Дом у колодца

/детям войны посвящается/

Мать и отца я почти не помню. Помню только, как отец сажал меня на плечи, и мы ходили рвать яблоки в сад. Отец смеялся и говорил: «Рви, Санька, самое большое яблоко... мамке отнесём, а она нам блинов напечёт». Дом наш стоял напротив церкви, а между ним и церковью был колодец. Мать брала меня с собой, и мы шли за водой. Пока она крутила ручку ворота колодца, я успевал подбежать поближе и потрогать старинные стены. Они были из красного кирпича. Мы несли ведро холодной прозрачной воды в дом. Ещё была у меня младшая сестрёнка. Ей тогда было меньше года, и она всё время плакала. Я убегал из дома во двор, чтобы не слышать, как она плачет. Отца я больше не видел. Он сразу же, как началась война, ушёл на фронт, а незадолго до этого как-то позвал меня, посадил на колени и дал блестящую красивую ложку, сказав: «Вот тебе ложка, Санька. Волшебная. Если будешь есть всю кашу, вырастешь большой и сильный». Я очень обрадовался. Не знаю, почему, но мне захотелось эту ложку спрятать, чтобы никто, кроме меня, не смог ей пользоваться. Помню, как искал место, куда её положить, и, не придумав ничего лучше, забежал в сарай, где и зарыл её в углу. Глубоко зарыл. Чтобы никто не нашёл.
Мне было примерно четыре года, когда началась война. Немцы заняли наше село.
Какое-то время мы ещё жили в оккупации. Но однажды утром мать стала нас быстро одевать. Мы вышли на улицу и увидели, как солдаты с собаками сгоняют всех жителей к церкви. Мы стояли рядом с колодцем. Многие плакали. Собаки были очень злые, они лаяли и пытались вырваться, чтобы нас покусать. Мне было очень страшно. Я смотрел на наш дом и не догадывался, что больше никогда туда не попаду. Уже вечером того же дня нас посадили в вагоны и повезли в Германию. Долго везли. В поезде было очень холодно и голодно.
Маму в лагере я потерял. Меня и других детей перевезли в другое место. Рассказывать свои воспоминания о том времени не буду. Слишком тяжёлые они, да и рассказ мой не о том...
Когда нас освободили советские войска, то многих детей отправили поездом в СССР. Там распределили по детским домам. После школы я поступил в ремесленное училище, и началась моя взрослая жизнь. Прошли годы, но о днях до разлуки с матерью и отправки в Германию вспоминалось часто. И хотя запомнившегося было не много, и детская память практически ничего не сохранила, кроме небольших впечатлений, я часто задумывался... «А что же случилось с моими родителями, где и с кем теперь моя младшая сестра». Найти свой дом и близких никогда не пытался. Ведь я даже не знал свою фамилию, не знал название села, в котором мы жили. Имени матери и отца тоже не помнил. А вот сестру как звали, запомнил... Мама говорила часто её имя: «Санька, не шуми! Люсю разбудишь. Санька, иди Люсю покачай».
Прошло много лет, и эти крохотные частички сохранившейся памяти так бы и остались далёкими воспоминаниями, если бы не случайность...
В тот день я приболел и остался дома. Включил телевизор в надежде посмотреть какой-нибудь фильм. Шёл 1975-й год, и выбор телеканалов был ограничен всего двумя центральными, по которым в тот момент ничего интересного не транслировали. Шла передача «Сельский час». Я заварил чай и стал смотреть сюжет (честно говоря, меня, как городского жителя) особо не интересовавший. Действие переходило от одного лица (передовика животноводства) к другому – заслуженному комбайнёру, и так далее. Хотелось выключить телевизор, но вдруг сюжет сменился, и заслуженный агроном какого-то села стал рассказывать с телеэкрана про передовой метод выращивания нового сорта пшеницы на вверенном ему участке. Он стоял возле колодца, а за его спиной сельская дорожка, петляя, уходила вдаль, в бескрайние угодья созревающих хлебов. Ничего необычного. Но тут камера переместилась, и прямо за спиной агрария мелькнула большая церковь из красного кирпича. Я подскочил. Не может быть! Это ведь тот самый колодец и та самая церковь моего родного села. Нет, нет! Этого не может быть, твердил я себе. Просто очень похоже. Что-то внутри не давало успокоиться. Потеряв сюжетную линию передачи, я снова сел на стул и стал усиленно извлекать из памяти уснувшие фрагменты моего детства. Сам не заметил, как передача закончилась и начался фильм. Мне было уже не до него. Вечером домой вернулась жена и сразу поняла... «что-то произошло».
– Саша, у тебе всё нормально? – спросила она, и я стал ей рассказывать о том, что пережил в этот день. Рассказал о детских воспоминаниях, о том сюжете из «Сельского часа», о своей, казавшейся невозможной, догадке.
– Мы напишем письмо в редакцию передачи и спросим из какого села был сделан этот сюжет! – горячо приняв к сердцу мою историю, резюмировала супруга. Так мы и поступили. Письмо с интересующим меня вопросом уже на следующий день было отправлено в редакцию передачи. Прошла неделя, ещё одна... И вот оно – ответное заказное письмо из Москвы!
«Сообщаем интересующий вас адрес – Смоленская область, посёлок Первомайское».
– Возьму отпуск и поеду! А вдруг я не ошибся?! Вдруг это моё село, Наташ? – сказал я, когда мы закончили изучение заветного письма.
Не прошло и трёх дней, как мною был оформлен краткосрочный отпуск и куплен билет на поезд «Москва – Смоленск».
Еду... Волнуюсь от неожиданности случившегося со мной. «Ну ничего, даже если я ошибся... Надо убедиться. Надо проверить. А вдруг?! Даже если не найду похожий дом, и это совершенно другая деревня, зато исчезнут все сомнения и догадки. Надо убедиться, что это просто похожее место, и продолжить жить дальше. Дальше! Тридцать лет прошло. Кто поможет разобраться? О чём буду спрашивать сельчан?» Такие мысли в виде вопросов крутились в моей голове.
Рано утром поезд прибыл на вокзал города Смоленска.
А вот уже и билет на электричку до моей станции «Первомайское».
«Моей станции? А может, не моей... Не накручиваю ли себя зря?»
– Мужчина, на следующей вам выходить, – подсказывает мне добродушная попутчица.
Тёплый летний день. Электричка умчалась вдаль, а я уже шагаю по просёлочной дорожке к заветному посёлку. Ходу до него было не более получаса. А вот и он... Иду по центральной улице. Пустая. Только курицы и гуси прячутся в теньке и щиплют травку.
«Надо кого-то спросить. А о чём спросить?»
Вдруг вижу, как навстречу мне едет велосипедист. Почтальон. Вот он–то мне и нужен!
– Добрый день! – загодя кричу, широко улыбаясь, не успевшему ещё сравняться со мной мужчине с почтовой сумкой на боку.
Мужчина, приблизившись, спрыгивает с велосипеда и в ответ приветствует меня, внимательно разглядывая и сразу признавая во мне чужого, неместного...
– Добрый и вам! – отвечает он и ждёт моего следующего вопроса.
– Скажите, пожалуйста, – продолжаю разговор и вкратце пытаюсь объяснить суть интересующего меня вопроса.
– В конце проулка поверни направо, потом до конца и увидишь старую церковь! – ориентирует меня добродушно начальник местной фельдъегерской службы, и мы прощаемся. Ещё минут десять иду по пустынной улице по указанному ориентиру. Загодя замечаю над крышами крайних домов купол старой церкви. Приближаюсь... Она закрытая и полуразрушенная. Обхожу её и вдруг вижу...
Колодец!
Трогаю брёвна в надежде что-то вспомнить ещё. Смотрю на церковь. Очень похоже. Очень! Поворачиваюсь и вижу дом напротив. Решаю подойти и спросить кого-нибудь из жильцов о... «О чём мне их спросить», – думаю и не могу решить я.
Стучу в ворота. Лает собака. Слышу шаги. «Хорошо, что кто-то есть в доме, это значит, не придётся ждать до вечера. Сейчас спрошу и, убедившись, что ошибся, пойду обратно на станцию» – такими словами пытаюсь успокоить себя я.
Двери открывает молодая женщина. Лет тридцати примерно. Она щурится и прикрывает глаза от яркого солнца, падающего на её лицо.
– Здравствуйте! Вам кого?
– Здравствуйте! Простите за беспокойство, – оправдываюсь вежливо я, не зная, как продолжить разговор, но не имея уже места для отступления, тут же пытаюсь тактично выяснить интересующий меня вопрос.
– Вы знаете, я ищу своих родных, свой дом...
Женщина внимательно слушает меня, и я чувствую, как меняется её лицо. Она начинает смотреть на меня как-то странно и загадочно. Потом внезапно прерывает мой рассказ и говорит:
– Ой, вы проходите в дом... Проходите!
И вот мы уже сидим друг напротив друга в большой комнате. Она слушает. Я рассказываю всё заново, но уже спокойно и без спешки.
– А как вас зовут? – спрашивает она.
– Александр! – отвечаю. – А вас?
– Людмила... – с волнением в голосе отвечает она. – Неужели вы мой брат?! Я не могу поверить! Вы знаете... А ведь многое сходится. Мама рассказывала, когда была ещё жива... Нас угнали в Германию. Там брата отобрали у неё и отвезли куда-то в другое место. А когда наши войска освободили всех, мы с мамой вернулись домой. Мне было уже три года. А папа погиб на войне, в Сталинграде. Соседка передала маме его похоронку. Я папу не помню. Ещё мама рассказывала мне про моего брата... Его тоже звали Саша.
Я не знал, что делать и что говорить дальше...
Мы сидели друг напротив друга и молчали. Мы ли это? Мы, брат и сестра, потерянные в далёком 1942-м? Очень, очень много совпадений.
Пауза затянулась... И вдруг я вспомнил об отцовском подарке.
– А вы знаете, когда отец уходил на войну, он подарил мне ложку. А я зарыл её в сарае... У вас есть сарай?
– Что? Сарай? Да. Есть старенький амбар. У нас там хранятся дрова и инструменты.
Мы, не говоря друг другу ни слова, поднимаемся с мест, и женщина мне говорит...
– Хотите посмотреть?
– Да!
Выходим из дома и, миновав небольшой, но чистый двор, заходим в небольшой сарай.
Пытаюсь вспомнить его, но не могу...
Заходим внутрь. Воспоминания внезапно окутывают меня, и я пристально смотрю в правый угол...
Там кладка дров, а точнее, то, что осталось от неё. (Видимо, хозяева берут дрова от входа, и поэтому в углу ещё осталась небольшая поленница.) Подхожу и начинаю перекладывать дрова аккуратно вправо. Людмила помогает мне. Вот уже угол свободен. Я опускаюсь на колени и начинаю крупным, подвернувшимся под руку сучком копать сухую твёрдую землю. Чувствую, как Людмила стоит надо мной и смотрит за моими действиями.
Ямка увеличивается... увеличивается... и вдруг я вижу что-то металлическое. И вытаскиваю из земли... ложку.
На моих глазах слёзы. Я сижу и плачу. Плачу сильно, не в силах сдержать эмоции...
Слышу, как за моей спиной плачет Люся. Чувствую, как она опускается на колени рядом со мной и обнимает меня за плечи. Обнимает крепко...
– Сашка! Сашка! Братишка! – непрерывно повторяет она...
Мы сидим, обнявшись, и плачем...

23.11.2021