Подсказки тонкого мира

               

   Я  лежала  на  больничной  койке,  искромсанная  физически  и  морально,  и  тупо  смотрела  в  потолок.  Появление  на свет  моему  ребёнку  досталось  настолько  тяжело,  что  мне  не  обещали,  что  он  выживет,  а  если  и  выживет,  что  не  останется  инвалидом.  Врачи  только  говорили: «Ты — мать,  надейся,  всякое  бывает,  но  пока  ничего  обнадёживающего.»

   Впереди  маячила  неизвестность - тёмная,  вязкая,  пугающая.  Думать  о  ней  не  хотелось.  Вообще  не  хотелось  думать  ни  о  чём.  Невидящим  взглядом  я  упёрлась  в  потолок  как  в  бездну.  И  вдруг  увидела.  Из  противоположной  стены  прямо  под  потолком  начал  выползать  (как  бы  точнее  выразиться)  столб  чёрного  дыма.  Это  был  именно  чёрный  плотный  дым,  но  как  бы  заключённый  в  прозрачную  трубу  диаметром  около  15 см.  Этот  чёрный  столб  медленно  двинулся  в  мою  сторону.

    Я  как-то  сразу  и  без  особого  удивления  поняла,  что  мне,  приоткрыв  завесу,  показывают  на  тонком  плане  мою  ситуацию.  Это  беда  идёт  на  меня -  чёрная,  страшная.  Движется  медленно,  но  неизбежно.  Тут  я  почувствовала  какое-то  странное  шевеление  на  голове.  Я  бы  даже  сказала,  энергетическое  шевеление.  И  увидела,  как  у  меня  прямо  из  темени  выходит  аналогичный  столб  только  белого  дыма,  но  такого  же  диаметра.  И  я  поняла — это  моё  сопротивление,  противостояние,  мой  протест  идущей  на  меня  беде.  Мне  показывали  не  только  ситуацию,  но  и  её  развитие  и  то,  что  меня  ожидает.  Мне  оставалось,  затаив  дыхание,  за  этим  развитием  наблюдать.

    Мой  белый  столб  с  такой  же  медленной  скоростью  поднялся  под  потолок  до  нужного  уровня,  сделал  колено  и  пошёл  навстречу  чёрному.  Примерно  в  полуметре  друг  от  друга  они  остановились  и  замерли  на  какое-то  время,  как  бы  приглядываясь  друг  к  другу,  оценивая  свои  и  вражеские  силы  и  готовясь  к  решительному  поединку,  кто  кого.
     И  вот  белый  столб  пошёл  в  наступление,  а  чёрный  начал  отходить.  Они  не  соединялись,  между  ними  оставалось  то  же  расстояние,  как  нейтральная  полоса,  но  белый  толкал  и  толкал  чёрного,  пока  не  только  не  загнал  его  назад  в  стену,  но  и  сам  не  вошёл  в  стену  следом  за  ним.

    Беда  отступила  окончательно  и  бесповоротно.  А  я  почувствовала  неимоверное  облегчение,  какое  бывает  после  завершения  очень  трудного  дела.  Мне  стало  настолько  легко,  радостно,  свободно,  что  я  во  всё  горло  запела  песню  из  репертуара  Лидии  Руслановой  «эх  на  речке  было  да  на  Фонтанке,  стоял  извозчик  стал  быть  молодой».

    В  палате  наступила  какая-то  странная  тишина.  Я  это  заметила  краем  сознания,  но  не  особо  зафиксировала,  не  обратила  внимания  на  то,  что  никто  ничего  не  спросил,  не  сказал,  не  прокоментировал.  Гораздо  позднее,  возвращаясь  к  этому  эпизоду,  до  меня  дошло:  видимо,  мои  сопалатницы  решили,  что  я  тронулась  умом,  иначе  с  чего  бы  мне  так  радостно  голосить  песни.  Наверно,  они  молча  переглядывались,  крутили  пальцами  у  виска,  но  я  ничего  не  видела.  Я  пела!

    На  тот  момент  я  пережила  очень  странные  ощущения.  Как  будто  меня  наградили  великой,  нечеловеческой,  божественной  силой;  используй  эту  силу  на  единственное,  самое  главное  желание.  Сейчас  ты  можешь  всё!  И  я  использовала.  НЕ  ДОПУЩУ!!!!!  Мой  ребёнок  не  только  будет жить,  но  и  будет  здоров.  Это  была  бесконечная  уверенность,  абсолютное  знание,  что  всё  будет  хорошо.  Даже  если  бы  врачи  вынесли  окончательный  и  страшный  приговор,  я  бы  не  поверила,  не  приняла  и  не  допустила  его.  Много  позднее  в  одной  из  моих  песен  появятся  слова:
   Я  руками  подопру  небосвод,
   Я  галактику  пробью  головой,
   Я  опасный  распрямлю  поворот,
   Я  останусь  самою  собой.
    Это  не  просто  образные  выражения.  Именно  такую  немыслимую  силу  я  чувствовала  в  себе.  Был  момент,  когда  своей  волей,  мыслью  я  могла  изменить  ситуацию,  распрямить  опасный  поворот.  Я  имею  в  виду  свои  ощущения.

    На  9-й  день  сынуля,  наконец,  закричал,  возвестив  миру  о  своём  прибытии  и  обрадовав  медперсонал,  боровшийся  за  его  жизнь.  На  10-й  день  я  оказалась  у  него  в  больнице,  раньше  меня  не  пускали.  А  потом  неоднократно  слушала  врача: «Не  верю.  Не  могу  поверить.  Мы,  конечно,  делали  всё  возможное,  но  он  такую  убойную  дозу  лекарств  и  выдержать не  должен  был.  Вот  это  заквасочка  у  ребёнка,  такое  выдержать  и  выжить.»

    К  месяцу  сынуля  набрал  свой  первоначальный  вес,  с  каким  родился,  вытянулся,  едва  умещаясь  на  пеленальном  столике,  и  нас  выписали  на  домашнее  лечение.
      Когда  в  11-месячном  возрасте  мы  приехали  сниматься  с  учёта  у  невропатолога,  он  уже  бегал  галопом.  Нас  увидела  медсестра  и  ахнула: «Какие  молодцы!  А  мы  думали,  ДЦП   будет.  Пойду  всем  расскажу.»  Вышла  врач  и  тоже  ахнула: «Какие  молодцы!»   
 - Вы  нас  помните? - спрашиваю.
 - Я  даже  помню,  где  ваша  кроватка  стояла.  Очень тяжёлый  был  случай.               

  Существует  теория, что  на  помощь  иногда  к  нам приходит  Белое  Братство  из  тонкого  мира,  собирает силу  у  разных  людей  и  дает  её  тому,  кто  в  ней  в данный  момент  особо  нуждается.  Возможно,  именно это произошло  со  мной.

  Но  долги  надо  отдавать.  Пришло  время  и  силы  стали постепенно,  но  неумолимо  покидать  меня.  Как  будто где-то  во  мне  открыли  некий  клапан  и  стали выкачивать  жизнь.  Я  не  представляла,  где  этот  клапан и  как  мне  его  закрыть.  От  слабости  стала  уходить  в лёгкие  летаргии,  могла  проспать  неделю.  Испугалась, что  могу  заснуть  на дольше,  пришлось  бросить работу. По  дому  еле  передвигалась,  хватаясь  за  косяки  и двери,  даже  ела  лёжа,  сидеть  стало  утомительно. Слабость  дошла  до  того,  что  не  было  сил  открыть глаза.  Я  пальцами  открывала  один  глаз,  а  второй продолжал  спать,  держать  оба  глаза  открытыми  стало непозволительной  роскошью.

  Наконец,  настал  день,  когда  я  со  всей  очевидностью поняла,  пора  собираться  в  дорогу.   Больше  того,  опять появилась  картинка  под  потолком:  сосуд,  похожий  на тот,  каким  ставят  системы  больным,  только увеличенный,  размером  примерно  с  трёхлитровую банку.  На  донышке  сосуда  чуть-чуть  прозрачной жидкости,  типа  воды,  которая  (кап-кап)  стекает  в отверстие.  Это  убегают  последние  капли  моей  жизни.  Как  только  сосуд  опустеет,  закончится и  моя  земная  жизнь.

  Я  помылась,  как  могла,  оделась  в  чистое,  легла, сложила  руки  и  стала  ждать,  наблюдая,  как  жидкость  в сосуде  стремительно  убывает.  И  вот  сосуд  совсем опустел,  последняя  капля  повисла  и  задрожала, готовясь  сорваться  и  упасть.  Я  замерла.  Сейчас  она сорвётся,  я  сделаю  свой  последний  выдох  и отправлюсь  в  удивительное  путешествие  в  мир  иной. Сейчас.  Ещё  мгновение...   Обвела  комнату  взглядом, прощаясь,  и  поняла,  что  меня  ничего  больше  не волнует  в  этом  мире.  Я  уже  распрощалась  с  ним,  мне безразлично,  что  здесь  и  как.  Меня  здесь  нет.  Стою  у черты,  уже  занесла  ногу...  Только  лёгкое  волнение перед  неизвестностью.  Жду.  Сейчас.  Ну  же,  срывайся... Но  капля,  лихорадочно  дрожа,  продолжает  висеть.

Мне  теперь  трудно  сказать,  сколько  времени  это длилось,  может,  несколько  часов,  а  может,  и  несколько дней.   Я  существовала  в  постоянном  ожидании. Картинка  не  исчезала,  всё  время  маячила  перед глазами.   Сосуд  был  пуст,  капля,  ежесекундно  грозя сорваться,  упорно  этого  не  делала,  нарушая  все  законы физики.   И  вдруг  откуда-то  сверху,  кап-кап,  в  сосуд стали  падать  капля  за  каплей.   Я  не  сразу  сообразила, что  это  значит.  Когда  донышко  сосуда  полностью покрылось  жидкостью,  картинка  исчезла.   Только  тогда поняла  -  отбой,  меня  возвращают.

  Что  это  было?  Почему  из  меня  выкачали  жизнь  до последней  капли,  подвели  к  черте,  подержали  у  этой черты,  а  потом  стали  возвращать?  Так  задумано?  Или соответствующие  службы  переусердствовали  и  чуть  было  не  напортачили?   Или  за  меня  кто-то  бился  и  отмаливал  мою  жизнь?
Здесь  можно  гадать,  предполагать,  домысливать,  но  я этого  делать  не  буду,  ибо  сие  мне  не  ведомо, а фантазировать  не хочу.  Я  видела  только  то,  что  мне сочли  нужным  показать,  мою  ситуацию  в  несколько закодированном  виде,  но  вполне  доступную  для понимания.  Подробности  и  детали  остались  за  кадром.

  Жизнь  в  меня  возвращалась  медленно  и  долго.  После сорока  слегла,  после  пятидесяти  начала  подниматься.  А когда  дожила  до  пенсии,  энергия  во  мне  забурлила  до эйфории.   Я  бросилась  навёрстывать  упущенное.  Пошла в  университет  для  пенсионеров,  на  компьютерные курсы  и  на  курсы  английского.  Даже  на  танцы  стала ходить,  разучивала  бальные  танцы  с  затейливыми названиями.
Неслась  с  одного  конца  города  на  другой,  с  одних  курсов  на  другие  и  всё  время  пела — в  жизни  раз  бывает  55  лет!