Смерть Лукашенко

Предисловие. Все события вымышлены, совпадения случайны.

    Меня всегда поражало, когда смерть наступает так неожиданно, а порой и нелепо, как в случае с моим коллегой, актером и режиссером Алексеем Лукашенко. В молодости, благодаря исполнению главной роли в фильме «Беги, Саша, беги!», Алексей стал известен во всей стране. Но, с тех пор, кроме нескольких удачных ролей в БХАТе им. Ленина, ему не удавалось достичь той популярности и, постепенно известность его угасла. Еще на пике своей карьеры, он открыл небольшой театр «Альба» в подвальчике, где и ставил спектакли как режиссер. В актерской среде мы называли его «Белым театром», а Алексея в шутку прозвали «белорусом». Со временем театр «Альба» стал для него единственной площадкой и, в современных реалиях, держаться на плаву было очень тяжело. Чтобы выжить, Алексей Лукашенко подрабатывал постановками промо-акций.
    В тот злополучный день мне позвонили и предложили небольшую подработку как актеру, пригласив на встречу. В желудке было так пусто, что я готов был только ради еды одеть костюм медведя и кататься на велосипеде, развлекая публику. Конечно же, я согласился и вышел на улицу. Подходя к назначенному месту, еще на улице я увидел лавку с явствами. Продукты были разложены очень аккуратно, красиво и выглядело довольно аппетитно. Было ясно, что проблем с клиентами у них не было. И только удаляясь, я услышал динамик, из которого доносился голос, вещавший о полезности предлагаемых продуктов, а также какие-то цифры и факты, обличавшие в недобросовестности их конкурента, к которому я как раз и направлялся.
    Пройдя еще несколько метров, я вошел в узкий плохо освещаемый тоннель. Спускаясь вниз, я почувствовал затхлый запах мазута. Через 10 метров я вышел в подземный переход под железно-дорожными путями. Толпы людей шли в обоих направлениях. Прямо на противоположной стороне я увидел лавку с продуктами, также красиво разложенными на полках. Но желающих остановиться и купить что-нибудь было крайне мало, из-за непрекращающегося потока. Да и в общем, была довольно грязная обстановка. Рядом с лавкой была дверь. Там располагался «офис» владельцев, отвечающих за торговлю в переходе и близлежащей территории. Туда я и направился. За дверью был длинный коридор и всего две двери. За первой был кабинет Ивана, моего друга по институту, который и позвал меня. За второй, дальней дверью, находился кабинета шефа - «смотрящего» за торговой территорией. Постучавшись в первую дверь, открыв ее, я увидел Ваню, который был занят разговором. Он попросил подождать его несколько минут, пока он уладит дело. Я покорно сел на стул, слушая как бурчит мой голодный желудок.
    Через минуту дальняя дверь открылась и из кабинета вышел Алексей Лукашенко. Поравнявшись, мы пожали друг другу руки, и он вышел. Мы были знакомы как коллеги по цеху, но не были друзьями. Тем более он был на поколение старше и всеж чувствовал свое превосходство перед такими молодыми 30летними актерами, как я.
    Как-то раз, выпивая с Ваней в баре, он рассказывал, что Алексей частенько «кормится» у шефа, организуя рекламные промо-акции. А также о скверном характере Лукашенко. Но Ваня отчасти понимал причины такого поведения бывшей «звезды», так как сам ушел из театра в торговлю, чтобы прокормить семью.
    В тот вечер Иван, напившись, нес все, что было у него на уме: «Ты даже не представляешь, как тебе повезло - ты такой наивный дурак. Тебе не ведомы эти условности, правила, обязательства взрослого мира. Ты просто дурак, который играет во все это, имитируя свою принадлежность. Ты шут, и в этом твоя сила…
    Ты знаешь, чем я занимаюсь на своей работе? Я перекладываю камни из одной кучи в другую. Как только процесс закончится, я вновь начитаю перекладывать те же камни обратно в новую кучу. Это пытка, осознавать, что моя работа бесполезна и я никчемный кусок дерьма, который погряз в этой бездушной системе.
    В нашей стране еще в 90-ые все решилось за нас, всех конкурентов поубивали. Остался один, «Уважаемый», который и заправляет, поставив везде смотрящих для порядка. Он придумал игру, назвав ее рынком. У всех один и тот же товар в разных упаковках и, практически, по одному прайсу. У каждого смотрящего своя ответственная территория, со своими границами, которые мы не пересекаем. Конкуренции нет, есть правила игры на рынке и ты должен их исполнять. В этих условиях нет развития и вся наша конкурентная борьба – это блеф, за который я как-раз отвечаю. И нет конца и края этому абсурду, а для себя всегда найдется оправдание участия – семья, деньги, социальный статус, стабильность, благополучие…
    Только шут может выжить в этих условиях…»

    Дверь открылась и Ваня, посмотрев на меня грустными глазами, улыбнулся и приветствовал, обняв как старого друга. Я спросил его, знает ли он, что Алексей был у шефа?
    - Да, он снова приходил и предлагал свои услуги, но у нас сейчас дела не очень, но «ответочку» мы обязаны представить. Поэтому я позвал тебя. Есть 2 листа текста, которые я написал. Ты должен под запись красиво его озвучить. Потом, одев этот представительный костюм с галстуком, прочитать его в переходе у лавки.
    Я бегло прошелся по тексту и понял, что аналогичный по содержанию текст я слышал по дороге сюда из динамиков конкурента. Я не придал этому значения и не стал спрашивать что, почему и сколько. Просто начитал текст на профессиональный диктофон. Затем, надел костюм и вышел в переход.
    Только что закончился дождь и в переходе стало не только шумно, суетливо, но и грязно. Я встал у лавки с продуктами - чистенький, почти в смокинге, только ботинки старые меня выдавали. Я поднял листки, чтобы начать свою речь, но в этот момент стали слышны звуки приближающегося товарного поезда. Так и стоял, наверно минут пять, замерев в нелепой позе. Вспомнились слова Вани о шуте. Я улыбнулся и… начал, как только поезд удалился. Вся ситуация была такой нелепой - эта лавка, переход, толпы людей и моя восторженная речь во славу огурцов и помидоров.
    Закончив, я посмотрел в тоннель напротив, увидев в конце свет. Он меня не обрадовал. Ваня вывел меня из транса, похлопав по плечу, забрал листки и сунул в руку 300 рублей. Еще не успела захлопнуться дверь за Иваном, как мой взгляд встретил Алексея в толпе. Он подошел, увидев повисшую в воздухе правую руку с зажатыми купюрами, улыбнулся и вложил еще сто рублей. Потом, как бы невзначай, спросил, что я тут делаю. Я ему ответил, дескать, акция, все дела. Он побледнел и побагровел одновременно…
    Пока я переодевался, мы с Ваней слышали душераздирающую речь Лукашенко в соседнем кабинете о том, как его обманывают за спиной. Выходя из кабинета, я увидел его, стоявшего в коридоре, напротив кабинета шефа. Не стесняясь в выражениях, Алексей оскорблял его на чем свет стоял. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Мы услышали два выстрела и увидели, как падает мертвым грузом тело Алексея. Ваня посмотрел на меня, открыл дверь и вытолкнул из офиса в переход.
    Несколько секунд я стоял замерев, пытаясь понять, что произошло. Наверху вновь проходил товарняк, поэтому было довольно шумно. Никто не услышал выстрелов, продавец лавки делал свою работу, люди продолжали идти по своим делам. Никто не заметил, как умер человек.
    Подняв взгляд, я увидел старушку на противоположной стороне. Она держала иконку, молилась и крестилась, принимая милостыню. Я подошел и машинально отдал ей те самые 100 рублей, что дал мне Алексей.
    - Сынок, за кого молиться то?
    - За душу Лукашенко и всех нас, матушка.

    Я пошел обратно той же дорогой, по тоннелю вверх. Все еще пребывая в шоке. Но удаляясь все дальше и дальше, что-то внутри меня успокаивало: «У меня свой мир. И в этом мире я пока еще могу пересекать невидимые границы, дойти до любимой столовой и купить сытный обед. Насытившись, окончательно убедиться, что все это меня не касается».