Дикие

Не знаю, как это происходит сейчас, а тогда, мы в наряд заступали всей ротой. Для тех, кто не знает, это внутренний и гарнизонный караулы, дежурство на кухне и КПП, а так же дневальные, в штабе и других местах, кроме жилых помещений других подразделений.

Улыбаясь подошел «Серёжа», так мы между собой называли Подейко. Покусывая ус сообщил:
- Командование считает, что оружие нашему взводу давать пока рано, поэтому нам доверен самый ответственный участок – столовая. Называю место наряда, состав, потом назначаю старшего.
Варочный, два зала для приёма пищи, «торпедный цех», он же посудомойка, овощной, кажется всё.

Я старший наряда по залу номер два, со мной два моих товарища из нашей ракетной части, оба Сани, Степанов и Ельчанинов, узбек Сабит и дагестанцы Мамед Мамедов и Гурбандурдыев Гурбандурды Оглы.
Сабит полноват, но очень старается делать всё быстро, самый проблемный Гурбандурды. Худой и сутулый, он ходит на чуть согнутых в коленях ногах разворачивая ступни носками наружу, что придает его походке комичность. Бегает еще смешней. А бегать надо. Кормим в три захода. Надо быстро убрать посуду, после ушедших, протереть и накрыть столы для следующих. Первый наряд. Больше сутолоки, чем работы. Выскреблись. Удалось даже поспать часа три. Справились и с завтраком, самое тяжелое испытание впереди. Почти не соображая, отработали обед. Уже на автомате драим зал, трём и выравниваем ряды, готовимся к сдаче. Обхожу столы, пытаясь обнаружить и устранить возможные «косяки», вдруг слышу:
- Эй ты чурка, бегом сюда, почему здесь пол сырой? – я старший наряда, вопросы должны быть ко мне, а не к Гурбандурдыеву, который еле держится на ногах, впрочем, как и все мы.
- Что за наезды – обращаюсь к пацанам, в подменке, одежде для нарядов, х\б старого образца. За моей спиной шипит Мамедов (реакция на «чурку»), его пока сдерживают Степанов и Ельчанинов, боковым зрением вижу Сабита, он закатывает рукава.
- Ты что ли старший? Ща мы наряд будем принимать – пацаны борзеют, еще не подозревая, что сзади к ним приближается команда овощного цеха, во главе со Смоленкиным. Они сдали наряд и зашли узнать, как у нас дела и вот теперь отрезают единственный путь к отступлению, а с фланга уже несутся из «торпедного», с криком: «Наших бьют!»
Разошлись конечно мирно, никто, никого не бил, но ребятишки вдруг стали вежливыми и быстренько, без придирок приняли зал.
Мы уже спускались по лестнице, когда Сабит вдруг поворачивает назад:
- Пойду помогу посуду домыть пацанам.
Сабит такой, он не предлагает, а берёт и делает. Мы жутко устали, но все идём в «торпедный».
На следующий день, Подейко, закусив ус, так он всегда пытается спрятать свою вечную улыбку, остановился напротив меня и спросил:
- Что произошло в наряде по столовой? Я к тебе обращаюсь, рядовой. – он пытается быть строгим, едва сдерживая прущий наружу смех.
- Ничего, товарищ лейтенант – честно соврал я.
- Тогда почему мой взвод, вдруг стали называть «диким»? – надвинув фуражку на глаза и странновато покашливая спросил он. Уже отвернувшись – с трудом выдавил из себя, прежде чем с хохотом, скрыться за дверью «Ленинской комнаты» – Григорьев разберись и доложи.
Обтянутый кожей череп замкомвзвода, с маленьким ртом и бесцветными, холодными глазами, напоминает голову змеи. Сейчас же он странно преобразился, в глазах бегали весёлые искорки а губы растянулись в подобии улыбки. Только мне от его взгляда, не было весело.
- Товарищ сержант, разрешите – и не дождавшись ответа, Сабит раздвигает плечом стоявших впереди – Бойцов не виноват, мы их даже пальцем не трогали, они сами плохо назвали Гурбандурды.
- Как называли? – Григорьев, казалось даже не заметил, неуставного поведения подчинённого.
- Он сказал: «Эй чурка»
-  Та-а-а-к. А вы?
- Мы их вообще не трогали товарищ сержант. Илчанин и Степанов, Мамед подержал на всяком случай, а Смоленкин просто сзади подошел и толко плечо брал.
- А Смоленкин, как там оказался?
- Пааа - цанам при… пришли помочь – Смоленкин начинает заикаться, когда волнуется.
- Помогли?
- Н-нет – это Смоленкин
- Так точно – Сабит
- Так нет или так точно – Григорьеву явно нравилась эта история, он искал глазами, кто же сможет ему всё разъяснить.
- Они все нам помогли, товарищ сержант – голос у Ващука был негромкий.
- Ты же в «торпедном» был.
- Так точно! Наряды из зала и овощного, помогли нам домыть посуду.
От неожиданности «замок» присвистнул. Затем отошел в сторону и взглянул на нас, по - другому, как раньше никогда не смотрел. Так, художник, отойдя подальше, оценивает, еще не законченную картину. В «торпедный» посылали как в ссылку, такого еще не было, чтобы кто – то пошел туда добровольно. «Замок» исчезает в Ленкомнате, через некоторое время, появляются оба. Подейко не скрывает улыбки.

А через пару дней, наш взвод шел в классы с любимой песней, Григорьева. Теперь, когда вся учебка говорила о нашем взводе, можно было позволить соригинальничать хоть в чём - то и не петь безальтернативные «У солдата выходной» и «Не плачь девчонка»

В мокром саду осень забыла
Рваный платок мокрой листвы
Лучше бы нам встретиться было
За полчаса до весны

Опозданием мы наказаны
Что слова любви прежде сказаны
Что совсем другим доверяли сны
За пол – ч-а-а-са до весны-ы…

Пели так же распевно, что и «Песняры», при этом шагая в строевом ритме, который задавал идущий рядом командир. «А р-раз, р-раз, р-раз, два, три, а р-раз, р-раз…», вдруг замолкает Григорьев, застёгивая верхний крючок на воротнике. У него звериное чутьё, из - за угла появляется командир батальона.
- Взво-од! На месте! Стой! Напра – ву! Смирно! Равнение нале – ву. Товарищ майор! Шестой взвод, первой учебной роты, следует в учебные классы. Замкомвзвода сержант Григорьев.
- Вольно
- Взвод! Вольно!
- А что, это они у тебя поют Григорьев?
- «За полчаса до весны», товарищ майор.
- Это которая «Песняров»?
- Так точно!
- Забавно придумали. Чья идея?
- Самостоятельное решение – не моргнув глазом соврал Григорьев.
- Да? Какой, какой ты говоришь взвод?
- Шестой взвод, первой учебной роты, товарищ майор.
- Тот самый? Ну тогда понятно! – комбат с любопытством посмотрел на нас – Ну а чего, пусть поют. Песня то хорошая. Орлы! – это уже в нашу сторону. Майор быстро отдал честь и направился по своим делам