Баржизнь. Часть 4

Что-то внутри него екнуло, когда он зашел в бар и увидел знакомый силуэт у стойки. Все говорило ему, что перед ним точно та самая девушка из ночной алкогольной дымки: кончики ее иссушенных солнцем волос, ноги, которые она сплела под стулом так, что казалось, они больше никогда не вернутся в прежнее состояние, согнутый в знаке вопроса хребет, шейные позвонки которого выступали из-за того, что ее голова была опущена. Он не видел ее лица, но точно знал, что это она. Девушка склонилась над своим телефоном и что-то читала. На стойке перед ней вместо бурбона стоял бокал красной сангрии.
Неслышными шагами он стал приближаться к ней, не зная, что он скажет и как начнет разговор. Ему в голову не приходила мысль, что, возможно, она его не вспомнит или не узнает. Он просто крался как хищник, заприметивший свою добычу и мечтающий подобраться незамеченным, чтобы жертва не успела скрыться. Подойдя к ней сзади почти вплотную, он встал как вкопанный, не зная, что ему предпринять. Она была перед ним как на ладони, доступная и беззащитная. Он замешкался – то ли в нерешительности, то ли оттягивая момент.
Голова девушки вдруг дрогнула. Ее ноздрей коснулся мучительно знакомый запах. Что-то внутри нее запустило работу мозга, в голове понеслись ассоциации, картотека памяти зашуршала – она пыталась вспомнить, откуда этот запах ей знаком. Чуть сладковатый, даже приторный, и все же мужской парфюм. В голове мелькали образы, люди, места, моменты из прошлого: бар, духота, бурбон, холод, лицо мужчины. Тут она вдруг неожиданно выпрямилась – глаза были широко раскрыты, лицо напряжено.
Он уже несколько мгновений смотрел на девушку в зеркало, находящееся позади ряда бутылок, наблюдая, как ее волосы падают на плечи и барную стойку, как поглаживает указательный палец экран телефона, сдвигая текст, как дрожит тонкая кожа век, когда глаза бегут по строчкам. И сейчас он наконец увидел ее лицо – напуганное и встревоженное.
Она почти сразу увидела в отражении его изучающий взгляд, немного напряженный, но все же мягкий и внимательный. Сердце застучало вдруг сильно и громко, кровь прилила к щекам, а в руках она почувствовала дрожь. Она втянула воздух, опустила глаза и заблокировала телефон. Он сел рядом, повернувшись к ней всем корпусом. Она искоса посмотрела на него, затравленно улыбнулась и промолчала.
Подоспел бармен. Мужчина глянул на него полными удивления глазами, забыв, где он находится и что от него хотят.
- Что ты пьешь? Виски, верно? – спросила она его, пытаясь ускорить ход происходящего.
- Да, Джек. Давайте двойной, – он не сводил с нее взгляда, словно не веря, что это действительно она. – Что меня выдало?
- В смысле? – ей не хотелось говорить правду.
- Ты подняла голову.
- А, ты об этом. Не знаю, что-то в книге было, уже не помню.
Бармен поставил перед ними два бокала виски. Мужчина вновь окинул спиртное с удивлением. Она произнесла:
- Ладно, оставляй так. Ему еще один двойной, этот – на меня, – с этими словами она обхватила пальцами бокал, не поднимая его со стойки. – Выпьем за встречу?
Он взял свой стакан, она подхватила свой, стекло звякнуло о стекло. Выпив виски залпом, она запила его сангрией и поморщилась. Он проглотил свой алкоголь, не изменившись в лице, и поставил бокал на стойку.
В своей голове она уже выстраивала разные фразы, которые могли бы оттолкнуть его или отпугнуть, ей хотелось заставить его уйти и самой покинуть бар, больше не делая подобных глупостей и не возвращаясь.
- Мне уйти? – неожиданно спросил он.
Этот вопрос так ее обескуражил, что она вдруг рассмеялась:
- Ты знаешь, что повторяешься?
Внутри нее все вдруг расслабилось и успокоилось. Заметив то, как посветлело ее лицо, он тоже улыбнулся и сказал:
- Знаю. Хотя, честно говоря, воспоминания о той ночи очень смутные. Я помню, что мы много говорили.
- И пили, – добавила она.
- И пили. – Он помолчал. – А потом ты куда-то пропала.
- Пропала? – она вновь напряглась. – Я посадила тебя в такси и ушла пешком.
Они вновь замолчали. Она потянулась к бокалу, наполненному багровой жидкостью, и отпила пару глотков. Настроение вновь сменилось, точно стрелка метронома, качнувшаяся в противоположную сторону. «Хватит, надоели эти игры». Она решила пойти ва-банк.
- Стояла за деревом и плакала, видимо, допилась опять. Пьяная женская истерика, знаешь? – на душе стало чуть легче. – А выдал запах. Каким-то образом я запомнила твой парфюм.
Он внимательно посмотрел на нее, и под этим взглядом из нее вдруг вновь посыпались слова.
- Устала врать, что-то умалчивать. С тобой – так вообще нет никакого смысла. И каждый раз, черт возьми, хочется начать с чистого листа. Чтобы без всей этой громоздкой лжи в десять этажей. Без этой дурацкой стратегии, без правил поведения, вот так вот – честно – это я.
- А не нравится – вали? – он усмехнулся.
- Как вариант, – осклабилась она.
- «Я всегда могу уйти».
Она ухмыльнулась и произнесла:
- Очень сложно быть самим собой, если ты не один.
- Очень сложно быть самим собой, если ты знаешь, каким тебя хотят видеть другие. Мы все играем тысячу ролей, и у тебя, возможно, это получается лучше, чем у кого-нибудь другого.
- И знаешь, как страшно, когда ты можешь понравиться кому угодно, а настоящая ты не нравишься никому?
- Знаю. Но человек ведь не портрет и не плоскость, в каждом из нас есть много граней, и мы можем выбирать, какими мы будем с тем или иным человеком. Если ты хочешь быть со мной «настоящей» – пожалуйста.
Эта мысль была ей в новинку, ее рот слегка приоткрылся, и она задумалась.
- Какой ты была той ночью? – выдернул он ее из состояния задумчивости.
Лицо мужчины было расслабленным и спокойным, как будто внутри него долгое время перекатывался металлический шар, не давая ему покоя, но тот наконец нашел свою нишу и, провалившись в нее, нажал на рычаг, включивший ауру гармонии.
- Пьяной, – она подумала. И все-таки честной, – она глянула на него, будто взвешивая что-то внутри. – Ты говорил много хороших вещей, но я мало запомнила.
- Ну, значит, мы оба в этой лодке, плывущей по реке забвения.
- На барже?
- А говорила, что мало запомнила.
- Ты шутишь! – воскликнула она. – Такое я не могла забыть. Черт возьми, баржа, – она посмеялась. – В ту ночь мне казалось, что я чуть больше поняла о жизни, что-то было такое в твоих пьяных излияниях, что как будто приоткрыло передо мной завесу тайны – куда идти дальше и что делать. Но сейчас я не могу ничего вспомнить.
- Ты можешь не переживать на эту тему, потому что я сейчас не смогу повторить ничего из того, что я говорил тогда. Но мы всегда можем снова вернуться к темам вечного, и нам в голову придут новые мысли. Возможно, ты не найдешь в них ответов на свои вопросы. Возможно, на следующий день ты опять ничего не вспомнишь.
- Тогда ты абсолютно бесполезен, – сохранив серьезное лицо на пару секунд, она вдруг рассмеялась. – Кстати, была мысль о полезности. Ты говорил, что мы можем сколько угодно тешить себя мыслью, что мы что-то значим для кого-то, но на самом деле это неправда.
- Я так говорил? – мужчина задумался. – Возможно, нужно сделать оговорку. Мы что-то можем значить для кого-то лишь в определенный момент времени. Это очень важная штука, потому что люди имеют склонность клясться друг другу в вечной любви, обещать какие-то вещи в долгосрочной перспективе, придерживаться каких-то мнений и принципов, но правда в том, что среда вокруг нас постоянно меняется, и мы не можем этого игнорировать. В этом заключается философия момента – только он является настоящим и в то же время его не существует.
- “Миг, в который Вселенная успеет отсчитать вечность”, – произнесла она задумчиво.
- Откуда это?
- Откуда-то. Не помню, – она пожала плечами.
- Хорошая фраза. Сила момента потрясает хотя бы потому, что вокруг мы видим вокруг много ускользающей красоты.
При этих его словах она сдвинула брови и произнесла:
- Мне кажется, я понимаю, о чем ты, но ты все-таки поясни.
- Ну вот например, я вижу девушку, и она кажется мне красивой. Но мгновение проходит, что-то меняется, свет падает иначе, на ее лице меркнет улыбка, и она вдруг теряет свою красоту. Но дело скорее даже не в девушке, а в твоем настроении в этот момент, в душевном состоянии, в погоде, в чем угодно. В том, что ты вкладываешь в происходящее. Ты смотрела “Красоту по-американски”?
- Да, смотрела.
- Помнишь момент из фильма...
- Про пакет?
- Да, он самый. Обычный пакет, который кружат порывы ветра, может казаться нам красивым.
- Как же он говорил? «В мире столько красоты и иногда мне кажется, что мое сердце не выдержит».
Они замолчали. Каждый из них вспоминал эти кадры из фильма: белый пакет напротив красной стены танцует в потоках воздуха вместе с опавшими листьями.
- И как это бесконечно грустно, – произнесла она. Ее глаза заблестели от выступивших слез, она пару раз моргнула и продолжила. – Все проходит, это меня и пугает.
- Ты не должна этого бояться. Зачем?
- Наверное, я просто хочу какой-то стабильности. Я хочу уже куда-нибудь прийти. Или хотя бы понять, куда я иду и зачем. Но пейзаж меняется постоянно, мимо меня проходят люди, не задерживаясь надолго, я нахожусь в движении, но в этом движении нет никакого вектора, никакой направленности.
- Ты же должна понимать, что вкладывать себя мы можем не только в момент. Хотя, что есть наша жизнь? Тот же самый миг, короткий и скоротечный по сравнению с существованием небесных тел, например. Если ты вложишь в нее цель…
- Тебе не кажется, что мы еще недостаточно пьяные, чтобы начать разговаривать о смысле жизни? – вдруг оборвала она его.
- Зато есть шанс что-нибудь запомнить, – он улыбнулся. Отпил виски и посмотрел на нее. А она почувствовала, как что-то внутри, в районе солнечного сплетения, заныло от этого взгляда.
- Я слишком давно поняла, что смысла у жизни нет. “Нет” не в том смысле, что он отсутствует, а в том, что это пустота, которую нужно заполнить, белый лист, на котором ты можешь написать что угодно. Но в этом и есть основная сложность: сначала ты должен решить, что написать.
- И ты не знаешь?
- Разве это не очевидно? Ты же сам в нашу первую встречу описал меня довольно точно – ищет себя и не находит. В противном случае, зачем бы я была здесь?
- А что здесь? – в этот раз настала его очередь сдвигать брови.
- Что значит что? Я в баре, я пью, я с незнакомым человеком, встречи с которым я искала, потому что мне казалось, что он сможет пролить свет на всю эту дрампостановку под названием «Жизнь». Ты тут, кстати, по той же самой причине.
На его лице появился настороженный и недоуменный вид, а она продолжила:
- Игру «угадай, что я за человек» мы еще не закончили. Да, я все еще пытаюсь понять, что там – за твоим симпатичным фасадом. Пока я вижу только то, что ты такой же, как и я. Дошел до какой-то определенной цели, чего-то достиг или добился, что-то понял, а теперь в полном недоумении, куда двигаться дальше. Думаешь, я не вижу этот твой сбитый прицел? И с баржи ты своей вернулся, потому что пришло осознание, но цели снова не нашел. Все говорят, что надо наслаждаться самой дорогой, но бесцельная дорога в никуда приносит мало удовольствия, потому что ты идешь, а в голове все вертится вопрос: «Куда же, куда же, ****ь, я иду?»
Он поднял указательный палец, брови бармена вопросительно подпрыгнули, он подошел.
- Еще один двойной, ей – тоже. И больше никакой сангрии.
Она ждала, что он что-нибудь скажет, хоть как-нибудь отреагирует на ее неожиданный и резкий пассаж, но он молчал.
- Почему? Скажи мне, почему мы сидим здесь и разговариваем обо всем этом? – ее голос прозвучал отстраненно и надорвался в самом конце.
Ее взгляд начал мутнеть, в горле появился ком.
- Мне нужно выйти, – она сползла со стула, оправила одежду, взяла телефон со стойки и направилась к выходу, но звук его голоса неожиданно ее остановил:
- Ты вернешься, и тебя будет ждать твой виски, – сказал он спокойно, подавив свое желание схватить ее за руку и усадить обратно на стул. Она ничего не ответила и вышла из бара.
Сердце глухо билось в его груди, он отпил небольшой глоток и провалился в воспоминания.
Он помнил тот самый день почти во всех подробностях. Раннее утро, прогулку с собакой, хорошую погоду и радость носившегося кругами пса, а самое главное – свою отстраненность. Почему-то в тот момент он не ощущал обычного умиления, которое вызывал у него любимый лабрадор. Все происходящее казалось ему ненастоящим, как будто он смотрел какое-то реалити-шоу по телевизору, а не жил в своей собственной реальности. Голова была набита списком дел, которые гнали его вперед, из точки А в точку Б, из точки Б в точку В и так до конца алфавита. Сначала спортзал, потом сдать костюм в прачечную, на работе подготовить презентацию к совещанию, обсудить цели командировки, постараться уйти с работы в четыре, чтобы купить сыну новый скейтборд вместо сломанного, который он давно обещал. «Что-то было еще, да, точно, что-то еще было, – крутилась в голове мысль. – Точно, у Женька же день рождения, бар, клуб, где же это будет?..»
Он не слышал музыки в машине, не видел дороги, в голове был гул, похожий на тот, что производят собой высоковольтные провода. «Наверное, я просто переутомился вчера. Надо выпить что-нибудь от головы. И кофе, да, кофе поможет». Его мозг как будто производил какую-то работу, которая глушила все остальные процессы и нарушила работу органов чувств.
В спортзале вместо обычных пятнадцати минут на беговой дорожке, он остался на ней на все сорок – просто побежал и забыл остановиться, двигаясь на автомате. Сойдя с нее, почувствовал такую слабость, что сразу пошел в душ и поехал по остальным делам.
В прачечной долго не мог понять, чего от него хотят.
- Нет, к сожалению, стандартная чистка вам не подойдет, вам нужно профессиональную, чтобы вывести пятно на рукаве.
- Хорошо, давайте.
- Штаны можно по стандартной, но тогда мы не сможем провести, как костюм. Отдельно сделаем?
- В смысле?
- Мужчина, ну отдельно проводить штаны по стандартной и пиджак по профессиональной, или как костюм по профессиональной?
- А какая разница?
- Я же только что вам объяснила!
- Хорошо, делайте, как вы считаете нужным.
- Мужчина, что вы меня путаете, чистка же для вашего костюма нужна!
- Я просто хочу вывести пятно.
Он смотрел на сотрудницу прачечной и видел, как двигаются ее пухлые и жирно накрашенные губы, слышал ее резкий голос, но не понимал, что она от него хочет. У него даже злиться не получалось, в голове было сплошное недоумение. Он чувствовал, как с каждым словом из него уходит энергия, которой и так по ощущениям было мало.
Весь день на работе он пытался поверить в продуктивность своих действий, но ничего не получалось. Гул в голове не утихал, а только нарастал с каждой секундой. Ни обезболивающее, ни чашка кофе не помогли. Друг позвонил сразу после обеда и назвал место, где собирались отмечать праздник. Проведя еще пару-тройку часов в бездумной пустоте офисной работы, он направился прямиком в бар, где пьянка уже успела начаться. Про скейтборд он так и не вспомнил.
Пили много – так много, что вся компания опьянела еще до наступления темноты. Поехали еще куда-то. По дороге кто-то потерялся. В компании появились какие-то случайные девушки. После трех ночи они решили, что им нужен вид – обязательно на реку, и компания самых стойких отправилась в один из пафосных баров прямо на набережной. Он плохо соображал и был сильно пьян. Выйдя покурить, он вдруг опешил, увидев на улице рассвет. Гул в голове прекратился, возвращаться к компании не хотелось, он затушил окурок и пошел пешком. Мысли в его голове стали похожи на фракталы: повторяя себя раз за разом, они множились и превращались в какие-то невероятные узоры. Думая, что идет домой, он полностью доверился мышечной памяти и шагал скорее по наитию, чем по какому-то маршруту. Каково же было его удивление, когда он увидел перед собой вокзал. Несмотря на раннее утро, перед ним уже сновали люди с тюками и чемоданами. Пройдя стайку таксистов, назойливо навязывающую свои услуги, он зашел внутрь и направился к кассам.
- Ближайший поезд, на который я могу успеть прямо сейчас?
Глаза кассирши расширились неравномерно – правый стал больше левого, но это весьма живописно отразило ее крайнее изумление.
В поезде он сел у окна. Утренние лучи солнца пробивались сквозь кроны деревьев, солнечными зайчиками прыгая по его лицу. Голова не болела, гул окончательно пропал. Опьянение тоже частично прошло, на душе было легко. На него накатывала усталость и сонливость. Он провалился в неглубокий сон, наполненный красочными сновидениями.
Очнувшись, он увидел два стакана с виски перед собой на стойке. Стул спутницы до сих пор пустовал. Кажется, прошло уже минут двадцать. Внутри него что-то сжалось, когда он понял, что она не вернется. Сделав большой глоток спиртного, он оперся головой о руку, прикрыв глаза. Мыслей в голове почти не было, и он вдруг почувствовал приступ сосущей пустоты внутри.
Девушка уселась за стул почти неслышно, но он почувствовал движение рядом. Волосы скрывали ее лицо, она взяла стакан в руки и не проронила ни слова.
- Ты знаешь, почему нам кажется, как будто годы летят быстрее с возрастом? – произнес он.
- Удиви меня, – ее голос прозвучал глухо.
- Все дело в том, что мы вспоминаем свою жизнь и сравниваем ее с прошлым. Когда нам пять лет, год для нас – это целая пятая часть нашей жизни. Для ребенка это очень много. Но когда нам пятьдесят, это всего лишь одна пятидесятая. Дело лишь в соотношении.
Она улыбнулась и посмотрела на него с любопытством. Однако он заметил, что ее глаза припухли и покраснели.
Он помолчал какое-то время.
- Я думаю, что вне зависимости от того, встретились мы случайно или неслучайно, у каждого из нас есть ответы на вопросы друг друга, поэтому нам с тобой хочется говорить друг с другом, – он сделал паузу. – Быть друг с другом. Но, несмотря на это, ты почему-то пытаешься оттолкнуть меня и прекратить наше общение. Внутри тебя много страхов, которые, как я думаю, вызваны каким-то неудачным опытом. И я не согласен с тобой, что мы тут по одной и той же причине. Хотя не отрицаю, что ты можешь оказаться правой.
- Дело не в этом, я знаю, к чему это может привести и чем закончиться. Я слишком часто проделывала этот трюк, чтобы не знать, как все работает в подобных отношениях. Мне страшно от мысли, что ты можешь во мне открыть. Слишком много во мне запечатано временем, слишком много зарыто, чтобы никогда больше не думать об этом. Мне страшно даже ходить по этим могилам, а ты начинаешь их раскапывать. Внутри меня первобытный страх перед неизвестным. И все это только усугубится, если мы вступим с тобой в какие-либо отношения, поэтому пытаюсь отстраниться, – она взяла виски, сначала попробовала его на язык, а потом сделала большой глоток. – А по поводу причины: почему мы здесь в баре, почему я думаю, что ты на самом деле не хочешь найти то, что ты ищешь, точно как и я... Вот она – причина, – она поболтала виски в бокале. – Забвение. Чтобы забыть, даже если ненароком найдешь.
Они замолчали. Где-то на заднем плане играла красивая песня – незнакомая джазовая певица чувственно тянула ноты, но делала это очень аккуратно и проникновенно. На девушку уже накатило опьянение: она закрывала глаза и позволяла себе ощутить, как несется через время и пространство, открывала глаза и видела бар, донельзя ей опостылевший. Лишь осознание, что рядом с ней сидит кто-то очень близкий и в то же время невероятно далекий, давало ей чувствовать радость от происходящего.
- Давай уедем отсюда? – вдруг предложил он.
- Зачем? – она удивленно раскрыла глаза.
Он повернулся и посмотрел на нее – глубоко и нежно.
- Мне кажется, я хочу найти – и запомнить.
дописывала под песню Melody Gardot “If Ever I Recall Your Face”