Заядлый курильщик

Бадди спрятал нос в воротнике домашнего халата и молился, чтобы женщина, направляющаяся к стеллажу со сладостями, прошла мимо: он притворился, что изучает состав на упаковке крекеров, когда незнакомка остановилась рядом и прошептала:
—Я узнала вас, мистер Харрис, — она схватила с полки пачку печенья. — Прячетесь от назойливых поклонников?

В этот маленький магазинчик Бадди наведывался каждый день; вечерняя вылазка стала для него ритуалом: он заканчивал главу, надевал, несмотря на запрет Эммы, костюм, закидывал в портфель парочку своих книг и забегал в магазин за сигаретами, где раздавал автографы немногочисленным покупателям. Бадди не был известным писателем, хотя по меркам провинциального города считал себя знаменитостью почти мирового масштаба.
—Вроде того, — пробормотал он.

В другой день Бадди радовался бы нескончаемому потоку посетителей, но сегодня, когда он стоит в домашнем халате и выбирает между солёными и сладкими крекерами, он хотел бы, чтобы магазин провалился под землю вместе с ним.
—Вы подпишите мне книгу, мистер Харрис? — женщина достала из сумки детектив и передала его Бадди.
Он посмотрел на обложку.
—Конечно.

Лицевая сторона крупными красными буквами прославляла чужое имя.
Бадди пошарил по карманам и, не обнаружив в них ручки, спросил у читательницы, нет ли у неё карандаша. Она порылась в сумке, покачала головой и ответила, что они могут попросить его у Реймсона.
—Рэнсом. Хозяина магазина зовут Рэнсом. Вас прислала Эмма?
Женщина уставилась на этикетку печенья.
—Кто такая Эмма?

Бадди отдал ей книгу.
—Не волнуйтесь, она не узнает.
Покраснев, женщина вернула печенье на полку.
—Извините, мистер Харрис.
—Всё в порядке. Хорошего вечера, мэм.

Других покупателей, слоняющихся между стеллажами, Бадди не интересовал: за полчаса, что он провёл, перебирая крекеры, с ним заговорили всего два человека, и те были его соседями, однако, на кассу Бадди подошёл лишь, когда они с Рэнсомом остались в магазине одни.
—Я думал, ты никогда не определишься, — Рэнсом положил на прилавок пачку сигарет.
—Я бросаю, — сказал Бадди и завалил прилавок крекерами и мятными леденцами. — Не знал, что бросать курить так сложно. Я продержался четыре часа, пока не осознал, что готов выстрелить себе в голову из-за нестерпимого желания засунуть что-нибудь в рот.
—И ты думаешь, что печенье поможет тебе бросить курить?
—Я надеюсь.
—Ты растолстеешь.
—Зато не умру от рака лёгких.
Рэнсом пригладил седые волосы и облокотился на прилавок.
—Я бросил курить двадцать лет назад и ни на фунт не поправился. Хочешь, я поделюсь с тобой своим секретом? — Бадди улыбнулся, и шестидесятилетний хозяин магазина продолжил.— Каждый раз, как меня тянуло к сигаретам, я сосал большой палец. Вот так, — Рэнсом засунул большой палец в рот и пососал его.
—И через сколько ты бросил?
—Через месяц, — Рэнсом выпрямился, — когда мне удалили почку. Тогда я усвоил два урока: первый — жить я хочу больше, чем курить или обрастать жиром, а второй — после возни со свиньями руки нужно мыть до того, как засовываешь большой палец в рот.

Бадди захохотал.
—Я запомню твой совет, Рэнсом.
—А как же последняя пачка перед новой жизнью?
—У меня есть последняя сигарета. Здоровая такая, как три твоих больших пальца.
—Где ты её взял?
—Купил в лавке Уолтера. Как я понял, они пользуются популярностью.
Старик убрал печенье в бумажный пакет.
—Уолтер продаёт всякую дрянь. Ты видел его ростовые игрушки? Уродлевийшие создания, даже уродливее самого Уолтера. Особенно этот пучеглазый медведь во фраке. На твоём месте я не стал бы курить сигарету из его лавки. Один Иисус знает, с чем Уолтер смешал табак: с червями или с сушёными жуками. Если в ней, конечно, вообще есть табак.
Рэнсом ненавидел Уолтера, у чьей лавки покупатели толпились ещё до открытия. Его товары были эксклюзивными — он продавал только те вещи, которые делал сам — и люди тащились к нему с разных концов города, что раздражало Рэнсома, побуждая его хвататься за бутылку.

— Зависть – это смертный грех, Рэнсом.
—Ты ошибаешься, если думаешь, что я завидую какому-то проходимцу. Скоро весь город заговорит о Рэнсоме и его магазине.
—Ты сшил ростового медведя как у Уолтера? — засмеялся Бадди.
—Вчера я совершил преступление, — старик швырнул ему пакет,— но совершил его во благо. С тебя тридцать баксов, — Бадди протянул ему пятьдесят долларов. — Почему ты не носишь десятки? Из-за тебя я должен бороться с дьяволом!
Кассовый аппарат Рэнсома — смесь печатной машинки и калькулятора — походил на дьявола больше, чем существо, описанное в Библии. Бадди полагал, что Рэнсом пожадничал и купил кассу за бесценок у школьника, слепившего её из гаражного хлама, или, вдохновлённый успехом Уолтера, он создал монстра собственными руками; открывалась она с трудом, и Рэнсом использовал её вместо сейфа: хранил в ней крупные купюры.

—Обещаю, что в следующий раз я приду с десятками, — сказал Бадди и вчитался в заголовок газеты, валявшейся на прилавке.
«В ГОРОДЕ ПОЯВИЛСЯ МАНЬЯК?» — вопрошала надпись над фото маленькой девочки, а под ним — «ПРОПАЛ ЕЩЁ ОДИН РЕБЁНОК!».
—Страшно, когда пропадают дети, не правда ли? Твоя двадцатка.
—Страшно, — согласился Бадди.
—В Управлении уверены, что похититель не из местных. Полиция проверяет всех, кто въезжает в город, — Рэнсом ударил по кассе, чтобы она закрылась. — Ты подпишешь мне свою новую книгу, писатель?

Бадди усмехнулся, махнул рукой и выскочил из магазина. В последний раз он спешил домой, когда получил первый авторский экземпляр. В тот день он ворвался в комнату, которую его старший брат Коди переделал под кабинет, и развалился на ковре перед инвалидной коляской. Он смеялся и показывал брату посвящение в начале книги, а тот качал головой и называл Бадди безумцем: Коди не заслужил слов благодарности, каждая строчка — воплощение таланта его младшего брата.
Тридцать лет назад родители разрешили Коди дать имя младенцу, и он назвал его Бадди (из-за болезни, приведшей к одиночеству, Коди нуждался в друге). Именно он придумал и предложил брату «быть писателем в костюме», и только он верил, что однажды Бадди станет беллетристом.

Но уже три года Бадди возвращался в пустой дом без надежд на литературное будущее: нет Коди — нет надежд.
Кабинет встретил его жужжащим ноутбуком с мигающими уведомлениями на экране — письма от Эммы.
Бадди захлопнул крышку компьютера, обогнул письменный стол и прислонился виском к оконной раме.

Утром Эмма — его литературный агент — сказала, что расторгнет контракт после турне в поддержку книги. Она утверждала, что истории Бадди не отличаются друг от друга и издательства не хотят тратить деньги на неизвестного автора, а на возмущение, что он известный писатель, который раздаёт автографы не только в турне, но и в магазине, ответила, что отправляла к нему «ложных читателей», запускавших принцип домино: покупатели видели, как Бадди подписывал книгу «ложному читателю», подходили к нему и просили автограф из любопытства. Никто не читает «приятелей»* в костюмах, отказывающихся от псевдонима.
—К чёрту всё!

Бадди вытащил из кармана халата коробочку с сигаретой. Он планировал выкурить её после того, как допишет книгу (последняя книга — последняя сигарета), но злость и никотиновая ломка оказались сильнее принципов.
Бадди щёлкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся, представляя, как лёгкие пропитываются дымом и ядами. Он помнил, что кашель и хрипы в груди — неизменные спутники курильщика, и ждал, когда жуткий скрипучий звук разлетится по кабинету, но вместо них на выдохе Бадди услышал детские крики и вгляделся в темноту за окном. Он жил на окраине города, на Восьмой улице, по которой кошки не бегали даже днём, а детей, если они появлялись здесь, родители строго наказывали; он смотрел в непроходимую тьму и недоумевал, как сюда попал ребёнок.
При втором выдохе крик повторился.

—Что за чертовщина? — он сжал сигарету в зубах и открыл окно. Тёплый ветер избавил Бадди от необходимости стряхнуть пепел. Улица была по-прежнему пуста.
— Ты слишком много работаешь, старина.
Он дёрнул окно, затянулся, но, подавившись дымом, закашлялся и захрипел — захрипел детским голосом.
Бадди вытащил сигарету изо рта: обычная сигарета, без марки на фильтре.
Затянулся вновь.
Вдох-выдох-крик.
Вдох-выдох-крик.
Он затушил недокуренную сигарету и рванул в магазин Рэнсома.
—Я закрываюсь, Бадди, — лениво отозвался старик, когда Бадди навалился на прилавок.
—Дай мне сигареты.
—Я закрываюсь, приходи завтра.
—ДАЙ. МНЕ. ЧЁРТОВЫ. СИГАРЕТЫ. РЭНСОМ.

Рэнсом поднял на него глаза.
—Тебе нельзя резко бросать. Ты становишься бешеным, — он нащупал под прилавком пачку и кинул её ночному гостю.
Бадди, сгорая от нетерпения, сорвал с пачки плёнку, трясущейся рукой вытащил сигарету, прикурил её и затянулся, насколько позволяли лёгкие. На выдохе он уловил обычные хрипы и повторил эксперимент пару раз, после — прикурил сигарету Уолтера.
—Я знаю хорошего гипнотизёра, — сказал Рэнсом, наблюдая, как Бадди курит то одну сигарету, то другую, — он мог бы…
—Ты слышишь? — спросил Бадди.
—Что?
—Послушай, — Рэнсом наклонился к Бадди, который выпустил дым ему в ухо. — Слышишь детские крики?

Рэнсом кивнул.
—Я слышу, что ты спятил. Будь в магазине телефон, я позвонил бы шерифу.
Бадди попятился к выходу.
—Мне жаль, что я побеспокоил тебя, Рэнсом. Доброй ночи.
—Доброй ночи, дружище, — сказал старик, следя за движениями Бадди. Остановившись у двери, он улыбнулся и затянулся гигантской сигаретой.
Рэнсом выключил свет и заперся в магазине.
*
Бадди с разбега вышиб дверь лавки.
—Уолтер! Что ты мне продал?
На прилавке, служившим также рабочим столом, под настольной лампой лежали гвоздики, шестерёнки и прочие мелкие детали: хозяин собирал очередную вещь на продажу.
—Уолтер! — повторил он. — Ты здесь?
—Лавка закрыта! — раздалось из-под пола.
Бадди перелез через прилавок и снёс единственную внутри помещения хлипкую дверцу, ведущую в подвал.

—Уделите мне минуту вашего драгоценного времени, мастер!
Деревянные, наполовину сгнившие ступеньки хрустели.
—От твоей сигареты у меня начались галлюцинации! Что ты в неё подсыпал?
Уолтер молчал.
Чем ниже спускался Бадди, тем хуже ему становилось: жар подвала и тошнота от двух выкуренных подряд сигарет вцепились в горло.
Он развязал пояс халата и оттянул воротник футболки.
—Уолтер, — вымученный шёпот осел на стенах, точно никотин на лёгких, — что ты со мной сделал?
Бадди споткнулся и скатился со ступенек — к ногам трёх связанных детей, среди которых была девочка, чью фотографию он увидел в газете.
Он приподнял голову: печь, установленная в подвале, работала на полную мощность.
Уолтер ударил Бадди по затылку лопатой.
—Сказал же, что лавка закрыта.
Потерявший сознание Бадди распластался на полу.
— Не бойся, — Уолтер обратился к девочке, — больно не будет, — он подхватил плачущую малышку на руки и понёс её к печи.

*
Прежде чем войти, старик топтался под вывеской двадцать минут.
—Приветствую тебя, Рэнсом, — сказал Уолтер, не отрываясь от работы. — Хочешь что-нибудь приобрести?
—Нужно поговорить о случившемся на прошлой неделе.
—Я слушаю.
Рэнсом нахмурился: когда он разговаривал с посетителями, то смотрел им в глаза, а Уолтер набивал бумагу табаком с непринуждённым видом, будто сидел в лавке один.
—Я не Бадди и не умею подбирать красивые слова...
—Я помогу тебе, Рэнсом. На прошлой неделе ты украл из моей лавки говорящую игрушку. Наверняка вспорол ей брюхо, в котором искал подвох, наподобие сложного устройства, чтобы очернить мою лавку и доказать, что я мошенник, выдающий фабричные товары за ручную работу, не нашёл его и тебя замучила совесть, потому что кроме яблок в детстве ты ничего не воровал, так?

Он вытер мокрый лоб.
—Да.
—Я ценю твоё признание, Рэнсом, — Уолтер протянул ему сигарету.
—Я не курю, но твою сигарету возьму. Люблю вещи, сделанные своими руками.
—В моей лавке других вещей нет, в чём ты убедился лично,— ответил хозяин и принялся за новую сигарету. — Хорошего дня.
Рэнсом распахнул дверь.
—Ты не знаешь, куда подевался Бадди? Он забыл у меня зажигалку.
—Нет. Я не видел его со вторника. Пишет, наверное. Писатели они же всё время пишут, да?
—Да. Спасибо за подарок, — Уолтер кивнул, и старик, выдохнув, вышел из лавки.
Он закурил, когда свернул на Восьмую улицу, и обернулся, услышав за спиной крик Бадди, но за исключением кошки, перебегающей дорогу, никого не увидел.
—Я скучаю, приятель, — Рэнсом, спрятав руки в карманы, зажал сигарету губами и побрёл к своему магазину.


*Бадди (англ. Buddy) - приятель