Вверх тормашками

Самка богомола,  чертовски привлекательная, высиживала яйца. Они болтались между ног, из них вылуплялись очередные «шедевры». Далёкая от любви к классике, самка обожала сцену, как сперму. Пустую,  на которой можно воплощать чёрте что, удешевляя тем самым свои проекты. Проекты сыпались из яиц как из рога изобилия: идеи плавно ложились  на произведения классики, переживших своё время. С обезображивающей, обезоруживающей, парализующей улыбкой  она по нюху находила очередную жертву, разделывая её вопреки канонам на составляющие, преобразуя в очередное дерьмо. Переходя из жанра в жанр, всё, к чему она прикасалась, на глазах становилось тухлым,   в этом самка реализовывалась, питаясь исключительно высокой классикой. Что там Кармен,  передвигающаяся по сцене на велосипеде, или Онегин в тулупчике партизан времён Великой Отечественной, а не хотите Ромео, отсидевшего в тюрьме и заматеревшего, или Кармен с гигиенической прокладкой вместо цветка?
«По кайфу смотреть на лица  отсталых ханжей, не понимающих дух времени; обожаю их перекошенные рожи  и пустующие кресла после моего высера! Вам, замшелым, не понять полёт мысли,  пожирающей всё, к чему прикасаюсь. Вы любите театр, как люблю его я? Сцену, рождающую очередную бредятину? Запах дерьма? Хулиганство. Верно. Безмерно весёлое. Безмерно живучее, даже после убиения. Точите зубы, критики, пускайте фейерверки ненависти ортодоксы, ваше время прошло:  посмотрите на полные залы желающих хавать говно. Забиты  и забыты авторы до смерти, на сцене лицедейство, от неожиданности которого зрители обделываются в кресла… Каково? И кто бы мог подумать, что такое возможно лет тридцать назад? Что там ещё не препарировано? Лебединое? Щелкунчик? Тоска? Смотреть классику в авторском изложении, вы правильно поняли, тоска. Посижу-ка я на ней, убью автора, и высижу яйца. С ярким желтком , крупным за 99 рублей десяток…Сварю, начиню красной икрой… нет, фаршмаком по-еврейски из сельди. И - на праздничный стол. Под аплодисменты. А в зрительном зале – кресла с горшками....А запах!!! Усилил впечатления  и -  смотри дальше, сопереживая».

Гроб дорогой самки  выносили из дома творчества. На лицах присутствующих блуждала улыбка. Та, которую оставила чертовски -  привлекательная самка богомола. Диагноз? Не справилась с управлением. Дала дуба. На траурной церемонии витала атмосфера кипучей радости. Театральная общественность вздохнула свободно; наконец-то…Авторы заняли свои законные места в истории театра, зрители -  залы, критика – офисы.  Через год на могиле возвели памятник самке богомола… «вверх тормашками».  Всё, как она любила, как  творила, как жила. К «тормашкам»  зрители приносили не цветы,- скучно и банально, - гигиенические женские принадлежности и пьяный хор профессионалов исполнял партии в дни памяти усопшей. Аминь.

P.S. - всё о нём же ( см. "Самореализация")