Жизнь не удалась

Приходится это признать. Неудачно родился, неудачно прожил всю свою жизнь. Если бы встретился камень жизни, о котором я читал у великого писателя, расковырял бы в пыль!
К счастью, не встретил, не расковырял и продолжаю исправлять, как могу, свою жизнь.
Пусть не так красиво получается, но лучше так, чем никак. Встретил молодушку, с которой знаком, когда ей было тринадцать лет. Сейчас семьдесят один год. Уже не молодушка, тащит мужа по жизни за те деньги, что он получает в виде пенсии.

Без его пенсии - никуда! Ни разу не видел мужа. Нет, видел, конечно, когда Тамаре было шестнадцать. Тогда мы расстались окончательно. У меня осталась картина, на которой очень молодая Тамара смотрит в окно на зелёную берёзу, растущую у окна.

Берёзы давно уже нет. Не только спилили строители, но и корень выкорчевали. На месте деревянного дома, в котором созревала картина, выросло огромное здание.
Так сложилось, что мы с Тамарой оказались соседями в одном здании, но в разных подъездах.
Тамара страшно увлеклась бегать ко мне в гости. Мы один раз выпили, потом второй раз выпили. Но та самая любовь, которой ей захотелось, не захотелось мне. Пенсия у мужа Тамары была в два раза больше моей. Я, конечно, не так мало получал, но её хватало только одному мне.

Да, собственно говоря, Тамара тоже опомнилась быстро. Мы, конечно, встречаемся, как родственники, но я быстро сообразил, что Тамара служит на посылках в ФСБ.

Знаете ли, вокруг меня всегда торчали добрые друзья, которым всегда хотелось стать чуть богаче. А услуживать той прошлой КГБ им приходилось по той причине, что я всегда вызывал подозрение, страшно сказать, у НКВД из-за матери и отца.

Отец подозрительно как-то повоевал, а мать всегда работала агентом НКВД. Да и отец ушёл на фронт, почему-то, в офицерском звании. Я так и не узнал об отце ничего. Правда, я прочитал два его письма с фронта, после чего письма сказочно исчезли.
Вот, живу ни шатко, ни валко. Успехов никаких. Мешают заиметь успехи!
Любовь?
Любви нет. И, главное, не потому, что болезнь какая-нибудь имеется. Просто мне стало так много лет, а годы, как оказалось, совсем не являются достижением для любви.
Сначала я полз к восьмидесяти годам очень медленно. А тут восьмидесятый год проскочил пулей! И восемьдесят первый проскочил. А тут и восемьдесят второй год порхать птицей стал. Всё! Поезд ушёл! Что делать? Камня жизни нет, колотить на кусочки нечего.
Осталось жить, жить и жить!

Ноябрь