Настоящая любовь

Красивое мужское лицо, аккуратная прическа, неброская, но стильная, спокойные карие глаза, крепкий торс, подтверждающий крупную, сильную без изъян фигуру:  зеркало отражало все без утайки. А он стоял у  трельяжа, смотрел перед собой и видел в зеркале Ее отражение. Она была везде и во всем. Особенно сейчас, на пороге встречи с ней, когда сердце подпрыгивает от радости. Он коротко выдохнул, взял ключи и вышел. На правах друга семьи (дополнительное счастливое стечение обстоятельств, не раз осмысленное им!) ему предстояло сегодня ответственное дело и почетная роль стать крестным отцом ее крохотной дочки.

Это было давно и недавно, на самом деле он потерял ощущение времени. Он встретил ее, молодую, красивую, смеющуюся от счастья, на свадьбе своего друга. Встретил и понял, что пропал. Были и девушки, были и симпатии, но чтобы вот так вживую увидеть безупречное воплощение своей мечты, об этом он не смел и мечтать. Все особы женского пола сразу стали бесцветными, лишь она одна осталась в поле видимости.  То, что она оказалась новоиспеченной женой его друга было громом среди ясного неба. Но мир не рухнул. Как мог он рухнуть, когда вот она – она есть, она улыбается, она смотрит на него, разговаривает с ним, относится к нему с доверием. Сказать, что он влюбился – не сказать ничего. С тех пор он не жил, он дышал ей. Если мозг его и работал, то только оттого, что она была его пусковым механизмом. Если его тело двигалось, то только для того, чтоб пусть незаметно, но хоть малейшим образом поучаствовать в ее жизни, оказав какую-то помощь. Мир, который как будто до этого имевший пустоты теперь наполнялся ею, ею счастливой, ею спешащей по делам, ею с животиком, ею с ребенком на руках, ее глазами, ее походкой, ее улыбкой, ее задумчивостью. Мир сиял новыми красками, приобретал гармоничность и целостность, он даже как будто выравнивался, распрямлялся, исправлялся и в сущности делался настоящим, понятным, доступным и правильным. Она как учительница своей грамотной рукой исправила все ошибки в его жизни, не имея при этом почти никакого контакта. Он восхищался ею настолько, что даже свои мужские амбиции  и желания не смел ставить с ней на один уровень. Их просто не было. Там, где была она было только счастье, радость, восторг и ощущение безмятежного покоя, такого, когда ты наконец  дома после долгого дня. Он не отдавал себе отчета в серьезности своих  переживаний , не копался в правильности своего выбора, он просто жил и наслаждался, настолько хорошо и комфортно ему было.  Она могла бы стать для него кумиром, будь он немного слабее волей. Но она стала настоящей любовью.

«Она и не может быть чем-то другим!»- думал он, глядя, как она нежно и трепетно прижимает к себе ребенка, пытаясь одновременно раздеть малышку  к таинству крещения. Неправильно во время службы в церкви думать об отвлеченных  вещах, но наглые и цепкие мысли настойчиво укреплялись в голове. Гонишь их, отмахиваешься, а они все равно. Взгляд его упал на ангела на малых дверях алтаря и неизменно он сравнил его с ней: «Вот даже и твои любимые цветы, лилии, ангел держит в руках. И ты тоже  Божье создание. И ты светишься любовью, как бриллиант отражая ее разными красками. И как и к ангелу я не могу прикоснуться к тебе. Получается, ты мой ангел? Или я твой?». Он мысленно улыбнулся. Хотя мысленно не получилось, улыбка его так и не слезала с губ.  В  мыслях его не было грусти. Они были светлые и согревали, питая душу непоколебимой уверенностью в своей правоте.  День ото дня он понимал это все глубже.

«Сочетахся!»- ответил он за малышку на возглас священника, вместо нее подставляя свое плечо под крест Христов, одновременно отбиваясь и ограждаясь от сатаны. Он был рад послужить, подставить не только плечо, но и мир перевернуть ради счастья дорогих ему людей. Теперь, когда ребенок любимого человека у него на руках, а ее мама не сводит с них глаз, пусть даже руководимая материнскими опасениями, для него они самые родные люди. И совсем не важно, что на сердце у нее, главное, что любит он,  и наконец-то силы, кипящие в нем теперь смогут направиться в правильное русло. Счастье выплескивалось в нем через края. Кажется, это заметили все, так, что даже угрюмый батюшка, строго совершавший обряд, тоже стал улыбаться, заражаясь его настроением.

Он  твердо и во всеоружии вступал на путь своего служения. Выбранная им стезя сама давала ему силы.