Варшавским генерал-губернатором в 1837 году Муравьёв добивается назначения к своему командиру и покровителю в Варшаву – гражданским чиновником по особым поручениям, и в этом же году Десимон, по странному стечению обстоятельств, переводится в Польшу – старшим адъютантом штаба 3 гвардейской пехотной дивизии. Создается впечатление о согласованности их действий, и это впечатление не обманчиво и фактам не противоречит.


Необходимо отметить, воспитанники Его Императорского Величества Пажеского корпуса, как правило гвардейцы, носившие на груди мальтийский крестик и кольцо из золота и стали с надписью «тверд как сталь, чист как золото», отличались особой солидарностью и при всякой возможности помогали друг другу в продвижении по службе.
Кроме того, ещё многие факторы играли роль в карьере Николая Муравьева и Андрея Десимона (См. мой рассказ: «Общество и карьера. Страты и сферы»).

В ноябре 1837 года Головина направляют главноуправляющим гражданской частью и пограничными делами в Грузии, Кавказской и Закавказской областями и командиром Отдельного кавказского корпуса. Николай Николаевич в чине майора в апреле 1838 года становится чиновником особых поручений командира корпуса Головина, а Андрей Францович, уволенный к статским делам надворным советником, в это же время – чиновником для особых поручений главноуправляющего Головина. В 1839 году оба друга сопровождают своего начальника в экспедиции на правом фланге Кавказской линии и в Южном Дагестане.

Небольшая справка. Головин Евгений Александрович, генерал-адъютант, в последствии генерал от инфантерии, сменивший на Кавказе генерала от инфантерии барона Розена. Получил университетское образование и «считался одним из любимцев своей среды и человеком мягким и уступчивым». Не могу удержаться, чтобы не заметить, что когда-то это не считалось недостатком среди генералов, и эти человеческие качества органично сочетались с его личной храбростью и мужеством.

С конца 1839 до середины 1840 года Десимон состоит в свите Головина во время поездки в Петербург. Из письма Муравьева брату Валериану (тоже воспитаннику Пажеского корпуса): «Брат Василий Иванович пишет и об отъезде твоём от него и том, что Десимон проехал дней десять прежде вас, а потому с экстро-почтой я смело могу ожидать письма его (А.Ф. Десимона) из Петербурга от 28-го ноября, а на будущей недели и твоего от 5-го декабря»[38]. Между друзьями Николаем Муравьевым и Десимоном поддерживалась оживлённая переписка.

В 1840 году Муравьев чине полковника получает направление в Черноморскую береговую линию, а Десимон становится коллежским советником и директором канцелярии Головина. В июне 1841 года Николай Муравлев становится генерал-майором.

Конец весны 1842 года Муравьев провел в Санкт-Петербурге, где встречался с императором Николаем I, обсуждая кавказские дела, и, по поручению Головина, пытался найти место своему другу в одном из министерств. Из письма Муравьева брату Валериану, адъютанту Евгения Александровича Головина на Кавказе: «К Андрею Францовичу я хотел писать особо; но всё равно, сообщи ему нижеследующие, о чем я вместе с сим и к Евгению Александровичу пишу. Вследствие письма Евгения Александровича о Десимоне к Уварову (Головин написал письмо министру просвещения. – С.Д.)  я сам ездил к нему и просил его от имени Евгения Александровича о назначении Андрея Францовича главным инспектором Закавказских училищ».

Все уже знали, что Головин уходит с Кавказа и искали себе новые места, т.к. новый «наместник» приводил с собой своих людей. Однако продолжим цитировать письмо Муравьева.

«Уваров сказал мне, что он, во-первых, не приступит к этому назначению прежде объезда края князем Чернышевым (с ревизией Кавказа – С.Д.) во-вторых, хотя он и получил здесь о Десимоне самые благоприятные сведения, но лично его не знает, и, наконец, в-третьих, что Государю было бы приятнее, чтоб это место было занято военным. Уваров не скрывает, что, хотя ему было бы приятно назначить на это место человека близкого к главноуправляющему, но что неизвестно, останется ли таковым Евгений Александрович, и я по всему вижу, что это сомнение есть главная причина его отговорок, по всему этому, мне кажется, Десимону лучше всего обождать в настоящем своём посту (директора канцелярии «наместника» Кавказа. – С.Д.) приезда князя Чернышева. Неловко же и Евгению Александровичу переменять директора в самое это время; а, может быть, по обстоятельствам всё изменится к лучшему»[2].

Из письма Николай Николаевича мы узнаём, что Уваров «лично» Десимона не знал. И превосходно! О скандальной репутации Уварова читайте А. С. Пушкина. Ещё небезынтересно узнать, что Уваров «получил здесь о Десимоне самые благоприятные сведения». «Здесь» – это в столице, в среде правительства и императорского двора, где вращался министр просвещения. Ещё нам становится известно, что в этих кругах Десимона воспринимали, как «человека близкого к главноуправляющему». Тридцатипятилетний коллежский советник Андрей Францевич был у «наместника» Кавказа генерала от инфантерии Головина правой рукой в деле гражданского администрирования и всех его личных дел. Муравьев советует Десимону обождать приезда Чернышева, вероятно, потому, что все трое воспитанники Пажеского корпуса, а неписанное правило бывших пажей – поддерживать друг друга.

Только в октябре 1842 года Муравьев вернулся на Кавказ. Далее пути друзей разошлись, в начале 1844 года Муравьев навсегда покинул Кавказ и уехал на лечение во Францию, а Десимон продолжил свою службу на Кавказе уже в должности Грузино-Имеретинского вице-губернатора.

В 1846 году Муравьёв был назначен исправляющим должность тульского военного и гражданского губернатора, а затем в 1847 году – генерал губернатора Восточной Сибири.
А его друг – Десимон, в 1846 году получил чин статского советника и назначен членом Совета главного управления Закавказского края, а затем при князе Воронцове – членом Совета Наместника на Кавказе[3].

В 1861 году Муравьёв-Амурский оставил должность генерал-губернатора, вследствие непринятия его проекта о разделении восточной Сибири на два генерал-губернаторства, и был назначен членом Государственного Совета. А Десимон в 1862 году получил чин тайного советника (генерал-лейтенанта по Табели о рангах).

В течение двадцати лет, до своей смерти, Муравьёв-Амурский почти безвыездно проживал в Париже. Летом 1867 года друзья встречались за границей, куда Десимон выезжал в отпуск на два месяца.

Муравьев изредка приезжал в Россию, чтобы принять участие в заседаниях Государственного Совета. В 1870 году, отдав Кавказу более 30 лет своей жизни, его друг Десимон был назначен членом Комиссии прошений на Высочайшее имя приносимых в Санкт-Петербурге, где прослужил до своей смерти 6 мая 1879 года. А Николай Николаевич Муравьев-Амурский пережил друга и скончался «от гангрены»[4] 18 ноября 1881 года в Париже.

Думаю этот рассказ будет интересен тем, кто ценит дружбу, которая формируется в юности и продолжается неизменной на протяжении жизни друзей, в какие бы века она не зарождалась, подтверждая старое изречение, которое несколько изменим: «не имей сто рублей, а имей друзей, для которых дружба дороже денег».

Источники:
[1] Бурков Иван. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. Кн.1. М. 1891. С.68. // Письмо Н.Н.  Муравьева к брату его Валериану из Тифлиса от 14 декабря 1839 г.
[2] Там же. С.117. // Письмо Н.Н. Муравьева к брату его Валериану из Петербурга от 3 апреля 1842 г.
[3] Акты Кавказской археографической комиссии. Т. Х, стр. XIX.
[4] Список генералам по старшинству. СПб 1881 г.