Письмо

                АЛЕКСАНДР КАТЕРОВ


               
                П И С Ь М О
                РАССКАЗ

Сегодня в доме Буренковых было тихо. Никто не бегал по комнатам, собираясь в школу, никто не гремел на кухне посудой и даже радио, которое работало и днем, и ночью, и то почему-то молчало.
Никодим Ильич – глава семейства и муж Алевтины Петровны, пробудился, когда кукушка в часах несмело кукукнула вполголоса и вдруг остановилась на пол пути к своему домику.
- Завод закончился, - решил Никодим Ильич и открыл глаза.
За окном уже светило солнце, и он догадался, что все разошлись по своим делам; дочки ушли в школу, а жена на фабрику в первую смену. Сам Никодим Ильич сегодня был выходной, так как накануне отработал восемь часов за своего напарника и получил отгул.

- Это даже и лучше, что никого нет, - подумал он, приподнимаясь на кровати, - а то бы сейчас разборки, а у меня голова и так трещит…
Он почесал себе затылок и вспомнил, что вчера, по приходу домой, он предусмотрительно припрятал маленькую бутылку водки. Никодим Ильич улыбнулся своей сообразительности и поднял с пола свой скомканный пиджак. Стул, на котором он обычно висел, был перевернут, а сама комната выглядела, как после бомбежки; занавески на окнах были сорваны, под столом валялась разбитая ваза, а любимый цветок жены, был вырван с корнем из горшка.
- Ну, это, конечно, слишком, - поругал себя Никодим Ильич, припоминая свою вчерашнюю выходку. – Алевтина, наверное, обиделась.
- Ну, ничего, - подумал он, - сейчас похмелюсь и схожу к ней на работу. Повинюсь и простит - куда она денется.

Никодим Ильич поднялся с кровати, а кукушка в часах вдруг испуганно пискнула и быстро спряталась за дверцей своего домика.
Хозяин дома ухмыльнулся выходке деревянной птички и раскачиваясь, как маятник, медленно побрел к веранде, минуя опрокинутые табуретки, скомканные половики и разбитую посуду.
- Видно я вчера хорошо повеселился… - Ухмылялся Никодим Ильич своему поведению, с опаской припоминая вчерашние события.
Дверь на веранду была открыта, и Никодим Ильич с тревогой заглянул в летнюю комнату. Ящик старого комода, что являлся его тайником, был далеко выдвинут из основания.
Обнаружив пропажу, он громко выругался:
- Вот, стерва! И здесь нашла… Ну, придешь ты домой…
Перерыв все ящики в комоде, он обреченно произнес:
- Вот и похмелился, вот и поправил здоровье…

Никодим Ильич хотел было уже заплакать от обиды, как из дальней комнаты дома до него донесся голос деревянной кукушки. Она исправно прокуковала десять раз, а хозяин дома, сходя сума от досады, вскочил с места и бросил в ее сторону пошлое ругательство. Не закончив свою грязную тираду, он вдруг замолчал и присел на стул.
Перед ним, на старом журнальном столике, стояла чекушка водки. Никодим Ильич потер глаза и даже потрогал бутылку рукой.
- Чудеса!.. – Произнес он, оглядываясь по сторонам.
Не замечая конверта, на котором стояла бутылка, он принялся откручивать пробку. Она не поддавалась и Никодим Ильич потянулся за отверткой, что лежала рядом на столе. С помощь острого жала инструмента, ему удалось-таки открутить непокорную пробку.
Никодим Ильич облегченно вздохнул и бросил отвертку на стол, где лежало письмо. Мельком он прочитал текст на конверте и присосался к горлышку бутылки.
Проглотив изрядную дозу спиртного, он вернулся к письму.
- И кто же мне это пишет? - Удивился Никодим Ильич, рассматривая конверт со всех сторон. - Обратного адреса нет, имя отправителя отсутствует, и штампа, конечно, нет. Интересно!..
Посмотрев на бутылку, он потянулся за стаканом, но в последний момент почему-то передумал и решил сначала прочитать письмо.

- Дорогой папа! – Начал читать в слух Никодим Ильич. – Я тебя сильно люблю и поэтому решила написать тебе это письмо.
- Теперь понятно. Это мои девчонки, - успокоился Никодим Ильич и задался вопросом, - это кто же из них до такого додумался? Старшая Раиска или же младшая дочка Полинка?..
Никодим Ильич продолжал читать, а его свободная рука потянулась к водке. Он уже поднес горлышко бутылки ко рту, когда его руки вдруг задрожали, а голос превратился в сиплый шепот.
- Папочка, родненький, - продолжал читать Никодим Ильич, - не пей, пожалуйста больше водку, не пугай меня и не обижай маму. Ты же наш защитник, а мы боимся тебя и убегаем из дома… 
Никодим Ильич поставил водку на стол, отодвинул стакан и вытер слезу. Дальше письмо он дочитывал молча, делая небольшие паузы, чтобы дать волю своим чувствам.

Скоро он опустил руку с листом исписанной бумаги и вздохнул.
- Ну, что получил? - То ли с обидой, то ли с упреком произнес Никодим Ильич и заметил, что не прочитал строчки на обороте листа.
Это был постскриптум.
Он вдруг сильно встревожился и подумал:
- Что там еще придумала моя старшенькая?..
Никодим Ильич как-то осторожно заглянул в текст и прошептал:
«Папа, я тебя серьезно предупреждаю, если ты не перестанешь обижать маму, то я сама за нее заступлюсь!..».
От такого заявления дочки Никодим Ильич выронил из рук письмо, а сам сел мимо стула, больно ударившись копчиком о пол. Он громко выругался, а кукушка в часах вдруг высунулась из своего домика и открыла клюв. Никодим Ильич погрозил ей своим могучим кулаком и она, скрипнув пружиной, тут же спряталась в укрытии.
- Дожился, уже дочка угрожает, - произнес Никодим Ильич, сидя на грязном полу. Он дал волю своим чувствам и заплакал.
Было ему обидно или стыдно, он и сам толком не знал и поэтому продолжал рыдать, как ребенок, размазывая слезы по лицу. Когда во дворе залаяла собака, Никодим Ильич встал с пола и выглянул в окно.

Это была почтальонша. Крепкая девушка с большими формами, засовывала в почтовый ящик газеты. Достав из своей сумки пачку конвертов, она пересмотрела адресатов и вскоре поехала дальше на своем смешном велосипеде. Под ее колоритной фигурой он смотрелся игрушкой. Маленькие колеса и низкий руль увеличивали почтальона в двое. Никодим Ильич улыбнулся своему наблюдению, а сам облегченно вздохнул. Ему страшно не хотелось, чтобы Дарья – местный почтальон, оставила ему очередной подарок в виде письма…

Походив по дому, Никодим Ильич успокоился и вспомнил о недопитой водке. Подобрав брошенный лист письма, он вернулся на веранду и вылил остатки алкоголя в мутный стакан. Он уже цедил спиртное, а его глаза заметили детский рисунок на стене комнаты.
Цветными карандашами на нем были нарисованы три смешных человечка, которые взявшись за руки, гуляли под ярким солнцем.
В самом низу картинки старательно был выведен текст:
«Папа, мама, я – дружная семья!».
Никодим Ильич поперхнулся и отставил стакан. К горлу опять подкатил комок и слезы невольно покатились из его глаз. Теперь-то он уже точно знал, что плакал он от стыда и боли…

После того, как Никодим Ильич оставил алкоголь в унитазе, он засобирался к жене на фабрику. Ждать, когда Алевтина закончит работу он не мог, ему не хватало ни сил, ни терпения. Подгадав время обеденного перерыва, он поспешил на фабрику, где и сам работал.
Алевтина Петровна встретила мужа с опаской. От него исходил запах алкоголя, и она ненавязчиво предложила ему уединиться.
- Что случилось, Никодим, почему ты здесь? Ты же сегодня выходной? – Спросила она, когда они укрылись от любопытных глаз.
Никодим Ильич опустил голову и молча протянул ей конверт.
Алевтина Петровна быстро прочитала письмо и сказала:
- Ты не обижайся на Раису, она ведь еще ребенок несмышленый, да и к тому же, испугалась сильно… Она тебя любит, Никодим.
Никодим Ильич боялся поднять головы и показать лицо жене. Он чувствовал, как слезы, подкатив к горлу, предательски выдавали его слабость. Он все еще молчал, а жена погладила его седую голову.
- Ничего все наладится, все будет еще хорошо, - успокаивала его Алевтина Петровна, замечая терзания мужа.
Но Никодим Ильич вдруг выпрямился и заявил:
- Это все водка, это она проклятая! Не буду я ее больше пить!
Алевтина Петровна, конечно, не поверила мужу, так как за свою жизнь, таких обещаний от мужа она услышала много. Но, будучи добрым человеком, она, все-таки, подыграла ему.
Она согласилась с его заключением и сказала:
- Конечно, это она… Она из тебя выгоняет человека. Ты же мужик хороший, работящий и не дурак какой-нибудь. Вон на доске почета висишь. Ни пей ты ее проклятую и все будет у нас хорошо.
- Ты не слышишь меня, Алевтина, - упрекнул ее муж, - я сейчас не об этом. Это до чего надо довести ребенка, чтобы она вот так!..
У Никодима Ильича не хватало слов, чтобы высказать все, что накипело у него на душе и он, отчаявшись, просто махнул рукой.
Спустя минуту, он заключил:
- Это же крик души…
- Да. Ты, наверное, прав, Никодим Ильич, - согласилась с ним жена, а обеденный перерыв между тем закончился.
Алевтина Петровна засобиралась, и чтобы успокоить Никодима Ильича, чмокнула его в небритую щеку.
Напоследок она сказала:
- Ты сильно не переживай, я приду, и мы с тобой поговорим.
Муж одобрительно закачал головой, а она добавила:
- И смотри больше не добавляй… А, то ничего не получится.
Никодим Ильич обиделся на предупреждение жены и первым вышел за проходную фабрики. Быстро шагая по улице поселка, он ругал себя на чем стоит белый свет. И чем обиднее он себя обзывал, тем скорее становилось его движение. 

Домой Никодим Ильич пришел весь на взводе.
Все в нем кипело, все его раздражало, и он не переодеваясь кинулся наводить порядок в доме. Когда дело дошло до двора, он вспомнил, что еще не кормил кур и кроликов. Боров «Яшка», тоже требовал обеда, громко хрюкая в сарае. Никодим Ильич был в запале и поэтому быстро справился и с этой задачей.
Присев перекурить, Никодим Ильич осмотрел двор, а всегда предусмотрительный кот «Барсик», наблюдал за хозяином с высокой ветки сирени. Добродушный пес «Шарик», наоборот, звонким лаем привлекал к себе внимание хозяина. И хотя Никодим Ильич и был сильно возбужден, но все же не обошел их своим вниманием. Каждому он дал полагающуюся порцию еды, а «Шарику», как другу, которому частенько объяснялся в любви, дал большой мосол.

- А я с алкоголем завязал, - объявил он собаке.
Пес посмотрел на хозяина умными глазами и промолчал.
- Что не веришь?
«Шарик» из уважения к Никодиму Ильичу даже отставил прием пищи и внимательно выслушивал речь своего хозяина.
- Да, ты кушай, дружочек, - пожалел собаку Никодим Ильич и вдруг строго ему наказал, - и учти, «Шарик», пить я завязал…
Никодим Ильич медленно побрел к дому, а собака, проводив его взглядом до порога, принялась доедать свой обед.
                *       *       *

Вечером в семье Буренковых было тихо. Каждый занимался своим делом; девочки в детской комнате делали уроки, Алевтина Петровна готовила на кухне, а Никодим Ильич смотрел телевизор.

Конечно, спокойствие каждого члена семьи, было наигранным. Все ожидали предстоящей развязки – разговора Раисы с отцом. Переживала Алевтина Петровна, волновалась и младшая Полина, но больше всех боялась этого Раиса. Она помогала матери на кухне, играла с сестренкой, стараясь не попадаться на глаза родителю.
Переживал и сам Никодим Ильич. Это было заметно по его поведению; он то ходил с газетой по комнате, то выключал телевизор, то снова его включал, отбрасывая прессу в сторону. Никодим Ильич не знал с чего начать разговор и поэтому оттягивал этот момент.
Когда Алевтина Петровна пригласила всех к чаю, глава семейства вдруг заявил, что ужин откладывается по определенной причине.
- Мне надо поговорить с Раисой, - объявил он и все замолчали.
Наступила большая пауза и ее прервал Никодим Ильич.
Он подошел к старшей дочке и, по-отцовски обняв ее за плечи, ненавязчиво предложил ей прогуляться по саду. Раиса послушно выступила вперед, маленькая Полинка захныкала, а Алевтина Петровна испуганно посмотрела на мужа.
- Спокойно! Все будет в порядке! – Категорически заявил Никодим Ильич и вышел из комнаты вслед за дочкой.
У веранды он остановился и включил в комнате свет.
- Твое художество? – Спросил он, указывая на рисунок на стене.
Раиса кивнула головой и призналась:
- А подписала мама. Я тогда еще не умела…
- Ясное дело, - согласился отец, - тебе тогда сколько было?..
- Четыре года.
- Да, как быстро летит время? – Как-то невесело произнес Никодим Ильич и пригласил дочку следовать за ним.

Ночь стояла лунная и ее свет хорошо освещал округу. Двор казался большим, а деревья сада вдруг стали высокими и раскидистыми. 
Где-то высоко в небе пролетел самолет и его гулкий звук напомнил Раисе, как они всей семьей летали в Сочи на море. Об этом подумал и Никодим Ильич. Припомнив смешной случай на теплом море, он улыбнулся и обратился к дочери:
- А помнишь, как мать боялась медуз?
- Я тоже боялась, - призналась Раиса.
- А, как Полинку волна по песку катала?..
Обычно угрюмый Никодим Ильич вдруг разразился смехом и его поддержала Раиса. Они стали вспоминать веселые случаи и, перебивая друг друга, рассказывали свои впечатления от путешествия.
Когда они дошли до калитки заднего двора, где в десяти шагах от них начинался берег речки, Раиса посмотрела на отца и сказала:
- Ты прости меня, папа, но я не могла иначе поступить.
Никодим Ильич, потрясенный таким заявлением, запричитал:
- Ты, что такое говоришь, девочка? Это ты меня прости! Прости за все, если можешь. Я больше не буду пить водку и обижать вас.
- Ты мне веришь, дочка? – Спросил он и вдруг заплакал.
Раиса испугалась такого поведения отца и принялась его утешать. Сначала они плакали вместе, признаваясь друг другу в любви, потом каялись в своих проступках и наконец успокоились, когда, как добрый знак, с неба упала звезда. Она пролетела прямо над ними и, оставляя после себя светлую полоску, скрылась где-то за поселком.
- Загадал желание? – Спросила отца радостная Раиса.
Отец пожал плечами, а она продолжила:
- А я успела!..
- Ничего, моего желания на всех хватит. – Заверила она отца и повела его по дорожке домой.
По пути они насобирали целый букет цветов и Никодим Ильич, за сколько лет, преподнес большой букет своей супруге Алевтине.


                *       *       *

Никодим Ильич сдержал-таки слово и больше не употреблял спиртного. Жизнь у Буренковых наладилась и его дочки незаметно подросли. Раиса после окончания училища вышла замуж, Полина окончила школу, а сам Никодим Ильич стал заботливым дедушкой.
Он сильно изменился за это время. Из сурового деревенского мужика он вдруг превратился в доброго и сентиментального человека. Письмо дочки Раисы он сохранил, а картинку, что висела на веранде, он поместил в рамку и повесил дома у икон. Теперь каждый мог узнать, что для него свято в этой жизни…
Детский рисунок и подпись под ним, стали для него девизом.
«Папа, мама, я – дружная семья!» …