Котёнок

                valentin_baranov74@mail.ru
                Котёнок.    
                (комедия, как и всё вокруг)
                Действующие лица:
1. Иван, средний специалист по ремонту компьютеров, 38 лет.
2. Маша, мастер по пошиву, 34 лет.
3. Даниил, старший брат Ивана, успешный менеджер, 45 лет.
4. Тамара, его жена, 45 лет.
5. Александр, их сын 19 лет.
6. Соня, их дочь, 15 лет.
7. Официант Коля.
8. Ударник, Витязь.
9. Музыканты.

                Картина первая.

(Не слишком изысканное кафе; за столиком сидит Иван, он не очень большого роста,

 суховат фигурой, но если присмотреться к его глазам,  то в них словно дремлет и

вспыхивает смех. Измельчённая в узор, синева его рубахи, не противоречит чёрной

жилетки. Впрочем, в конце августа, здесь никто не сидит в пиджаке. Он явно ждёт

 женщину, но его волнение насмешливо, поскольку первое свидание полагается

назначать в ресторане. На столике горит бархатом необыкновенной красоты роза.

  Она вошла. Безусловно, её платье имело максимум изящества, простую красоту

лица,  подчёркивала косметика. Было видно, как она, оценив заведение, испытала

разочарование, но расслабилась, почти зло усмехнувшись. Он поднял розу, и она

направилась к столику; он встал и подставил стул)

Иван: Вы прекрасней, чем было возможно предположить!

Маша: Понимаю логику: тридцать четыре года и тэ дэ?

Иван: (улыбнулся) И тэ дэ. Но  я не потому пригласил в кафэшку: физически не

выношу ресторанов, где ты словно на сцене, и где тебя презрительно ренгенят,

недосягаемые официанты.

Маша: (усмехнулась) Побаиваетесь официантов?
               
Иван:  Только  в  ресторанах.    А здесь они лучшие люди.   Предпочитаю людей.               
               
Маша:  Что ж, экономически выгодный страх перед ресторанами.

Иван:  Инстинкт плохого не посоветует. (подаёт розу) Эта вам. Должен объяснить:

она одинока не из скупости – ей просто больше не было равных.

Маша: Спасибо, она очаровательна.

Иван:  Нет, я бы мог наскрести денег и на десятки роз и на самый шикарный

ресторан с прибамбасами, но я не равен такому фейерверку.

Маша:  Догадываюсь.

Иван: Живу почти рядом и здесь ежедневно ем пельмени, лучшие в городе. Они

стряпают сами. Закажем? Вы оцените. Конечно, не так романтично…

Маша:  Зато поужинаем.

Иван: Вам двойную?

Маша: Но, если это вас не разорит.

Иван: Ничего страшного, меня здесь знают: если не хватит денег, запишут на мой

счёт.

Маша: Ну, тогда, чего мы медлим?

Иван:  (официанту) Коля! (тот подошёл) Две двойных, сам знаешь. (Маше) У них

 чудное мороженое, рекомендую.

Маша: Хорошо, пусть будет мороженое.

Офиц: С клубникой, с абрикосом, с вишней?

Иван:  Неси все – выберем. Да забыл про алкоголь. Фирменные коктейли. Все.

Маша: Вы не алкоголик?

Иван: Вы встречали алкашей, какие пьют коктейли?

Маша: Если что, вы будете первый.

Иван: Что ж, по крайней мере, почётно. Кстати, интернетом занимался мой брат.

Много лет пытается меня женить. Он выбрал вас.

Маша: А вы?
               
Иван: А я ему проспорил эту встречу. Но не жалею. Более того, я сразу восхищён.

  Даже подозреваю, что буду страдать, когда вы, всё-таки, пошлёте меня подальше.

  Поэтому предлагаю перейти на «ты». Иного стиля общения в этом заведении думаю,

 ещё не было. Так что, Маша, чувствуй себя как дома: в этом мире никто никому не

обязан. Фу, как много сказал.               
               
Маша:  Попробую чувствовать себя, как дома, ВАНЯ.   (им принесли пельмени,

пробует) О, действительно, как вкусно!

Иван:  Ну, я  же, не зря…. Принёс в жертву свою репутацию! Я пельменеман.

Маша: А что ещё можешь назвать в плане гордости?

Иван:  То есть, я должен себя восхвалить?

Маша  Ну, а как же собираешься покорить женщину?

Иван: А, покорить? Я как-то опустил это из виду. Сразу и покорить.

Маша: А чего тянуть? Только лишние расходы.

Иван: Ну, разве что, расходы.  Чем горжусь? (он отложил вилку) Я гордился только

 однажды. Соревновались футбольные команды школ. Меня в команду не взяли, но тут

 один заболел, и его заменили мной. Так вот в конце, даже не знаю как, я забил

решающий гол, прославленному вратарю соперников. В девятку!  Пожалуй, больше не

было случая гордости.

Маша: Ты понимаешь, что я пришла не просто так:  я пришла оценивать твои

достоинства.

Иван:  (продолжая кушать) Так, раз меня всё во мне устраивает, значит, я идеален.

  Какие ещё достоинства?

Маша: (её ирония обретает новые оттенки)  Ну, и за что я должна зацепиться:

достоинств, как ты считаешь, нет. Финансовые возможности ограничены пельменями.

Выйди я за тебя замуж, так ты мне даже приличную шубу не купишь.

Иван: Дорогую, не, не куплю.
 
Маша: То есть, должна буду, ходит в цигейке?

Иван: Не понимаю, зачем именно шуба: тяжело, жарко, неуклюже. Зачем женщине

походить на танк?

Маша: Ты ещё и не понимаешь, что женская шуба, это её лицо.

Иван:  А лицо – это её маска?  Я представлял дело проще.

Маша: Поэтому не женат до 38 лет.

Иван:  В таком случае, интересуюсь, по каким причинам сама не вышла замуж?
               
Маша: Это просто. До двадцати с хвостиком ждём принца. Потом принца ищем, потом

понимаем загадку природы, снижаем планку. Но и тут снижаем её слишком понемногу,

 а надо сразу…    
               
Иван:  А там остаются только такие,  как я!

Маша:  Примерно, так. (принесли мороженое, она пробует)  О!  вкусно.

Иван:  Конечно, это не компенсирует ваших разочарований. Возможно, все остальные

 вечера у вас приятней, чем этот.  Но, всё-таки, примите, как разнообразие!
               
Маша:  Не надо утешений.  О, а вот, с вишнями прелесть! Это какой-то

необыкновенный сорт вишни.

Иван: Коля! (подошёл официант) Повтори с вишней, но вишни как можно больше!

Маша: Спасибо.  Знаешь, как соблазнить даму.

Иван:  Ну, бюджетный способ.

Маша:  (осторожно ест мороженое) И всё-таки, зачем я здесь? Поесть пельмени?

Иван: Я не переношу двух вещей: планирования и целенаправленности.

Ценю прелесть случая. То есть расчёт– это не моё. Но когда брат показал твоё

фото, я впервые помолился случаю.

Маша: Зачем? ведь у тебя нет цели: непременно завести семью.

Иван: Цели нет, но что-то такое есть. Это как игра в пинг-понг, можно только

вдвоём. В подростках у меня была подружка  Зинка: куда мы только с ней не

залезали, даже ночью на колокольню. Потом они уехали в Украину.

Маша: И чего брат так упорно хочет тебя женить?

Иван: Отец перед смертью, взял с него клятву, а он человек обязательный.

Маша: Сочувствую брату.

Иван: Понимаю.

( Уголок небольшой сцены занимают музыканты;  Иван им махнул) зазвучала музыка)

Маша: Надо же, как лирично. Что они играют?

Иван: Своё, только своё. 
               
Маша: С их уровнем,-- а у меня музыкалка, -- они могли бы выступать в более

приличном месте.

Иван: Вот поэтому они и выбрали это кафе, эту публику, здесь она постоянна. Здесь

  ценят вкус.  Думаю, это лучшее место в городе.
               
Маша: Надо же, элитарное общество.         
               
Иван: Да, нам наплевать.

Маша: Нет, я хотела сказать, что неожиданно и неплохо.

Иван: Надеюсь, они как-то смягчат внешнее неприличие места? Хотя я не представляю

 более приличных мест. 
               
Маша: Пытаешься навязать своё мнение? Я женщина практичная: меня метафизикой не

 возьмёшь.

Иван: Что ж, сударыня, мне нечем перед вами сверкнуть. Да и сверкать мне уже

поздно, да и раньше не очень хотелось. Не люблю внешних напряжений, ведь потом

всё уходит на круги своя.   Вот, брат другой: успешный бизнесмен. И ни минуты

покоя.  Я живу небогато, но я живу!  Вот, слушаю настоящую музыку. Где ещё

услышишь такую.

Маша: (ест вторую порцию мороженого с большим энтузиазмом) Действительно, чудо!

 Надо будет прийти сюда ещё.

Иван: А всё благодаря кому? ( выпячивает грудь)

Маша:  Конечно, брату.

Иван: Пусть будет так.  Но если брат узнает, что мы были именно здесь, он оторвёт

 мне голову! Он у меня фуфырист.  Не может без фанфар. Кстати, музыканты имели

 успех в Европе. Но только не у нас. Избегают  у нас настоящего творчества,

 боятся.

(музыканты взяли паузу)

Маша:  (докушала мороженое) Что ж, поела пельмени, отведала мороженое, послушала

музыку, думаю: программа подошла к концу. Разрешите откланяться.
 
Иван:  Кланяйтесь; интересно посмотреть: как вы кланяетесь.

Маша:  Намекаешь, что я должна что-то объяснять?

Иван: Ну, что ты, какие могут быть неясности. Я благодарю за вечер с приятной и

 абсолютно нормальной женщиной.
               
Маша:  Желаю встретить менее нормальную. Ну, чтобы там на колокольню…

Иван:  Ладно, не напрягайте карму.  Будьте здоровы! И, конечно, прости за то, что

 украл твоё время, предназначенное для реальных надежд.

Маша. Прощаю, и даже благодарю за неожиданный опыт. Но, думаю,   
               
в ваши годы надо быть серьёзней. Прощайте.

Иван: Мои самые серьёзные извинения!
               
                Картина вторая.
               
            (просторная квартира брата)
               
Даниил: (Ивану) Ты идиот!  Я предлагал тебе пятьдесят тысяч, чтобы ты приоделся и

 пригласил даму в приличное место!

Иван:  Она тоже употребляла это прилагательное. Хочешь, чтобы я втирал женщине?
               
Даниил:  А чтобы не втирать я предлагал деньги на открытие своего бизнеса. Всего-

то, надо было два миллиона. Но ты же, упёртый!

Тамара:  Ну, что ты раскричался: не все такие ловкие.

Соня: (подошла и обняла Ивана) Дядя Ваня, ты хороший: я бы взяла тебя в

космическое путешествие, а не папочку. Папочка – зануда. Он меня заставляем учить

 математику, а у меня от неё сразу болит голова. Он говорит, что без математики

 меня никто не возьмёт замуж.  Неужели, правда?

И все женихи  -- придурки?

Тамара: Кстати, твоя математичка намекнула, мол, больше пялишься на Воронина, чем

 смотришь в учебник.

Соня: И что тут такого: Воронин мне нравится, а учебник – нет.

Даниил:  Бери пример, как заниматься,  с Алексанлра.

Соня:   Тоже мне, пример: ему курсовую сделали за деньги.

Александр: Да, потому что разумно надо расходовать силы. И всё чему учат в этом

институте – чушь. Но мне нужен диплом.
 
Даниил:  Пожалуй, правильно: жизнь потом покажет, чему, действительно, надо

учиться. Но диплом – это святое! Это, как код доступа.

Соня:  (Александру)  Хорошо, что ты не медик.

Алнксандр:  Всё в приделах разумного. 
               
Соня:  Видишь,  дядя Ваня, они разумные, а мы с тобой – нет.
               
Тамара:  Хватит спорить, садитесь за стол.  Пора обедать. Соня, помогай накрыть.

(рассаживаются)

Даниил: Вань, не сердись. Но ведь хорошая женщина, умная. 
               
Иван: Ну,  хорошая, ну, умная,  даже красивая….   Хотя красивые всегда претендуют на большее,  по крайней мере, до пенсии.               
Даниил:  Мне жаль.      
                7.               
Иван:  Вот, бабы ищут надёжность, основательность.  Я ещё бы понимал, если бы мы

 жили, скажем, четыреста лет, а живём-то кого, а полноценно и того меньше. А все

 из себя! 

Даниил:  У тебя просто такой темперамент, ты в покойного дедушку: тот всю жизнь

 прорыбачил  на берегу, да играл на гармошке. Играл, говорят, здорово.   
               
Соседи сбегались послушать.  А в доме, коме гармошки -- скамейка, да стол.

Соня: Дядя Вань, ты встречался с той, что в интернете? Хотя, аватарка ничего, а

соответствует?

Тамара: Не лезь не в своё дело.

Соня:  Похоже, вас не интересует моё мнение. А я считаю, если она не разглядела

моего любимого дядю, она  самая пошлая обыкновенность, и нам такую даром не надо.

Даниил: Уймись!

Соня:  Так я уже всё сказала. Вот, возьму, назначу ей свидание, и вправлю мозги.

Тамара:  Отец, всыпь ей ремня!

Александр: В математике так она не соображает; вот не сдаст ЕГЭ, опозорит

фамилию.

Соня: И не сдам. Пусть все гордые от меня отвернутся! Только легче будет.

Дядя Вань, вот что они носятся со своей умностью? По-моему, это скучно и, стало

быть, глупо. Мне страшно, что их мозги это не втягивают. Вот так дядя Вань,

проходит моя жизнь на фоне непонимания. (вздыхает; Ваня её обнимает) Правильно,

 нам надо держаться вместе!  Мы с тобой здесь отшельники.

Даниил. Точнее сказать, балбесы.

Соня.  А нам просто хорошо.  Вам не понять нашего счастья.

Александр. Чего это нам не понять? Умная!

Соня. Того, что жизнь – это каникулы перед смертью.

Александр. Если бы это было твоей мыслью, я бы умер от неожиданности.

Соня. Не важно – это факт.

Тамара. В математике, так она не бельмеса!

Соня. Чем горжусь!

               
                Картина   третья.
               
( тоже кафе; за столиком сидит Маша: она  не спеша ест мороженое; входит Соня,

 садится за соседний столик, лицом к Маше)

Соня: Коля! (машет рукой) Мне с вишней! 
               
(она, с нарочитой пристальностью,  уставилась на Машу) 
   
Маша: Девушка, можно вас спросить: что вы так сильно меня разглядываете?  Мы

знакомы?

Соня. Нет, но ваше лицо мне кого-то напоминает. Вы не актриса? Здесь часто бывают

 актрисы. Вроде и далеко от театра. Так вы  не актриса?

Маша. Пока ещё нет.

Соня. Жаль.

Маша.   Жаль, почему?

Соня. Видите ли, если вы точно не актриса, то вы просто женщина, то есть, пример

 обыкновенности.

Маша. ( с насмешливой заинтересованностью) А если актриса?

Соня. Во-первых, тогда понятно, почему ваше лицо кажется знакомым; во – вторых, у

 актрис, много всего искусственного, что интересно и смешно.

Маша.  (решительно) Я не актриса.

Соня. Странно: такое знакомое лицо. Поняла: мы знакомы, но с одной стороны.
               
Маша:  С какой стороны?
               
Соня: С моей.

Маша:  И что из этого?

Соня:  Ничего. Но вы вызываете обыкновенный  интерес, поскольку я вас раньше

здесь не наблюдала.
               
Маша:  Но это не совсем вежливо.

Соня:   Ну, да, я и забыла, что всё принято делать вежливо.   (отвернулась; ей

принесли заказ)

Официант:  Я попросил для тебя больше вишни.

Соня: Спасибо Коля, ты умница.
               
Маша:  (официанту) Скажите: а сегодня будут играть?

Официант:  С семи часов, минут через сорок.

Маша:   Спасибо, тогда мне ещё мороженое. А что за вишня?
               
Официант:  Сербская, у нас такой нет.

Маша:   Вот тебе и импортозамещение. (Соне) Девушка вы так и не прекращаете

разглядывание, что думаете…

Соня:   А зачем вам, такой пустяк, как моё мнение?

Маша:  Непреодолимое женское любопытство.

Соня:   Я вас видела в интернете.

Маша:   Да, я, кажется, сдуру, засветилась.

Соня:    Почему, сдуру? 
               
Маша:   Когда тебе треть века, ум паникует.

Соня:    Если бы мне было треть века, я бы, вообще, не парилась.

Маша:  Не заметишь, как доживёшь.
               
Соня:  Мне не дожить -- меня доконает математика! А вы что, пришли послушать

группу?

Маша:  Хотелось бы: эта музыка прямо впитывается в душу.   
               
Соня:  Как точно вы сказали. Вот и дядя  говорит так же. Надо же, какое

совпадение.

Маша: Что такого:  людей много, а слова одни.

Соня: Ну, не знаю: слов тоже много, но большинство используют…. Вот у меня папа

 бизнесмен; у нас часто собираются его товарищи по бизнесу; я подсчитала: они все

 вместе используют сорок девять  слов. Причём, шесть слов я бы сюда не относила:

 ими они описывают своих тёлок. 
               
Маша: Ты подслушиваешь разговоры взрослых мужчин? 
               
Соня:  Обожаю! Даже не знаю: что может быть интереснее этого. Они такие дураки!

 Между прочем, узнаёшь много нового, причём, такого!

Маша: А мама знает?
               
Соня: Ну, что вы: я же не дура.  Родители должны спать спокойно.

Маша:  Стало быть, о мужчинах вы невысокого мнения.

Соня: Совсем невысокого. Но это мне помогает отшивать одноклассников. Хотя один

мне нравится, но думаю, потому, что он похож на одного импортного  актёра. Если

бы не он, я бы не вынесла математику. А так, посмотришь, и как-то легче…

Маша:  И всё?  Больше нет никого, кого ты ценишь, уважаешь, любишь?

               
Соня: Дядю. Единственный человек, рядом с которым мне хорошо. Раньше, когда я

была маленькой, он водил меня в цирк, в кино, в театр. Да с ним хоть куда приятно

 идти. Он и сюда меня приводил. Мы с ним сидели, слушали ребят. Потом ребята

уехали на гастроли.  Совсем недавно вернулись.

Маша: А чем объяснить, то почему тебе нравится дядя.

Соня: ( задумалась)  Не знаю.  Рядом с ним, я как будто в каком-то облаке.

Маша: А рядом с папой?

Соня:  Папа, он как важный монумент, с ним чувствуешь себя дополнительным

элементом, неизвестно зачем нужным.
               
Маша: Какая градация чувств!

Соня: Обыкновенная градация, если, конечно, у кого есть чувства.
               
Маша: Мне показалось, или улавливаю намёк?

Соня: Не знаю: что вы там улавливаете, но мне пора.

Маша: Дела?

Соня: Математика.

Маша: Решать?

Соня: Я не такая дура, чтобы решать математику. Но надо искать источник для

списывания. Ладно, оставайтесь на музыку, не скучайте.  Коля! (подходит Коля, она

 рассчитывается, уходит)

Маша. (себе) Странная девочка. Что за многозначительная манера поведения? 

Язвительность поколения? Постарела и вызываю насмешку? А
               
что: ведь годы тикают. (подзывает официанта, рассчитывается) Не скажите что за

девочка?
               
Официант:  Сонька!  Когда была поменьше, мы звали её «котёнок». Сейчас, конечно,

 взрослеет, но, всё равно, она прелесть.

Маша: Но это как посмотреть.

Официант: Да, просто посмотреть.  Прелесть и всё. Просто котёночек.
               
                Картина четвёртая.

(больничная палата; Иван лежит на кровати после операции; входит Соня)

Соня:  (Наклоняется, обнимает)  Дядь Вань! 
 
Иван. Сонечка!

Соня. (плачет) Дядя Ванчик!
               
Ваня:   Сонечка, слёзки-то нам зачем? Всё нормально: мне чего-то вырезали, и мне

 стало легче. Судя по всему, в человеке много лишнего. (она засмеялась)   Нет,

мне смеяться нельзя, придётся поговорить серьёзно. Итак, какие у нас с тобой

серьёзные темы, кроме математики?

Соня:  Кроме математики?  Надо подумать.  Во, есть! Твоя мымра!

Ваня: Ты о чём?

Соня:  Ну, та,  с которой ты был в кафэшке.

Ваня:  И зачем она пришла тебе в голову?

Соня:  Ну, серьёзная тема.

Ваня:  Погоди, дай подумаю: ты её…   
               
Соня:  Нет, она сама туда пришла, мороженое поесть. В тридцать четыре года!

Ваня: А что, у мороженого возрастные ограничения? 
               
Соня: Ну, всё-таки, тридцать четыре! Извини, это не смешно.

Ваня: Оказывается, я не всё понимал про мороженое. Стало быть, ты с ней…

Соня:  Общалась.

Ваня: Господи, зачем?

Соня:  Не волнуйся: я была сдержанной.

Ваня: Тем не менее…

Соня: Да, не дёргайся – о тебе ни слова.

Ваня: Спасибо на этом.

Соня: ( осторожно) А она тебе понравилась?
               
Ваня:  Пожалуй, что-то есть.

Соня: А чем? Красивая? Не то, что я?

Ваня: Вообще-то, ты, по мне, красивее всех.

Соня:  Ты не ответил, чем она…

Ваня:  Тем, что прямо, без всяких иносказаний, сообщила мне, что я – чмо. 
               
И мне сделалось так  легко, как никогда!

Соня:  Стоп. Тебе нельзя смеяться.

Ваня:  Увы,  да и  не смешно.

Соня:  Понимаю: мне тоже нравится Воронин.  Да: ничего смешного.

Ваня:  Ну, как взглянуть!    
               
Соня: Я пробовала взглянуть по-другому: не смешно.  Он, гад, теперь глядит на

 Копытову. Не понимаю: ведь у неё такая огромная жопа!
               
Ваня:  Да: это не смешно. (оба хохочут; он держит себе живот)

Соня:  Представляешь, (показывает) вот такая жопа!

Ваня: А что, жопа тоже должна иметь ограничения?

Соня:  Размер жопы не должен  выходит за рамки допустимости приличия, в пределах

школьного образования.

Ваня. ( уходит в смех)  Надеюсь, ты поняла, что сказала.

Соня: Зачем? я не всегда понимаю, что говорю. Мне кажется так намного интересней.

 Думаю, математичка, тоже не понимает, о чём лепечет. 
               
Какие-то косинусы в квадрате? Зачем бабе косинусы? Кто её с ними возьмёт в жены?

 А ты, дядь Вань, всегда понимаешь, что говоришь?

Ваня: Более или менее, но не всегда понимаю, что делаю.

Соня: Наверное, это ещё интересней?

Ваня. Когда как.

Соня: А давай, что-нибудь загадаем.

Ваня: Не хочу: вдруг сбудется, а я люблю, чтобы гадости, всё-таки, были

неожиданностью, -- тогда от них больше пользы.

Соня: Тогда я загадываю одна.

Ваня: И что загадала?

Соня: Чтобы в тебя влюбилась твоя мымра!  Чтобы до изнеможения! Чтобы ползала за

тобой!
Ваня: Уймись: мне нельзя смеяться. Хотя картина, конечно,  завораживает.
               
Соня. Тогда я ставлю перед собой такую задачу!

Ваня. Чтобы ползала у моих ног?

Соня. Именно так.

Ваня. Ну, так ей и надо.  А то, знаешь, посоветовала мне быть серьёзней.
               
Соня. (вдруг, грустно) Если ты станешь серьёзней, я умру в этом дурацком мире.

Ваня. Хорошо, я воздержусь.

Соня. Дядя Вань – ты прелесть. Как ты думаешь, если я брошу к твоим ногам эту

женщину, она тебя не уморит?

Ваня. Не ожидал такого серьёзного слова.

               
Соня. Но ты же, не считаешь меня дурочкой.

Ваня. Ты боишься за меня?
               
Соня. Нет. Ты настоящий, а это выше всего. Доверяешь мне?

Ваня. Котёнок, ты – единственный витамин в моей жизни.

Соня. (серьёзно) Как были бы мы одиноки друг без друга.

Ваня. (обнимает её) Это в точку.

Соня. А знаешь, что обидно: столичный театр даёт «Гамлета», а тебе нельзя. А без

 тебя – не то.

Иван. Ну, как, не то?

Соня:  Без твоего присутствия, актёры – просто манекены.

Иван. А со мной?

Соня: С тобой, это живые, смешные люди.

Иван. С тобой, котёнок, я и сам живее.

                Картина пятая.
               
  (тоже кафе; за столиком сидит Маша, она задумчива, перед ней нетронутое

мороженое; музыкантов ещё нет; входит Соня; она умышленно садится подальше от

Маши, и как бы её не замечает, она грустна, официант сам 
               
подходит сразу с мороженым, она, молча, кивает; проходит несколько минут; раньше

других появляется ударник;  уныло озирается, обращает внимание на Машу, решается

 подойти)

Ударник. (он в меру развязен) Позвольте компанию?

Маша.  Располагайтесь.

Ударник. Пришли нас послушать? Догадываюсь?

Маше. Догадываетесь.
               
Ударник. Я всегда догадываюсь. Даже не знаю: почему?

Маша. Ну, это, наверное, ум.

Удурник.   Не удивлюсь, что так.  У меня с детства такая необыкновенность. Я даже

 из-за этого недоучился в школе: догадался, что это не моё.

Маша. А ваше?
               
Ударник. Моё – нежность. Ударник должен иметь необыкновенную чуткость. Барабаны

требуют нежности. Теперь, когда вы обо мне знаете почти всё, скажите, ваше имя.
               
Маша. Ну, Маша.

Ударник: А моё: ну, Витязь.
               
Маша. Витязь?
               
Ударник. Не правда ли, звучит.

Маша.  А как звали в школе?

Ударник. В школе – Витязь; в миру – Витя. В школе я всё пропускал, то есть, редко

 являлся. Меня интересуют только ноты. И ещё такие женщины, как вы.

Маша. То есть, старые девы?

Ударн.  Даже?  Тогда немедленно предлагаю себя в качестве чуткого любовника.

Маша. (смеясь) Так быстро.

Ударник. А чего тянуть: сомнения сбивают с такта. Главное не пропустить миг

вступления.

Маша. Увы, этот миг я давно пропустила.

Ударник. Ничего: мы все состоим из потерь. 
               
Маша. Тем не менее, вы оптимистичны.   
               
Ударник. Машуль, оптимизм, это просто избирательность информации: не надо

впитывать всё. Поэтому я никому не предлагаю вечную любовь, и, не дай Боже,

совместное хозяйство. Это не звучит.

Маша. Мне кажется, я для вас слишком обыкновенна.

Ударн: Жаль. Я бы внёс в ваше «ничего» новые ноты! (появляются остальные

музыканты) Всё – дальше, музыка. (встаёт, отходит;  Маша, подождав, забирает

мороженое и переходит к столику Сони)

Маша. Можно?   
               
Соня.  Да.

Маша:   Ты сегодня печальна.

Соня:  Да. 
               
Маша:  Всё плохо?

Соня: Да.

Маша: (сочувственно) Что же, это такое?   Математика? 
               
Соня:  Да.

Маша: Что-то ещё?

Соня:  Да. 
               
Маша: Что же, случилось?   
               
Соня:  Трагедия. 
               
Маша:  В чём же она? 
               
Соня:  Не каждый это может понять.

Маша: Мне очень хочется попробовать.

Соня:  Понимаете, у меня билеты на «Гамлета»; приехала московская труппа.

Маша: Так это здорово!
               
Соня: Было бы здорово, если пойти с дядей, а он увы…

Маша: Сходите с подругой, с другом.

Соня : Вы не понимаете: без дяди «Гамлет» -- трагедия,  а с дядей – комедия.

Просто ржака! Он так всё комментирует! А ему смеяться нельзя.

Маша: Как это нельзя смеяться?

Соня:  Швы разойдутся. Ему аппендикс вырезали четыре дня назад. Ему даже чихать

запретили. А папочка на него наезжает; вот, говорит, был бы женат, 
               
не довёл бы себя до такой крайности. У дяди Вани давно там что-то побаливало, а

он, естественно, не обращался.

Маша: Дядя – Ваня?
               
Соня:  Господи, что вас так удивило?

Маша:  Так, совпадение.  И что дядя в больнице?

Соня: В хирургии, уже встаёт, ходит, но не смеётся. 
               
Маша:   Совсем не смеётся?

Соня:   Нет, в душе, он смеётся почти всегда, особенно, когда ему грустно.
               
Маша:  Когда грустно?

Соня:  Ну, да, когда какая-нибудь невзгода, неудача, аппендицит.

Маша:  Похоже, у него нет недостатка в поводах для смеха.

Соня:  Ой, хватает. Вот недавно папа заставил его сходить на свидание. Ну, делать

 нечего – пошёл. А там естественно, ну, как обычно, какая-то фифа. Но самое

страшное – она ему понравилась. Невероятно, но факт. Он даже расстроился. Может

 поэтому, что-то внутри у него что-то обострилось.

Маша: Что за женщина?   
               
Соня. Скорее всего, обыкновенная напыщенная дура. Дядю не разглядеть!

Маша: А есть что-нибудь, над чем он не смеётся. 
               
Соня:  Над клоунами. Говорит, что это самая страшная профессия – чуть, что не так

 -- и зал промолчит. Считает, что это сложней чем идти по канату, без страховки.

 Всегда наблюдает за ними напряженно, переживает.
               
Маша. Ты любишь ходить с ним в цирк?

Соня. Я люблю ходить с ним всюду.  А он любит ходить со мной.

Маша. А почему, по-твоему, он любит ходить с тобой?

Соня. Говорит, что я настоящая, и таких  больше нет.
 
Маша. По этой логике, остальные не настоящие, в том числе, я?   
               
Соня.  Выходит так.

Маша. ( шокирована)  То есть, ты уверена, что я…

Соня.   А что такого, сейчас все выпячиваются как можно выше себя.

Маша. (вдруг, расхохоталась)   Выпячиваются! Что за слово.  Значит, я

выпячиваюсь?

Соня. Но вы же, как все. Или вы исключение, как, например, я? 
               
Маша. Ох, подожди. (смеётся) Не доводи до слёз. Так, я, как ты говоришь, выходит

 не настоящая?

Соня. Ну, уж это вы сами…

(Маша, вытирается платком)

Маша. Ой, я что-то с себя стёрла!  Давно так не смеялась.

Соня. Конечно, какой смех в ваши годы.

Маша. Действительно, чего это я на старости лет. ( хохочет ещё сильнее) Фу, на

 нас уже смотрят.
   
Соня.  Не бойтесь, здесь всё понимают, как нигде.  Это единственное в городе

настоящее место, где понимают. 
            
Маша:  Скажи, это твой дядя, любит здешние пельмени?   
               
Соня: Обожает. А что это вы про пельмени? С чего?

Маша. А подумай!

Соня. Ну, вы угадали.  Ему даже повар стряпает, особые, из четырёх видов мяса.

Уже спрашивал: почему не заходит.

Маша: А как фамилия твоего дяди?

Соня: Замотаев.  А вам зачем?   
               
Маша: Знаешь, мне захотелось навестить твоего дядю. Ведь ему уже можно пельмени?      
               
Соня:  Наверное.   Но вы, по какому вопросу собираетесь его навестить?   
 
Маша: По какому вопросу? (её снова душит смех)
               
Соня: Нет, но серьёзней надо быть в ваши годы.  Я же сказала, что ему нельзя

смеяться.

Маша: У! подожди, дай остановиться.

Соня:  Останавливайтесь, но имейте в  виду, что он итак переживал, что недавно

разочаровал какую-то женщину. Расстроился как никогда в жизни.  Не хотел, кому-то

 портить надежду.

Маша: (вдруг серьёзно) Так и сказал?   
               
Соня: Не надо говорить: я его и без слов понимаю. 
               
Маша: Тогда, так: заказываем пельмени из четырёх видов мяса, и пока их готовят,

 пойду, куплю термос.  Тут, недалеко. Ты со мной?

Соня: Стоп. Я не понимаю или делаю вид, что не понимаю?

Маша. Мне кажется, что уже делаешь вид. 
               
Соня. Тогда моё имя: Соня.   
               
Маша: Тогда, меня зовут Марией. Лучше Машей.

Соня. Мы о чём-то договорились?
               
Маша: Значит, договорились.

                Картина пятая.
(Хирургическое отделение; коридор; Иван осторожно совершает моцион; Маша в белом

 халате с пакетом в руках идёт навстречу; он проходит мимо) 
               
Маша:  Вы меня уже не узнаёте?

Ваня:  Врачи мне запретили обращать внимание на красивых женщин.

Маша: Совсем?

Ваня:  Нет, только на два месяца.

Маша:  Неужели я настолько красива, что опасна для здоровья?  Я впервые

сталкиваюсь с такой информацией. Надеюсь, узнали?
               
Ваня:  Узнал, почему не узнать. Хотя, чем дальше, тем больше, мне женщины кажутся

 одинаковыми.

Маша:  Как китайцы?

Ваня:  Нет, я не про лица. 
               
Маша: Как тебя разочаровали женщины!  А я вот пришла к тебе?
               
Ваня: ( он остолбенел) Ко мне? Как это, ко мне? Зачем? Вы сошли с ума?

Маша: Откуда у больного сразу столько вопросов? Я думала: всё проще. 
               
Ваня:  Чего-то уж слишком просто? 
               
Маша: Вот, повар послал тебе твои любимые пельмени из четырёх видов мяса. 
               
Ваня:  А я ещё не любил фантастику! Уж, вас-то я никак не ожидал в  роли

посыльного. Дай догадаюсь: вы чрезвычайно снизили планку? Ёё!

Маша: Так хочется тебя пнуть!

Ваня: Да, врачи пока не разрешают меня пинать.

Маша: Считай, сейчас это тебя спасло.
               
Иван: Ну, если пнуть, то для столь явной нежности я приглашаю вас в палату, где

 я, собственно, один.

Маша: Наконец-то! Но отчего мы перешли на «вы»?

Иван. Думаю, от неожиданности.
               
                Картина шестая.
               
(в палате: сидят на кровати; между ними термос с пельменями: он поддевает вилкой,

 она – ложкой)

Он: Так не честно: пока я накалываю один, ты поддеваешь два.

Она: Зато, пока я съедаю два, ты проглатываешь четыре.

Он:  Надо же, не замечал.

Она: Когда тебя выпишут?

Он: Дня через три. 
               
Она:  Тогда, завтра закажу ещё, чтобы компенсировать, съеденное мною сейчас.

Он:  Если ты будешь притаскивать пельмени, я попрошу, чтобы они не торопились

меня выписывать.

Она: Боишься, что буду приносить их тебе домой?

Он: А не боюсь!

Она:  Храбрый мужчина. А что если я не сахар? Буду канючить, пилить и  всякое

такое.  Требовать норковую шубу.
               
Он:  А чего бояться шубы, если с моей зарплатой она исключительно нереальна, по

крайней мере до экономического подъёма страны.

Она: Но, я тоже кое-что получаю, как мастер по пошиву.
               
Он:  Ну, тогда одна опасность: как бы ни свихнуться от счастья. А сейчас, как бы

 ни переесть!

Она: В таком случае, остановись: у нас же термос.  Доешь позже.
               
Он: А ты посидишь со мной?

Она: А куда я денусь: ты же такой один.

Он. Точно один?

Она. Ну, не совсем…. Недавно один предлагал услуги любовника.

Он. И ты его отвергла?
               
Она. Да, если тебя это удовлетворяет.

Он.  Всё равно – кто такой? Говори!

Она. Неизвестно, когда будешь сильнее ревновать: когда скажу, или когда не скажу?

Он. Мне нельзя волноваться.

Она. Хорошо. Это ударник, Витязь.
               
Он. ( хохочет) Витязь, у которого четверо детей и жена – пантера! Мой,

замечательный, ироничный, клоунадный  друг!  Вернейший муж.

Она. Ну, тогда ты у меня один.
               
Он:  (мечтательно)  Вот где хорошо быть одному! Слушай, а как ты узнала…

Она:  С такой племянницей это было неизбежно.

Он:  А  Соня сегодня не пришла.

Она:  Сегодня, моя очередь.  Завтра придём обе. Она тебя любит, а  ты любишь её?

Он: Обожаю. Лучше сказать я от неё балдею.    
               
Она: А скажи: за что ты её обожаешь?

Он:  (подумав)  Она  настоящая. Она, как другая милая  жизнь.

Она: Как музыка, какую играют в кафе?

Он:   Как музыка. Я любил, да и сейчас люблю её таскать с собой  всюду, как

котёнка.    Она -- котёнок.  А в наш век настоящие только кошки.
               
Она: Интересно, кто я в этой классификации?

Он: Ну, в негативном случае Сонька бы тебе не доверилась: она человека чует.
               
Она: Как кошка?   
               
Он: Как кошечка.
               
                Картина седьмая.               
(Соня входит в палату; Иван почти вскакивает навстречу)

Иван: Сонька!  (обнимаются)

Соня.(настороженно) Ты один?

Иван:  Как видишь.

Соня.  Обманула… 
               
Иван:   Кто, кого обманул?

Соня.  Маша.  Мы договорились навестить тебя вместе; я специально опоздала, чтобы

 вы побыли вдвоём.

Иван: (разводит руками) Ну… 
 
Соня. Не ожидала.

Иван:  Даже так.  Не печалься: истина дороже.
               
Соня. Кому нужна такая истина?

Иван:  Истину не выбирают.
               
Соня.  Но она сказала, что пельмени берёт на себя!

Иван:  Значит, не берёт.

Соня. Нет, здесь что-то не так.

Иван:  Встретила другого, более… она даже говорила про одного…

Соня. Когда!?  Не верю! 
               
Иван: Сонечка,  радость моя, успокойся.  В чём горе? Лучше расскажи, как там

этот, -- ну, как его? – дурачок?

Соня. А какой из них? Воронин или Петров? Хотя оба надоели. Воронин, вообще, мне

 стихи пишет, вот:

Волос твоих вечерний омут,

Не покидает разум мой.   
               
Я ночью выхожу из дома,

Во двор, пустующий тобой. 
               
Ну, одним словом, дурак; никакой пользы. На контрольной  у него, всё равно,

 другой вариант. Вот, если бы сидеть вместе.

Иван: А в чём проблема: не хочет пересесть?

Соня.  Не.  Тогда всем станет ясно.

Иван: А Петров?

Соня. А Петров – это так: альтернатива.         
               
Иван:  (заходиться смехом) Ой, Сонька!

Соня.  Не смейся – тебе нельзя. (вдруг грустно) Дядь Вань, а почему она не

пришла!? Ведь она мне понравилась! А тебе?

Иван:  Аналогично.

Соня. Точно? 
               
Иван: Ну…

Соня. Тогда я разыщу её через интернет.

Иван:  Зачем?   
               
Соня. Спросить.

Иван:  Ох, Сонька, есть вопросы, которые лучше не задавать. 
               
Соня.  Ну, да – тебе кажется, что ты всё понимаешь в женщинах, а я сомневаюсь!

Иван:  Да, ладно тебе.
               
Соня.  Как это ладно – она оставила нас без пельменей!

Иван:  Сонечка, ты же, знаешь: мне нельзя смеяться.
               
Соня. Знаю, но мне почему-то обидно: так всю меня обмануть!

Иван:  А ты хотела прожить без этого?

Соня.  Меня ещё никто не обманывал, потому что не смог. Я всё чую! И в данном

случае…

Иван:  Сонь, давай о другом. Расскажи о Петрове: он, почему  дурак?

Соня. Он меня нарисовал…как художник.

Иван: И как?   
               
Соня.  Он, как будто заглянул в меня. Я теперь его боюсь. Мне кажется, он считает

 меня беззащитной. 
               
Иван: Он такой серьёзный?
               
Соня. Да.  Боюсь я таких,  серьёзных.

Ваня:  Как быстро ты взрослеешь, котёнок.

Соня: Это плохо?

Иван: Это неизбежно.

Соня: Это тебя расстраивает?

Иван: Нет. Я уверен, что ты всегда будешь такой. Представляешь, какой клёвой ты

 будешь старушонкой!

Соня: Это я – старушонкой! ( хохочут)      
               
(входит Маша)

Маша.  Вижу: вы решили, что я не приду! Огласили приговор?

Иван:  Да, заклеймили.  (Соня порывисто обнимает Машу). 
               
Маша:  В любимой кафешке отключали электричество. А явиться без пельменей я, всё-

таки, струсила.

Иван. Ну, риск оправдан.

Соня. Так пельмени есть?

Маша. Разумеется. 
               
Соня. Тогда. Я тоже хочу пельменей. Так захотелось есть!

                Конец.