Райское место

Задавались ли вы вопросом, что происходит с нами после смерти? Существует ли рай, Вальгалла, есть ли реинкарнация, или мы попросту гниём в земле, попутно превращаясь в нефть? Вот и Николай Николаевич как-то об этом думал, но потом перестал. Все эти многочисленные истории счастливчиков, побывавших на берегах реки Стикс и сумевших избежать встречи со смертью, его больше не будоражили и не волновали. Пока сам туда не попал. Теперь он задаётся другими вопросами: может быть, смерть имеет смысл, чтобы понять, к чему нам готовиться, чтобы здесь, в миру, не наделать очередных глупостей? Почему загробная жизнь так усердно скрывается, разве не лучше было бы знать, какие будут последствия после неправильной жизни? Ведь даже убийцы знают об уголовной ответственности, так почему же людям не дано право узнать, про жизнь после смерти?

А началось всё утром, когда в ванной Николая Николаевича не было горячей воды. Стоял он тогда безрадостный целых пятнадцать минут возле крана, и всё ждал парникового эффекта. А всё эта сука с девятого этажа была виноватой! Купила в его доме квартиру, отгрохала ремонт, и ушлые молдавашки модернизировали ей полотенцесушитель. После чего, весь стояк с горячей водой стал перекрываться хитрожопым краном. А эта сука, которая соседка, уезжая куда-нибудь далеко, теперь как нарочно экономила воду, закрывая всему подъезду доступ к благам цивилизации. Только  экономия шла у неё, у других же водомеру было решительно наплевать, что в горячей трубе льётся холодная вода. Он всё равно считал кубометры спущенной на ветер воды по цене горячей.

Николай Николаевич из-за этого каждый раз приходил в ярость, но кое-как сдерживался. Всё лето он терпел, но этим утром, стоя голышом, и замёрзший ожидая кипятка, он дошёл до предела.  И было отчего. С мая месяца мастер ЖЭКа со своими сантехниками ловил эту тварь с девятого этажа и не мог её поймать. То она была где-то за границей, то на даче, но доступа в ванну не предоставляла. К ней даже участковый приходил, но оштрафовать так и не сумел. Она только скинула фото своего итальянского полотенцесушителя по ватсапу и подписала, что у неё всё «ОК». Мол, разбирайтесь сами. Николай Николаевич на собрании предлагал взломать дверь, затопить её сверху, поджечь и выбить все стёкла, но жильцы эту идею категорически отвергли. Вместо этого они написали жалобу, выразили своё возмущение, но счета по воде, как приходили, так и приходят с завидным постоянством по сей день. Нужно ли говорить, насколько было повышено артериальное давление у Николая Николаевича в тот злополучный день?

Обматерив её и наспех умывшись, Николай Николаевич отправился на работу. По пути его всё раздражало. Особенно лужи, люди, и постоянно тыкающие ему в глаз зонты. «И почему пешеходные дороги стали так непозволительно узки? – говорил сам с собою Николай Николаевич. – Потому что машин стало много, - отвечал он так же сам себе. – Машинам надо много места, а людям нет. Но как разойтись друг с другом на этой убогой тропинке, если все драндулеты паркуются на пешеходной зоне нагло заезжая за бордюр? Суки! О, как я их всех ненавижу! И лужи, и машины, и зонты, и вообще всех!». Николай Николаевич вдруг замер и остолбенел. Проезжавшая мимо Mazda окатила его грязью с ног до головы. Он готов был разорвать молодую мамашу, которая была за рулём и торопилась отвезти сына в школу. Он буквально бы шмякнул головой об угол того хихикающего за стеклом сынка, который ржал в машине, и тыкал в него пальцем. Злость и отчаянье наполнили его сознание местью и безжалостностью, но будучи хорошим человеком, Николай Николаевич не дал себе взорваться и кинуть вдогонку кирпич. Он отряхнулся. Вытер платочком лицо, досчитал до десяти и пошёл дальше.

Уже третий стрелял у него сигарету. Где набраться столько сигарет? Николай Николаевич зарекался не курить больше на ходу, но эти чёртовы нервы сами курили без его согласия. В автобус было не залезть, северный ветер продувал насквозь плащ, а люди на голой остановке всё скапливались и набегались. Год, как снесли старую остановку из кирпича. За которую можно было укрыться от ветра или спрятаться от брызг, а теперь была только эта вечно набитая урна и огромная лужа. Все автобусы останавливались в этой луже. У кого худые ботинки – виноваты сами. Поразительно, но факт: в этой стране всегда все сами виноваты. Как у Набиуллиной, которая заявила, что люди сами виноваты в увеличении инфляции. Про невидимую руку рынка, которая вечно шмонает в наших карманах, как-то перестали упоминать. Ведь не виновата же она в том, что индекс Джонса постоянно падает или взлетает. Это рынок, товарищи, а он сам решает, кому жить, а кому умереть. Словно он стихия, которая неподвластна человеческому гению. Нерукотворная, блин, хренотень! Вот, и приехали. На этом и стоим. Так и живём. В луже на разрушенной остановке. 

Николая Николаевича смяли в окно, наступили на ногу и автобус поехал. Сорок минут ехать, есть над чем подумать. И он думал. Мысли были разные, и каждая до конца не доходила. Одна перескакивала другую, немножко думалось об этом, потом чуть-чуть о другом, а вместе ни о чём. Только неизменными были злость и ненависть. «Наверное, всё зависит от восприятия», - рассуждал Николай Николаевич. - Когда всё хорошо, разве можно злиться? При душевном равновесии нет ненависти, а тут не пойми что творится. Вечно какие-то проблемы и неурядицы. Они накапливаются и ложатся на тебя непосильной ношей. Как воспринимать этот мир, когда ты буквально раздавлен беспокойством и нервозностью? А ещё эти внешние факторы, сука-соседка, вор-президент, маленькая зарплата, и худые ботинки!». Да, у Николая Николаевича оказались худые ботинки, хоть и новые. Но они не были виноваты, что дырявые, это природа создала невыносимые условия для ходьбы в них. Уж где-нибудь в Испании они точно бы не промокли. Там и климат хороший. И политический в том числе. А что тут? «Вечная мерзлота и дебилы. Вот почему не все обезьяны эволюционировали в человека? – подумал Николай Николаевич. - Наверное, по той же причине, по которой не все одноклеточные стали многоклеточными. С другой стороны, сам этот вопрос основан на двух ошибках. Во-первых, он предполагает, что у эволюции есть некая цель, к которой она упорно стремится, или, по крайней мере, есть некое «главное направление». Некоторые даже думают, что эволюция всегда направлена от простого к сложному. Но если подумать, то эволюционный прогресс — это не общее правило, он характерен не для всех живых существ, а только для очень небольшой их части. Многие люди в ходе эволюции не усложняются, а, наоборот, упрощаются - и при этом отлично себя чувствуют, как дети начальников, типа Собчак или Кристины Орбакайте. Во-вторых, многие люди ошибочно считают, что человек как раз и является той целью, к которой всегда стремилась эволюция. Но биологи не нашли никаких подтверждений этому предположению. Конечно, если мы посмотрим на человеческую родословную, то увидим что-то очень похожее на движение к заранее намеченной цели — от одноклеточных к homo sapiens, но если посмотреть на родословную любого другого вида, например, крысу или таракана, то увидим точно такое же «целенаправленное» движение, но только не к человеку, а к крысе или таракану. Людям приятно считать себя «вершиной эволюции», но крыса и таракан точно так же считают себя «вершиной», а не каких-то там людей. Мало того, именно эти твари пережили динозавров, а люди разве способны на это? Могут ли они пережить крысу? Вряд ли. У человека, конечно, есть кое-что особенное, чего нет у других животных. Например, у нас самый умный мозг и самая сложная система общения - речь. Но докажите это таракану, что думать и говорить важнее, чем быстро бегать. Он так не считает. Он с голоду помрет, если обменяет быстрые ноги на большой мозг. Ведь мозгом-то еще нужно научиться пользоваться, нужно наполнить его какими-то знаниями, а для этого нужна культура. Много пройдет времени, прежде чем тараканы научатся извлекать пользу из большого мозга, а кушать хочется сейчас. Вот именно из-за этой ненасытной утробы, сознанием крыс и тараканов живёт большая часть человеков. Все хотят урвать, а не заработать. К тому же в обществе крыс, разве можно зарабатывать? А главное, зачем, если есть множество способов прекрасно прожить и без большого мозга, чему свидетельством является друг Путина - Медведев. Который всех недовольных зарплатой, отправил как-то в бизнес. Тут видимо требуется некое уникальное стечение обстоятельств, чтобы естественный отбор стал поддерживать увеличение мозга у таких начальников, как Медведев, которые вдруг станут понимать, что воровать нехорошо. Говорят, он пьёт. Ну и хрен с ним. Всё равно такие, как он, уже заполонили всю планету. Поэтому вопрос о том, станут ли наши потомки умнее нас в будущем, звучит тревожно. Ведь вокруг нас носятся целые банды крыс и тараканов, они грабят и воруют, мешают нам жить, истребляют в нас всё человеческое, и не позволяют спокойно эволюционировать. Вот тут и задумаешься о преимуществах революции перед эволюцией. Ведь, по сути, эволюция - ужасно медленный процесс. Зато деградация торопится на Mazdе, - подумал вдруг Николай Николаевич. - Смысл жизни зациклился на выживании. Бегают антилопы, жрут крокодилы, и все только и делают, что жрут друг друга. Жрут, срут и умирают. Рождаются, и снова жрут, срут и умирают. Замкнутый круг. Оттяпать ногу прохожему стало главной в мире задачей. Зачем? А просто так. Жить хочется. Всё это какая-то профанация. Убить, чтобы жить. Война крокодилов и акул. Что-то неправильно в мире этом. Сплошная фикция», - заключил Николай Николаевич. И «фикция» ему представилась в виде огромной лужи на остановке. 
- Вы выходите? – спросил кто-то.
- Нет, - ответили ему, и никто не шевельнулся.
Всем стало плохо, потому что скоро начнётся толкание и смещение. А ведь только-только всё устаканилось. Николай Николаевич начал считать до десяти, потом до ста, а потом он отключился.

Трудно было описать, что на самом деле происходило: не было никакого волнения у Николая Николаевича, или борьбы за жизнь. Он просто не понимал, что к чему. Чувствовал, вроде что-то идёт не так, но что конкретно – не понимал. Всё какое-то было неестественное и иллюзорное. Было такое чувство, будто Николай Николаевич проваливался в бездну. Странно, но на душе его было так спокойно, что было даже хорошо и беззаботно, а мир вместе с автобусом просто плыл мимо. И ещё где-то далеко были слышны звуки. «А небо точно такая же пропасть, только над головой», - почему-то подумалось тогда Николаю Николаевичу.

И попал Николай Николаевич в некое место, которое имело огромную и высокую стену с четырьмя воротами, около которых стояли блокпосты из омоновцев и злых собак. Но главные, Спасские ворота, охранял демонического вида сторож, который внушал ужас всякому, кто видел его. У монстра было три головы, а хвост вместо шерсти был покрыт иголками ежа, которые были наполнены смертельным ядом. Николай Николаевич видел, как этим хвостом ударило случайного прохожего, который потом долго мучился и корячился в судорогах на дороге. Когда же он издох, головы этого пса сожрали его. Земля под лапами Цербера  становилась выжженной и мёртвой, а слюна, капающая с языка, являлась страшной отравой, убивающей всё живое. Николай Николаевич перекрестился и сказал:
- Чур, меня.
Стало ясно, что пропустить за ворота Цербер мог лишь тех, кому следовало находиться там. Николай Николаевич остановил какого-то оборванца и спросил его:
- Уважаемый, а что это за место?
Тот посмотрел на него и вздохнул:
- Что? Новенький?
- В каком смысле? – не понял Николай Николаевич.
- В прямом, - ответил голодранец. – Это рай.
Николай Николаевич сначала улыбнулся, приняв всё за шутку, но увидев серьёзное лицо пройдохи, улыбаться перестал.
- Вон, видишь, за стенами видны золотые башни, это Иерусалим, - сказал бомж. -  Его улицы выложены чистым золотом, и они, как прозрачное стекло. А посреди улицы, и по ту и по другую сторону молочной реки, стоит дерево жизни, оно несколько раз приносит разные плоды, и каждый раз на нём растёт что-то новенькое и вкусное. На нём бывают как старые продукты, типа батонов с телячьими сардельками, так и новые. Но никто толком не знает, чем там кормят. Злые языки говорят, что в состав этой вкуснятины входит человечина, но я не верю. Ведь человеческое мясо сластит, а от сладостей может случиться диабет. Они ж там не дураки, чтобы жрать всякую гадость. Наверняка у них вкусная и здоровая пища, от которой не страдают головной болью и поносом.
- А вы пробовали человечину? – спросил Николай Николаевич.
- А как же, - ответил людоед. – В миру я этим только и занимался. Я же был феодалом и владел тысячью акрами земли.
- Но как же вы попали в рай? - удивился Николай Николаевич. – Ведь сказано, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, нежели богатому попасть в рай.
- Рай за воротами, а здесь так, предбанник, - пояснил феодал. – Иерусалим рай, а всё остальное как бы ад, понятно? Хотя всё это является единым целым, райскими кущами. Но ведь никто же не отрицает, что в кущах тоже есть шипы и колючки, верштейн? Бог не создавал ада, как не создавал греха, страстей, болезней, смерти и мучения.
Николай Николаевич задумался. Как это было понимать про существование ада в самом раю? Получается, что рай это заповедник, а Христос, который плакал от сострадания чужому горю, который и на кресте молился о прощении своих мучителей; Христос, не осудивший ни одного грешника, вдруг резко поменял отношение к ним после их смерти? Неужели Христос любит людей, лишь пока они живы, а когда они умрут, он из любящего и заботливого бога превращается в безжалостного и неумолимого судью, более того – в палача и карателя?
- Что же вы тогда здесь едите? – спросил Николай Николаевич.
- Известно что, объедки, - ответил голодранец. – Ангелы в Иерусалиме каждый раз посылают нам крохи с барского стола. Спасибо и на этом. Вчера мослы чьи-то выбросили, ох и погуляли…
Отщепенец с удовольствием закатил глаза и вспомнил вчерашнюю пирушку. На его лице отобразилась истинная гримаса райского наслаждения.
- А вы знаете, что там, - сказал он, - все в шелках и в коврах? Они лежат в своих ложах и их обходят вечно юные мальчики с чашами. А рядом с ними возлежат полногрудые девы и дарят им свои ласки.
- Откуда мне это знать? – ответил Николай Николаевич.
- Но ведь имеете представление, что рай это место, где получают изобилие, блаженство, счастье и ощущение божественного присутствия?
- Имею. Но уж больно у вас всё как-то по-человечески, - возразил Николай Николаевич. – Золото, шёлк и голые бабы. Неужто всё так у бога примитивно?
- Ну, что вы, - замахал ручками нищеброд. - Божественная простота это и есть один из божественных атрибутов. Даже прославленные богословы, такие как Августин и Ансельм Кентерберийский, утверждали, что бог простой, как трюльник. Бог в своём совершенстве просто обязан быть простым, поскольку иначе зависел бы от своих же частей. От любви, мудрости и прочих проявлений. Ведь для человека с его сложностями всегда стоит дилемма в жизни: что важнее премудрость или любовь, тогда как для бога всё равно и одно и то же. В этом и заключается его простота. Он всё сразу и одно и то же.
- Простота хуже воровства, - усмехнулся Николай Николаевич. – Я одного не понимаю, вот Христос учил своих учеников не воздавать злом за зло, а на деле выходит, что бог за несколько десятилетий грешной жизни назначает вечное мучение… Но почему же тогда христиане утверждают, что бог есть любовь? Какая тут любовь? Конечно, можно сказать, что речь тут идет о грешниках, которые сами заслужили свое наказание, но целая вечность это уже слишком. Уверен, что за один только век пребывания в аду, любой душегуб придёт к покаянию.
- Вы не понимаете. Рабы божьи должны служить ему, а как иначе править царством без рабов? – ответил оборванец. – Всякое царство зиждется на рабах, холопах, крепостных и прочем подневольном люде. Это вам, хе-хе, не республика. Тут нет места для коммунизма с демократией. Даже ангелы и архангелы подразделяются на высшее и низшее сословие. Никто никому не равен. У всякого свой чин и место. А те, кто не понимает этого, не смиренен в своей воле, вольнодумствует, тем врата Иерусалима и не открываются. Именно за гордыню оттуда был изгнан Сатана.
- И чем же, кроме поедания объедков, вы здесь занимаетесь? – поинтересовался Николай Николаевич.
- Известно чем, мучаемся.
- Что-то вы не похожи на мученика.
- А вы думали, что из нас тут кишки вытаскивают? Хе-хе-хе. Хоть мы и грешники, но богу это до лампочки. Он не радуется и не гневается, ибо радость и гнев это страсти. Нелепо думать, чтоб божеству было бы хорошо или худо из-за дел человеческих. Когда говорят, что бог отворачивается от злых, это всё равно, что сказать, будто солнце скрывается от слепых. Бог светит всем и праведным и неправедным. Поливает дождём точно так же, не отделяя плохих от хороших. Потому и место это райское. Любовь дается здесь всем, только она своей силой действует двояко. Одних она радует, а других мучает. Иными словами, мучимые поражаются бичом любви. И как горько и жестоко это мучение любви! Вот поэтому бог есть любовь. И он не мстит грешникам. Это невозможно, так как, по слову Исаака Сирина, где любовь, там нет возмездия; а где возмездие, там нет любви. Это, кстати, хорошо показал Василий Макарович Шукшин в своем фильме «Калина красная». Там «завязавший» вор под чужим именем, спрятав глаза за солнцезащитные очки, явился к своей матери, которая не видела его больше двадцати лет. Своим образом жизни он ее просто предал, обрек на нищенское существование, на голодную одинокую старость. И вот, этот сын-вор по кличке «Горе» вдруг увидал, что мать по-прежнему любит его несмотря ни на что, и что она будет безмерно рада встретить и принять его даже таким, каким он стал за десятилетия воровской и лагерной жизни… И он не нашел в себе сил открыться. Герой Шукшина, рыдающий в голос и грызущий землю на бугре под березками – одна из самых сильных сцен в вашем советском кинематографе. Вот он – плач и скрежет зубов! Вот и представьте, каково нам грешникам, всю жизнь своими грехами предававшими Христа, после смерти увидеть и испытать всепрощающую его любовь, а нам из-за этого невыносимо стыдно, что мы до сих пор прячемся от него за стенами Иерусалима.
- Зачем же тогда блокпосты и Цербер на воротах? – спросил Николай Николаевич.
- О, вы их видите?! – заулыбался замарашка. – Чего только не увидят новопреставленные! Иные Петра-апостола всё представляют. Будто ему делать нечего, как с воротами возиться. Хе-хе-хе. На самом деле ворота всегда открыты и никогда не запираются, и никаких швейцаров там нету. Просто грехи туда не пускают. Сложно ступить на чистое грязными ногами. Чем ближе вы будете подходить к воротам, тем  нестерпимее вам будет за себя и свои поступки. Вы словно обретаете истину всего сущего, и знание это становится прискорбным и тяжким бременем. Не божий суд обрекает на мучение, а собственный. Муки совести будут терзать неумолимо. Ведь это не бог наказывает вас, а вы сами. В этом смысле, вы начинаете оценивать свою жизнь и поступки с точки зрения божьих законов, со стороны правды и истины. Как говорил Христос: «и познаете истину, и истина сделает вас свободными». Ему, конечно, евреи возражали, что они, мол, великое семя Авраамово и не были никогда рабами, так как же они могут сделаться свободными, не будучи холопами? А он им отвечал, что «всякий, делающий грех, уже есть раб греха». Вот и поймите, может ли такой раб стать ровней хозяину? Имеет ли он право на царствие небесное?
- Что-то вы меня запутали, - сказал Николай Николаевич. – По вашим словам, бог есть любовь, но при этом он выходит рабовладельцем. Царство его на этом зиждется. Что-то у вас тут не сходится.
- Вы смотрите на рабовладение, как на что-то плохое, - ответил бывший земельный феодал. – Но ведь у доброго хозяина всякая вещь при деле. Имеет свою ценность и важность. Их он бережёт и заботится о них. Зачем опекаемому рабу отвлекаться на пустые ориентиры, на корысть, алчность, стяжательство, когда обо всём ему необходимом для жизни думает заботливый хозяин? Только исполняй волю его и будет тебе благо. А ведь бог есть источник благ, не так ли?
- А как же свобода выбора? А свобода воли? Как исполнять его волю, если она не моя?
- Но ведь человек всё же свободен в выборе – быть с богом, или – быть без него. И Господь не отнимает у него этой свободы ни в земной жизни, ни после смерти. Ведь бог создал человека не подобием автомата, жестко запрограммированного на выполнение его воли, а напротив, наделил человеческую природу колоссальным творческим потенциалом, огромным количеством различных сил, свойств и способностей. Такое сотворчество могло быть реализовано лишь в свободном союзе взаимной любви и доверия двух личностей – бога и человека. А где нет свободы, там не может быть и любви. Иначе говоря, человек всегда свободен в выборе – следовать воле любящего его бога, или нарушить ее. Но человек был создан не для блаженного безделья. Смыслом его существования должно было стать радостное сотворчество со своим создателем. Получив от бога власть над материальным миром, он должен был хранить и возделывать райский сад, а впоследствии, размножаясь и наполняя лицо Земли, превратить в рай всю Вселенную. Но, как видишь, задумка не удалась. Ведь мы же выбрали другое. Выполняя божий замысел о себе, человек мог бы использовать свои способности во благо, но нет, захотелось чего-то остренького. Простая аналогия: жопа придумана, чтобы срать, но мы её применили более инновационным способом. Не по божьему замыслу, а по какой-то богомерзкой натуре. Все способности, которыми Господь так щедро одарил человека, тот стал использовать вопреки их предназначению. По своей, причём, свободе выбора и воле. Так в мир вошло зло, так появились страдания и болезни. Наши грехи извратили все свойства человеческой души. Вместо осознания себя – образом божиим, человек приобрел самолюбование, гордыню и тщеславие, любовь превратилась в похотливость, способность восхищаться красотой и величием творения – в зависть и ненависть… А в результате, все человеческое естество оказалось расстроенным и начало жестоко страдать от этого расстройства. Поэтому рабство у бога намного предпочтительнее, чем рабство у греха. И вот тут каждый делает выбор кому служить.

Вдруг Николай Николаевич очнулся. Потихоньку стало возвращаться зрение. Это происходило постепенно, как в старых телевизорах: сначала темнота вокруг, снежит, а потом всё становится немного чётче и ярче. Тело от шеи вниз было парализовано, люди всё так же держали Николая Николаевича прижатым к стеклу, но постепенно он начал ощущать, как к нему начинает возвращаться способность двигаться: сначала руки, потом ноги, а затем уже всё тело. Спустя пять минут всё вернулось на круги своя. Осталась только жуткая головная боль. Сколько он был в отключке, Николай Николаевич не знал, но точно знал, что ему срочно надо было выйти.
- Вы выходите? – спросил он.
- Нет, - ответили ему, и никто не шевельнулся.