Юрьна и настоящий писатель Иванов

Они незнакомы. Юрьна и  Иванов. Не тот Иванов, который  сосед – Чингачгук Большой Змей, и не его незабвенный  кот по имени  Иванов. Другой Иванов.  Настоящий писатель Иванов.

Ивановых много, хоть людей, хоть котов. Но самым опасным   среди них оказался Настоящий писатель Иванов. Остальные против него – дети.
 
Ну, чего уж  такого страшного  может натворить Чингачгук? Ну, возникнет внезапно из ничего у самого носа, ну, напугает до полусмерти – и только.

Или Иванов-кот? Проникнет ночью,   когда в доме  спят, начнет громко чавкать,  тыря  еду у родного кота Вовочки. Тут главное не подавать признаков жизни – напуганные ночные коты имеют привычку атаковать человека одним прыжком когтями в глаз. Не специально, конечно,  со страху.

Ну, вот. Никак начать не могу, контузия  не прошла. Три дня прошло, а контузия нет.

А дело было так…

Не замечали,  что,  пережив  катастрофу, категорически не хочешь её вспоминать? Только забыть  от начала до конца, как   страшный сон и чудовищный обман.

Катастрофы - это то, что происходит не с нами.  По определению. Труба должна прорываться  этажом ниже, гореть дом напротив, электричество гаснуть в соседнем квартале.  Иначе  непорядок - страшный сон и чудовищный обман. Вспоминать его -  чур меня! Чур! Чур!

Итак. Где-то далеко, на Манхеттене, у Юрьны есть сиамский брат, она его так называет. В один день родились и раз в год в общий  день рождения шлют друг другу приветы. Лет сорок. Именно столько лет сиамский брат исполняет обязанности мужа близкой подруги, с которой каждый день по Вотсапу болтают. Очень удобно передавать приветы через подругу.  Сам стесняется на экране показаться.

Подруга обезумела от пандемии  за полтора года удалёнки в своем 44-этажном банке,  психанула и приехала в Москву на нервной почве. Заставила по Москве гулять,  в Большие театры ходить и  прочие рестораны. Удачно приехала, за два дня до локдауна, успели поесть в ресторане. Потом только гулять. Улетая, просила  передать для  своего мужа   книжки, написанные Юрьной, как  для большого безработного читателя. Самой читать некогда, работа и всё такое.

В знак благодарности сиамский Гюльчатай показал наконец личико на экране и в лоб с вопросом:

- А ты читала «Географ глобус пропил»?
- Нет, не читала. Какая фамилия у автора?
- Не помню, я книжку выкинул, попробую найти другую его книжку.

 Нашел. На экране разворот с именем автора: Алексей Иванов.  Такую простую фамилию, и правда, запомнить невозможно, согласна.

- Мне его стиль нравится, но, предупреждаю, там слишком много алкоголя.
- Спасибо, почитаю.

Прежде чем приступить к чтению, обчитала полинтернета про кто такой и что такое. Хвалят писателя. Тексты в тотальном диктанте задают, в программу школьную записали. Классиком уважают.

Бился за свои права классика смертным боем много лет и победил! Несправедливость не любит, отказывается от премий в знак протеста в пользу бедных на добрые дела –  активный товарищ с  позицией.

Конкретный человек. В четыре года решил стать писателем и стал. Вам в четыре года хотелось быть  кем стали? Хотелось кем-нибудь стать? Или только в «классики», «салочки» и «вышибалы» хотелось,  с мячиком, скакалкой и на велосипеде? Вооот! И я о том же. Чтобы стать надо хотеть. Очень хотеть.

Юрьна  в четыре года очень хотела стать балериной, до дыр в домашних тапочках,  только на  цыпочках ходила и до упаду  прыгала оленьим прыжком. Зря прыгала. Не отдали в балетную школу, не было её в городе. Пришлось рисовать, петь -   мурой заниматься. Может и к лучшему.

Заранее  испытывая  некоторое уважение к  личности автора, приступила к чтению книжки.

Придраться не к чему,  тема мучений судьбой заброшенного в школу  дилетанта до дрожи  знакома на собственном  трёхнедельном  опыте. Печальном. Всё так. Ничего не врёт. Девятые классы. Вспомнила свой 9А, бррр…

Текст стремительный, читается влёт, приходится притормаживать, рискуя просвистеть описания природы -  снайперски меткие.  Зачиталась с довольной улыбкой на лице. Давно не улыбалась, а тут такая оказия.

Поделилась радостью с соседкой, большой читательницей, пробовавшей смотреть фильм по книжке и бросившей в самом начале. Фильм не пошел. А описание Юрьны заинтриговало – может и почитаю. 

Трудно представить, как  хороший  текст можно перевести на экран без значительных потерь, всё равно будет про другое, Хотя, как знать.

Ну вот. Погуляли с соседкой по последнему осеннему солнышку – и опять носом в книжку до двух ночи, пока глаза  не закрылись. В шесть открылись и опять в книжку.  Там разворачивались самые драматичные события. К десяти утра закончила.

Теперь представьте сам по себе быстрый текст и что с ним будет, когда начнутся самые драматичные события? А? Ускорение до второй космической скорости. С неизбежными перегрузками. Остановить невозможно.  Головой вперед с ледяной горы   в пропасть. Слава богу, все остаются живы. И даже взрослеют.

Вроде и хорошо, что все остаются живы. В книжке. А с тобой что? Внутри  головы  как после  взрыва в глухом помещении. Стены стоят, остального нет:  тишина и звон осыпающейся штукатурки.

Оглохшая Юрьна не сразу поняла что с ней стряслось – мозг отказался реагировать на действительность. Попытки  мыслить и    действовать провалились одна за другой.  В голове звон, пустота и страх разрыва очередного снаряда.

Контуженная читательница проходила весь день, втянув голову в плечи и пригибаясь от  свиста воображаемых  пуль. Один день, второй, третий. Всё, чего удалось добиться за три дня -   всего лишь постирать занавеску:  сунуть в стиральную машинку и вынуть из нее, чего вообще делать не собиралась. Запланированные дела  встали,  выводить их список  на экран  мозг отказался категорически и вывесил табличку: «иди гулять на свежем воздухе пока не отдохну».

Такая вот история про Юрьну и Настоящего писателя Иванова.  Чтобы стать настоящим писателем, надо в четыре года этого по-настоящему захотеть. А уж если четырехлетний мальчишка   захочет тебя пристрелить, то обязательно пристрелит, не сомневайся. Рогатку добудет, отполирует, потренируется на воробьях и вынесет тебе мозг, став матёрым писателем лет через двадцать.

«Географа», который порадовал и оглушил квази-писательницу, настоящий писатель Иванов написал в 24 года.