Ребята с улицы Лесной. Продолжение 7

Опять Зелёный городок

        Просыпаться вовсе не хотелось,  но эти винокуровские петухи упорно разгоняли остатки сна. И всё равно веки были тяжёлые, словно весили по два кило каждое. Утро было прохладное, а Дегтярёв во сне стащил с меня одеяло и сладко посапывал себе, не обращая внимания на петушиный крик. Это было несправедливо: я нагишом лежал и мёрз, да ещё и не выспался, а он спит себе и одеяло всё себе забрал. Я вытащил из-под Вовки половину одеяла и, прижавшись спиной к тёплому боку друга, собрался было ещё подремать. Вовке это видимо не понравилось, он что-то пробубнил сквозь сон и попытался  сдёрнуть с меня одеяло. И тут я услышал, что за стеной тоже не  спят. Говорили громко, но невнятно, так что я не понимал ни одного слова. Ясно было одно: поспать больше не удастся, и я толкнул Вовку в бок. Тот сразу же вскочил, словно этого ждал:
- Что, подъём?
- Тс-с! Слышишь?..  И нам пора.
   Приоткрыв дверь сарая, на которой с внутренней стороны был подвешен умывальник, на улицу, чтобы не намочить пол в сарае, мы слегка побрызгали на себя холодной водой, быстро оделись  и пошли к Жокину. Толька был зол и вместо ответа на наше «Привет!» спросил сердито:
- Ну чо, пришли? Рано ещё.
- А где Зверь? – не обращая на его настроение, спросил я.
- Нету Зверя. Ушёл Зверь.
- Как ушёл? А углежоги?
- Догони, спроси. Я спросил, а он послал… Я ему про углежогов, а он: «Враки это всё. И вы все дураки, понапридумали…» и пошёл, я за ним, а он «Вали обратно, нето  худо будет!», у самого глаза злые.  И я остался.
- И что теперь делать? – подал голос Вовка.
- А ничего не делать.  Идите жрать, через час выходите во двор. Там что-нибудь надумаем.
          
     Вот говорят все мамы на свете самые  лучшие. Наверное так, но моя всё-таки лучше всех лучших. Я не помню, чтобы она побила меня за какой-либо проступок, и даже когда сердилась, не повышала голоса и никогда не называла меня каким-нибудь неприятным прозвищем… Завтрак уже был на столе, мама только попросила умыться и почистить зубы: она всегда просила об этом перед завтраком. Мама сидела напротив, смотрела, как я ем и расспрашивала, как и что я делал со вчерашнего вечера, повздыхала о Сашкиной трагедии . попросила:
-Ты надолго не пропадай, к обеду чтоб дома был.
     Конечно, всего я маме рассказать не мог, а врать ей не умел, потому что она всегда знала или догадывалась об этом.  Пришлось  выкручиваться, чтобы и не соврать и правды не сказать.  Но маму не проведёшь:
- Ох, что-то ты темнишь, Витя.
- Чего бы мне темнить? Все, как обычно, ничего интересного, не волнуйся, - успокоил я её и встал из-за стола. – Ну, я пошёл, ребята ждут.
- Не забудь, к обеду жду.
- Не забуду. Спасибо – и я выскочил за дверь.

   Во дворе я нос к носу столкнулся с Женькой Загорулько, она дружила с моей племянницей Веркой, которая часто и подолгу жила у нас. Женьке племянница как раз и понадобилась.  Узнав, что её нет и сегодня не будет, Женька огорчилась, но дальше приставать не стала. И тут я увидел, что почти все девчонки сегодня высыпали во двор. Удивительно, как много их живет в наших  домах. Казалось, что именно меня они и ждали, окружили и загалдели наперебой. Ольга Сысоева со второго этажа с ехидцей такой:
- А к Тольке Жокину твоему милиция приходила.
- Не к Жокину, а к Юдину, -  это Лида Васильвицкая с первого этажа.
- Да, к Юдину, он опять чего-то стащил, -  поддержала её  Галька Дегтярёва
- А ты откуда знаешь? – снова Ольга.
- Все говорят, - ответила Галька.
   Брат Вовки Юдина  - Толька жил в детском доме и в нашем дворе появлялся изредка.  Поговаривали, что и в детском доме он был не постоянным жильцом, с наступлением тёплых дней он часто и надолго исчезал из-под опеки воспитателей. Зато, когда он появлялся в нашем дворе, мне всегда от него перепадали новые красочные и всегда очень интересные книги:
- На, прочитаешь и ребятам расскажешь.
    Я, конечно, догадывался, откуда у него эти драгоценности, и потому, прочитав и рассказав ребятам, относил в библиотеку Дома пионеров и там потихоньку, чтобы никто не видел, оставлял их. Ну не мог я их оставлять у себя.
- И что, старшого арестовали? -  спросил я у Гальки, хотя ответ уже знал.
- Не-а, - радостно ответила она. -  Его разве арестуешь? С утра испарился…

   И тут я  поймал на себе удивлённые взгляды. И стало абсолютно тихо.  Всё как бы растворялось вокруг: и девчонки, и наши дома – весь наш двор… Я не испугался, за эти три дня столько всего навидался, и всё-таки это было что-то новенькое, под ложечкой неприятно засосало…
- Ну вот, и этот прибыл, - сказал Киря, - привет!
Углежоги проявились, как на фотобумаге. И Толька Жокин тоже. Мужики окружили нас, и Тимофей, фальшиво улыбаясь, сказал с укоризной:
- Что же вы, хлопцы? Ушли вчера, не попрощались? Спасибо за хлеб-соль даже не сказали?
- Мы бы сказали, - зло ответил я: терять было нам нечего. – Да вы нас в сарай запрятали.
- Какой такой сарай? Это наш садовый домик. Думали, что вы отдохнёте с дороги. Ещё спасибо скажете.
- Ага, отдохнёте, а сами  - на замок. – заметил Толька.
- Какой замок? – притворно удивился Матвей – А как же вы удрали тогда?
- Наше дело, - ответил Толька.
- Нет, не ваше!- Киря зло усмехнулся. – С аниконами якшаетесь?
- С кем? – прикинулся Толька.
- С аниконами. Будто не знаете. Нелюдь это. А может вы сами аниконы?
- Никакие мы не аниконы. Не знаем мы никаких аниконов. Что вы от нас хотите? – перешли мы с Толькой в атаку. -  Сами-то вы кто?  У нас жёны… у нас дети… мы – в командировке…  И чо?..  Что мы вам сделали? Что вам от нас надо?
- Молчать! – не сдержался Киря. И уже спокойно: - Ещё передразнивают, вопросы задают… Нам ничего от вас не надо, а вот кое-кто очень желает с вами поговорить. Мотя, проводи. Да гляди, не удрали бы!
- От меня не удерут,  - заверил его Вася и к нам: - Двигайте, пацаны.