Санитар рома

Глава 1

Белый кафель, жуткая вонь, желтоватые от времени каталки.
Санитар затрапезного морга Романов Роман Романович любил выпить на работе, это было принципиальным явлением, дабы, считая себя перевозчиком через реку Стикс, он часто представлял, что стопка со спиртом это монетки на глазах усопшего.
Частые моменты алкогольных возлияний Рома пытался обречь в атмосферу интимности и для того, чтобы люди из внешнего мира не мешали ему, прибегал к неожиданной хитрости. Он брал самый неприятный труп, лучше какого-нибудь потеряшки, бомжа, выкладывал его на специальную вогнутую каталку, навзничь. Труп был обычно голым, но так как Роман считал себя Советским, "нравственным" человеком, он накидывал трупу на причинное место какую-то тряпицу и подкатывал его к самому входу в морг и ставил поперёк таким образом, чтобы входящий посетитель, открыв входную дверь, сразу же утыкался в окоченевшего страдальца.
Надо признаться, неожиданность, запах, вид делали своё дело и посетители, не знакомые с подобными обрядами, в лучшем случае, останавливались перед возникшей, неформальной преградой.
Это действо позволяло санитару Роме, с вдохновением, наслаждаться медицинским спиртом, жадно зачерпываемым прямо из реки Стикс, как он это себе представлял.
Гулким эхом, изредка, со стороны входа до него доносились голоса, вопросы, охи и ахи шокированных посетителей, пытавшихся выяснить судьбу тел многочисленных родственников. Роман Романович даже выработал свою систему оценки обывателя по реакции на, лежащий поперёк дороги, труп. В этом списке были разные люди, но особым уважением у него пользовались те, что с лёгкостью и главное молча отодвигали созданную преграду и проходили внутрь без особых проблем. Таких людей Рома уважал и даже предлагал иногда им дёрнуть по стопочке за упокой.


Глава 2

Юрий Алексеевич был таким человеком, которого сразу зауважал санитар Рома. С легкостью отодвинув жмурика от входа в морг, Юра прошел внутрь и, преодолев несколько кафельных корридоров, зашел в комнату санитара, уже поднёсшего стопку ко рту, но удивлённого и вынужденного прервать часть своей непростой работы.
- Нам бы справочку получить! - заявил Юрий, -
Сейчас подойдёт девушка, она не может пройти, там у вас труп на проходе, вы не могли бы его убрать?
Роман Романович, погруженный в свой внутренний мир и удивлённый, почему вопрос прозвучал не по древнегречески, вынужден был причалить к воображаемому берегу и спросил:
- А что не вы родственник?
- Нет, там девушка, на улице стоит.
- Сейчас уберу, пусть проходит, - поднялся и они оба двинулись ко входу.
Елена удалилась вместе с санитаром куда-то в глубины греческой мифологии, затыкая рот и нос платком, а Юрий Алексеевич, в ожидании, приземлился на скамеечку прямо под надписью "Морг".
Он откинул голову и закрыл глаза, на дворе было довольно жаркое лето. Юрий вдруг вспомнил, как когда-то в детстве, на станции со странным названием Пакретуоне, он жадно пил воду из металлической кружки на цепочке, привязанной к колодцу. Как он жадно пил и не мог напиться. Как потом подошел к железнодорожному полотну, встал на колени и приложил ухо к рельсе, вслушиваясь в далекий стук колёс. Юрику казалось, что пахло смесью мазута, креозота и железа, но история, как всегда, умалчивала такие тонкие настройки человеческого восприятия. Он вспомнил, как бабушка позвала того далёкого Юрика и он вынужден был вернуться, в своих мыслях, на скамеечку к моргу и придаться раздумьям о совсем другом колодце.

Глава 3

Юрия Алексеевича посетило глубокое, красочное видение. Такое яркое и отчётливое, что пожалуй, таких видений в его жизни было немного. А суть его видения была в следующем.
Туалет на некой даче был очень нетривиальным. Такое отдельно-стоящее строение, в общем как у многих, из толстого ДСП, совершенно не оригинального, зелёного цвета. Так как этот участок был в деревне крайним, то и получалось, что туалет, визуально, находился как бы в поле, далеко простирающимся за участком. Такая, знаете ли, стартовая площадка Байконур. Ба, удивлению не было границ, когда при открытии неказистой двери, можно было увидеть вполне себе презентабельный, белый, городской унитаз, со сливным бачком. Инженерная мысль русского человека судорожно перебирала все возможные варианты, но всё было достаточно просто. К туалету была подведена вода, а фановая труба слива уходила в специальный колодец за туалетным домиком, заглубленный в землю и чем-то глухо закрытый сверху. Туалет был летним, вот прямо капитально летним, ибо зимой подобную роскошь в сельской местности представить невозможно, да еще и в отдельном строении. Но главной особенностью этого, поистине космического, санузла было то, что все продукты жизнедеятельности, в простонародии называемые дерьмом, накопленные за сезон, никуда сами из туалетного колодца не девались. И до того счастливого момента, когда на этой даче появился он, Юрий Алексеевич, сортир был в жутком запустении и, даже можно сказать, переполнении и попросту был закрыт, а все бегали за деревню в кустики.
Юрию привиделось, что он, окруженный большим количеством родственников и домочадцев, чего-то ждущих от него, чувствовал себя первопроходцем, подстать своему великому одноименцу Гагарину. Юрий оправдал ожидания и восстановил это деревенский артефакт, после чего к обитателям этой дачи пришло счастье, отдых представлялся апогеем комфорта. Только вот незадача, никто не мог или не хотел в начале каждого летнего сезона удалять накопившуюся в туалетном колодце, переработанную за зиму природой, органику. В общем-то это была совершенно обычная процедура для деревенского жителя, но для городских, изнеженных, высоко-интеллектуальных белоручек, была вовсе непосильная. То ли из-за брезгливости, то ли из-за высокомерия, неважно! В итоге, до появления Юрия Алексеевича никто не мог. А он представлял сейчас, как он смог, да не просто смог, а продолжал мочь каждый год. И вот от года в год все многочисленные обитатели этой дачи ждали, когда же Юрий Алексеевич первым поедет на дачу и откинет в сторону, всё то "плохое", что осталось в туалете с прошлого года. Иногда его просили, иногда намекали, иногда даже требовали. И никто, особо, не порывался открывать дачный сезон, пока первопроходец Юрий Алексеевич не стартанёт с воображаемого космодрома Байконур, с лопатой дерьма в руках. После удачного старта, в туалете включалась вода и до следующих заморозков дачу переполняло счастье и комфорт.
Вот и в этот раз, который так ярко представлял сейчас Юрий Алексеевич, сидя на скамеечке у морга, всё произошло именно так. В своих фантазиях он, закончив копаться в сортире, немного уставший, но удовлетворённый, опёршись на черенок лопаты, стоял и смотрел, как сосед по даче, занимавший вторую половину дома, прилаживает к высокому спилу дерева во дворе старое тележное колесо.
- Что это будет? - спросил Юра.
- Гнездо делаю, для аистов. - ответил сосед.
- Думаете прилетят?
- Уверен, обязательно прилетят!
- Интересненько, ну посмотрим, посмотрим.
Дом был очень старым, кажется позапрошлого века, кирпичный, построенный на растворе, сделанном на основе куриных яиц, как в старину. У дома был массивный сарай из гигантских валунов, в котором во время войны прятались все жители деревни от бомбежек, так как это было единственное каменное строение в деревне. Фундаменты, перекрытия, дранка, в некоторых местах торчащая из под современного шифера, всё было, как бы обычным, но в тоже время историческим и колоритным. И вот теперь над домом вознёсся и дом для аистов. И, о чудо, они в итоге действительно прилетели, свили, поселились и родили потомство. Но истинное чудо заключалось не в этом, истинное чудо заключалось в том, что в этом году, все женщины способные зачать, находившиеся летом в этом доме, забеременели и уже к следующему сезону родили, а женщин этих было трое. У них были разные мужья, они жили на разных половинах дома, да и дети родились совершенно разные и, что удивительно, все мальчики.
Юрий Алексеевич открыл глаза, остатки его видения испарялись, жадно дожираемые Лангольерами, он вернулся в реальный мир, но с приятным чувством такого осязаемого чуда и в этом чуде было и ощущение, что без чистки туалетного колодца, возможно, чудо бы и не произошло...

СПб, декабрь 2018-го
(продолжение следует)