Главная задача

Когда мы в первый раз зашли в учебный класс, я даже разочаровался. Всего несколько месяцев назад, я сдал госэкзамены в ПТУ и с гордостью отвечал на вопрос о своей специальности. «Тракторист - машинист широкого профиля». И вот опять знакомые изображения разрезов двигателя, трансмиссии, ходовой части. Правда объект изучения был побольше и помощнее.
Тогда наш лейтенант Подейко, произнёс красивую речь:
- И так, бандерлоги, пока еще, вы не заслуживаете другого названия, хотя бы потому – что, не имеете никакого представления о том, что изображено вот на этом плакате.
- Я знаю – пробормотал голос с задних рядов, на мгновение опередив меня и как мне показалось, половину нашего взвода. Подумаешь танковый двигатель в четыре сотни лошадей. Сабит, к примеру, несколько лет работал на хлопкоуборочном комбайне. Вот это я понимаю – круто.
- Кто такой? Откуда знаешь?
- Рядовой Матейчук, я в ДОСААФе на мехвода АТТ учился – встал коренастый белорус.
- Садись Матейчук. Вот видите, у нас уже и специалист есть. Инструктора будут рады. Хоть один человек есть, который знает, как пролезть под двигатель и не застрять. А я продолжу с вашего позволения. Времени у нас не так много и за это время вы обязаны стать специалистами третьего класса, это ваша главная задача, даже несмотря на то, что всем нам придётся еще и служить, ходить в наряды и караулы ну и другой ерундой заниматься.

Сам лейтенант, видимо был доволен своим спичем, да и шутка про «другую ерунду», пришлась к месту.

Видимо я, привыкший к училищному порядку, так и не смог понять методику преподавания в армейском подразделении, специально предназначенном для обучения специалистов инженерных машин.

Да в общем то я и не очень вникал. Тема была знакомой, поэтому я почти не слушал людей рассказывающих нам об устройстве путепрокладчика.
Чаще всего, это был командир взвода и как человек с высшим образованием, говорил он интересно. Редко Григорьев, он был дембелем и как я понимаю у него было много причин скинуть эту работу на кого ни будь моложе. Наши командиры отделений, пока еще не привыкли к своей новой роли. Мартиненас постоянно сбивался и практически всё, что он произносил, было прочитано с конспекта, который он писал за полгода до этого. В прочем и читал он не как лектор общества «Знание», почерк у него, видимо был еще хуже речи, он с большим трудом его разбирал. Пшеничников же, наоборот, рассказывал хорошо и интересно, только к тому, что было изображено на плакатах, это никакого отношения не имело. Он как - то очень легко, съезжал с кривошипно - шатунного механизма, на воспоминания о детстве, о школе и других не менее важных событиях его жизни. Правда событий этих, было лет на пятьдесят, но ведь это совсем не важно. Зато мы научились спать с открытыми глазами, свято следуя армейской мудрости: «Солдат спит, служба идёт»

Самым «интересным» или забавным персонажем, среди наших «педагогов», был сержант Лапотич, командир отделения из пятого взвода. Он был из категории тех людей, которые считают своим призванием то, в чём они ничего не понимают. У этого человека было огромное желание преподавать, не удивился бы, узнав, что он сам напрашивается попрактиковаться.
Большинство из нас его не интересовало. Он входил в класс с видом профессора и начинал, как всегда.
- Кто мне ответит, что мы изучаем всё это время 
Лапотич смотрел на взвод, а взвод на Серёжу Котарева. Всё, что будет происходить сейчас, мы знали наизусть, это было скучный спектакль, доставлявший удовольствие только одному сержанту. К сожалению, ни освистать, ни закидать гнилыми продуктами, да чего там, даже покинуть зрительный зал, мы не могли. А «профэссор», насладившись паузой, медленно поворачивал голову к своей жертве:
- Ну, скажи нам Котарев.
Серёжа, простой паренёк с Урала, выросший без отца, краснел и замыкался, когда к нему обращались и совершенно терял дар речи, когда кричали. Он прекрасно понимал, чего от него хочет этот нелепый человек, но знал и то, что экзекуция будет продолжаться до тех пор пока тот не посчитает, что достаточно насладился.
- Мы, мы это, БАТ – М изучаем.
- Как расшифровывается БАТ- М, быстро без запинки.
- Бу – бу – бульдозер на арррртирелиском тягаче, мммандарезиновый.
Лапотич торжествуя обводит взглядом класс, мы старательно изображаем улыбки, в надежде на прекращение действа. Не помогает, сержант в ударе.
- Марка топливоподкачивающего насоса, быстро.
- БНК 12 ТК
- Расшифруй – прямо в лицо кричит сержант.
Серёга завис. Теперь хоть стреляй возле его уха.
- Бачок нечищеной картошки, на 12 тупых курсантов – кажется это голос Степанова.
- Я Котарева спрашивал – сценарий нарушен и «педагог» начинает нервничать
- Пула – звучит голос Феди Дорофтея, самого его не видно, он всё это время лежит на парочке стульев, в «Молдавии». Так мы называем дальний угол, который заняли три молдаванина, малыш Дорофтей, здоровяк Могильда и Суручану, практически не говорящий на русском.
Лапотич оживляется. Мы с первого месяца службы, в совершенстве умеем материться на всех доступных языках.
- Дорофтей, ты где? А ну встань.
Федя приподнимается на локте, жалостным голосом произнося что – то, похожее на «ноундечарли», что в переводе должно означать «ноги болят». Это его фишка, Федя всем жалуется на боль в ногах или как тогда говорили «шлангом прикидывается».
Позже, я узнал, что на момент призыва, его сыну исполнилось два года, а жене шестнадцать. Болезнь ног, он себе придумал, потому, что надо было послужить два – три месяца, а там Саша (так звали его юную жену), должна была родить, а папаша распрощаться с армией. Но что - то пошло не так и девочка потеряла двойню, а Федя надежду на скорый дембель.
- Опять «шлангуешь» дутен пула (пошел на …)
Прошло много лет память подтёрла слова, которыми не пользуешься, а еще и то что пишу, изучалось не по учебнику, а на слух, поэтому простите мой молдавский.
- Семапутенкур (поцелуй мою задницу) – улыбаясь, как будто пожелал здоровья произносит Федя.
Теперь настала очередь Лапотича, зависать. Его языковые познания закончились, да и настроение в аудитории, ему совсем не нравится, он, видимо вспоминает, что говорят в последнее время про шестой взвод и благоразумно исчезает за дверью. Оставляя нас недоученными.
 Больше он не пытался нам преподавать и даже старался как можно реже показываться на глаза. Возможно нам просто так казалось, а про наш взвод, продолжали рассказывать небылицы. Ну и пусть, нам это нравилось.