Рассказы из черного ящика - 3

РАССКАЗЫ ИЗ ЧЁРНОГО ЯЩИКА – 3


ЧЕЛОВЕК В ЧАЛМЕ

/ детектив на религиозной почве /


Бородач в чалме прижал автомат к бедру, но ещё прежде, работая на опережение, Квочкин бросился на пол, подполз по-пластунски к телевизору и выключил его. «Пронесло»! – перекрестился Квочкин, хотя его безраздельной радости мешала предостерегающая мысль о том, что раз на раз каждый раз не приходится.


Поднявшись и отряхнувшись, Квочкин направился в кладовку и, после долгих поисков в темноте / призыв к экономии электричества он воспринял буквально и не включал свет даже в туалете /, нашарил молоток с обломанной ручкой. Но когда, скорчив угрожающую физиономию, направился к телевизору, жена бросилась наперерез, повисла на его руке и закричала невозможным голосом:


– Только через мой труп!


– Лады! – стряхнул её Квочкин и добавил примирительно: – Желание приговорённого — закон для исполнителя приговора.


Во время ареста Квочкин оказал лишь словесное сопротивление. Но то, что осталось от жены и телевизора, не годилось даже для внесения в протокол осмотра.


– В вашем возрасте, – сказал Квочкину следователь, держась на безопасном расстоянии, жёнами не разбрасываются, да и телевизор — вещь, требующая страховки, а не уничтожения.


– У меня, гражданин следователь, не было выбора.


– Эх, Квочкин, Квочкин, – следователь считал, что любой, попавший под пяту закона, независимо от тяжести преступления, заслуживает снисхождения. – Это у суда не будет выбора. У тебя-то он был.


– А к вашей жене приходил кто-нибудь в чалме и предлагал сожительство, – разгорячился Квочкин. – А она, стерва, не только не отказалась, но и указала на меня как на препятствие. Чалмачи, известно, не церемонятся. Пришлось спасаться бегством.


– Но тебе никто не давал право чинить самосуд. Вызвал бы полицию.


– Знаете, чем плоха ваша идея гражданин следователь? Тем, что эта глупость — первое, что приходит в голову.


– И что же?


– А то, что явился участковый, уселся перед телевизором, положил руку на колено жены и не убирал до конца программы. Он бы и на ночь остался, да я намекнул, что с нервами у меня не в порядке.


– А когда ты решился?


– Тогда же. Жена всю ночь проплакала. Она у меня чувствительная и, побывав однажды в мужских руках, долго не может успокоиться. Но начинать с участкового я не хотел. Хотя и сволочь, но наша, православная. Другое дело те, кто чуждые нам идеологии насаждает.


Суд оправданиям Квочкина не внял, сославшись на закреплённое конституцией равенство всех религий, однако факт, что погибшие жена и телевизор были неустановленного вероисповедания, счёл отягчающим вину обстоятельством.


Адвокат Квочкина подал апелляцию, и новый состав суда, прежде, чем вынести решение, приказал доставить на заседание телевизор, дабы лично просмотреть программу, толкнувшую Квочкина на крайнюю меру. Едва нажали кнопку включения, некто в чалме и с бородой, прижав к бедру автомат, выпустил длинную, напоминающую соответствующую статью уголовного кодекса, очередь. Оставшиеся в живых члены суда, тут же признали Квочкина не виновным, как находящегося в состоянии  необходимой самообороны.


Приобретя новый телевизор и вытащив из тайника нелегально приобретённый пистолет Макарова, Квочкин включил криминальную передачу и залёг в засаде за тахтой. Однако, чалмач так и не объявился. Не исключено, что он погиб в перестрелке между своими, а то и просто почуял подвох со стороны Квочкина, что вполне удовлетворило самолюбие последнего.


ВДОЛЬ И ПОПЕРЁК


У девушки туфли были лучше ног, ноги лучше бюста, бюст лучше мордашки, а мордашка хуже платья, слега помятого, будто его хозяйка веселилась в траве. В принципе, девушка в траве не могла никого удивить, было бы с кем. Но в том-то и дело, что того, с кем она могла бы его помять, не было ни рядом, ни вдали, ни поперёк горизонта. Откуда такому взяться, если сносными могли показаться части её тела в отдельности, но не она вся.


– Далеко собрались? – поинтересовался я, поскольку выбора у меня не было, или скучать всю дорогу, или притвориться, что попутчица представляет для меня интерес.


Забыл предупредить, что ехали мы в ночной электричке, совершенно пустой, если не принимать во внимание контролёра, проверившего у меня с девицей билеты и сейчас мирно дремавшего на скамье неподалёку от выхода.


Итак, я задал вопрос и вдруг услышал:


– А тебе зачем?

– Вроде бы, незачем. Но, во-первых, подсели ко мне вы, а не я к вам, хотя мест, как видите, предостаточно, а во-вторых, исподтишка всё время следите за мной, а в третьих... – я замолчал не потому, что нечего было сказать, а просто, как человек порядочный, не хотел возбуждать в бедняжке избыточные ожидания. Она же, не дождавшись продолжения разговора, начла с того, на чём остановился я:


– А куда ты?


– Даже не знаю, что тебе ответить. Скажем так, отсюда туда.


– А что там?


– Моя берлога и ещё кое-что.


Мой ответ, похоже, её заинтересовал. Сужу по тому, что на её лице, до сих пор ничего не выражавшем, появилось и тотчас же исчезло удовлетворение. Она даже попыталась со мной кокетничать, но я не откликнулся на призыв. Моё упрямство её не огорчило. Должно быть. привыкла к отказам, а потому не теряла надежды. Беседа наша не только не иссякла, но сделалась интереснее. И хотя её вопросы в лоб могли показаться ловушкой, но не столь опасной, чтобы нельзя было её обойти. Скажу больше, я даже разгорячился. Облик её, сделавшись размытым, уже не отталкивал, желание уснуть уменьшилось, а поболтать — увеличилось. Я исподволь дал ей понять, что являюсь, в некотором смысле, лицом значительным, возможно, даже знаменитостью, хотя вдаваться в подробности не намерен. Но для женского любопытства такого рода намёки не препятствие.


– Значит, не скажешь, если я очень попрошу? Тогда попытаюсь угадать сама. Артист? Бизнесмен? Секретный агент? Иностранец? А может торговец наркотиками?


– Только без фантазий, – предупредил я, а то ведь можно схлопотать.


– Это угроза?


– Совет.


– Принимается, – сказала она. – Тем более, что мы у цели.


– У какой ещё цели?


– Нашего путешествия.


– Твоего, может быть. А я ещё немного покатаюсь.


– В другой раз покатаешься, если повезёт.


И она, выпроставшись передо мной, перекинула через себя платье, да так ловко, что я оказался накрытым с головой. Всё ещё плохо соображая, но понимая, что нужно действовать, кулаком правой двинул в пространство перед собой и, кажется, попал. Но в это самое время в спину уткнулось дуло пистолета. И тут я вспомнил о спящем в углу «контролёре» и прекратил сопротивление. Ибо, чем круче вдоль, тем жестче поперёк. Уж мне-то законы рынка хорошо известны.

Борис Иоселевич