Лиза Целикина. Запомнилась особенно Пыжовка

 
 На обороте этой фотографии такие слова:
«В суровые дни Великой Отечественной войны
и при совместной работе в госпитале
дарю своё фото на память – как товарищу
по работе и подруге – Симочке от
Лизы Целикиной.
Поминай СЭГ 290, особенно Пыжовку 1943 г.»
   16/Х – 44 г.


                ЕЛИЗАВЕТА ЦЕЛИКИНА. ЗАПОМНИЛА ОСОБЕННО ПЫЖОВКУ

   К огорчению, о Лизе Целикиной мало что известно.
   Однако, есть повод порадоваться. Среди анкет ветеранов сортировочного эвакуационного госпиталя (СЭГ) №290 Западного, а с 1944 года – 3 Белорусского фронтов, нашлась и её анкета.

   В анкете такая информация:
   ЦЕЛИКИНА ЕЛИЗАВЕТА ВАСИЛЬЕВНА. В СЭГе 290 работала санитаркой 1-го сортировочного отделения. На момент заполнения анкеты (11 марта 1966 года) ей 47 лет.
   Значит родилась Лиза в 1919 году. Число, месяц и место рождения – это пока не известно. Когда началась Великая Отечественная война, ей - 21 или 22 года.
   Образование до войны: неполное среднее. Профессия: механик швейного оборудования.

   О послевоенном времени.
   Работа: швея-мотористка на механическом заводе в г. Солнечногорске.
   Местожительство: г. Солнечногорск; в/ч 77139.
   Семейное положение: замужем, детей нет.
    Фронтовые награды: медали «За оборону Москвы», «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
   И есть эта фотография, которой с 16 октября 2021 г. пошёл 78 год.
   Город Солнечногорск находится в Московской области. Вероятно, Елизавета Васильевна работала на заводе с военным профилем; поэтому она написала в/ч – воинская часть.

   Все годы войны и СЭГ 290 был воинской частью. Его полевая почта - 43177 Д.
   Хочу отметить, что территория госпиталя охранялась. Никто посторонний зайти не мог. Весь персонал зачислялся в штат только с разрешения военкоматов или иных учреждений. Была строгая дисциплина.

                КТО ЖЕ СИМОЧКА?

    Не известно, когда и где Лиза начала работать в этом госпитале. Медалью «За оборону Москвы» были награждены многие из первого персонала (не только медицинского) СЭГа 290. Но не все, а именно те, кто начал служить в госпитале в самом начале войны и работал в нём с осени 1941 года в Москве.
   Служить в госпитале начинали по-разному. Водителей санитарных машин и санитаров прикомандировывали к нему. Врачей и средний медперсонал, как военнообязанных, призывали на службу. Немало медработников разного профиля, что называется, прибивались к госпиталю – когда выходили из окружения с территорий, захваченных врагом.
   Были и такие случаи: в госпиталь попадали хирурги с ранениями.  Сначала их оперировали и лечили, а потом они становились к операционному столу. И работали до конца войны.

   Много было добровольцев. Госпиталь постоянно нуждался в рабочих руках и в специалистах – строителях, плотниках, электриках, поварах, швеях, прачках, авторемонтниках… Требовались помощники в палаты, где находились тяжело раненые. Среди добровольцев (вольнонаёмных) были сотни санитарных дружинниц. Их готовило на курсах Общество Красного Креста (в СССР было и Общество Красного Полумесяца).
   В Москве в каждом районе работали такие курсы. Когда началась война, санитарные дружинницы дежурили в поликлиниках, работали в больницах и госпиталях. Эти юные патриотки не были военнообязанными, а потому могли оставаться в тылу; дел хватало тогда везде и всем. Но они рвались на фронт; осаждали военкоматы.

   6 июля 1941 года сфотографировалась большая группа (более 30 человек) санитарных дружинниц – выпускниц медицинского курса Коминтерновского районного комитета Общества Красного Креста Москвы. Они отправлялись в район боевых действий. Так сложилась ситуация, что девушки в том же месяце оказались в Вязьме, где тогда формировался СЭГ 290.
   Если не все, то большая часть санитарных дружинниц была направлена на работу в этот госпиталь. Их потом называли «Московская дружина».
   О масштабах работы СЭГа можно судить по количеству персонала (не только медицинского): от 1000 – до 1500 человек, в зависимости от ситуации на фронте.

   Интересная подробность: приблизительно десять или, возможно, больше санитарных дружинниц-москвичек работали санитарками в 1-м сортировочном отделении. Там же работала и Лиза Целикина. 
   Много лет прошло после войны, когда мне подарили фотографию, сделанную 6 июля 1941 года. Много воды утекло. Лишь несколько человек из той дружины мне удалось найти или что-то узнать о их судьбе.
  Фотографию я опубликовала здесь, где и другие рассказы о СЭГе 290.
  Её можно увидеть; полюбоваться – красивые были девушки. Из того, что стало потом известно: не все дожили до Победы.

   Когда я рассматриваю снимок «Московской дружины», кажется мне, что среди юных патриоток есть и Лиза. Но спросить теперь уже не у кого.
   Какой Симочке Лиза подарила фотографию в 1944 году?
   Идея о встрече однополчан первой пришла через несколько лет после окончания войны к Нине Уваровой (в замужестве – Нина Павловна Михайловская). В госпитале она была лаборанткой; первый председатель Совета ветеранов СЭГа 290 (её воспоминания также опубликованы здесь – Л. П.-Б.).
   Разыскав в Москве несколько однополчан, Нина Павловна поделилась своей идеей. И работа закипела.

    Демобилизация персонала госпиталя шла постепенно. Далеко не все вернулись в родные края сразу же после окончания войны. Для кого-то служба в армии длилась до 1946 года и дольше. Более ста «сэговцев» (так называли себя ветераны этого госпиталя) были направлены на Дальний Восток, где шла война с Японией.
   Была ли в том списке Лиза Целикина, не знаю. Скорее, не была. Иначе она бы назвала ещё одну медаль - «За победу над Японией».
     Демобилизовавшись, «сэговцы» разъехались по республикам СССР.  Надо было им, фронтовикам, вписываться в новую жизнь.  Не до встреч!

   Активистам Совета ветеранов госпиталя постепенно удалось найти и наладить связь с более 400 однополчан. Жаль, что не со всеми. Секретариат Совета собирал анкеты ветеранов.
   Небольшую сохранившуюся часть архива Совета ветеранов СЭГа 290 (именно архива общественной организации, а не самого госпиталя) мне в своё время передала врач, капитан медицинской службы, третий и последний председатель Совета ветеранов этого госпиталя АННА ПАВЛОВНА МЕДВЕДЕВА (1920-2019).

   Из анкет, что есть в архиве, в трёх Симы – Серафимы.
   ЗВЕРЛОВА СЕРАФИМА СЕРГЕЕВНА (1922-2005). Совсем юной пришла добровольно служить в госпиталь; санитарная дружинница – медицинская сестра; после войны – инженер. Была вторым председателем (33 года!) Совета ветеранов этого госпиталя. Жила в Москве.

   ОСТРОВСКАЯ СЕРАФИМА ПЕТРОВНА (1917-2010).  До войны работала на московском заводе «Серп и молот». Окончила санитарные курсы Общества Красного Креста; получила удостоверение санитарной дружинницы. 
   По направлению военкомата в ноябре 1941 года начала работать в СЭГе 290 – во 2-м и 3-м сортировочных отделениях. В госпитале окончила курсы медицинских сестёр. После войны жила в Риге и в Москве.

   ТИТОВА СЕРАФИМА СЕРГЕЕВНА (1922 – 1991 или 1992; трагически погибла). Так же, как и Сима Островская, работала на московском заводе «Серп и молот»; окончила курсы при Первомайском райкоме Общества Красного Креста.
   Сима Титова и Сима Островская дружили до войны, в госпитале и после войны. Вместе ходили в военкомат и требовали направить их на фронт. Но получили направление в СЭГ 290, который остро нуждался в персонале любого профиля. Работали во 2-м сортировочном отделении.   
   Я привела лишь малую часть из воспоминаний трёх Серафим. Они и их фотографии также опубликованы.

   Нет, не этим Симочкам Лиза Целикина подарила своё фото. С большой уверенностью можно сказать, что подругой её была Сима Хренкова. К началу войны ей 17 лет!
   Сохранилась её анкета (от 20 июня 1966 г.).

   ХРЕНКОВА СЕРАФИМА ФЁДОРОВНА. В СЭГе 290 работала сандружинницей в 1-м сортировочном отделении; рядовая; 42 года; член КПСС.
   Образование до войны: неполное среднее. Работала кладовщицей на Кожевенном заводе.
   Награды: медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»; юбилейные медали. В частности, медаль «В память 800-летия Москвы».
   На момент заполнения анкеты работала старшим товароведом Бауманского отделения Мосгорломбарда. Жила в Москве на улице Кржижановского, дом 5 (есть полный адрес).

   Семейное положение: муж, сын 12 лет и дочь 18 лет.
   Серафима Фёдоровна в анкете отметила, что внуков нет. А потом, наверное, они появились и живут где-то эти потомки бабушки-фронтовички – в первый год войны она была младше, чем её дочь.
   Вот такая интересная судьба.
   Очень может быть, что и Симочка – Серафима Хренкова была в той большой группе «Московской дружины», и есть на упомянутом фото 1941 года.
   
                В МОСКВЕ ПРИФРОНТОВОЙ

   Здесь уже опубликовано много воспоминаний «сэговцев». Прочитав их, можно узнать о фронтовых путях-дорогах СЭГа и об особенностях его работы.
   Коротко напишу его биографию. СЭГ 290 начал формировать в июле (на 19-й день от начала войны) 1941 года в тогда ещё прифронтовом городе Вязьме Смоленской области.
   Фашисты стремительно двигались к Москве. Известно, что ефрейтор Гитлер был уверен, что столицу Советского Союза его армия вместе с алчными союзниками быстро захватят, и уже летом 1941 года он устроит парад своих войск на Красной площади. Были изготовлены даже особые награды для «победителей».

    Шли тяжёлые бои. Вражеские самолёты превращали в руины города и деревни, разрушали железную дорогу.  Было много убитых и раненых. Санитарное управление Министерства обороны СССР приняло решение: на Западном фронте создать особый тип госпиталя – сортировочный.
   Ещё родоначальник военно-полевой хирургии русский врач Николай Иванович Пирогов (1810-1881) говорил о целесообразности сортировать раненых по тяжести увечий. Его стратегия и тактика и была взята за основу при формировании огромного медицинского комплекса – СЭГа 290.
   Можно сказать, что это был госпиталь на колёсах. Всё, что требовалось для приёма и оказания помощи раненым, обожжённым, обмороженным (зимой), больным, возили с собой.
   В воспоминаниях ветеранов госпиталя есть интересная информация: когда госпиталь, свернув своё имущество и погрузив его на автомобили разных типов, направлялся вслед за Западным фронтом, то обоз растягивался на километры.

   До начала октября 1941 года госпиталь принимал в сутки несколько тысяч раненых. Их доставляли разными путями, в том числе и санитарными поездами, которые прибывали на железнодорожную станцию Новоторжская (в районе г. Вязьмы).
   Оказав помощь, раненых таким же путём отправляли в тыловые районы. Грузили и выгружали носилки с тяжело ранеными не только санитары и те из персонала госпиталя, кто был свободен от дежурств, но и такие хрупкие санитарочки, как Лиза Целикина и Сима Хренкова.

   В начале октября 1941 года на фронте ситуация осложнилась до того, что госпиталь мог оказаться в окружении фашистских войск. О том, как под непрерывными бомбежками вывозили (и выводили) несколько тысяч раненых, находящихся тогда в СЭГе 290, есть в рассказах «сэговцев».
   Ни один сотрудник госпиталя не ушёл, не сбежал. Последние машины с медицинским персоналом и оборудованием выехали с его территории, лишь когда там не было ни одного раненого. Чтобы ничего не досталось фашистам, сожгли или уничтожили всё, что не смогли вывезти.
   В те тяжелейшие месяцы войны среди погибших и раненых были и сотрудники (не только медработники) СЭГа 290.
 
   С октября 1941 по март 1943 гг. госпиталь работал в Москве. Сначала в районе Сокола, а большую часть времени – в Лефортово, в корпусах эвакуированного на тот момент военного госпиталя (появился по указу императора Петра Первого); там, где ныне Главный военный клинический госпиталь имени академика Н. Н. Бурденко.
   На стене одного из его корпусов установлена Мемориальная доска с текстом, в котором информация о работе в годы войны СЭГа 290. А в музее этого госпиталя есть несколько стендов с фотографиями и эмоциональными рассказами о нём.

   ВИЛЬЯМ ЕФИМОВИЧ ГИЛЛЕР (1909-1981), военврач 1-го ранга, полковник медицинской службы, бессменный начальник СЭГа 290, после войны написал несколько интересных книг о госпитале и однополчанах.
    Первая - его документальная повесть «В имя жизни» (Военное издательство Министерства обороны Союза ССР. Москва. 1956).

   «В конце февраля (1943 год), - вспоминал В. Е. Гиллер, - в госпиталь приехали участники пленума Учёного совета при начальнике Главного военно-санитарного управления (начальник – это генерал-полковник медицинской службы Ефим Иванович Смирнов; его статья опубликована здесь же, на Прозе.ру – Л. П.-Б.)
   Маститые учёные, авторы многих научных трудов, создавшие свои хирургические школы, главные хирурги фронтов, армий и флотов, главные и ведущие терапевты, эпидемиологи – Бурденко, Вишневский, Гирголав, Болдырев, Кротков, Вовси, Куприянов, Ахутин, Еланский, Егоров, Бакулев – затратили целый день, чтобы ознакомиться со структурой нашего госпиталя и организацией в нём медицинской помощи….

   По просьбе Михаила Никифоровича Ахутина осмотр госпиталя начался с приёмно-сортировочных отделений.
    Во дворе разгружались с десяток санитарных автобусов и крытых грузовых машин, над ними вился дым от топившихся внутри печей. Снег падал хлопьями на мостовую, липкую от грязи, и тотчас же таял.
   Начальник отделения для легко раненых Лященко, как всегда, точно назвал количество раненых. Оно далеко превышало трёхзначную цифру.
   В огромном зале столовой отделения завтракали несколько сот человек.
   - Осмотр, сортировка, обмывка, перевязка – всё это потом, а сейчас самое главное для вновь прибывших, усталых, продрогших людей – горячий чай, кофе, лёгкий завтрак, - рассказывал Лященко».

   МИХАИЛ ИВАНОВИЧ ЛЯЩЕНКО был начальником 1-го сортировочного отделения, в котором работала Лиза Целикина. Сортировочных отделений в госпитале было несколько. Именно сюда поступали вначале раненые, обожжённые, обмороженные, больные воины.
   Они были не только усталыми и продрогшими, о чём говорил Михаил Иванович. У солдат и офицеров было разорванное, окровавленное обмундирование; у многих - на руках и ногах шины или подручные средства, которые могли фиксировать травмированные конечности.

   Теперь уже не скрывается то, о чём раньше запрещалось говорить: было много вшей. А эти насекомые могли разносить разную инфекцию. Вот почему в госпитале была тщательная санитарная обработка всех поступающих.
   Раненых надо было вымыть, постричь, побрить, переодеть. Этой работой и занимались санитарки и санитары, медицинские сёстры. Была в госпитале и своя бригада парикмахеров.
   В сортировочных отделениях, конечно, работали и врачи. Они и сортировали раненых по их состоянию. Были придуманы своеобразные талоны разного цвета. После осмотра врачом, талон прикалывали на одежду раненого. В зависимости от его цвета, раненых отправляли в операционную, перевязочную, на рентген, в палату.

   Небольшой рассказ о службе в СЭГе 290 М. И. Лященко опубликован – «Его длинная война». Есть и фотография – он и команда 1-го сортировочного отделения. В команде большинство – молоденькие женщины; война не помешала им сделать причёски и кокетничать, когда их фотографировали.
   Возможно, среди них есть Лиза Целикина. Я пыталась найти на снимке девушку, похожую на Лизу, портрет которой вы сейчас видите. Вроде бы, одна из них похожа. Но нет уверенности.
 
                И ЗАСТУЧАЛИ ТОПОРЫ В ДРЕМУЧЕМ ЛЕСУ

   «Поминай СЭГ 290, особенно Пыжовку 1943 г.», - написала на своей фотографии Лиза Целикина. Почему она просила подругу Симочку вспоминать именно Пыжовку? Сама бы она рассказала что-то своё. Но такого рассказа нет.
   Поэтому я возьму что-то из воспоминаний её однополчан.
   
    Также санитарной дружинницей пришла в СЭГ 290, когда он был в Москве, ЭСФИРЬ ГУРЕВИЧ. В госпитале подруги называли её Эсей. Она была немного старше Лизы Целикиной; война застала Эсю на предпоследнем курсе филфака Московского государственного педагогического института.
    Так она вспоминала то время и студентов-товарищей: «Мы обивали пороги московских райвоенкоматов в надежде найти конкретную точку приложения своих молодых сил».
   Эся Гуревич добилась своего: по направлению Фрунзенского райвоенкомата она начала работать в СЭГе 290. Демобилизовалась лишь 22 августа 1945 года. К тому времени их госпиталь из Восточной Пруссии был направлен в белорусский город Бобруйск. Здесь он стал базой для гарнизонного военного госпиталя, в котором ещё долгие годы лечились раненные фронтовики.

    Эсфирь Соломоновна после войны жила в Минске, закончила свою учёбу, стала доктором филологических наук, вступила в Союз писателей Белоруссии; написала книги на разные темы. Среди них «Полевая почта 43177 Д» - о СЭГе 290, его фронтовых дорогах, страданиях раненых; об однополчанах.
   А прошёл он вот такой путь: Вязьма – Москва – Вязьма – Минск – Вильнюс – Каунас – Кибартай – Инстербург – Бартенштайн – Тапиау. Война для него закончилась под Кёнигсбергом.

   Вот из этой книги я и возьму о Пыжовке:
   «Пыжовка – так называлось место под Вязьмой, куда наш госпиталь прибыл из Москвы… СЭГ возвращался в город во второй раз с не остывшей ещё памятью о станции Новоторжской, где его сильно бомбили и откуда он в хаосе спешного отступления с трудом пробился к Москве.
   На этот раз персонал СЭГа разместился в 12 км от станции г. Вязьмы, в Пыжовском лесу (3,5 км от деревни Пыжовка), и это был один из самых трудных и, возможно, наиболее запечатлевшихся в памяти периодов госпитальной жизни по своей необычности и «экзотичности».

   «Сэговцы» оказались там поначалу в несвойственных им новых ролях – землекопов, лесорубов, пильщиков, кровельщиков, строителей. На заброшенных котлованах предстояло своими руками, при участии лишь небольшой группы санитаров и студентов, приданной в помощь, построить подземный госпиталь.
   Построить землянки для раненых, операционные, перевязочные и все многочисленные подсобные помещения с техническим оснащением, необходимые для нормального его функционирования.
   Был ещё один важный объект строительства, который хотелось бы особо выделить – железнодорожная ветка для подвоза поступающих раненых от станции к госпиталю и в обратном направлении – при их эвакуации.

   Весь персонал – врачи, сёстры, санитарки, хозяйственные работники, вооружённые топорами и пилами, валили деревья в ещё не проснувшемся от зимней спячки Пыжовском лесу (это было ранней весной, в марте 1943 года), тащили их на своих плечах до строительной площадки, на обработку – очищали от сучьев, обжигали комли (комель – прилегающая к корню часть дерева), распиливали на доски (была налажена своя лесопилка), корчевали пни, рыли ещё мёрзлую, не оттаявшую землю.
   Помню, как было поначалу тяжело в предрассветной мгле подниматься с нар в настывшей холодом брезентовой палатке, отапливаемой перед сном железной печкой: зябко, сыро, серо.
   Наскоро ополаскивали лицо и руки заледеневшей водой, закручивали портянки, натягивали набрякшие сыростью, отяжелевшие кирзовые сапоги – и в лес, заиндевевший, безмолвный (без птиц), застывший в своей зимней ещё красоте…

   В моей памяти в Пыжовке самым физически трудным остался момент, когда нужно было взваливать дерево на свои плечи (после первичной его обработки) и нести на строительную площадку, где, в зависимости от его предназначения, обработка продолжалась.
   С шутками и под команду старшей: «Раз, два, три – взяли!» - под дерево выстраивалось по несколько девчат с одного и другого конца.
   Тяжесть самого подъёма я будто ощущаю и сегодня, потому что моих девичьих сил было мало для этой работы».
   
   Я выше упомянула документальную повесть «Во имя жизни» В. Е. Гиллера. В ней рассказано о  работе госпиталя от Вязьмы в 1941 году, затем – в Москве, а последние её страницы о том, что СЭГ, свернув своё имущество, направляется (март 1943 г.) в район действий Западного фронта – вновь в Вязьму.
   Продолжение рассказа в его книге «И снова в бой…» (Военное издательство Министерства обороны СССР. Москва. 1981).

   Из воспоминаний В. Е. Гиллера:
   «Пыжовская глина! Это была особая глина. От неё сапоги буквально сгорали…
   Как быстро мы обжили лес! Вот и сейчас эхо разносит звуки радио, людской говор, стук молотков, тарахтенье старенького трактора, который нам прислали для трелевки леса.
   Вот только дороги… Мы и не думали, что так плохо будет у нас с дорогами. А оказалось, что построить подземный лечебный городок с операционными, рентгеновскими кабинетами, лабораториями и процедурными – это лишь полдела.

   Вторая половина – подъездные пути. Шутка сказать! От станции Пыжовка, где создавался филиал госпиталя – прирельсовый эвакоприёмник, до нас примерно три с половиной километра, в основном – по разбитой гати и лесной непроезжей дороге…
  А что, если построить узкоколейку? Легко сказать – выровнять профиль дороги! А попробуйте в грязь и непогоду выкопать и перенести на носилках и перевезти в тачках тысячи тонн песка и земли, проложить шпалы, настелить на них рельсы, укрепить костылями!
   Стоя в болотной жиже, наши девушки день и ночь копают придорожные канавы. Дождь льёт им на голову, струйки холодной воды стекают за ворот, а они работают, да ещё, бывает, с песней.
   Руки у девушек потрескались и кровоточили (когда заливали крыши землянок гудроном)»

   Невозможно пересказать эти книги о войне. Их надо читать. Когда читаешь, то понимаешь, как же тяжело было всем участникам Великой Отечественной войны. Тем, кто был на передовой, тем, кто спасал раненых.
  Литературы, появившейся после войны, много. Однако, можно с уверенностью сказать, что немало из пережитого фронтовиками разных родов войск никак не описано, и всё не рассказанное они уносят с собой в мир иной.

   Персонал СЭГа 290 за март-апрель 1943 года построил в Пыжовском лесу подземный медицинский городок, рассчитанный на приём 5 тысяч раненых. На фронте в тот период было некое затишье. Но, когда начались бои, уже в мае раненых принимали значительно больше, и не только с Западного, но и с других фронтов.
   Почему штабу госпиталя был дан приказ зарыться под землю? Потому что Вязьма и всё окрест неё было разбито и сожжено врагом; не было ни одного уцелевшего здания. Палатки не спасали положение. К тому же, фашистская авиация беспрерывно бомбила те районы, что было опасно для раненых и персонала госпиталя.
   Больше года проработал СЭГ 290 под покровом Пыжовского леса.
   
   Прочитав воспоминания очевидцев, понимаешь, почему Лиза Целикина просила подругу Симочку вспоминать особенно Пыжовку. Есть любительские фотографии того строительства в Пыжовском лесу. Возможно, на них запечатлены и санитарочки 1-го сортировочного отделения Лиза Целикина и Сима Хренкова.
   Эсфирь Гуревич рассказала, как трудно было девушкам поднимать на плечи спиленные деревья и нести их к месту назначения.
   А другие женщины – из тех строителей – на своих плечах долгие годы носили своеобразную метку – ложбинки на плечах, намятые тяжёлыми брёвнами.

   Не могу пока точно сказать, но с большой уверенностью можно предположить, что Елизавета Васильевна Целикина работала в СЭГе 290 до Победы.
  Наверное, приезжала и на встречи однополчан в Москве в День Победы 9 мая. Сохранилось много фотографий этих встреч. Но подписаны они далеко не все.
   
   Не знали фашисты, с кем они связались, развязав войну с СССР. Кажется мне, что, если бы в Красной Армии были только мужчины, то война могла бы затянуться дольше. Прав русский поэт Николай Некрасов, вот так восхвалив женщину-соотечественницу: «Коня на ходу остановит/ В горящую избу войдёт».
  Что конь! Фашистскую Германию и её сателлитов советские женщины помогли остановить.
   Свыше 2 миллионов только медработников разного профиля – женщин Советского Союза участвовали в Великой Отечественной войне.