Командировка в непойми-куда

 Инга не умела ничего доводить до конца – такова уж была её натура. Страстная, порывистая – она вспыхивала, как порох новой идеей, неуёмно начинала активные действия по реализации задуманного, но, когда казалось оставалось всего-ничего до успешного завершения - вдруг, разочаровывалась, угасала и бросала всё на полпути. Она просто не умела действовать, как это называла, не по зову сердца, потому ли, или почему ещё ни один проект её сумбурной активной жизни не был претворён в эту самую жизнь.

Инга ни разу не дочитала до конца ни одной из книг, которыми была завалена такая же, как и она сама, её немного безалаберная, но вместе с тем и такая же милая маленькая студия. Книги были разбросаны повсюду, заложенные или просто открытые где-то на середине. Где-то посередине повествования, а то и раньше, будь то детектив, приключения, любовный роман или даже фантастика – Инге становилась ясна канва и, чуть ли не дословно, концовка произведения. И, открыв том на последней странице, каждый раз убеждаясь в собственной правоте, она теряла интерес, скучнела и брала следующую, надеясь в новой… хотя, кто знает, на что надеялась молодая женщина, открывая новую книгу?

Также и в отношениях. Девушка всегда разрывала их первой, не дожидаясь, когда партнёру прискучит связь. Нельзя сказать, что оставленные были сильно удивлены или обижены её поступком – она умела красиво поставить точку и убедить очередного мужчину, что решение расстаться правильное, взвешенное и… обоюдное. Может быть Инге не нравилось обижать людей, а быть может просто не хотелось оставлять после себя незавершённые гештальты.

И так было до того момента, пока Инга, в очередной раз сменив работу – да с местами службы у неё складывались такие же взаимоотношения, как и со всем прочим – не отправилась в командировку в одно дальнее тихое место.


«Индобординг» гласила вывеска на здании института, куда явилась девушка сразу по прибытии. Девушка усмехнулась и передёрнула плечом, настолько ей ничего не говорила и, вместе с тем, таким многообещающим показалось название. Оно отсылало её память девичью и к занятиям сноубордингом, которые она недавно по обычаю забросила, и призывало к новым путешествиям на Боинге, которые ей всегда нравились, как и всё новое… И особенно манило, словно обращалась непосредственно к ней, Инге.

 «Странно» подумала молодая женщина. «Вроде в сопроводиловке ничего подобного не упоминается» и она покрутила командировочный лист, разыскивая по адресу название. Хмыкнув, так ничего и не обнаружив, она вошла в вестибюль.

- Добрый день и милости просим, - рецепционист был – сама любезность, демонстрируя всем своим видом приветливость и готовность услужить. – Поднимайтесь на третий этаж. Вторая дверь направо. Вас уже ожидают.

Снова хмыкнув, суховато кивнув вахтёру, Инга подметила, что у неё не спросили ни паспорта, ни других «верительных» бумаг и направилась в сторону лестницы, так как лифтов в обозримом пространстве не наблюдалось. Поднявшись на третий, ничуть не запыхавшись (сказывалось спортивное недавнее прошлое), девушка внезапно почувствовала лёгкое головокружение и, как бы это поточнее сказать, небольшой тремор в холёных ухоженных, «хладнокровных» в любых обстоятельствах руках.
«Да, что ж это в самом деле?» сама на себя осердившись и «взяв себя в руки» в прямом и переносном, уже спокойно постучала в дверь.

- Войдите, - немедленно откликнулся звонкий жизнерадостный голосок изнутри.
Поборов новый неожиданный приступ дрожи приступом же гнева, Инга переступила порог.

Её взгляду предстало просторное помещение, напоминавшее круглый аквариум – настолько овальны были предметы интерьера, а мебель скрадывала углы, как бы скругляя и пространство. За таким же овальным, как и всё остальное в этой странной комнате, столом сидел маленький сухощавый и довольно живенький старичок с длинной седой бородёнкой; и Инга оглянулась вокруг в поисках кого-то ещё – так не складывался в её представлении задорный голос, ответивший из-за двери с обликом сидящего за столом.

- Ты кого-то ищешь? - поймав удивлённый взгляд девушки, поинтересовался старичок тем же самым тембром голоса, и пазлы в сознании Инги наконец состыковались в единую картинку.

- Гм, кхе, - глуховато откашлялась она, - н-нет, в общем-то… Я к Вам по линии министерства…

Но старичок не дал девушке договорить, выскочив из-за стола и замахав на неё руками.

- Знаю-знаю: ты Инга-не-знающая-чего-хочет и потому ничего-до-конца-не-доводящая! Мы давно тебя ждём…

- А? Э-эээ… - только и сумела выговорить посетительница и плюхнулась в кресло, так своевременно пододвинутое ей чудаковатым обитателем чудн0го кабинета.
- Садись. Слушай и не перебивай, - старичок верно истолковал замешательство командировочной и, неспешно возвратившись к столу, запрыгнул на него, болтая как шкодливый мальчишка ногами.

Инга и не собиралась перебивать – она вообще ничего не понимала, а вот разрешить собственные, толпившиеся в голове, перебивавшие друг друга и перескакивающие с пятого на десятое, вопросы ей уже хотелось нестерпимо. Пожалуй, первый раз в жизни настолько нестерпимо.

- Зовут меня Мерлин, - представился сидящий на столе, - нет-нет, не тот самый, - тут же снова замахал руками и поспешил поправиться, видя недоуменный взгляд своей слушательницы.

- Тот был мой пра-прадед, точнее пра-прадед моего внучатого пра-пра-… - видя, что глаза Инги всё больше округляются, - старичок перебил сам себя, - а впрочем неважно. Когда ты в очередной раз сменила работу, увлечение и… увлечение своего увлечения… мы решили, что надо срочно действовать. И поэтому ты здесь.

Мерлин умолк, очень довольный тем, что так подробно и доходчиво всё объяснил. Но натолкнувшись на всё такой же, если не сильнее прежнего, недоумённый взгляд девушки, поперхнулся, спрыгнул со стола и начал бегать по кабинету, путаясь в собственной бороде и смешно при этом перескакивая через неё. Наблюдая за потешным старикашкой, Инга невольно улыбнулась и тут наконец расслабилась. Ей уже не казалась невероятной ни её командировка в непойми-куда, ни странное название института, вызвавшее в ней столько ассоциаций, ни чудной дедуля со звучным именем и звонким голосом. Она просто доверилась происходящему с ней и со всё растущим интересом стала ждать, что же будет дальше. И, правду сказать, ей никогда в жизни не было настолько любопытно.


 Наконец, Мерлин остановился прямо напротив Инги и, склонив голову набок и схватив в щепоть бороду, хитро прищурился:

- Значит, всё же, саму суть уловила?

- А что ж тут не уловить, - девушка решила ему подыграть, - магические… инстанции решили помочь непутёвой обрести себя.

- Ну, те-с, ну, те-с, - проговорил-пропел Мерлин, явно очень довольный, да где-то что-то из области… по линии…

- И что мы будем теперь делать? – спросила Инга. – Как станем урегулировать ситуацию?

- А что же ещё делать? – всплеснул руками, удивившись непонятливости подопечной дедуля. – Конечно рубить?

- Рубить?! Как рубить? КОГО… - Инга вновь поёжилась. По спине пробежал неприятный холодок, но как такого страха она больше не чувствовала – наоборот, ею владело неподдельное любопытство, всё усиливающееся.

Старичок довольно хохотнул – он явно считывал на лету её эмоциональное состояние.

- Гордыню твою, что же ещё? Рубить, не дожидаясь… пока она заматереет и закостенеет, превращаясь в тот самый пресловутый Гордиев узел.

- А… Это… как? – вновь удивилась девушка.

- А это… поживёшь-увидишь, - прошепелявил, явно копируя её манеру говорить, Мерлин. – Иди-ка, деточка, ты почивать. Утро вечера вернее. Завтра действовать начнём.

И только Инга открыла рот сказать, что "Гордиев узел" – это совсем не то, что имеет ввиду рассказчик, а концовка фразы «утро вечера…» звучит иначе, как вдруг поняла: кому как не ему - Мерлину, лучше знать, как правильнее.


(Продолжение может быть будет…)