Борька

Купил я как-то однажды пару карасей. И не в том дело, что они мне нужны были, а в том, что продавал их один мой знакомый. Он когда-то у нас во дворе дворником работал - хороший мужик. А тут, разложил он свой рыбный товар прямо возле нашей «Пятёрочки», куда я хожу за продуктами. Я в магазин, а он мне: «Купи рыбу». А мы с женой уже несколько лет как рыбу не едим - ни мясо, ни рыбу, о чём я ему так и сказал. И хотя для форели я иногда и делаю исключение, но к делу это не относится. А вот выражение лица моего знакомого было такое, будто он, узнав, что я инопланетянин, проникся ко мне неподдельным сочувствием и пониманием.

Так вот хожу я по «Пятёрочке» с тележкой для продуктов, а сам и думаю: «Да, нехорошо как-то получилось. А возьму–ко я пару карасиков на уху». Сказано-сделано. Купил два карася и принёс домой. Но не всё так просто: караси-то, оказывается, живые! И кто бы мог подумать, что они, пролежав на деревянном прилавке в огромной куче своих соплеменников почти целый день, окажутся живыми!. Бросил я их в таз с водой, смотрю, жабрами шевелят, а потом давай барахтаться и хвостами рулить. И толстые такие, как поросята. Ну, думаю, прям, как Борька и Машка – свиньи соседские из моего далёкого детства. Только Машка кверху пузом завалилась, а Борька, будто и не загорал возле «Пятёрочки», побарахтался да и встал вверх спиной. Я ещё подумал: «Машка не жилец, а Борька – молодцом, прям - красавчик!». Машку почистил и в холодильник, а на Борьку залюбовался.

Это ж надо, какой живучий! Это же какая силища и воля к жизни! И тут я понимаю, что уху из Борьки я есть не смогу – уж больно он мне как-то вдруг симпатичен стал. Что делать? И тут я подумал про наше местное озеро, куда я летом по утрам купаться хожу.
Хорошее озеро! Этакое место отдыха. И хотя местное население оставляет после себя на берегу горы мусора, вода в озере проточная и чистая. Рыбаки там и летом, и зимой торчат. Хотя, я ни разу, несмотря на мой к ним интерес, так и не увидел, чтобы кто-то хоть что-то поймал. «Для Борьки, - думаю, - это как раз то, что надо». Уж больно я к его судьбе сочувствием проникся. Короче, отнёс я «борькин» тазик на балкон, чтоб глаза не мозолил, в холодок, да и занялся своими делами.

А утро выдалось замечательное! Первый осенний морозец и такое редкое для поздней осени ядрёное солнышко! Я шёл к озеру по подмёрзшей за ночь дороге и, вдыхая целебную утреннюю прохладу, думал о том, что жизнь прекрасна. На озере не было ни души. По тёмной воде едва заметной волной гулял осенний ветерок, а вода, насыщенная ярким утренним светом, была на удивление прозрачна. Я достал из пакета пластиковое ведёрко, в котором Борька терпеливо ждал своей участи, и аккуратно перевернул его вверх дном на мелководье у самого берега. Борька, вероятно, ещё не понимая, что всё это значит, постоял какое-то время неподвижно, а потом шевельнул хвостом и поплыл прочь от берега. А я проводил его взглядом, полюбовался на прозрачность осенней воды, на синее погожее небо, и отправился домой. И вот тут я вдруг подумал: "Вот так и мы - кто не перевернётся кверху пузом по своей воле, тот и уцелеет по воле Создателя, а потом вильнёт хвостом, как этот Борька, да и поплывёт... "

А вокруг меня, прозрачное, как вода в борькином озере, переливалось янтарным светом редкое по своей красоте осеннее утро, будто мне улыбался, воплощённый в облетевшую стайку придорожных берёзок, как и во всё живое, Великий Создатель Род. И я знал: впереди у меня неповторимый день.