Случай на уроке

 — Ну, что же вы, молодой человек? - обратился Николай Иванович к стоящему у доски курсанту Владимиру Новосёлову. Вовочке, а так его звали приятели за незлобивый и весёлый нрав, было сейчас совсем не весело: — на учебной доске был начертан знак интеграла с подынтегральным выражением. Белобрысый, с красными щёками, слегка флегматичный, он перебирал в потной ладони мелок и с приоткрытым ртом  смотрел на интеграл. В глазах читалась тоска и недоумение: — "зачем это всё?".

  Вовочка посмотрел в окно, там за зеленью молодых ёлок виднелся угол санчасти, старинной, красного кирпича дореволюционной ещё постройки. Впрочем все здания в военном училище, включая и 15 учебный корпус, в одной из аудиторий которого шло занятие по основам высшей математики, изначально были построены для сибирского стрелкового полка еще до революции 1917 года.
  Сразу нахлынули неприятные воспоминания, как в этой самой санчасти, Владимир аж поморщился, фельдшер, младший сержант медицинской службы с эмблемами в петлицах "змея обвивающая чашу", так похожую на знак интеграла, осклабясь в ухмылке приказал ему снять трусы, нагнуться раком и раздвинуть ягодицы. Процедура взятия мазка, неприятная, унизительная процедура. Вовочка перевел взгляд на доску и подумал: "мало того, что знак на змею похож, так и подынтегральное выражение похоже на какой-то китайский иероглиф"!

  Николай Иванович, гражданский преподаватель основ высшей математики военного авиационно-технического училища, видя как курсант, морща лоб, мается,  давно понял: "ни бум бум", однако с оценкой не торопился, ждал когда Вовочка заговорит, давал шанс. Николай Иванович был большой оригинал и имел среди курсантов прозвище — Дембель. Невысокий, плотный, кряжистый  мужчина лет пятидесяти, с обритой наголо головой. На круглом, тщательно выбритом лице, щедро сбрызнутом одеколоном "Шипр", хитро прищуренные глаза под очками в тонкой золотой оправе. Ходил он слегка враскоряку — так ходят кавалеристы или борцы. Хоть и с времени окончания войны с фашистами прошло уже лет как тридцать, одет он был тем не менее, в военную форму без знаков различия. Офицерские — полевой тёмно-зелёный френч с подшитым свежайшим белым подворотничком, наглаженное галифе, до блеска начищенные хромовые сапоги гармошкой. Зимой он носил шинель без погон и армейскую шапку без кокарды. Вместо портфеля — офицерская полевая сумка. Применяя метод экстраполяции, который он так старался вдолбить на занятиях в головы курсантов, можно было догадаться, что он носит под формой армейские кальсоны. Видя засыпающую аудиторию, мог взбодрить всех объяснением какого-либо математического понятия:
 — Предел — говорил он широко улыбаясь — это когда сунул, хочешь сунуть ещё дальше, а дальше.., дальше помидоры не пускают! Всё, — вот это и есть предел.

  Вот и сейчас, не дождавшись от Вовочки взятия интеграла, он спросил:
 — Чему равен первый замечательный предел? — и выждав паузу, Дембель сказал:
 — Единице равен! — и поставил в журнале напротив фамилии Новосёлов жирную единицу.
 — Садитесь товарищ курсант. Вовочка облегчённо поплёлся на своё место за первым столом.

  А между тем, шла осень, так называемая золотая осень. В синем небе, без единого облачка, сияло слегка грея землю ласковое солнышко, не такое жгучее как летом, или холодно-равнодушное как зимой, а такое какое именно надо для полного комфорта человеку. В такую погоду хорошо шурша опавшими листьями, бродить со спутницей по березовой роще. Говорить всякие глупости или просто молчать, любоваться яркими красками засыпающей природы — золотом листьев, зеленью травы, белизной берёз, синью неба. Слушать перекличку серых гусей, косяками летящих над рекой в далёкие края. Свобода и покой, что ещё нужно для счастья? Увы, в стенах училища для курсантов, ничего этого не было и в помине. И тело и мозг постоянно искали умиротворения и находили его чаще всего во сне. Вот и сейчас Вовочка, никак ещё не отошедший от наряда по кухне, где он с товарищами чистил до 4-х утра картошку, незаметно для себя задремал. Снилось ему, будто он плывёт по течению в лодке без вёсел, по далёкой реке Брахмапутра. Ему, за образцовое выполнение правил касты шудр (слуг и разнорабочих), предстояло перевоплощение в касту кшатриев (воинов и правителей). С берега приветственно махали руками мудрые брахманы, стройные девушки в ярких цветов, обтягивающих тело сари, бросали в лодку цветы. Обезьяны, с нависавших над водой пальм, бросали кокосы. Душа наполнялась блаженством. Проплывавшая мимо стая серых гусей, вдруг шумно захлопала крыльями по воде, и так громко загоготала, что Вовочка проснулся...

  Гоготали не гуси. Что же произошло? А вот что. Дембель такого святотатства в храме науки ещё не видел. На первой парте, прямо под портретами всклокоченного Лобачевского и бородатого Чебышёва, спал уронив коротко стриженую белобрысую голову на стол, розовощёкий курсант. Сразу после единицы в журнале. Спал с прихрапыванием! Конечно же на задних партах многие втихую дремали. Во всяком случае они всё-таки старались бороться со сном. А тут взахлёб спал боец, без задних ног дрых.
  Николай Иванович не был бы собой, если бы не превратил всё в шутку.
 — Тссс! — он приложил палец к расплывшимся в улыбке, губам. Бесшумно, словно был не в хромовых сапогах, а в мягких ичигах, он подошёл, не скрипнув ни одной половицей, к спящему Новосёлову. Говорили, на фронте он был разведчик. В наступившей тишине, было слышно как жужжит запоздалая осенняя муха. Она летала восьмёрками, делала выбор — сесть на блестящую лысину Дембеля или на свежевымытый плафон освещения. Сложный выбор. За окном слышалось как дневальный по учебному корпусу редкими, вялыми взмахами метёт опавшую листву.
 — Смотрите, — негромко произнёс Николай Иванович — товарищ изволили уснуть и всхрапнуть. Какое интересное слово всхрапнуть. Сразу четыре согласных вместе — вэ,эс,ха,эр. А ведь он может произвести действие, которое описывается ещё более интересным словом, с шестью согласными вместе — он может и взбзднуть!
Аудитория взорвалась смехом. На всякий случай смеялся и очнувшийся Вовочка — дружного стада и волк не берет.

  Ничто не проходит бесследно. Пройдут годы и Владимир Михайлович - Михалыч, опытный авиатехник, сохранивший здоровый цвет лица, в задумчивости почешет обширную лысину обрамлённую остатками соломенных волос, согнёт кусок проволоки в виде интеграла, да и достанет ненароком упавшую в топливный бак гайку...