Кикиморов спаситель

 Завязла кикимора в болоте. Вроде бы, и дом родной, а вот поди ж ты. Уж она так и эдак крутилась, а выкарабкаться никак не может. Хорошо хоть только одна лапка застряла. Села она на ближайшую кочку и заскулила.
 На ту пору пролетала над болотом сорока-белобока, срочные новости несла на хвосте. Хоть и торопилась, а всё же заприметила: неладное что-то на болоте. Ки-кимора увидала её, просит:
 – Помоги мне выкарабкаться!
На что сорока отвечает:
 –Сама не могу помочь, видишь – хвост провис? Столько новостей со всех волостей! А вот по лесу растрезвоню, авось, кто и доберётся сюда…
И была такова. Заморгала кикимора вразнобой своими цветными глазами, носом захлюпала. Уж так тягостно в плену у родного болота находиться.

  А немного погодя ходоки уж пошли помаленьку, не обманула сорока.
Вот прискакал заяц. С кочки – на кочку, с кочки – на кочку. Пытался передними лапками страдалицу упихать – никак, стал задними брыкаться – лишь грязью за-брызгал несчастную кикимору, да чуть не ободрал. Лапы-то у зайца крепкие, когти острые. А вызволить из плена так и не смог.

 Пришёл медведь. Потоптался у кромки болота, покряхтел, повернулся задом, по-пробовал задним ходом до страдалицы добраться. Да больно тяжёл зад у Потапыча, чуть не ухнул в трясину. Взревел – и бежать, только пятки засверкали. Вот как испугался!

 Немного погодя ежиное семейство притопало. Пофыркали, побегали туда-сюда. А какая с них помощь? Сбросили с иголок пару диких яблочек кикиморе, мол, держись, да и дальше побежали.

 Вдруг слышит кикимора: зашумел лес, заскрипели деревья. Ближе и ближе. Глядь – зашаталась огромная сосна, что стояла на краю болота, да и увалилась рядом с ней, болотной жижей забрызгала. Болото загудело, зашевелилось. Только вот лапку так и не выпустило.

Смотрит кикимора – бежит по сосне что-то лохматое.  Добежало до неё и уселось на сосне, ножки свесило. Лесовик нагрянул.
 – А тебе-то чего? – ощерилась кикимора, – порадоваться пришёл, лешак несчаст-ный?
 – Кхе, кхе,– прокашлялся лесовик,– прослышал я о беде твоей, решил поглядеть: жива, ай нет? В последний-то раз как навела на мои хоромы лесорубов, я насилу отделался. Всех диких пчёл созвал с округи, выжили этих супостатов.
 – Так и чаво теперь?– огрызнулась кикимора, хмуро глядя на лесовика.
 – Да вот… хотел позлорадствовать, да характер у меня отходчивый. Попросишь, глядишь, и подсоблю.
 – Да чтоб мне совсем провалиться в это болото, чем просить у тебя помощи! А кто навёл сюды людей, чтоб осушать болота – мой дом родной, не ты ли?
 – Да типун тебе на язык! – разволновался лесовик,– ведь мне что лес, что болото, всё едино, всё родное. Сами людишки дорогу спознали!
 Помолчали. Глянула кикимора из-под  косм на лесовика.  И вдруг смех её пробрал. Захихикала на всё болото, всполошила обитателей.
 – А я-то, дура набитая, решила, что твоих это рук дело, раз замуж за тебя идти отказалась, да и навела этих охламонов на твои владения. А как поняла, что со-творила – скорей убегать, да вот и застряла.  А, убегаючи, видела, как твои пчёлы накинулись на незваных гостей, да как те бежали, ругаясь на чём свет стоит. Про-сти ты меня, вызволи из плена липучего, не дай сгинуть зазря!
Крякнул довольно леший, отломил от сосны сук крепкий, подоткнул под кочку, где кикимора застряла. Поднатужился, поднапружился, и пошло дело, высвободилась у кикиморы лапка. Залезла она на ствол сосны, леший – следом за ней. А идти-то спасённой невмоготу: видать, повредилась лапка. Тогда взвалил её леший на закорки  и понёс.
 Кикимора с устатку да расстройства чуток придремала, а очнулась уже в лесной избушке, у лесовика в гостях. Напоил он её горячим чаем с малиной, свежей ушицей попотчевал, да пару сухариков из своих запасов выделил.
 Выходил страдалицу!
  И сказке – конец, а кто слушал – молодец!